Kitabı oku: «Уникум», sayfa 4

Глава 4
Первый бой

Получив приказ, командиры разбежались по своим машинам, готовя их к бою. Пока я снимал чехол со ствола огнемёта – а как же, пыль забьётся, и при выстреле огонь пойдёт обратно, – а мехвод вкручивал запалы в гранаты, поведал, что приказ поступил.

– Значит, атакуем, – сделал тот вывод.

Мы устроились в машине, я разложил гранаты, чтобы были под рукой, взвёл затвор пулемёта, приготовив его к бою и открыв вентили баллонов со сжатым воздухом и горючей смесью, пронаблюдал, как поджиг зажигает факел. После чего его потушил.

– Не совсем, идём оврагом.

– А как же приказ?

– Комполка велел действовать по обстановке. Я вижу обстановку, нужно идти по оврагу.

– Под трибунал попадём.

– Беру ответственность на себя. Ты выполнял мои приказы, так что не волнуйся. Кстати, запускай двигатель.

– Да я не про это, если уж виноваты, то обоим отвечать.

– Победителей не судят, так что стоит выполнить приказ и ворваться в село. Поэтому всё зависит от тебя. Главное, чтобы машина не подвела.

– Я постараюсь. Движок постукивает, но ещё живой. Только сразу говорю, командир, если долго на предельных оборотах будем двигаться, точно запорем.

– Вот и следи, чтобы с ним всё в порядке было. О, приказ на выдвижение. Постараемся уйти на левый фланг, поближе к оврагу.

Танки, дымя выхлопами, стали покидать укрытия, артиллерия уже полчаса как перестала их обстреливать, но ещё горели обвалившиеся крыши. На месте стоянки осталось три танка, они были повреждены осколками, так что всего четырнадцать нас в атаку выдвинулось. Мне удалось переместить машину на край левого фланга, но пока что мы двигались в общем строю. Как я отметил, про овраг советские командиры всё же знали, там на дне разместилась миномётная батарея – батальонные подносы, а чуть дальше его перекрывал станковый пулемёт ДС с расчётом. Немцы пока не стреляли, только гаубичная батарея открыла беспокоящий огонь, судя по количеству разрывов после первого залпа, на батарее пять орудий. Немцы на окраине села пока молчали, мы не вошли в зону уверенного поражения. Будучи на месте командира, что находился в селе, я подпустил бы советские подразделения поближе и только тогда расстрелял, не дав никому уйти. Когда мы удалились от наспех вырытых стрелковых ячеек метров на сто, в атаку поднялась пехота и бегом последовала за нами. В стороне виднелся знаменосец.

Я нажал подошвой сапога на левое плечо меховода и, когда машина начала поворачивать, ударил его по спине, чтобы тот начал разгонять танк. Больше с обороной в селе сближаться не стоит, мы уже вошли в зону поражения противотанковыми пушками. Меньше километра осталось. Танк, как будто пинка получив, рванул вперёд. До склона оврага было метров двести. Мы их проехали меньше чем за минуту. По нам били, и несколько болванок зарылось рядом, но попаданий не было. Сергей сделал невозможное, на поле разогнал машину до тридцати километров в час, другие машины шли едва на двадцати, выше невозможно, почва мягкая, вспаханная.

Давя рожь, мы добрались до склона, я нажал мехводу на голову, сбив тому шлемофон на глаза, и Сергей, притормозив, мягко спустил танк в овраг. К счастью, не разулись, а повернув, начали двигаться по оврагу в сторону села. Я успел отметить, что две роты стрелков последовали за нами, стараясь нагнать.

Двигались уверенно, я поглядел в смотровые щели и, обнаружив длинный открытый участок метров на шестьдесят, сразу открыл огонь. У немцев тут был заслон, но на удивление крохотный. Всего отделение солдат при пулемёте. Те как раз поднимались из окопчиков, вырытых для стрельбы из положения лёжа, явно собираясь отойти, танку им просто нечего было противопоставить. Я их застал, когда они снимались с позиции. Двенадцать солдат и фельдфебель с МГ-34 – его как раз снимали с треноги. Рёв движка они, видимо, поздно расслышали и сплоховали.

Перед позициями немцев было несколько кочек, которые я не сразу опознал как убитых красноармейцев. Видимо, на разведку послали, вот и напоролись. Я нажал на голову Серёги, попав на затылок, но тот понял и остановил машину, так что я длинной очередью смёл семерых. Пулемётчик у немцев успел подхватить пулемёт и дал от живота очередь. Неприятно зацокали пули по лобовой броне, но пробития вроде нет. Словив несколько пуль от меня, он свалился. Оставшиеся шестеро успели уйти за поворот, позиция у немцев была рядом. Танк рванул вперёд, доехал до поворота, объезжая убитых, как наших, так и немцев, и я открыл огонь, расстреливая оставшегося противника. Тут им деваться было некуда. Трое подняли руки, но очередь скосила их. В плен я не беру. Двое поднялись наверх, но их кто-то тут же срезал, и те покатились на дно оврага. Нажав на затылок мехвода, отчего танк встал, я сделал из пулемёта контроль и, осмотревшись – вроде никого, – быстро открыл люк. Затем одним слитным движением покинул машину, что тарахтела на холостом ходу. В руке был наган. Трофеи – это всё. Но для отчётности требуется забрать документы убитых солдат, чтобы задницу прикрыть. Так что я мигом пронёсся, собирая документы. Подранков не было. Прибрал два МП с подсумками, чехлами запасных магазинов и кобурами пистолетов. Ещё я прихватил ранец фельдфебеля – может, там что интересное? Забит плотно, думаю, его с трудом закрыли. Вернувшись к танку, я забрался на корму и спустился в башню, подал Сергею один автомат с подсумками, это его теперь. Ранец трофейный убрал под баллоны к нашим сидорам, места мизер, но втиснул к аккордеону. Тут я заметил, как из-за поворота выбегают несколько бойцов, впереди бежал здоровяк с ручным пулемётом в руках, со сбившейся на глаза каской.

Решил подождать, да и десант взять, пригодится. Выбрался на броню и, расстегнув свой ремень с кобурой нагана, застегнул немецкий. Тот удобный, с плечевыми ремнями. Даже подгонять по фигуре не пришлось. Поправив подсумки и кобуру пистолета, дождался командира в звании лейтенанта. Бойцам, что окружили танк, разрешил собрать с тел немцев что им понравится. Трое бойцов убежали дальше в дозор.

Из оврага я мог выглянуть, встав на корме. Атака на село была отбита с большими потерями для наших подразделений. Четыре танка видел, как они, маневрируя, отходили задним ходом, горело больше. Но сколько точно, не знаю, дым рассмотреть мешал. Немцы наших на четыреста метров подпустили и врезали. Один танк на сто метров приблизился к околице, но заполыхал.

Медлить мы не стали, я взял на броню десант, человек десять вместилось, и мы покатили по дну оврага дальше, сзади подпирали другие взводы стрелков. Так и добрались до места подъёма, выходя во фланг обороне противника. Медлить я не стал, нас отлично было видно с колокольни, тем более дозорные доложили, что немцы вручную катят в эту сторону противотанковую пушку. Взвод бойцов, используя овраг как окоп, открыл огонь по расчёту пушки, до них было метров сто, мой танк поднялся на луг, и мы погнали к околице. Сюда около взвода солдат немцы успели перекинуть и пушку, но не успели развернуть, расчёт был перебит плотным огнём. Я добрался до околицы, подминая плетень, въехал в чей-то сад, отсюда два пулемёта било, я открыл огонь из своего ДТ, уничтожая противника. Пятерых точно срезал, и расчёт пулемёта мы раздавили. А приметив плотную группу солдат, выбегающих со двора дома, ударил с секундной задержкой струёй смеси, почти двадцать человек вспыхнуло. Жутко крича, они пытались сбить пламя, а мы ушли в сторону, сбивая хлипкую оборону. Те две роты, что последовали за мной, практически не встретили сопротивления, пока бежали от оврага к селу. Дальше началась зачистка, кое-где дошло и до рукопашной, а я направился дальше. Мне нужно было выйти в тыл противника как можно быстрее и если не выбить, то сильно ослабить ту. Нужно успеть, пока круговую оборону не организовали.

Проломив дощатые ворота, мы выехали со двора на улицу. Повернув, услышали, как по броне стучат гранаты, и дали полный газ. Гранаты рванули сзади, и только одна на корме, серьёзно нас оглушив. Вроде и слабенькая, их ещё «колотушками» прозвали, с длинной ручкой, а всё равно сильно оглушила. Но мы двигались дальше. Я сменил диск, уже третий, в запасе ещё двадцать один имеется в специальных нишах, и, открыв люк, бросил две гранаты Ф-1 во двор, куда, как я видел, забежало несколько солдат. Подарочек от советских танкистов. Закрыл люк, продолжая ногами управлять мехводом, выехал на околицу за спиной немцев, тут батарея противотанковых пушек замаскирована была, две пушки срочно разворачивали нам на встречу. Но главное не это, кормой к нам стояли две самоходки «артштурм». Действовал я молниеносно, ведя пулемётный огонь по расчётам противотанковых пушек, дал двухсекундную струю по окопу с пехотой – вой было слышно даже через рёв движка, после чего повернул башню и дал секундную струю в корму одной самоходки, затем, подкатив ко второй, что пыталась спешно развернуться на месте, запалил и ту. Потом пушки поджёг, ящики со снарядами, после чего расстреливал всё что видел. Наши это рассмотрели, несмотря на дымы от сгоревших танков, и начали спешную атаку. Да, струи огненной смеси не заметить невозможно. Немцы, видя это, просто убирались с дороги, бросая тяжёлое вооружение. Я жёг всё. Баллоны на две трети опустели, когда я повернул в глубь села.

Добравшись до центральной улицы, я захохотал от радости. Та забита техникой была: грузовики, легковые машины, транспортёры, – танков так и не рассмотрел, да и самоходок, видимо, только две было – те, что горят сейчас на околице на выезде. Немцы паниковали, разворачивались, сталкивались, глохли, а моё появление вообще у них ужас вызвало. Часто работая пулемётом и заметно реже огнемётом, я прошёл по центральной улице, сжигая и уничтожая что видел. Танк резко повернул, вломившись в чей-то сад, проломив плетень. Молодец Сергей – рассмотрел противотанковые пушки, что ожидали нас на выезде. Я их тоже увидел, но позднее. Мы укрылись за домом и, развернувшись, по дворам и огородам вернулись к площади, где стояла церковь и было несколько легковых машин – похоже, в церкви штаб устроился. Пулемётом разбил стёкла в уцелевших окнах и пустил внутрь секундную струю. Спустившись к мехводу, я прокричал ему на ухо:

– Серёга, подомни одну машину, чтобы передок приподнялся. Хочу струёй колокольню сжечь, а то у меня ствол не поднимается.

– Хорошо! – проорал тот.

Танк подмял кузов грузового «Опеля», отчего передок действительно задрался, я прицелился и дал струю. С трудом, но достал. Полыхнула колокольня здорово. Немцы не ушли, как я и предполагал, провода наверх тянулись, видно стержень антенны. Два огненных комка, ранее бывших солдатами противника, выпрыгнули, жутко крича, и разбились о землю, а мы продолжили расстреливать всё что видели. Смесь закончилась, как раз по колокольне последнее выпустил, но площадь мы покинуть не смогли. Вдруг на ровном месте лопнула гусеница. Пришлось вести бой в окружении, благо подобраться к нам близко было сложно, только с одной стороны до дома метров шестьдесят. Да ещё один гад из противотанкового ружья нам точно в мотор попал. Я его срезал и пулемётным огнём не дал другим подобраться к ружью, чтобы продолжать нас расстреливать. Сергей работал из автомата через люк мехвода, чуть приподняв его, а я крутил башней. Уже пятнадцать дисков опустело, шестнадцатый расстреливал по мелькавшим тут и там немцам, когда, наконец, на площадь начали выбегать бойцы в такой знакомой форме защитного цвета. Успели они вовремя, немцы нас чуть не закидали связками гранат. Да и шестовые мины готовили подвести под прикрытием бронетранспортёра. Его сжёг первым выехавший на площадь Т-26. К моему удивлению, танков было много, только через площадь проехало одиннадцать. А когда один, с номером нашего командира, свернул к нам, я понял, что это те танки, которые ожидали топлива, получили его и добрались до села, чтобы поучаствовать в атаке.

Площадь уже зачистили, церковь полыхала, поэтому я отдал приказ мехводу:

– Покинуть машину!

Говорил громко, у меня в ушах звенело, что уж про Серёгу говорить. Комбат тоже выбрался из танка, устало вытирая потное лицо. На щеке у него была кровавая царапина. Мы сами все мокрые были, но старались выглядеть бодрячком.

– Докладывайте, – приказал капитан.

Однако доложить я не успел. На площадь въехала кавалькада машин, единственная зенитка в кузове ЗИС тут же взяла под контроль небо, а к нам подъехала побитая осколками и пулями «эмка». Все стёкла вынесены, но на ходу. Машину покинул уже знакомый генерал-майор, с ним двое полковников и один полковой комиссар. Они подошли к нам, мы вытянулись, ожидая неприятностей от начальства. От них всегда неприятности идут.

– Кто первым ворвался в село? – с ходу спросил генерал.

– Мой танк, товарищ генерал-майор. Экипаж сержанта Барда и мехвода красноармейца Жилина.

– Почему атаковали через овраг?

– Командир полка приказал действовать по обстановке, товарищ генерал-майор. Атака в лоб была обречена на провал из-за сильной противотанковый обороны противника, поэтому я решил выйти им во фланг. Информация про овраг получена от мальчишек-рыбаков, я сообщил об этом командиру. За мной повернуло две роты стрелков. В овраге сбив и уничтожив заслон из тринадцати солдат противника при станковом пулемёте – их документы у меня в планшетке, – я совместно с пехотой атаковал село. Ворвались на территорию, уничтожив до взвода солдат. После чего направился к околице, решив ударить с тыла. Это удалось, пулемётным огнём и огненной смесью уничтожено две самоходки, семнадцать противотанковых пушек, три склада боеприпасов, до двух рот солдат, большая часть сожжена заживо. Закончив с обороной, направился в центр села. На главной улице, где проходит трасса, застал автоколонну в панике, пытались сбежать. Атаковал, расстреливая. Уничтожено и повреждено примерно сорок грузовиков и два бронетранспортёра. Чудом избежав противотанковой засады на противоположной стороне села, вернулся в центр, где смог сжечь штаб в церкви и корректировщиков на колокольне, но потерял гусеницу, лишившись хода. Пришлось принять бой в окружении, покинуть машину не могли из-за плотного огня противника. Танк не боеспособен, из противотанкового ружья попали в мотор. Держались до подхода наших, уничтожив до двух отделений солдат. Сержант Бард, доклад закончил.

Генерал, покачавшись с пятки на носок, сообщил:

– Когда я увидел, как один танк покинул поле боя, хотел отдать приказ отправить командира под трибунал, но именно благодаря вам мы взяли это село. Я не командир вашей дивизии, но она входит в мою армию. Личным приказом я награждаю вас орденами Красной Звезды с повышением в званиях. Это всё, что я могу сделать. Спасибо, товарищи.

Генерал обнял каждого, после чего, когда принесли две красные коробочки, сам приколол награды нам на грудь. После этого выдали корочки на награды с внесёнными туда номерами. Пока я докладывал, прибыл начальник штаба нашего полка. Услышав окончание моего доклада и то, что решил генерал, пообещал всё оформить быстро. Генерал со свитой укатил, а нам велели идти к одной из машин, где в кузове и разместился штаб. Комбат, быстро опросив нас, осмотрел мой танк и, приказав оставить его, велел искать себе другую машину. Скоро в тыл отправится автоколонна с ранеными, довезут до станции в Луцке. Потом до Ровно и в расположении нашего полка, получим восстановленный танк. Нам в удостоверения внесли новую информацию, теперь я стал старшим сержантом, а Серёга младшим. Я написал рапорт, автоматы пришлось сдать, документы убитых немцев тоже, после чего мы вернулись к танку, забрали свои вещи, я пулемёт снял, мы забрали пять дисков и, загруженные до предела, направились к санитарной колонне, что готовилась уезжать. Раненых много было. Одна машина для безлошадных танкистов. Пока не дошло до того, что танкисты воюют в рядах пехоты, поэтому мы надеялись получить восстановленные в ремонтных мастерских дивизии танки. Когда колонна тронулась, я скинул верх комбеза и гимнастку – ох, как приятно ветерок мокрую нательную рубаху обдувал! – и проколол шилом петлицы под новые треугольники, Сергей занимался тем же. Я сказал:

– Войница.

– Что-что? – не расслышал мехвод.

– Я говорю, село называется Войница. Надо будет запомнить.

Закончив приводить в порядок форму согласно моему новому званию, я снова надел гимнастёрку и, натянув комбинезон, застегнул поверх него ремень с наганом, проверил вещи. Два моих вещмешка с припасами и вещами, трофейный ранец с фельдфебеля, который я и не подумал сдавать, и аккордеон. У Жилина всего один вещмешок. Ещё он получил пулемёт и боезапас к нему. Фляги мы на ремнях подвесили. Воду залили из колодца в селе, а то после боя приложились, вот разом и опустошили. Так и катили. Наша машина обогнала санитарную колонну, уж больно те медленно ехали, и в одиночку мы погнали дальше. Что я отметил, брошенной техники хватало, но в основном экипажи были при машинах.

По поводу награждения, так это не более чем счастливый случай. Если бы не генерал, то мы бы в качестве десанта продолжали атаковать, гоня выбитых из села немцев. Может быть, и под трибунал бы попал. Но победителей не судят, а если представить на миг, что до села мы не доехали да гусеница порвалась, то это всё, финиш. Я своё награждение воспринял спокойно, как должное. Хорошо, что у генерала вообще такие награды нашлись в запасе. Возможно, последние отдал. Вот Серёга Жилин воспринял награждение как праздник, как лучший день в своей жизни, так что ехали мы в машине под его шуточки. У кого-то из танкистов нашлась фляжка с водкой, так что мы отметили награждение, я тоже глотнул. Фляжка мигом опустела. Несколько командиров танков собрались у меня, и я описал, как шёл бой. Те сами были в бою, чудом спаслись, комполка вот погиб в атаке, но мой рассказ поразил их. Что они видели? Атаку, удар от попадания, огонь, что врывается в боевое отделение, и приходится спешно покидать машины. Даже особо и пострелять по противнику не успели, несколько выстрелов осколочными на ходу сделали, вот и всё. Поэтому рассказу о том, что я творил в селе, внимали с жадностью. Общее мнение было, не эти награды мы заслужили, тут не Красные Звёзды, а к героям представлять нужно. В основном об этом до конца маршрута и говорили. Дорога прошла благополучно, пару раз «мессеры» мелькали, одна пара даже пытались атаковать, да мы так дали из одиннадцати стволов – не я один ДТ снял со своего танка, – что те, шуганувшись, удрали искать менее зубастую добычу. Доехали до Луцка, а там нас стопорнули на посту на въезде. Я сразу понял – дело плохо, рассмотрев двух командиров-танкистов. Майора и старлея. Их издалека видно было – в синих комбезах, перевитых ремнями, и в шлемофонах. К слову, о шлемофонах: они не похожи на те, что были в польском сериале «Четыре танкиста и собака», ушек для ларингофонов нет. Сейчас используются устаревшие, по виду действительно шлемы, пусть и ребристые сверху, у меня у самого такой. Так вот, остановив нас, велели оружие оставить в кузове, это пулемётов касалось, и выстроиться у машины. Когда шеренга была выстроена по росту, что заняло некоторое время, майор вышел вперёд и сообщил:

– Я майор Северов, из оперативного штаба двадцать второго мехкорпуса. Все, кто знает танки «три-четыре», прошу выйти из строя.

Строй как стоял, так и стоял, глядя на майора. Тоже нашёл у кого спрашивать, у танкистов из лёгкой танковой дивизии, они кроме Т-26 и БТ разных версий ничего больше и в глаза не видели. Тот устало вздохнул и всё же пояснил:

– Нами получено десять новейших танков модели «три-четыре». Они сейчас на станции ожидают разгрузки. Мне нужны экипажи.

Подумав на миг, я кивнул сам себе и вышел из строя. Больше строй никто не покинул.

– Жилин?

Тот уловил вопрос в моём тоне и вышел из строя, пояснив:

– Я не знаю этот танк, товарищ майор, но если командир просит, значит, дело стоящее.

Майор перевёл взгляд на меня и решил уточнить:

– Сержант, откуда эту машину знаете?

– Заканчивал сержантские курсы в академии бронетанковых войск в Москве, товарищ майор. На танкодроме в Кубинке изучил все типы. КВ тоже знаю. Тридцать часов за рычагами просидел. Помогал ремонтникам.

– А «три-четыре»?

– Как и все курсанты – четыре часа. Два круга по танкодрому сделал.

– Хоть что-то. Других всё равно нет.

Не знаю, зачем майор нас опрашивал, всё равно всех забрал, так что мы снова погрузились в кузов ЗИСа и, покрутившись по улочкам, доехали до станции. Майор и молчаливый старлей ехал с нами. На платформах действительно стояли «тридцатьчетвёрки», увидев их, я довольно кивнул. Пушки Ф-34, очень неплохи, по сравнению с Л-11. Разгрузившись, ЗИС укатил – у водителя свои приказы. Майор поспешил уйти, а мы, сложив вещи в общую кучу, получили от старшего лейтенанта, что носил фамилию Труханов, приказ строится.

– Старший сержант Бард, вы сможете согнать танки с платформ?

– Думаю, да, товарищ старший лейтенант. Только нужно два помощника-регулировщика.

– Добро. Выберите двоих и приступайте. Поторопитесь, пока стервятники не налетели.

– Есть, – козырнул я.

Выдернув из строя Жилина и ещё одного сержанта, тоже командира танка, побежал к платформам эшелона. Первая стояла у эстакады, у паровоза машинист с помощником курили. Танки закрыты были. Дав ключ Жилину, велел открыть верхние люки у всех танков, пусть проветрятся. Сам же, нырнув в башенный люк первого – ну и духовка! – открыл люк мехвода и, осмотревшись, включил массу, проверил коробку передач, потом баллоны со сжатым воздухом и аккумулятор. Нажав на кнопку насоса, я в течение пары секунд слушал, как тот работает, после чего нажал большим пальцем на пуск стартера, и после полутора секунд ожидания тот взревел мотором. Танк был готов к спуску. Только я не спешил этого делать. На каждой платформе было по два танка, эшелон укорочен, видимо, ещё что-то прицеплено было, но уже отцепили, лишь в конце два грузовых вагона. Выбравшись наружу, на свежий воздух, я добежал до первого танка, оставив второй урчать на холостом ходу. Тут тоже без проблем запустил движок, и дальше, наблюдая за помощниками, я смог, сдавая задом с лёгким разворотом, скатить танк по эстакаде на землю, где развернул машину и, врубив третью скорость, рванул к дальним строениям. Труханов сообщил, что там будет стоянка. Пара танкистов в качестве регулировщиков показали, куда поставить бронемашину, что я и сделал. Всё заглушил, массу выключил и помчался обратно, вскоре поставив рядом с первым танком и второй. Их уже маскировали. Машинист подавал платформы к эстакаде, а я спускал танки. Пока работал, прикинул расклады. Похоже, я знаю, что меня ждёт – основной состав танкистов, с которыми я доехал до Луцка, уже распределили по машинам, стрелки-радисты, башнеры, кому-то повезло командиром танка стать, а мне сто процентов в мехводы. С ними проблема, майор, я так думаю, и решал эту задачу с поиском нужных специалистов. И да, майор не командир роты, им Труханов стал, лейтенант Кузмин – командиром первого взвода, а Северов искал специалистов и готовил роту к выдвижению. Пока даже неизвестно, какой дивизии эту роту придадут. Танк я себе уже выбрал, Жилин туда стрелком-радистом, он уже даже вещи наши перенёс. Труханов согласился с моим выбором и тут же сделал мой танк своим. То есть назначил машиной командира роты. Хитрец. Остальные танкисты были заняты: вскрывая те два вагона, доставали ящики с боеприпасами. Снаряды в основном осколочные были, бронебойных мизер, едва двадцать процентов. Ящики переносили к шеренге танков и складывали в штабеля. Боеукладки-то пустые. Патроны тоже были. Ладно, хоть вооружение на месте, пулемёты. Те, что при нас были, отправились на ЗИСе в расположение дивизии.

Оба вагона освободили, и эшелон ушёл. Он срочно где-то нужен был. А мы занялись машинами. Заправлять не требовалось, баки, к счастью, полными были, так что вскрывали ящики, протирали снаряды от консервационной смазки, от солидола, и укладывали по местам. Башнер нашей машины уже изучил, что где находится, осмотрел чемоданы под ногами и стал укладывать снаряды как ему удобно, мы подавали через верхний люк. Втроём работали, Труханов ходил, наблюдал, как идёт дело у других экипажей, подсказывая при нужде. Похоже, эти танки знал. Наконец со снарядами было покончено, семьдесят семь штук, перешли к пулемётным дискам, а их сорок шесть в боекомплекте. Доставали пустые, а возвращали в ниши уже снаряжённые. Когда закончили, как раз ужин наступил, шесть вечера. И тут ротный порадовал: работали душевые в железнодорожном депо поблизости. Выставив часовых и заперев люки танков, мы прошли сначала в столовую, расположенную там же, а потом и в душевую. Вот так жить можно. Пока мылись, нам быстро простирали исподнее и форму и даже высушили. Комбез я надевать не стал, вместо шлемофона пилотку надел. В общем, вернулись к машинам свежие и сытые. Тюк комбеза и шлемофон нёс в руках.

– За что наградили? – поинтересовался майор Северов, встретив нас у танков. Было видно, что орден новенький, как и у Жилина, который тоже не преминул похвастаться им.

– За захват большого села силами одного танка, с нанесением противнику больших потерь, товарищ майор.

– Это как?

– На ХТ-26 обошли занятое противником село и ударили с фланга. В ударе участвовали мой танк и две роты стрелков. Враги не ожидали, что мы выйдем на них с тыла. Сжёг две самоходки, два бронетранспортёра, смесью бил по противотанковым пушкам. Две роты пехоты на моём счету и штаб, плюс автотехники несколько десятков. Это сегодня было, в одиннадцать часов утра. Там присутствовал командующий нашей Пятой армией, он и наградил нас на месте с повышением в звании. А так как танк мой подбили на площади, в мотор попали, хорошо ещё не вспыхнул, то нас направили за новыми машинами.

– А тут мы встретились, – понятливо кивнул майор. – Старшину присвоили?

– Я сержантом был, месяца нет как из учёбки. Штаб полка тоже в селе был, там всё быстро и оформили.

– Понятно. Со штабом вашей дивизии я уже связался, там в курсе, что вас откомандировали в моё распоряжение. Мне удалось найти ещё двух мехводов на «три-четыре» с опытом, нужно срочно перегнать танки в укрытие. Чудо, что пока налётов нет. По три машины отгоните на опушку леса у Луцка. Даю сутки на ознакомление с машинами, после этого в бой.

– Есть, – козырнул я.

Майор ещё танкистов привёл, всё же нас не хватало, по факту по два человека на машину выходило, не считая машины ротного, у нас полный экипаж, а тут до штата практически довели. Мехводы были, но по другим машинам, лёгким, придётся на ходу учить. Труханов знал, куда перегнать танки, так что он сидел на башне своей командирской машины, которой я правил. Маскировку мы уже сняли, танки мусором замаскированы были, и три первые машины двинули по улочкам к выезду, а там и до леса. Внутренняя связь работала отлично, я пояснял Жилину, что делаю, что за что отвечает и что ни в коем случае не стоит делать, чтобы не запороть движок, коробку или ходовую, что не так и трудно. Сырые эти танки ещё. В общем, учил так, как нас инструкторы в Кубинке обучали, опытные черти, знали, что говорить.

Тут на месте машина ожидала. Мы оставили танки и на «полуторке» – как я понял, её за нами закрепили – вернулись обратно и перегнали три следующих танка. Теперь я на месте стрелка сидел, а тот на месте мехвода, потом ещё один взвод перегнали, а последний танк почему-то мне приказали пригнать. А я и его на Жилина свалил, и тот вполне уверенно это сделал, о чём я Труханову доложил, и тот Жилина назначил мехводом на один из танков. Подготовил. А на место него другой танкист пришёл. Как раз стрелок с Т-28. Пулемёт он знал, а вот рацию нет, пришлось учить, я неплохо с ней знаком. А мне поставили задачу к утру обучить других мехводов. Моя методика понравилась ротному. Хотя что там за методика. Главное – сообщить, что нельзя делать, а что можно. Как управлять. Да они сами опытные, справятся. Однако задача поставлена, пришлось выполнять, так что до утра мне и пятерым танкистам не удалось сомкнуть глаз. После тяжёлого дня с не менее тяжёлым боем было трудно, но всё что нужно я им дал. Труханов правильно говорил, учили меня настоящие мастера танкисты-испытатели, и они знали все слабые стороны этого типа бронетехники.

Спать мы легли в три часа ночи, закрыв танк, который использовали как учебный макет.