"Занимайся своим делом, дорогуша, и не поднимай голову,"– проговорил я, между словами накидывая на голову Бюрре сзади холщовый мешок. Ствол револьвера я приложил к его шее.

Видать не сразу понял, что произошло. Ну да ничего. Поговорим пока.

"Верни, дружок, твои люди на днях обнесли дом старухи Ган. не пытайся отрицать, я знаю это. Где серебро?"

Старый добрый блеф. Такой засранец, как Бюрре легко его раскусит. Но не с хером во рту у шлюхи и с револьвером у затылка.

"Вздумал махать пушкой в моем собственном саду, паскуда? На моей чертовой земле?"– шипел старик, пытаясь вырвать давно обмякший орган из зубов проститутки. "Я похороню тебя здесь, на этом самом месте. Стреляй, если желаешь быть мясом на моем столе в этот вечер."

Глухой звук от удара рукояткой револьвера по черепу через мешковину. Старик умолк, но продолжал злобно шипеть. Я повторил вопрос и услышал в своем голосе фальшь. Для придачи себе уверенности шмякнул его по тыкве еще раз, чуть сильнее.

Старик спросил, чей я крысеныш. Лодочников, законников. Обещал заплатить, если я сниму мешок и освобожу его, чтобы он мог выбить зубы этой тупой шлюхе. она от испуга до крови кусала его гениталии.

Сказал, что она прекратит, если он начнет говорить. И он заговорил.

Слышал крик шлюхи, когда в спешке покидал особняк. И пусть. Узнал, что мне нужно и выбрался невредимым. Прихватил с кухни сладости для ребятни и свиной окорок свежей копчёности для собственного брюха. Дождь кончился, ему на смену пришло ясное небо и россыпь белесых звезд.

Верни поведал много интересного. Как я понял из его сбивчивых объяснений, мясники планируют крупное слияние. Заручившись поддержкой людоедов, Бюрре намеревался уже к середине следующего месяца полностью взять под контроль оба берега реки и часть порта. Удивлен, что он не сделал этого раньше. Может лжет. Но слишком складно. Такой план в духе амбициозного старикашки. Да вот только дела мне нет до его планов на будущее. Про серебро Ган он не обмолвился ни словом.

Было далеко за полночь, когда я пересек границу Звонарей. Ублюдки постовые каждый раз берут за проход. Пора заканчивать дельце и возвращаться на пристань, иначе никаких денег не напасешься на взятки. Больше всего мне не нравилась мысль о том, что придется сообщить старухе о задержке в развитии дела.

Опять солдатня. Встретились мне на входе в публичный дом Присс. Три верзилы в форме рядовых пехоты. Слишком заняты собой т одной девкой, размалеванной белой краской. Либо они настолько близки между собой, либо не могут позволить себе шлюх больше, чем одну на троих. Вот она, участь дезертиров. Не сегодня-завтра последние монеты исчезнут из их красно-белых форменных карманов. И тогда район содрогнется.

Солдаты меня не заметили. Хотел плюнуть одному, особенно вонючему из этой троицы на надраенные до блеска сапоги. Сдержался. Проскользнул в тени и направился прямиком в свой угол.

Я лежал на циновке и размышлял под мирное посапывание Энн. Не иметь зацепок не значит начинать сначала. Ведь тогда у меня были кой-какие мыслишки. Сейчас нет. И как бы ни хотелось не навещать старуху, тем, более не имея на руках ни одного козыря, придется. Думаю, с этого и начну. проклятый четверг. Ворочается. Устала за день, бедняга.

Я подавил в себе позыв подойти и укрыть Энн простыней, сползшей за ночь туда, где у нее должна быть левая лодыжка. Все равно встал и поправил.

В полдень Ган имела привычку сидеть на террасе позади лавки в своем кресле. оно воняет старостью и плесенью, но не так сильно, как сама Ган. Я выспался, плотно отобедал стряпней с кухни Присс и потому был в довольно хорошем расположении духа. Решил, что в случае неудачной беседы поведаю старухе о планах Бюрре.

"Это ты, пройдоха. Где мое серебро?". Ган не знала о приветствиях, тем более о хорошем расположении духа.

Заметил кое-что странное. Неприметный мужичок по ту сторону улицы как бы невзначай поглядывает в нашу сторону. Я знал, что у него хорошо смазанный шестизарядный револьвер в кармане полосатых брюк. Не шпион. Охрана? Зачем Ган понадобился стрелок для защиты?

Я рассказал ей о том, что ничего не выяснил. Ган стара. Но отнюдь не глупа. Ей удалось сохранить какую-никакую ясность ума в свои девяносто лет. Кряхтя и ворча, она дала мне время до понедельника. Я видел беспокойство на ее лице. Не она здесь распоряжается временем.

Эта догадка поразила меня. Еле сдержался, чтобы не выпалить ее тотчас вслух. Ган кому-то должна.

Сомневаюсь, что это королевские сборы.

Тактично отказавшись от предложенной на обед похлебки для собак, я покинул старуху и поплелся в сторону территории лодочников. Я что-то упускаю.

С цыганами я изъездил всю страну. Они учили меня красть, ездить верхом. И как жить свободно даже в клетке. Среди них я не был изгоем. Я был счастлив. Семья барона относилась ко мне с теплом. особенно Михо. она любила танцевать и часами расчесывать свои синие волосы необыкновенной красоты. Если зверь может познать любовь, то это была она. Михо как весна. Или звонкий ручей. мы были почти ровесниками, но я считал ее старше и мудрее. Нам было интересно вместе. Михо гладила мою шерсть и бегала за хвостом. Я находил для нее земляные орехи и с утра до ночи раскачивал на растянутой между деревьями лозе. Лучшее время.

Когда мне исполнилось шестнадцать, а Михо – пятнадцать, ее продали жениху из другого табора. они кочевали по побережью океана, а сам жених, Юте, не имел передних зубов из-за цинги. Алмас говорил, что этот брак важен для нас. За Михо он получил пяток молочных жеребцов и новую кибитку. Михо плакала. Плакал и я, но без слез. Она умоляла меня сбежать вместе, до того, как мерзкий Юте дотронется до нее. Я не посмел. Не верил, что имею право на такое счастье. Михо назвала меня жалким трусом. Которым я и был.

Она обещала утопиться. Я знал, что этого не будет. Михо слишком любила жизнь. Но провести остаток ее дней с ненавистным ей человеком я позволить не мог.

Свадьбу играли летом, в самый длинный день в году. Михо надела непрозрачную фату, чтобы не показывать своих слез. Обе семьи веселились, пели и танцевали. Торжество проходило в дубовой роще, близ местечка Керлийбн. В детстве мы с Михо проводили там много времени. Я пил и танцевал со всеми. Веселился вместе с женихом, он оказался неплохим юношей. Называл меня пшалом.

Михо была прекрасна в тот вечер. А я перерезал горло ее жениху прямо во время танца.

Я с самого начала мыслил в неверном направлении. Лодочники не крали серебро Ган. они забрали чужое. Видать, сотрудничеству старухи с речными пиратами пришел конец, и они решили ее подставить. Если она не решила предать их первыми, и заключить союз с Бюрре. В духе подлой Ган. Пазл складывается, но картинка мне пока не ясна. Ведь я все еще надеялся, что здесь что-то более необычное, чем интрижка между преступными синдикатами.

Я направлялся к Лысому Джею. Худощавый парнишка, страдающий от туберкулеза. Он является племянником лидера банды лодочников, Марло Такера. Марло уже три года ходит под себя после неудачной конной прогулки с племянничком. Пускает слюни в лучших апартаментах по эту сторону реки, а бизнесом целиком и полностью заправляет Лысый Джей. Разумеется, до того момента, как «дядюшка поправится и вернется к делам."

Я имел с Джеем одно неприятное дельце полтора года назад. Детали не важны, но он остался у меня в долгу. Не хотел использовать этот козырь без крайней необходимости, но любопытство, а что важнее, моя репутация, берут верх над разумом.

Штаб-квартира Джея находилась на границе территории лодочников и порта морских судов. Охраны нет лишь на первый взгляд. Лисье нутро говорило мне, что в зарослях ивняка по обе стороны брусчатой дорожки, ведущей к воротам, засели стрелки с самовзводными винтовками. Джей любит гостей.

"Этой ночью напали на старика Бюрре. Прямо в его резиденции. Слышал что-нибудь об этом?"

Джей говорил тихо и хрипел при выдохе. При одном взгляде на его тщедушное тельце может возникнуть впечатление, что жить ему от силы год. Потом взгляд переходит на его глаза, горящие страстью к жизни и жаждой власти. И впечатление пропадает.

Я ответил, что ничего не знаю о нападении.

"Старик обещал награду в сто динаров тому, кто отыщет этого смельчака и приведет к нему. На твоем месте я бы согласился на эту работенку, дело вроде для тебя простое."

Я обещал подумать. И сразу перешел к делу.

Высокий лоб Лысого Джея морщился от раздумий после того, как я закончил рассказ. Я выложил все о пропаже серебра, догадках насчет Ган и тактично намекнул на то, что его люди главные подозреваемые. Джей слушал, не перебивая, сфокусировав свой взгляд на дверной ручке у меня за спиной.

"Фергюс, друг любезный. Ты много не знаешь о старухе и ее связях. она платит влиятельным людям по ту сторону реки. очень влиятельным. В их власти прийти и взять все, что им заблагорассудится. Что касается так называемой кражи серебра… Я не отдавал приказа своим людям. Не там копаешь. Мне не нужны проблемы с Ган и ее покровителями. Хватает хлопот с… другими".

Ага, с мясниками. Знаем. Это мне до лампочки. Я знал, что Джей поделится чем-нибудь интересным. И ждал.

Джей садист. Из тех, кто мало что может дать женщине в плане половых утех. Из тех, кто покупает девчонку лет пятнадцати, чтобы всю ночь тешить свое больное воображение при помощи ремней и толстой палки. Слышал такое от Присс. Джей платит достаточно, чтобы старая сутенерша не заикалась о честности и милосердии. Я смотрю на его болезные желтые цвета иссохшее лицо и думаю о том, как при помощи кинжала для бумаг на его письменном столе сделать его слащавую улыбку еще шире. Улыбаюсь. Жду ответов.

"Повторюсь, Фергюс. Мы не воры. Мы пираты и контрабандисты. Ты ищешь не по ту сторону реки."

Ожидал большего. Радует одно – Джей все еще торчит мне услугу. Ибо не помог нихрена.

Одно из двух – либо Джей меня обманывает, либо действительно не в курсе. Ощущение, будто я добровольно влезаю в то, что мне не совсем по силам. Я жевал рисовую лепешку под пинту эля и ждал информатора с территории Звонарей. Напротив, борделя Присс, возле лавки с уличной едой и патронами для сопротивления.

Я никогда не бывал по ту сторону реки. Даже в таборе мы не рисковали вставать на ночлег в тех краях. Цыган там не шибко жалуют. Но главная проблема – культ кровавого бога. те еще отморозки. Власть короля там ничего не значит. даже не планирую соваться туда.

Моя информатор проститутка из уличных. Элин. Помогает мне почти задаром. Той весной я вытащил ее из-под в стельку пьяного солдафона, пытающегося вставить ей в причинное место штык от винтовки. Оставил его под окнами постоялого двора с этим же штыком в глотке. На удивление глубокая оказалась у него глотка, скажу я вам по секрету. Элин с тех пор считает себя моей должницей. Я ей не нравлюсь, но чувство долга у уличных девок острее чем у приличных людей. Поначалу пыталась отдаться мне в уплату долга. Я убедил себя и ее, что информация будет мне полезнее. Вот как раз и она.

Уличные шлюхи не мажут лица белилами. этим и отличаются от бордельных девок. этим и тем, что не имеют сводниц. Этакие самодостаточные жрицы утех и похоти для бедняков и низших чинов. В основном для этих тупых вояк, конечно.

Элин пристроилась к углу дома и залпом осушила остаток моей пинты. Крякнула и довольно улыбнулась. Видать только с работы.

"Привет, дорогой. Как ты? Я слегка устала, но могу сделать минет, если ты недолго."

Слова Элин невольно вызвали у меня улыбку. В этом чертовом городе похоже только у проституток есть чувство юмора.

Девушка рассказала много интересного. Так, краткая сводка всего обо всем. Например, о дезертирах. В стенах борделя Присс расквартировался целый взвод беглой солдатни. Во главе с лейтенантом регулярной армии Гайемом Ри. Их назначили в район Звонарей захватить блокпосты со стороны территории законников и удерживать до прибытия пехотного полка с фронта. Ри принял решение иного рода. Около двух недель его бойцы жрут, пьют т трахают девок за королевский счет. Сопротивление их не трогает до поры до времени. Оставили для откупа на случай прихода регулярной армии.

Я спросил Элин про сборы. Слышала ли она что-нибудь про новые налоги, поборы с жителей. Элин отрицательно покачала коротко остриженной головой и закурила. Я слушал дальше.

Есть паренек по имени Рик. Фамилии она не помнит. Сын пьянчужки, который должен е за ночь. Так вот недавно парнишка вернул ей долг отца. Расплатился новочеканным серебром.

С этими словами Элин достала из сумочки горсть монет и показала мне. Новенькие динары сверкали тусклым блеском на свету, с каждого серебренника на меня смотрело суровое лицо короля Фреда III.

Элин, ты золото. Вот, зацепка. Нужно все хорошенько проверить.

Я обменялся с проституткой деньгами. она подозрительно взглянула на мои, слегка заплесневелые от сырости и многолетнего хранения у старухи Ган. Потом кивнула и, чмокнув меня в мохнатую щеку, направилась прочь. Задом она виляет будь здоров.

Деньги не фальшивые, я уверен. Прямиком с королевского чеканного двора. Я связался с Ган. Она сверилась со списком серийных номеров (скрупулезная стерва). Эти деньги были в пропавшем сундуке. Теперь все дороги вели в район Звонарей.

Я плотно перекусил в забегаловке через квартал от борделя Присс. Снова встретился с Элин, она дала мне адресок парнишки т снова украла мою выпивку. Заслужила.

На закате я приблизился к баракам на окраине района. В аккурат на границе с людоедами. Я слышал много баек от девочек, что бедняки из этих домов пропадают по несколько человек за месяц. А я знал, что каннибалы ни за что не тронут дурное мясо. Тем более, когда у них договор с Бюрре на еженедельные поставки.

Я знал дом и комнату, где обитает Рик. Местные обитатели, живые скелеты с огромными от голода и страха глазами, за пару лепешек рассказали мне это. И что его папаша, Савьен, пропал три дня назад.

Я не стучался. Вошел и без церемоний стукнул о стол рукояткой револьвера.

"Пожалуйста, не надо." тихий и ясный детский голос из самого темного угла комнатушки охладил мой пыл. Я убрал ствол.

Чиркнула спичка. Под запах горящей серы зажегся огарок сальной свечи. В руках мальчишки, которому не больше десяти. Проклиная себя за грубость, я пододвинул к себе стул и предложил ему кусок хлеба.

"Вы пришли за деньгами? Их больше нет, уже и так все забрали",– паренек жевал лепешку, сдабривая ее слезами.

Я успокоил его и сказал, что не из тех, кто отобрал у них деньги.

"Это были солдаты. Они говорили про приказ короля и забрали нашу еду и серебро. Его отец заработал. Сказал, что нашел хорошую должность в порту. А солдаты все забрали. Отец ударил одного. Они его увели, сказали, что в тюрьму. Они… его отпустят?"

Конечно, поспешил я успокоить ребенка. Спросил, с кем работает его отец.

"Дядя Алье. он живет в комнате в конце коридора. У него еще коробка из-под обуви вместо двери прилажена".

Я дал парнишке пару монет на еду и отправил с весточкой к Присс. Надеюсь, приютит.

Алье был дома. Вдрызг пьяный, но горячее сало за шиворотом быстро привело его в чувство. Долго колоть его не пришлось.

В пятницу утром я доставил старухе половину украденного серебра. Это и впрямь было банальное ограбление. Чутье подсказывало, что не без указки лодочников (разговоры про работу в порту и все такое), но больше я склонялся к мысли, что у Ган маразм.

Довольная старуха расщедрилась как никогда и подарила мне сморщенный леденец на палочке, который выудила из подола своей юбки. Премного благодарен. Между делом я рассказал ей о судьбе второй части денег. Большого удовольствия от услышанного она не выказала. Леденец отобрала и отправила на поиски своего чертового серебра. Ну, по крайней мере я знаю, где искать.

Спустя неделю я узнал, что вечером той же пятницы старуху нашли мертвой в ее кресле-качалке. С горстью плесневелых сухарей в глотке и ритуальным ножом в сердце. так Лысый Джей расправляется с предателями. Ган действительно заключила сделку с Бюрре и планировала избавиться от речных пиратов чужими руками. Джей догадывался о ее планах, а старуха ждала подвоха. От Алье я узнал, что Савьен получил указание от тщедушного лысого юнца лишить жизни Ган в ее же спальне. С задачей они не справились, но кому до этого уже какое дело. Спустя еще какое-то время я узнал, что лавка, дом и движимое имущество старухи перешли по завещанию, написанному ее рукой, церкви кровавого бога.

Вечером той пятницы я возвращался в бордель в хорошем расположении духа и слегка навеселе. Поиски денег я собирался оставить на утро понедельника, чтобы позлить старуху. Был на удивление спокойный вечер. В такое время район Звонарей обычно кипит, как похлебка на открытом огне, иногда постреливая маслом. Будто само провидение говорило – жди неприятностей, Фергюс. И они пришли.

За квартал до борделя я встретил Рика. Мальчонка бежал сломя голову, утирая на ходу кровь с затылка. Присс взяла его кухаренком в помощь Энн. Бежал он явно не на рынок.

"Плохи дела, мистер лис,"– лепетал парнишка, ухватившись за край моего плаща. "Солдаты. Они там насилуют девушек мадам Присс. Они все пьяные и машут саблями. Мне прикладом прилетело, очень болюче".

Я велел Рику спрятаться на пристани. Думай. Привести сопротивленцев. Нет, девочки попадут под раздачу. До дома Лысого Джея далеко, парнишка не успеет привести подмогу. Значит, один.

В кармане жилета была горсть патрон. около десяти штук. В барабане шестью Я тщательно проверил готовность оружия и не спеша направился к публичному дому.

Девочки Присс не будут напрасно рисковать. Дадут все, что им нужно. Присс щедро платит шлюхам за нанесенный им вред. Черт, Энн.

Пришлось ускориться и ворваться в бордель, даже не обдумав пути отхода и план действий.

Первый этаж был похож на поле брани. Везде лежали обнаженные тела, и только по слабым стонам и слезам насилуемых девушек я определил, что эта масса из солдат, шлюх и оружия живая. Девушки не кричали, не звали на помощь. Если долго сопротивляться, можно умереть от истощения. Они экономили силы и молча плакали. Слезы текли по перепачканным белым лицам и гениталиям насильников.

Я проскользнул вдоль стены и вбежал по лестнице на второй этаж. В комнатах по коридору размещались апартаменты для особенных клиентов. В конце коридора кабинет Присс. Дорогая, я спасу тебя чуть позже.

Энн была в своем углу и пряталась за диагональной балкой, подпирающей потолок. Я чувствовал ее страх. Она шептала молитвы или проклятия, прижав к шее нож. Ждала смерти.

Я пришел еще до того, как она решилась. Выхватил нож и закутал в свой плащ. Мы покинули чердак и направились вниз.

"Эй, животное. А ну стоять".

Голос человека, привыкшего приказывать.

Я увидел лицо с взъерошенными седыми волосами, выглядывающее из кабинета Присс. Рад знакомству, лейтенант Ри.

Я всегда гордился своей реакцией. В доли секунды я выхватил револьвер и направил в сторону Ри. Оказалось, реакция опытного военного немного быстрее. Острая боль пронзила левое плечо. Я буквально чувствовал, как дробятся мои кости. Я успел увидеть, как на выстрел прибежали полуголые солдаты прежде, чем потерял сознание.

Кабинет Присс мне никогда не нравился. Со связанными передними лапами и примотанной к стулу головой я его буквально ненавидел. Сквозь кровавую пелену в глазах я видел следующее.

Присс лежала головой на столе и стеклянным взглядом смотрела на меня. Из ее губ доносился легкий хрип в такт движениям Ри, который пристроился к ней сзади. Ее парик болтался на голове пьяного в усмерть солдата, абсолютно голого, но с саблей на боку. он готовился сменить лейтенанта.

Боковым зрением я видел Энн. Глаза ее были закрыты, но я знал, что она в сознании. Умница, девочка. Тяни время.

"Вижу, ты очнулся, лис. Занятный ты зверь, вот что я скажу. Одежду вон носишь."

Ри говорил на выдохе, как учат бойцов. На заднице Присс лежала его рука с револьвером, направленным в мою сторону.

"Я хороший охотник, лис. У моего отца усадьба за городом, добрые двадцать гектаров чистого заповедного леса. Я все детство и юношество провел там. Охотился за твоими менее разумными сородичами. СО сворой хороших гончих. Хочешь, покажу тебе те края? твоя шкура будет неплохо смотреться над изголовьем отцовской постели."

С каждым словом Ри все сильнее вгрызался в зад Присс. В конце концов она упала на пол бесформенной куклой, сжавшись в комок и прикрыв лысую голову руками. Ри раздраженно плюнул ей на бедро и жестом велел подчиненному сменить его. Солдат радостно подбежал к обессилевшей женщине и запихал свои гениталии ей в рот.

"Знаешь, я передумал",-задумчиво произнес Ри, сделал большой глоток из бутыли с виски и подошел ко мне. "Я разделаю тебя здесь. И аккуратно сниму шкуру вот этой саблей. Но сначала я хочу позабавиться с этой девчушкой. Ты к ней неравнодушен? Знаешь, я тоже. Люблю убогих."

Ри заговорщицки подмигнул и влил мне в пасть остаток виски. Сейчас.

Я щелкнул носком ботинка о левый каблук. В тот же миг из носка выскочило четырехдюймовое лезвие, которое я с удовольствием вонзил лейтенанту в промежность. Секунду спустя в моей лапе был его револьвер. Я всадил по пуле в сердце обоим насильникам и поблагодарил Энн за помощь.