Приговор при свечах / Judgment in candlelight

Глава II
Сила права против права силы

2.1. Угрюм-река

Павел Иванович Новгородцев (1866–1924), юрист-философ, основатель «идеалистической школы права», считал, что понятие о достойной человеческой жизни открывает простор для бесконечных требований и предложений во всю меру бесконечного человеческого идеала. Но когда говорят о праве на достойное человеческое существование, то под этим следует разуметь не положительное содержание человеческого идеала, а только отрицание тех условий, которые совершенно исключают возможность достойной человеческой жизни. Точно также говорим мы о праве свободной мысли и верующей совести, в смысле отрицания внешних стеснений для духа, хотя хорошо знаем, что положительное осуществление идеала внутренней свободы одним этим не может быть достигнуто. Речь идет в данном случае о том, чтобы обеспечить для каждого возможность человеческого существования и освободить от гнета таких условий жизни, которые убивают человека физически и нравственно^[12]. Новгородцев доказывал неразрешимость противоречия между личными и общественными принципами. При этом показывал тенденцию к обоснованию юриспруденции на религиозных принципах.

По мысли правоведа и выдающегося мыслителя Русского Зарубежья Ивана Александровича Ильина (1883–1954), духовность составляет сущность права, а бытие живого духа есть цель права. При этом «духовное обращение человека или совершается изнутри из его свободы, в глубине его самобытного духовного естества, или не совершается вовсе^[13]».

Реальность правового обеспечения и охраны достоинства личности, в том числе личной свободы, в чём состоит задача права, может выражаться в осознании своих прав самим человеком и наличия возможности реализации гражданином своих прав в уголовном процессе. В этом мирном движении к соединению учения и знания в различении добра состоит смысл суда и способ познания истины.

На пути исследования обстоятельств жизни и смерти человека суд призван обнаружить в конкретной ситуации его естественное право. Последнее вытекает из природы человека, требующей для своего существования свободу, равенство и справедливость, предполагающую обязательное возмездие за содеянное, то есть ответственность. Поэтому человек способен интуитивно обладать правом и реально делать выбор в пользу реализации своих прав, свобод и законных интересов или отказаться от них. В последнем случае человек подавляет свою личность и лишается внутренней свободы. Бесправие рождает страх и отчуждает от полноценной жизни в радости и счастье. Восстановить равновесие – задача уголовного правосудия.

На рубеже веков в единственный на Угрюм-реке город судья прибыл в мае месяце на самолете с багажом уголовных дел по убийствам. Четыре многотомных дела на шесть человек занимали все три отделения китайской сумки-гармошки. Секретаря судебного заседания в командировку не дали в связи с отсутствием денежных средств, а помощника у него никогда не было.

По той же безденежной причине судье предстояло, рассматривая уголовные дела в городе, организовать движение по большой воде. Пройти всего 260 км: сначала вниз по течению Угрюм-реки и вернуться обратно «в гору» с одной целью – рассмотреть в районном посёлке уголовное дело в отношении Сухой и вынести законный, обоснованный и справедливый приговор.

Чтобы уголовный процесс по уголовному делу в отношении Сухой состоялся, кроме обычных организационных мероприятий по вызову в суд участников судебного заседания со стороны обвинения и защиты, а также потерпевших и свидетелей, требовалось обеспечить явку в суд потерпевшего из областного центра (оплатить проезд) и свидетеля из тюрьмы (организовать конвоирование). Кроме того, при назначении судебного заседания по этому делу судья обнаружил загадочные обстоятельства, связанные с мерой пресечения обвиняемой в покушении на убийство двух лиц и в посягательстве на жизнь сотрудника милиции.

При утверждении обвинительного заключения заместитель прокурора области изменил обвиняемой меру пресечения с подписки о невыезде на заключение под стражу. Однако в следственном изоляторе Сухой не оказалось. Не было её как в изоляторе временного содержания при городском отделе внутренних дел, так и в районном отделе внутренних дел того посёлка, о невыезде из которого она дала подписку следователю. Эту подписку следователь отобрал у обвиняемой при освобождении её из-под стражи. Под стражу Сухая была взята после задержания на месте кровавого преступления.

Если подсудимой заблаговременно не вручить специально для неё изготовленную копию обвинительного заключения, то процесс не состоится, пока копия не будет вручена ей лично и не пройдет предусмотренное законом время для ознакомления подсудимой с этим важным процессуальным документом. Выручил вновь назначенный прокурор района, взявший на себя поддержание государственного обвинения в суде. Оказалось, что в тот день он только приступил к исполнению своих служебных обязанностей.

Возвращаясь с работы, судья спускался к свирепой порожистой реке и наблюдал, как вдруг из мрачной глубины грозно поднимались вверх могучие брёвна-торпеды и шлёпались подобно Левиафану в бурлящий поток тёмно-коричневой ледяной воды, несущейся с простёртых в небо гор в Ледовитый океан. По противоположному берегу реки лежал снег, стеной стояли горы, ещё покрытые тайгой. Путь лежал на северо-запад. В растерянности судья брёл в гостиницу и не мог понять, как ему преодолеть естественные препятствия и осуществить правосудие. Нанять лодку он не мог в связи с отсутствием денежных средств. Его суточные в служебной командировке с обязательным выполнением задания особой государственной важности на северных территориях страны составляли в мировой валюте меньше двух североамериканских долларов при заработной плате около двухсот долларов в месяц.

Судья не видел на реке ни одной лодки, катера или баржи с толкачом. Даже рыбаки объявили перерыв в своём промысле. По местным климатическим условиям судоходство пока было невозможным, – навигацию не открыли. Оставалось соорудить плот из тех, воинствующих на всё живое брёвен, с парусом из сумки-мешка. Точь-в-точь как в романе Вячеслава Яковлевича Шишкова (1873–1945) «Угрюм-река» (1933):

«Купец поставил крест и сказал:

– Это деревня Подволочная на Угрюм-реке. Там построишь плот либо купишь большую лодку – шитик называется, – сухарей насушишь. Да там тебе укажут мужики, что надо. А весной, по большой воде поплывешь вниз.

– Зачем, папаша? – спросил Прохор и взглянул на мать. Из её глаз текли слёзы. – Зачем же мне туда ехать?

– Ну, это не твое дело. Слушай.

И целый час объяснял Прохору, что он должен делать.

– Река большая. Слышал я – три тыщи верст. Она впала в самую огромную речищу, а та – прямо в окиян. Тунгусы, якуты по ней. Там большие капиталы приобрести можно. Будут встречаться торговцы в деревнях – всех расспрашивай и все записывай в книжку. А язык за зубами – кто ты таков, по какому случаю. А просто проезжающий. Ну, вот, милячок, опасности тебе много будет. А может, и погибнешь, не дай боже. Это к тому, что остерегайся, ухо востро держи». А Угрюм-река плывет по поверхности земли из конца в начало^[14], как будто возвращается и обратная дорога в жизни кажется короче.

По первому же здесь уголовному делу потерпевшие не вняли наставлениям своему сыну Прохору бывалого купца-сибиряка Петра Громова, отец которого Данило был разбойником и душегубом, и пропали-погибли в здешних суровых безлюдных местах на Угрюм-реке.

К тому времени суд уже провёл комплексную судебную наркологическую и психиатрическую экспертизу. Основанием послужило сомнение суда в психической полноценности подсудимого Коленко, обвинявшегося в убийстве двух человек. Сирота Коленко заикался и плохо слышал. Младенцем был перевезён с Украины на Крайний Север, где рос и воспитывался в интернате, затем в училище автономного округа. Скрывал травмы, полученные на военной службе. По причине его пьянства семья распалась^[15].

Эксперты, отвечая на вопросы суда, обнаружили у Коленко признаки хронического алкоголизма с психопатизацией личности, что не препятствовало продолжению судебного разбирательства дела.

В эти насыщенные полнотой судебного следствия два дня суд установил, что в северный посёлок к Коленко со Среднего Урала приехали двое мужчин, предварительно созвонившись и договорившись с Коленко, с целью приобретения двух килограммов промышленного золота, имея с собой крупную сумму денег. Психопат Коленко под видом поездки на прииск за товаром завёз их в глухое место вне населённых пунктов. В закрытом кузове грузовой автомашины он из обреза ружья застрелил одного и ранил другого. Раненого добил тем же обрезом ударами по голове, проломив кости черепа. После чего завладел деньгами. С помощью водителя Поспеева он избавился от трупов, выбросив их на снежном перевале за обочину дороги. Тела убитых были замечены случайно, когда растаял снег.

Поспеев за заранее не обещанное укрывательство особо тяжкого преступления, совершённого Коленко, подпал под действие акта амнистии, в силу чего судом был освобождён от наказания.

Коленко за убийство двух лиц из корыстных побуждений судом приговорен к длительному сроку лишения свободы в исправительной колонии строгого режима^[16].

Через день непрерывного судебного разбирательства суд вынес приговор Батыеву. Чтобы приговор состоялся, суд заблаговременно направил уголовное дело в отношении Батыева областному прокурору для производства дополнительного расследования. Как выяснилось в суде, ранее судимый за убийство и другие преступления Батыев со всеми материалами дела ознакомлен не был. Обвинение в убийстве с особой жестокостью ему предъявлено с нарушением права на защиту. При этом протоколы составлены без участия Батыева и с иным адвокатом Н., не являвшимся его защитником. Поэтому адвокат Д. – реальный защитник Батыева, о таких важных для дела мероприятиях следователя, оказавшихся по этой причине процессуально ничтожными, уведомлена не была и не принимала участия в следственных действиях.

Можно было понять следователя, нарушившего уголовно-процессуальный закон и право Батыева на защиту. Понять и прокурора, утвердившего обвинительное заключение и направившего уголовное дело в суд в ненадлежащем виде. Одной из возможных причин тому могла явиться психопатическая личность возбудимого круга привлеченного к уголовной ответственности Батыева. Он обнаруживал последствия повторных черепно-мозговых травм с усилением аффективной неустойчивости. Поэтому с ним, уже отбывшим 15 лет лишения свободы в советской исправительно-трудовой колонии строгого режима, трудно было обвинителям найти общий язык.

Тем более следовало щепетильно отнестись к больному человеку в отношении его права на защиту, достоверно зная его физическое и психическое состояние. Ведь следователь и прокурор не могли не понимать, что в случае признания Батыева виновным в убийстве при отягчающих обстоятельствах срок его реального наказания уголовный закон предусмотрел не меньшим ранее отбытого с учётом особо опасного рецидива преступлений. В будущем суд признал Батыева вменяемым в отношении инкриминируемого ему деяния, однако для этого требовалось судебное следствие в общем порядке судебного разбирательства.

Между тем, чтобы установить вопиющие факты нарушения права на защиту обвиняемого Батыева и проверить его заявление, судом тщательно проделана кропотливая работа в судебном заседании с участием сторон по изучению и сравнительному анализу материалов уголовного дела с материалами личного дела арестованного Батыева, истребованного судом с этой целью. В результате суд установил приведённые выше нарушения права на защиту Батыева, скрытые следователем, невосполнимые в судебном заседании и препятствующие судебному рассмотрению уголовного дела по существу предъявленного обвинения^[17].

Однако прокурор К., не согласившись с решением и доводами суда, принесла частный протест. Государственный обвинитель предложила вышестоящей судебной инстанции отменить определение областного суда и рассмотреть этому суду в ином составе судей уголовное дело по существу предъявленного Батыеву обвинения.

При кассационном рассмотрении представитель Генеральной прокуратуры России – прокурор С. полагал определение суда оставить без изменения, а частный протест государственного обвинителя – без удовлетворения.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, согласившись с решением и доводами суда, определение в отношении Батыева оставила без изменения, а частный протест государственного обвинителя – без удовлетворения^[18].

После дополнительного расследования, восстановления и последующего строгого соблюдения процессуальных прав и законных интересов Батыева, суд установил, что старатель Батыев после обильной ночной попойки в квартире Лисиной обнаружил на следующий день отсутствие своих денег и документов. Поэтому стал требовать от Лисиной вернуть их. При этом Батыев избил хозяйку квартиры. Не получив своих документов и денег, психопат Батыев намотал вокруг шеи Лисиной синтетический шарф и задушил её. Труп положил на кровать и накрыл одеялом. Дождавшись дочери убитой, получил свои документы, спрятанные Лисиной.

Версия подсудимого о том, что Лисину задушили её же шарфом неизвестные лица, была судом тщательно проверена и оказалась ложной.

Государственный обвинитель отказалась в суде от обвинения Батыева в особой жестокости совершенного им убийства, поэтому суд исключил этот квалифицирующий признак из обвинения.

Написав от руки за ночь проект приговора, судья выключил настольную лампу, но свет не погас. Он не заметил, как в тишине пришел новый день и подарил свет. В распоряжении труженика оставался один час. В прошлую ночь он захватил для себя не только восстанавливающий короткий сон в 1–1,5 часа, но и расслабляющий длинный сон в 2–2,5 часа.

«Дерсу заметил, что я целые дни сидел за столом и писал.

– Моя раньше думай, – сказал он, – капитан так сиди, – он показал, как сидит капитан, – кушает, людей судит, другой работы нету. Теперь моя понимай: капитан сопка ходи – работай, назад город ходи – работай. Совсем гуляй не могу.

Такое представление у туземцев о начальствующих лицах вполне естественно. В словах Дерсу мы узнаем китайских чиновников, которые главным образом несут обязанности судей, милуют и наказывают по своему усмотрению^[19]».

Батыев был осуждён за убийство, совершённое неоднократно к длительному сроку лишения свободы в исправительной колонии особого режима^[20].

Поскольку Батыев виновным себя не признал, то обжаловал приговор.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации приговор областного суда в отношении Батыева оставила без изменения, а кассационную жалобу осужденного Батыева – без удовлетворения^[21].

Через два рабочих дня суд вынес приговор Иванову и Краснову. Это уголовное дело судья ранее возвращал прокурору, не выходя из служебного кабинета. Основания были те же, что и в деле Батыева. Обвиняемые активно защищались, ссылаясь на допущенные в отношении каждого из них нарушения уголовно-процессуального закона. Поскольку их требования были законными и обоснованными, судья удовлетворил ходатайства и обратил дело к доследованию.

Подсудимые надеялись, что «в суде их отпустят» за отсутствием доказательств неочевидного преступления. При этом они утверждали, что Сизых был убит Ершовым, часть от ботинка которого была найдена на месте происшествия. Пока суд не установил алиби Ершова и его непричастность к содеянному подсудимыми, эта версия Иванова и Краснова тщательно проверялась в судебном заседании.

Кроме того, Иванов и Краснов настаивали на своей невиновности, используя в свою защиту отсутствие вещественных доказательств – ножа и мочалки. Нож действительно обнаружен не был. А мочалку случайно нашла соседская девочка в одном из огородов, когда сошёл снег. Эта мочалка оказалась из квартиры Сизых и служила орудием его убийства. Место обнаружения мочалки совпало с маршрутом движения подсудимых из квартиры Сизых после совершения его убийства, что усмотрел суд при публичном разбирательстве дела.

Рассматривая уголовное дело по существу, суд установил, что в посёлок, где проживал Сизых, Иванов и Краснов приехали на заработки. Однако склонность к злоупотреблению спиртным привела их в компанию Сизых, пьянствовавшему третий день. Во время совместного распития спиртных напитков в квартире Сизых, между ними возникла ссора, перешедшая в драку. При этом Иванов и Краснов избили Сизых. Повалив на пол, они пинали с двух сторон Сизых ногами. Психопат Иванов из куража в спину и ягодицы Сизых втыкал нож. Краснов придавил сопротивлявшегося Сизых к полу, а Иванов тем временем задушил потерпевшего мочалкой.

Иванов и Краснов были осуждены за убийство, совершенное группой лиц к длительным срокам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима^[22].

Поскольку Иванов и Краснов виновными себя не признали, то обжаловали приговор.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации приговор областного суда в отношении Иванова и Краснова оставила без изменения, а кассационные жалобы осуждённых – без удовлетворения^[23].

Для высокой судебной коллегии оказался важным, наряду с другими значимыми для дела обстоятельствами, вывод суда I инстанции о времени наступления смерти Сизых в момент сдавливания его шеи петлёй из мочалки. Именно в это время Иванов и Краснов находились в квартире потерпевшего. Эти обстоятельства, исходя из доказательств, исследованных в судебном заседании, не вызывали сомнений в своей достоверности и как неоспоримые факты позволили суду установить событие преступления, при котором Иванов и Краснов задушили Сизых.

С многолетней жизненно-важной целью осуществления правосудия, на следующий день до рассвета легко одетый усталый судья с грузом тяжких дел в своих руках ушёл из города по воде в сторону Северного Ледовитого океана.

2.2. Женщина-детектив

Полгода назад свидетелей по уголовному делу попутно вывез вахтовый вездеход из уже ликвидированного населенного пункта. Рабочий посёлок с административной карты страны по приказу исчез, а люди остались вне заботы государства.

Между жилыми бараками и рекой на равном удалении находилось сторожевое помещение склада, сторож которого пропал во время своего ночного дежурства. Его труп обнаружили дети, собиравшие ягоду в лесу. Девочка и её младший братик случайно заметили старика, как будто обнимавшего своими руками выступающий из воды валун посередине горной реки. Осталось необъяснимым, как тело человека не соскользнуло с Шаман-камня вниз по течению реки в необитаемую от чрезмерного холода страну и не пропало без вести. Дети привели взрослых. Мужчины вытащили труп Сазонова из бурного потока ледяной воды, рискуя своей жизнью.

Убийство раскрыла женщина-домохозяйка из своего любопытства по «горячим следам». Она пошла в сторожку, из которой по «свежим» следам дошла до реки, где нашла зажигалку Барановича. Присмотревшись к следам обуви, определила две дорожки от резиновых галош и сапог по бокам от следов волочения, уходящих в воду. В такой обуви ходили Баранович и Хуан соответственно. Баранович по её мнению находился под полным влиянием Хуана со времени их совместного отбывания уголовного наказания в исправительно-трудовой колонии. Накануне убийства они совместно распивали спиртные напитки. Между сторожем и Хуаном произошла ссора по поводу ружья последнего, утраченного Сазоновым. В её присутствии Хуан угрожал расправой старику, требуя деньги за ружьё. Барановича она видела после происшествия в мокром трико, из чего решила, что он заходил в воду по пояс.

Всё, о чём рассказала женщина-детектив, в суде объективно подтвердилось с точностью до мельчайших подробностей.

Так, психопаты Баранович и Хуан, оба с наклонностью к злоупотреблению спиртным, будучи пьяными, ночью пришли в сторожку, в которой находился Сазонов в возрасте 71 года. Там по поводу утраченного ружья они учинили ссору, в ходе которой Хуан ударом руки свалил сторожа на пол, а Баранович вынес его на дорогу. После чего оба с целью убийства потащили Сазонова за руки волоком к реке, в которую сбросили, утопив в воде. При этом Баранович, зайдя по пояс в реку, протащил Сазонова под водой по дну реки головой вперед, лицом вниз. Затем пустил труп сторожа вниз по течению.

Рассмотрев дело по существу, суд приговорил Хуана и Барановича за убийство, совершенное группой лиц к длительным срокам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима^[24].

Суд оправдал Хуана за недоказанностью умышленного причинения средней тяжести вреда здоровью.

Суд оправдал Барановича за недоказанностью угрозы убийством.

Суд исключил из обвинения Хуана и Барановича излишне предъявленные каждому из них органами следствия, квалифицирующие умышленное убийство признаки: убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии; с целью скрыть другое преступление и предварительный сговор. А также суд исключил из обвинения удушение Сазонова за шею шнурком Барановичем и электропроводом Хуаном в сторожевом помещении, что не нашло своего подтверждения в судебном заседании. Суд учёл позицию по этим вопросам государственного обвинителя – прокурора К.

В суде после провозглашения приговора Хуан кулаком пробил насквозь дверь при выходе из зала судебного заседания под конвоем. А в ходе суда он зависал над полом, карабкаясь по вертикальным столбам вверх, желая вырваться на волю.

Поскольку Хуан и Баранович виновными себя не признали, то обжаловали приговор.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации приговор областного суда в отношении Хуана и Барановича оставила без изменения, а кассационные жалобы осуждённых – без удовлетворения^[25].

По данным Роберта Хэера, у тюремных заключённых антисоциальное расстройство личности считается своего рода психиатрическим эквивалентом обыкновенной простуды, так как 80–85 % заключённых соответствует критериям этого расстройства. Однако всего лишь 20 % заключённых подпадают под определение психопатов. Кроме того, это меньшинство, составляющее всего 20 %, существенно перевешивает по серьёзности своих преступлений. Примерно 50 % самых серьёзных преступлений (например, убийств или серийных изнасилований) совершили психопаты^[26].