Kitabı oku: «Омут», sayfa 5

9.

Отправной точкой безумия может стать что угодно. Любое событие, любое потрясение способно освободить из заточения тщательно замаскированные черты характера. Никто не в силах предугадать этот момент, и уж тем более никто не в состоянии сопротивляться подобному явлению. Нам остается только жить с этим всю оставшуюся жизнь. Глушить терзающий огонь внутри себя, борясь с его неустанным рвением вырваться за пределы человеческой оболочки и окончательно превратить вас в зверя.

Сколько бы я ни мучил свою память, сколько бы ни ковырялся в своем мозгу, мне так и не удавалось выудить оттуда еще какие-либо подробности детства. Все, что уже всплыло на поверхность, мне не нравилось, но я был абсолютно уверен, что где-то там, на самом дне этого болота, все еще покоится какая-то тайна.

Ночью плохо спалось. Снилась мать. Снилась комната с опущенными жалюзи. Сквозь некоторые из них просачивался слабый желтый свет, исходящий от фонарного столба, что располагался на парковке, напротив дома. Я был ребенком. Стоял в дверном проеме и наблюдал за тем, как женщина спит. В полумраке черты ее лица были практически неузнаваемы, но я был твердо убежден в том, что это именно она.

– Тебе что-нибудь нужно, сынок? – раздался женский голос.

Мама очнулась и теперь тянула свои руки в мою сторону.

– Подойди ближе, хочу обнять тебя, – снова произнесла она.

Я сделал шаг вперед, затем другой. Подошел к ее кровати практически вплотную, но лица все равно не мог разглядеть. Холодные пальцы коснулись моей руки. Аккуратно, безболезненно. Однако они вызвали во мне какой-то испуг, захотелось отстраниться.

– Она тоже пришла, – как-то тихо сказала мама. – Можешь поздороваться с ней.

Я обернулся. Из темноты дверного проема приближалась какая-то маленькая, щупленькая фигура. Через секунду она приобрела образ девочки. Синяя курточка, юбка и красные колготки. Правда, вся одежда была какой-то потертой, порванной, грязной. В волосах запутались куски грязи и пожелтевшей листвы. Девочка прошла мимо и стала рядом с моим родителем. Я не смел пошевелиться. Мама отпустила мою руку, после чего выпрямилась и уселась на кровать.

– Вот увидишь, Клаус. Все обязательно будет хорошо.

После этих слов девочка издала какой-то странный звук, запрокинула голову назад, и та, оторвавшись от тела, приземлилась прямо на колени к моей матери. Женщина принялась гладить ее волосы и приговаривать:

– Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо.

Проснулся в холодном поту.

Я находился у себя дома, в своей постели. Сара спала рядом. Рукой смахнул испарину со лба и уселся на край кровати.

По правде говоря, мне до боли надоели эти внезапные появления в разных местах. Еще несколько часов назад я находился в квартире любовницы, а теперь сплю в своей постели, с женой. Эти провалы во времени не сулили ничего хорошего. В конце концов, я не мог с точностью сказать, что именно происходило в эти промежутки, может быть, что-то ужасное? Может быть, я, подобно обезумевшему лунатику, блуждал по городу в поисках жертвы. Вполне возможно, мои сны – это и не сны вовсе. Кроме того, это чудовищное убийство на пляже, оно в точности повторяет события одного из моих кошмаров. Вполне вероятно, что в своих бессознательных блужданиях я не способен отдавать отчет своим действиям. Слепо повинуюсь импульсу, какому-то врожденному оголтелому инстинкту, который неустанно подталкивает меня все ближе к краю бездны.

Остаток ночи провел на кухне. Курил, слушал радио и размышлял.

Почему мне приснилась девочка? Невинное создание. Поруганное и убитое каким-то кровожадным маньяком. Теперь я мог припомнить что-то подобное, что-то закопанное в могиле под названием «воспоминания из детства».

Кажется, тогда мне было лет шесть. Я гулял в районе гаражей, какой-то непонятной промзоны. Помню высокую, но уже сухую траву, помню серые тучи над головой. Помню стаю собак, резвившуюся где-то неподалеку. Их лай эхом раздается у меня в голове. Помню, как случайно наткнулся на присыпанное пожухлой листвой тело. Помятое, порванное платье, разорванная курточка, но самое ужасное было то, что у этого тела отсутствовала голова. Завороженный этой чудовищной картиной, я стоял не смея пошевелиться. На дороге передо мной появилось несколько псов. Они носились друг за другом, катая по земле какой-то предмет. Этим предметом оказалась изгрызенная, испачканная в грязи голова убиенного ребенка. Похожая на кукольную, со светлыми запутавшимися волосами, она являла собой символ страха, символ неописуемого ужаса, который только мог запечатлеть взгляд шестилетнего ребенка. Я стремглав бросился прочь от этого места, и конечно же, мне не хватило духу рассказать обо всем увиденном отцу. Гулять среди гаражей было запрещено, поэтому страх получить нагоняй от родителя затмил собой все увиденное в тот день.

Детский разум сумел справиться с ситуацией, и со временем воспоминания о той девочке камнем легли на дно памяти, рядом с кучей подобных пугающих или постыдных деяний.

По телу пробежала дрожь. Пепельница была полна сигаретных окурков. Я понимал, что вскрыл какую-то запретную дверь, но назад пути уже не было.

Первой проснулась Сара. Она неуклюже, зевая, выползла из комнаты и, заметив сидящего меня за кухонным столом, как-то равнодушно произнесла:

– Я уж думала, ты опять куда-то пропал.

Она не спеша подошла ко мне. Я продолжал курить и пить кофе. Наверное, вид у меня был потерянный, помятый, какой-то несобранный. Потом я сказал:

– Мне кажется, я заболел.

– Да неужели? И чем же? – ее слова звучали с долей издевки.

– Не знаю. Мне просто нездоровится. – Я потушил сигарету о пепельницу и добавил: – На работу не пойду.

После этого уставшей походкой отправился в спальню и улегся на кровать.

Все вокруг мгновенно стало противным, неуютным, даже каким-то чужим. В голове прокручивались одни и те же мысли, по большей части связанные со смертью. Как ни старался, избавиться от них не получалось.

Засыпал. Сон был короткий и беспокойный. Тело пробивала дрожь. Мерещились какие-то фигуры, какие-то руки тянулись ко мне со всех сторон.

Ворочался с боку на бок, стонал и потел.

Снилось, что я бегу. Преследую кого-то. В моей руке зажат нож, и я жажду им воспользоваться. Моя жертва пытается ускользнуть, пытается скрыться от меня в этих городских джунглях. Я ненасытен, я неутомим, я не сбавляю темп и, подобно дикому зверю, настигаю добычу. Хватаю ее за плечи и наношу несколько сокрушительных ударов в шею. Затем разворачиваю истекающее кровью тело лицом ко мне и с ужасом осознаю, что все это время я преследовал самого себя. Те же глаза, то же лицо, та же прическа. Мой двойник цепляется за жизнь, что-то хрипит, умоляет пощадить, ведь у него жена и дочь. Но я пропускаю эти слова мимо ушей и продолжаю резать плоть умирающей добычи.

Чья-то ладонь коснулась моего лба. Холодная, мягкая. Я, в полудреме, произнес запретные слова:

– Хлоя…

Но открыв глаза, увидел перед собой Сару. Она смотрела на меня пустыми, слезящимися глазами.

Потом я снова провалился в темноту.

Утро следующего дня встретило меня одиночеством. Жены и дочери дома не оказалось. Я встал с постели, умылся холодной водой и, обойдя все комнаты, безжизненно уселся на кухонный стул и закурил сигарету. Чувствовал себя паршиво, апатично и совершенно раздавлено. Создавалось впечатление, что все мои жизненные силы были отняты неизвестным существом и теперь здесь, в этой квартире, находится лишь жалкая оболочка, из которой полностью вытрясли все нутро.

Зазвонил телефон. Я лениво подошел к аппарату и снял трубку. Звонили с работы. Интересовались моим самочувствием. Я хриплым голосом уведомил их о том, что мне нездоровится и что ближайшие дни проведу дома. Кажется, их не особо обрадовала эта новость, однако мне было совершенно плевать на их мнение.

Чуть позже позвонила Хлоя. Поскольку дома, кроме меня, никого не было, я позволил себе более развязный тон общения. Мы обсуждали мое самочувствие. Мои сны и опасения. Девушка была мила, обходительна. В ее голосе чувствовались забота и доброта по отношению ко мне. От всего этого становилось теплее, спокойнее. Я сказал, что скучаю по ней. Даже не видя ее лица, я понял, что она улыбается. Искренне. Тепло разливалось по моим венам, и все невзгоды, казалось, испарялись сами собой.

Хлоя успокаивала мою разыгравшуюся фантазию. Говорила, что все это не более чем вымысел, глупости, которые появляются в голове от элементарной скуки. Пожалуй, в этом я мог с ней согласиться. Она сообщила, что готовит подарок к моему дню рождения, правда, не сказала, какой именно. Я, само собой, отреагировал на это сдержанно, пытаясь убедить ее в том, что мне совершенно ничего не нужно, однако внутри все бурлило. Я ощущал себя мальчишкой, обыкновенным школьником, который рад любому вниманию со стороны понравившейся девочки.

Потом мы попрощались. Я повесил трубку и вновь улегся в постель.

На этот раз плохие мысли отступили, позволив мне забыться крепким сном.

10.

День моего рождения.

Все не задалось с самого утра. Порезался, пока брился. Пролил кофе себе на брюки. Жена практически не разговаривала со мной. Устроила какой-то глупый показушный бойкот. Конечно, стоило ожидать чего-то подобного после всех моих выходок, однако все равно не хотелось в этом участвовать.

Сара настояла на том, чтобы праздник состоялся. Не хотела нарушать традицию. Хотя мне кажется, что она просто побоялась оказаться в неловком положении перед крохотным количеством гостей, которым пришлось бы объяснять, почему вдруг все отменилось.

Я понимал, что рано или поздно придется объясняться с женой по поводу всех этих подозрительных звонков, моего отсутствия дома и вообще всего того бардака, что последнее время творился в моей жизни. Мне было страшно отвечать за свои поступки, было совестно во всем признаваться, было обидно за всю эту нелепую ситуацию.

Однако, несмотря на все вышесказанное, мысли мои целиком и полностью были посвящены Хлое. Я представлял ее сидящей здесь, в этой комнате, рядом со мной. Представлял ее глаза, ее руки и улыбку. Становилось теплее. Было странно замечать в себе два не сочетающихся между собой состояния. Мне мерещились кошмарные изуверства, словно сошедшие со страниц дневников серийных убийц, и в то же время сердце трепетало от любви к молодой девушке. Я разрывался на части, купаясь в лучах своей эгоистичности.

Ближе к вечеру Сара начала накрывать на стол. Красивая посуда, столовое серебро, белоснежная скатерть. Я включил радио, поймал музыкальную волну, и по квартире тут же разнеслись джазовые мелодии. Мила рисовала, сидя в своей комнате. Она уже была одета в новое праздничное платье. Я стоял в дверном проеме и любовался ею. Маленькая, хрупкая, еще не познавшая всех ужасов этого мира. Моя дочь. Моя плоть и кровь. Она просто сидит здесь, в четырех стенах, и думает о чем-то своем, невинном. Я улыбаюсь, отвлекаюсь от других мыслей. Меньше всего на свете мне хотелось причинить ей боль.

Потом стали приходить гости. Супружеская пара, с которой мы раньше часто виделись, общались, проводили время вместе. Они пришли раньше всех. Принесли бутылку отличного красного вина и подарили мне картину. Она была небольшого размера и обернута в крафтовую бумагу. Я принял подарок, тут же развернул упаковку и очень удивился тому, что было изображено на холсте. Это был городской пейзаж. Дождливый день, много промокших машин, редкие люди прячутся под зонтами – и тот самый элитный высокий дом, который с недавних пор стал для меня местом частых визитов.

Дрожащими руками поставил картину на кресло и не мог оторвать от нее глаз. Сара стояла позади и молчала. Гости были сконфужены. Они произнесли:

– Нам очень понравилась эта картина. – Потом добавили: – Надеемся, тебе она понравится тоже.

Жена попросила их снять верхнюю одежду и проходить к столу.

Я еще некоторое время как зачарованный рассматривал подарок. В окнах практически не горел свет. Лишь одно окно, на самом последнем этаже, тускло подмигивало мне с холста. Я пристально всматривался в него, словно стараясь разглядеть очертания знакомого силуэта. Окно манило меня какой-то невообразимой магией. Я погружался в этот сюжет с головой.

Рука легла мне на плечи, и я очнулся от грез.

– Все в порядке? – спросила Сара.

– Да, конечно, – хрипло ответил я.

– Там к тебе пришли. Кажется, с твоей работы.

Я никого не ждал с работы. Возможно, это какая-то ошибка. Метнулся в коридор и замер. В дверях стояла Хлоя. Она была прекрасна, как и всегда. Улыбалась и смотрела на меня каким-то горящим взглядом.

– Добрый день, – произнесла она.

– Привет, – ответил я. – Рад тебя видеть.

Сара стояла рядом.

– Ты нас не представишь? – спросила она.

– Ах да. Это Хлоя, она… мы…

– Мы вместе работаем, – улыбчиво перебила меня девушка. – У вас чудесная квартира.

– Спасибо, – ответила жена и смерила гостью взглядом. – Муж не сообщал мне о том, что будут гости с его работы.

– Да, прошу прощения, дорогая. Я забыл.

– Ну что же, проходите. – Сара удалилась в комнату, а я помог Хлое снять плащ.

Гости продолжали прибывать.

Подруга жены, они вместе работали в ювелирном. Высокая брюнетка в черном платье в горох. Пришла вместе с мужем. Он вручил мне бутылку дорогого коньяка и пожал руку. Сара с натянутой улыбкой пыталась сохранить веселость на своем лице. Приняла их верхнюю одежду, повесила ее в шкаф и пригласила всех к столу.

Все расселись по местам. Кто-то первым делом принялся разливать напитки по бокалам, кто-то занялся раскладыванием салатов по тарелкам. Я смотрел на Хлою, она сидела напротив меня, и на лице ее играла легкая улыбка. Мне было странно видеть ее здесь. В моей квартире, бок о бок с моей супругой. Мне было страшно за каждый ее жест, за каждый ее шаг. Я боялся, что тайна раскроется прямо сейчас, сию же минуту, в присутствии всех эти людей. Она молчала, просто смотрела на меня не отрывая взгляд. Смущала и одновременно с этим манила. Я сходил с ума, не в силах пошевелиться.

Зазвучал первый тост, все подняли бокалы. Я не мог разобрать слов, я оцепенел. Потом все выпили и начались типичные застольные разговоры. Воспоминания о прошлом, беседы о работе и планах на будущее. Дочь пересела за отдельный стол и продолжила заниматься рисованием.

Внезапно сквозь пелену гула, укутавшего собой все пространство вокруг меня, я смог различить какие-то членораздельные звуки. Говорил сосед.

– …именно так, – донесся до моих ушей отрывок фразы. – Супермаркет и целые стеллажи отрезанных голов.

– Что за глупости? – возмутилась Сара. – Это точно произошло в нашем городе?

– Да. Я сам чуть с ума не сошел, услышав эту новость. Обнаружили сегодня утром. Вся полиция на ушах стоит.

– Кошмар какой-то, – вклинилась в разговор коллега жены. – Просто уму непостижимо.

– Говорят и мужские, и женские, и даже, – рассказчик обернулся в сторону моей дочери, которая совершенно не обращала внимания на наши разговоры. – Даже детские.

Гости растерянно смотрели друг на друга.

– Давайте сменим тему, – тут же предложила Сара.

Все согласились с этим.

От услышанной новости мне стало дурно. Закружилась голова. Я выскочил из-за стола и корявой походкой направился в ванную. За спиной прозвучали фразы: «Что с Клаусом?», «Ему нездоровится всю неделю».

Умылся холодной водой и несколько минут рассматривал свою физиономию в зеркале.

Кого же я видел перед собой? Маньяка? Полоумного убийцу? Стремительно сходящего с ума офисного клерка? Я не мог понять, кто этот человек. Мне казалось, что я знаю себя, знаю всю свою жизнь. Но, похоже, я ошибался. Обвел вокруг пальца себя самого. Притворялся нормальным, пока внутри зрел демон. Теперь эта нечисть вырвалась наружу и совершила множество ужасных поступков.

Мысль о том, что все мои сны происходили наяву, терзала мою измученную душу. Хотелось вырвать себе сердце и навсегда покончить с безумием, происходившим вокруг.

В дверь постучали. Это была Хлоя.

– С тобой все в порядке? – поинтересовалась она.

– Я не знаю, – отозвался я.

– Клаус, открой дверь.

Я подчинился.

– Это какое-то безумие. Я не могу поверить, что все это происходит со мной. По-настоящему. Наяву.

– Послушай, возьми себя в руки и успокойся. Всему этому можно найти простое, логическое объяснение, – твердо заявила Хлоя.

Она стояла напротив, почти прижавшись ко мне. Мое тело била мелкая дрожь. Я боялся смотреть в ее глаза. Боялся увидеть в них ненависть. Боялся потерять эту женщину. Боялся самого себя, того монстра, что живет под этой кожей.

В конце коридора появилась Сара. Я не сразу заметил ее и поэтому никак не смог среагировать. Да даже если бы и заметил, у меня не было сил сопротивляться действительности. Увидев нас, стоящих близко друг к другу, она замерла и лишь окликнула меня по имени. Хлоя обернулась, после чего вновь повернулась ко мне и, потрогав мою щеку своей нежной рукой, вручила мне конверт.

– С днем рождения, – произнесла она и, поцеловав меня в губы, быстрым шагом удалилась из квартиры.

Я не двинулся с места. Просто стоял, сжимая в руке подарок. Во рту ощущался странный привкус. Что-то незнакомое, что-то горьковатое, похожее на лекарство. Сара стояла напротив, даже не обернувшись в сторону уходящей Хлое. Она пребывала в растерянности, это было заметно по выражению ее лица, ее глаз. Я понимал, что тайна раскрыта, что назад пути уже нет.

Потом она подошла ко мне и влепила пощечину. Щека, которую минуту назад ласкала нежная ладонь моей любовницы, горела огнем. Потупив взгляд, я не знал, как отреагировать на эту ситуацию. Там, в гостиной, за столом сидели люди, и в этот самый момент они явно обсуждали детали произошедшего. В той же комнате находилась моя дочь. Невинное создание, которое еще не догадывается, что пострадало от моих действий. Я люблю ее. Всем сердцем. В этот момент особенно сильно. Меня переполняет ненависть к самому себе, к своей слабости, к своему характеру. Пришло осознание того, что я в одночасье лишился семьи и рассудка.

Если посмотреть на все это объективно, то у меня попросту не было никаких причин изменять жене. Можно оправдывать самого себя историями о том, что рутина меня доконала и я позволил себе некоторую встряску. Позволил минутной слабости взять контроль над разумом. Но нет, нужно быть честным с самим собой. Я ни капли не сожалею о содеянном. Я гнилой, отвратительный человек. Я пошел на это осознанно, отдавая отчет своим действиям. Мне слишком сильно нравилось играть в эту игру. Ведь отнимая жизни у других людей, я наверняка ликовал. Значит, рушить свой брак и унижать женщину, с которой прожил бок о бок столько лет, – это тоже своего рода форма убийства.

Я поднял взгляд, и он был полон ненависти.

Сара отступила назад, потом произнесла:

– Клаус, мне кажется, тебе лучше уйти.

Я прошел мимо нее, достал из шкафа свое пальто и надел его. Затем подошел к Миле. Она по-прежнему рисовала. Уселся на корточки рядом с ней.

– Это все не по-настоящему, дорогая. Это просто сон. Однажды ты откроешь глаза и все будет по-другому.

Она смотрела на меня непонимающим взглядом. Потом вручила мне рисунок. На нём был изображён я, в смешном праздничном колпаке.

– С днем рождения, папа, – произнесла она, и мы обнялись.

Из моих глаз брызнули слезы, пока я держал в руках это крохотное тельце. После этого я спрятал рисунок в карман и покинул квартиру. Гости в изумлении что-то кричали мне вдогонку, но их слова растворились в топоте моих ботинок по бетонной лестнице.