Kitabı oku: «Дело рук Сталина. Том 2», sayfa 6
2.2. Из книги Г. Вишневской «Галина. История жизни» (1984). О России при Сталине и после него
У Галины Вишневской – сложная и долгая личная судьба. И написанное ею – очень правдиво, описано очень образно и – очень меткими словами, и заслуживает особенного внимания, поскольку она, прожив непростую жизнь и по роду своей деятельности, видела различные стороны жизни страны, её различных слоёв, – до самого верха.
«…Прокатилась новая волна арестов. Сажали кого попало. Страна лежала в развалинах – требовался рабский труд, нужна была новая армия рабов. При существующей у нас системе государство не может оплачивать человеческий труд, как он того заслуживает, но «мудрая партия» имела по этой части большой опыт: ещё до войны руками заключённых были построены Беломорканал, гигантские электростанции, заводы, комбинаты и т. д. – славные стройки социализма и коммунизма.
Так и после войны под руководством «Отца и Учителя» ретивые исполнители до предела набили ГУЛАГ мужиками и бабами, подложили под это дело политическую платформу и – вкалывай бесплатно минимум десять лет. Гениально: и платить за работу не надо, и безработицы в стране нет.
Потом пошла борьба с формалистами и космополитами.» [Иными словами, если до Сталина такими заключёнными были истинные противники коммунизма, то при Сталине проделали то же со своими, выдумав для них совершенно бессмысленные идеи!]
«Под лозунгом «Долой космополитизм!» чёрная чума прокатилась по всем театрам, и множество лучших произведений искусства на долгие годы оказалось погребённым. Один за другим сыпались приказы, обязывавшие театры ставить современные советские пьесы, прославляющие партию, и целая армия бездарных писателей, драматургов, поэтов, композиторов, годами точившая перья в ожидании своего часа, наперегонки кинулась к кормушке, истерически славя советскую власть и «великого вождя, гения всех времён и народов». Неважно, что по его вине уже в первые месяцы войны миллионы почти безоружных солдат стали в буквальном смысле слова пушечным мясом, и немцы, походным маршем пройдя Украину и Белоруссию, оказались у стен Москвы и Ленинграда, что в одном только Ленинграде больше полутора миллионов гражданского населения, – стариков, женщин и детей, – приняло мученическую смерть от голода. Это всё [для них] не имеет значения, – важно, что дождались своего часа. Вперёд, деятели искусства и культуры! Выслуживайтесь…»
«Это всё-таки удивительно, как быстро сумела наша власть морально развратить людей, разрушить кровное отношение детей к родителям, родителей – к детям, уничтожить вековые семейные традиции. Насильственно оторванные от понятия «моё», «своё», люди легко сходились и так же легко расходились; уходя, все бросали, разучившись придавать значение словам «моя семья», «мои дети», «мои родители». Когда тебе долго повторяют, что все принадлежат партии и государству, – твоя душа, равно как и стул, на котором ты сидишь, – ты в конце концов начинаешь постигать науку равнодушия, непринадлежности своей ни к кому и ни к чему.»
«…58-я – враг народа! [Именно по этой статье был осуждён отец автора повести в 1-м томе. – Авт. ] Ещё жив был Сталин, и не было такого человека в стране, который бы не знал, что такое 58-я статья. По этой статье сгноили в тюрьмах и лагерях миллионы людей.»
[Нижеследующее настолько образно и правдиво отражает тогдашнюю жизнь советских людей, что его надо читать по-особому. В каждой фразе – истинная правда. А ведь в то время мы считали, что наша бедность – временная, а те, кто у власти, "имеют право на жизнь намного лучше". Ведь некоторые из них говорили, и мы это воспринимали как должное, что они уже как бы живут при коммунизме, а остальным надо только подтянуться. ] [Короче, всё, что было при Ленине, Сталин после него пустил по своему усмотрению, – с невероятным вредом своему народу!]
«Живя раньше в Ленинграде, я, конечно, знала, что существует привилегированная часть общества, что не все ютятся, как я, в коммунальных квартирах. Но до поступления в Большой театр я и вообразить себе не могла численность господствующего класса в Советском Союзе. Часто, стоя в Георгиевском зале Кремлёвского дворца у банкетного стола, заваленного метровыми осетрами, лоснящимися окороками, зернистой икрой, и поднимая со всеми вместе хрустальный бокал за счастливую жизнь советского народа, я с любопытством рассматривала оплывшие, обрюзгшие физиономии самоизбранных руководителей государства, усердно жующих, истово уничтожающих все эти великолепные натюрморты. Я вспоминала свои недавние скитания по огромной стране, с её чудовищным бытом, непролазной грязью и невообразимо низким, буквально нищенским уровнём жизни народа, невольно думала, что эти опьянённые властью, самодовольные, отупевшие от еды и питья люди, в сущности, живут в другом государстве, построеннном ими для себя, для многотысячной орды, внутри завоёванной России, эксплуатируя на свою потребу её нищий обездоленный народ. У них свои закрытые продовольственные и промтоварные магазины, портняжные и сапожные мастерские, со здоровенными вышибалами-охранниками в дверях, где всё самого высокого качества и по ценам намного ниже официальных цен для народа. Они живут в великолепных бесплатных квартирах и дачах с целым штатом прислуги, у всех машины с шофёром, и не только для них, но и для членов семей, к их услугам бывшие царские дворцы в Крыму и на Кавказе, превращённые специально для них в санатории, свои больницы, дома отдыха… В собственном внутреннем государстве есть всё. Искренне уверовав в свою божественную исключительность, они надменно, брезгливо не смешиваются с жизнью советских смердов, надёжно отгородившись от них высокими непроницаемыми заборами государственных дач. В театрах для них отдельные ложи со специальным выходом на улицу, и даже в антрактах они не выходят в фойе, чтоб не унижаться до общения с рабами. [До чего же правдиво, образно! А мы в то время считали это нормальным! Вспомним сданную партийцам парадную комнату в доме дяди Пети, по описанию моей повести.]
Да знают ли они, как мы живём? Ясно, что знают, да мало знать – надо почувствовать своей шкурой, животом своим, пожить хоть месяц гнусной жизнью советского раба, чтобы орали они свои тосты за победу коммунизма во всём мире не на этом лукулловом пиру, набив рот икрой и лососиной, а в вонючих кухнях коммунальных квартир, куда бы стоило поселить каждого члена Политбюро…»
«…И вот, поживи они, наши вожди, этой нормальной для советских людей жизнью, без глобальных проблем и патетических восклицаний, может, и пришло бы им в головы, что живут-то советские люди по-скотски. Да о скотине хоть человек заботится, а о человеке-то – кто?»
«Создаётся впечатление, что правительство специально создаёт бытовые трудности, чтобы, измотав человека до чёртиков в глазах, отвлечь его от более важных проблем, затруднить в нём интеллектуальную и духовную жизнь…
… А если освободить народ от этой ежедневной борьбы, пожалуй, у него будет время задуматься над своим положением холопа, вкалывающего на потребу партийной элите.»
«Советские люди привыкли к знакам отличия, как к клейму на мясе…»
«Что за страна, почему всегда надо просить, хлопотать, доставать? Казалось бы, чего проще – плати человеку за его труд столько, сколько он стоит на деле, и он сам будет распоряжаться своими доходами, жить по своим возможностям. Да, но тогда не будет «бесплатных» квартир, «бесплатной» медицины, и ты ничем не будешь обязан советской власти, и вообще не нужна будет эта власть с миллионами партийных дармоедов, по своему усмотрению отмеривающих тебе твои потребности. От самого рождения они за тебя решают, вся жизнь твоя подчинена чужой воле, и страшно то, что постепенно, с отмиранием твоих желаний и инициативы, это становится даже и удобным. Пусть конура в грязной, коммунальной квартире, но она есть и стоит дёшево, пусть плохая еда, но тоже есть, а ведь может и не быть. Живы – и слава Богу…»
«…Эти государственные организации для того и существуют, чтоб защищать советскую власть от нас, надоедливых рабов.»
«Господи, как странно, что все мы живём в вечной оскорбительной подозрительности друг к другу… Большинство артистов и оперы и балета сотрудничают с КГБ.»
О Берии:
«…После его расстрела нашли списки более ста женщин, которых по его указу кагэбешники поставляли ему… Будучи негодяем, он двадцать лет был членом правительства, и все его соратники остались на своих местах, охраняя режим.»
«Культ личности Сталина… массовые расстрелы невинных… уничтожение всей армейской верхушки… пытки в тюрьмах… доносы. Всё это выложил Хрущёв в своём докладе на закрытом заседании ХХ съезда партии перед изумлёнными делегатами.»
«По вине Сталина сотни тысяч безоружных советских солдат в первые же дни войны попали в плен… Сталин в страхе прятался, не принимая участия в решениях Военного Совета… Сталин – трус!.. Сталин – преступник!.. Культ личности… Сфабрикованное Сталиным «дело врачей»… Сталин – маньяк…»
Культ личности! Но кто же его создал? И что делали в годы культа члены Политбюро – мозг и сердце партии?»
«Всем скопом вцепившись в глотку Берии, бывшему главе КГБ, повешенному сталинским методом, тайно прикончили его – избавились от самого осведомлённого свидетеля их общих преступлений, а все чудовищные злодеяния правящей партии свалили на мёртвого Сталина. И вот уже матёрые волки, надев на себя овечьи шкуры, дружно вопят: «Ленинское ядро Коммунистической партии «разоблачило культ личности Сталина!»
[Увы, повопили и спустили свои вопли на тормозах, перевалив всю вину за страдания народа на сам же пострадавший народ. Вина, конечно, не одного Сталина, но как можно, например, обвинить Берию, а того, чью волю он выполнял, при чьём одобрении, он действовал, оставить в стороне?! – Авт.]
[Да. Русский народ готов всем всё простить, чтобы так выглядело, что он во всех отношениях самый великий, самый счастливый. Не охота ему иметь, признать на своей истории такое невероятное, такое непосижимое пятно. Ну, привык он побеждать, иметь таких великих, как Суворов, Кутузов, Ломоносов и проч.!!! – Авт.]
«Уничтожение лучшей части крестьянства во время коллективизации, расстрел всего командования армии перед войной, за что советский народ заплатил миллионами жертв во время войны и руинами на месте бывших городов, уничтожение интеллигенции, – всё это всего лишь «грязное бельё»…" [Это – реакция на заключительные слова Хрущёва, как бы перечеркнувшие его обличительные откровения. – Авт.]
«Казалось бы, народ обязан действовать, открыто выразить своё возмущение преступлениями правящей партии. Нет…
Все граждане страны, – раз не потребовали к ответу своё преступное правительство, – становились его сообщниками. Мне кажется, что во имя этого и сделал свой доклад Хрущёв…»
[Мы с Вишневской не сговаривались, а она тогда сказала то же, что я вижу и высказал здесь теперь, и что видно в приведённых здесь цитатах, что, вне всяких сомнений, и было на самом деле. Столько доказательств и приводится потому, что при всём этом, как это ни поразительно, находятся их отрицающие, и это оказывается возможным именно в силу неправдоподобия самого сталинизма. Вот как всё сложно! – Авт. ] [Добавляю ещё. Ведь самое парадоксальное, что мы себя чувствовали счастливыми, и власти не осуждали. Мы наоборот, считали, что они могли бы брать ещё больше. Например, мы считали, что Сталин ходит в простой шинели и работает в Кремле день и ночь. А критикующих Советы мы осуждали, их анекдоты – особенно.]
«Что мы за народ такой? Неужели мы совсем лишены чувства достоинства, чести, задавлены низменным страхом, коль позволили сотворить над собой такое? Нет, русский народ не труслив. На войне безоружные солдаты шли в атаку на верную смерть, готовы были умереть, защищая отчизну. Но кому хочется умирать просто так, как последней скотине? Где-то в подвале, тайно избитым, униженным, замученным, под пытками своих же соотечественников-палачей? Во имя чего? Ведь голоса твоего, как ни кричи, никто не услышит. Нет, это не страх, а гораздо хуже, – это безнадёжность. Впервые мне со всей ясностью представилась патологическая ложь всей моей прошлой, настоящей и будущей жизни в этой стране.»
[И всё-таки, каков же ответ? Почему? Да потому, что партийная верхушка начала всё больше и больше сознавать ошибочность всего, что они сотворили, идейных коммунистов постепенно вытеснили карьеристы, только прикрывавшиеся фразой и силой, и чем дальше, тем больше. Ничего не жалели ради этого, в круговой поруке с единомышленниками, круша всё на пути. Кстати, теперь видно, как большинство таких с невероятной легкостью забыли о своих партийных билетах и впереди всех устремились к частной собственности и первым местам в бизнесе. Но тогда беспартийные, многие действовали не из корысти, а считая это своим долгом, коммунисты – долгом коммуниста. И это было великим заблуждением, на руку царствовавшей верхушке. – Авт.]
[Всё это было настолько чудовищно, делалось настолько цинично, было подготовлено предыдущими кровавыми событиями, – гражданской войной и террором при Ленине, который был последователен после революции, что фактическое, по форме, его повторение и выглядело правильным для народа, доверившего свою судьбу вождям, и проходило даже при его одобрении, поскольку он и не подозревал, что во главе уже был не Ленин, а самозванец, у которого и цели стали уже совсем другими. Иными словами, если первый террор был логическим, неизбежным, шагом после революции, то второй террор был надуманным, специально подстроенным с целью удержания власти, и опирался он на надуманное утверждение, что классовая борьба становится всё больше. ][И это ложное, даже то, что осталось после Сталина, не могло не развалиться. Очевидно, оно же и привело к развалу страны.]
«(Кстати, фашисты тоже выполняли волю своей партии. За что же их судили?)»
[А за то, что они совершали преступления в соответствии с идеологией фашизма.]
«Эпоха позднего Реабилитанса! В столицу со всех концов стекались истощённые, измученные люди, – те, кто выжил в советских концлагерях… добиваясь – кто восстановления в партии, а кто – документа о реабилитации. Эти клочки бумаги с циничной простотой сообщали полутрупам-калекам и пожизненным инвалидам, что они были невинно осуждены и, отсидев в тюрьмах по десять-двадцать лет, теперь, за отсутствием состава преступления, досрочно освобождены и реабилитированы."
[Так одним абзацем Вишневская изложила в том числе и судьбу отца и родственников автора повести, рассказ о которой вы перед этим прочли в этой книге. Понимая, что лишь немногие прочли её книгу, и, возможно, приняли как должное, что её такие правильные, ёмкие, содержательные, обличительные слова никто не обнародовал так, как это следовало бы сделать, но никто и не пытался хоть как-то их опровергнуть, – замолчали, как и всё аналогичное до того, – я не смог их не привести здесь. И ещё кое-что продолжу. – Авт.]
«Своей безответственностью и безразличием к человеческой жизни жалкий клочок бумаги напоминал, что никакие людские жертвы не способны изменить звериный лик советского режима.
Как и прежде, все сталинские соратники отсиживались за стенами Кремля, никто из них не был судим, и их физиономии всё ещё украшали фасады домов, нагло глядя и на реабилитированных, и на весь одурманенный народ.»
[Добавим, что не был судим и главный виновник. А его окружение, оставшись без главаря, всё сделало, чтобы так и выглядело, что они тут нипричём. Его не стало, всех и реабилитировали. А итог-то: и его толком не осудили – Авт.]
[Добавлю ещё здесь тот вывод, который сделан в конце книги, – что если было попытаться должным образом, как это было сделано, например, на Нюрнбергском процессе по итогам Мировой войны, юридически разобраться, отделить виновных от пострадавших, а виновным оценить их долю вины, то понятно, что число участников столь велико, что такой процесс привёл бы и к расслоению общества, и к большим новым ошибкам. Поэтому и говорится, что надо, – да и уже фактически сделано, – назвать именно главных виновников, и сделать это наиболее полезно.]
«…Не было в стране завода, школы, театра, университета, улицы, площади, парка, где не красовался бы прославленный своими учениками Генеральный секретарь ЦК.»
«Первыми должны были платить по векселям писатели и художники. Партия потребовала от них прославления великих строек, счастливой жизни народа – в те страшные годы, когда на Украине несколько миллионов человек умерли от голода, когда в Казахстанские степи, в Сибирь нескончаемым потоком месяцами шли эшелоны, набитые крестьянскими семьями, – так называемыми кулаками и теми, кто сопротивлялся коллективизации. Зимой их выбрасывали в тайгу, где ещё не было жилищ, с детьми и женщинами, беспомощными стариками и старухами. Огромная часть их сразу же умирала, а те, кто имел ещё силы, тут же валили лес и строили для себя концлагеря и тюрьмы, где им потом придётся умереть от голода и каторжного труда."
[Вот пишу это со слов не политика, а оперной певицы, и думаю, что, вероятно, такую жесточайшую правду о сталинизме не читали стоящие ныне у власти, а то употребили бы её для того, чтобы назвать, наконец, поимённо и – в судебном порядке заклеймить, уж если не удалось это сделать при их жизни, хотя бы главных виновников этой непостижимо несправедливой судьбы массы их соотечественников. – Авт. ] [Об этом же добавлено ещё на предыдущей странице. Дополню ещё, в конце второго десятилетия XXI века. Россия – такая сложная страна, с такими невероятными природными условиями и народом, что можно только радоваться, что после всего пережитого в ХХ веке ей удаётся опять стать Великой. Очевидно, эти самые трудности и делают людей способными бороться и побеждать.
"(Как сказал Сталин Черчиллю, уничтожено было в годы коллективизации 10 миллионов «кулаков». [Источник – У. Черчилль. «Вторая мировая война.» Том 4. Лондон, 1951. Советская власть победила в соревновании с нацистами, уничтожившими 6 миллионов евреев.)»
[Дополним ещё Вишневскую тем, что безвременно ушедшие тогда из жизни, уничтоженные, – это была именно лучшая, более способная, часть коренного населения России, именно выходцы из тех, кто пополнили её города, из тех, кто построили Санкт-Петербург – красу и гордость народа России. – Авт.]
"По стране покатилась волна террора: убийство Кирова в 1934 году – тысячи арестов; таинственная смерть Горького, Куйбышева – снова аресты, расстрелы. Летят головы вчера ещё всесильных, всевластных партийных деятелей, увлекая за собой сотни тысяч смертных. В те годы доносы, даже анонимные, приняли узаконенную форму и не оставались без последствий. На этой благоприятной почве пышным цветом расцвели самые низменные чувства людей: ложь, предательство, зависть. Ведь так легко было свести счёты с конкурентом, убрать со своего пути любого талантливейшего соперника. [Два таких конкретных жизненных примера приведены в повестях 1-го тома. это мои – отец и дядя. ] Стоило только опустить в почтовый ящик маленький конверт с адресом НКВД. Дьявольский соблазн был велик! Тем более, что за примером далеко ходить было не надо: в правительственной верхушке, где мёртвой хваткой душили один другого вожди революции, вчерашние соратники, клевета и подлость стали узаконенными приёмами партийной борьбы. Вся эта липкая грязь, перелившись через стены древнего Кремля, поползла в народ, отравляя души смрадом и животным страхом. И как венец бесчеловечности правящей партии – выходит постановление, распространившее все виды наказаний, включая смертную казнь, на детей с двенадцатилетнего возраста.» [До чего же образно! – Авт.]
«Это было золотое время для подлецов и карьеристов. Все они хорошо изучили вкусы Сталина, подыгрывали ему в его невежестве. Ведь Сталин вообще не понимал симфонической, инструментальной музыки, а музыку современную просто терпеть не мог. Максимум, что было доступно его восприятию, – это народные песни и некоторые оперы."
[Как оперная певица, нередко бывавшая в Кремле по их приглашению, она всё это видела сама, и пишет по личным наблюдениям в течение долгого времени. Настолько точно и всесторонне всё описано, что не хуже любого приговора, какой только можно себе вообразить! И надо понимать, что это написано человеком, всё это испытавшим на себе! И такое не написать, если это – хоть в чём-то не правда! – Авт.]
"Об этом не стоило бы говорить, если бы его примитивные, обывательские вкусы, узаконенные безграничной диктаторской властью, не стали определяющей политикой в искусстве, постулатом для любого гражданина этой страны и самым действенным и бьющим без промаха оружием в руках выслуживающихся прихлебателей, вовсю старавшихся доказать свою преданность системе лжи.»
[Читаю и думаю, что это написала женщина из артистической среды! Чтобы такое написать, такими хлёсткими, выверенными, словами, надо было это действительно пережить, через это пройти, много раз передумать, и найти в себе мужество всё это написать. Ясно, что это было не просто! Это – акт большого гражданского мужества! Ясно, что она понимала, что это было просто необходимо, именно ради светлого будущего народа России! Отсюда вы видите, какие яркие и убедительные источники информации я вам предоставил здесь!]
«В 1932–38 гг. в концлагерях и тюрьмах находились 12 миллионов человек. Из них один миллион был расстрелян, два миллиона умерли.»
«Те, кто арестован, выли под пытками в подвалах; те, кто был ещё на свободе, молчали, открывая рот только для прославления Сталина.»
«12 июня 1937 года… было объявлено о суде над верховным командованием Красной Армии. Обвинялись в измене и шпионаже маршалы, командующие армиями, корпусами, дивизиями. Среди них – М. Тухачевский, И. Якир, В. Примаков, В. Путна, А. Корк, И. Уборевич, Р. Эйдеман, Б. Фельдман. На другой день все они были расстреляны. Руководил расстрелом цвета высшего командования Красной Армии совсем молодой в то время Иван Серов, командир отделения палачей…
Всего в ходе террора погибли: три – из пяти маршалов, 14 из 16 командующих армиями, все 8 флагманов, 60 из 67 командиров корпусов, 136 из 199 командиров дивизий, 221 из 397 командиров бригад, все 11 заместителей наркома обороны и 75 из 80 членов Высшего военного совета, а 35 тысяч человек командного состава были расстреляны или брошены в тюрьмы.»
[Постижимо ли это?! Кто в этом повинен? Как это сказалось на разразившейся всего через 4 года войне, направленной на уничтожение России? Где ответ и осуждение? – Авт. ] [Пишу ещё, перечитывая. И надо же! Какая осведомлённость Вишневской! И какой же это был ужас! Ну, какое же человеческое, или точнее – бесчеловечное, существо могло такое сотворить?! И как такое можно было исполнить, именно над теми, в чьих руках было оружие?! Непостижимо! Недаром писали о болезни Сталина паранойей! Здоровый человек не мог такое сотворить! Прав был Раскольников, предвидя пагубные последствия этого, перед войной! – Авт.]
«…При имени Тухачевского нельзя забыть о подавленном им в 1921 году Кронштадтском восстании и об истекающих кровью матросах на льду Финского залива…»
[Понятно, что искать правду и – кто виноват, на всех уровнях и во все времена – дело архисложное. Но ведь это и не требуется! Важно правдиво оценить самую верхушку и самые главные события прошлого. Но ведь и это не сделано! Ложные процессы того прошлого – налицо. А такой процесс, который всё это бы прояснил, так и не состоялся.]
«2 марта 1938 года… новый судебный процесс [в Москве]… В ролях обвиняемых предстали: Бухарин, Рыков, Крестинский, Раковский, Ягода…
Все они из одного логова и пожирали друг друга, сводя между собой счёты, зная, на что идут. Но только по их именам обозначаются периоды судебных процессов в истории коммунистической партии, когда были замучены миллионы ни в чём не повинных граждан.»
«Как вообразить себе гибель трёх миллионов человек в подвалах тюрем коммунистической страны в мирные 1937–1938 годы? Это – только за два года! А сколько же миллионов уничтожено за все годы террора? А десять миллионов так называемых кулаков? Ведь не какая-то адская машина выполнила эту работу, – это были советские люди, профессиональные палачи, которые каждый день, как на фабрику, шли на работу и делали своё дело – пытали, расстреливали… Но сколько же их было по всей России? Это должна быть целая армия, чтобы замучить и уничтожить столько миллионов человек!» [Вот и понятно, что именно эта «армия», её близкие и потомки остались в живых и составили большую часть населения страны, в отличие от репрессированных. Это и влияет на многое в дальнейшем. Это вставлено позже. – Авт.]
[Подчёркиваю, что так эмоционально здесь изложена правда о том времени, поскольку это написано женщиной, человеком из области искусства, пережившей всё это и наблюдавшей больше других, поскольку была участницей концертов в Кремле. – Авт. ] [Добавлю при перечитывании. Надо понимать, что упоминаемые в предыдущем абзаце "профессиональные палачи"… Их была целая армия! Именно они, очевидно, не только остались безнаказанными, но и жили благополучнее других, не говоря уж о репрессированных. И нетрудно понять, что годы спустя, их потомки, и стараются обелить своих предков, и восхваляют Сталина. Поэтому и трудно иметь однозначное мнение о прощлом страны.]
«Патриарх всея Руси Тихон ещё в 1918 году обратился к советской власти с кафедры Московского Церковного Собора:
«Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что вы творите, есть не только жестокое дело! Это дело поистине сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей, загробной и страшному проклятию в жизни настоящей, земной.
Властью, данной нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафемствуем вас!»
[Где же это проклятие, когда ужасные факты и их последствия очевидны, – всё подтверждено свидетелями и документами?! – Авт. ] [И это проклятие было ещё при Ленине, перед послереволюционным террором! А ведь ещё потом был сталинизм со всем ещё более абсурдным! Как это можно объяснить с позиций религии?]
[Настолько было сильно воздействие внушения, что "цель – сверхблагородная", что для её достижения ничего не жалко, и – что она реально достижима, что мы тогда, читая это обращение патриарха, веря во всё, исходившее от коммунистов, ститали, что сами эти обличения патриарха и т. п. и есть – заблуждение и достойны осуждения. Вот так всё это было завёрнуто!]
«Почему ни один из членов Политбюро, – тех, кто подписывал со Сталиным приказы об арестах и казнях граждан России, – не пустил себе пулю в лоб, когда на XXII съезде партии Хрущёв объявил их преступниками перед своим народом? В своём выступлении на съезде тогдашний председатель КГБ Шелепин, документально нарисовав ужасающие картины массового террора и назвав имена душегубов: Генерального секретаря ЦК партии, генералиссимуса Советского Союза И. В. Сталина и членов Политбюро Молотова, Кагановича, Маленкова, Ворошилова, – с возмущением воскликнул: «Иногда задумываешься, как эти люди могут спокойно ходить по земле и спокойно спать? Их должны преследовать кошмары, им должны слышаться рыданья и проклятья матерей, жён и детей невинно погибших товарищей.»
[Считаю, что объяснение только одно: все выполняли волю, общую идею и конкретные указания, смертельно боясь за себя и своих близких, которые исходили только от одного Сталина. – Авт. ] [Можно себе представить, как ликовал творец всего этого террора!] [И всё это было настолько невероятно, что, очевидно, люди даже не могли себе представить, что подобное можно было выдумать, и представить, что подобному могла быть причина, и что кто-нибудь мог бы на такое решиться без реально важных мотивов, именно – в пользу народу!]
[Можно только добавить, что народы России настолько пострадали, натерпелись всего плохого, что им уже не хочется в этом копаться, что-то ещё выяснять, кого-то осуждать. Да и опять возможны ошибки.]
«…Ведь при однопартийной системе если человека начинают бить, то добьют обязательно, большинством. Обратиться за помощью не к кому – нет оппозиции правящей партии. В лучшем случае, кто-то из порядочных людей уйдёт в сторону, не участвуя в избиении, но не пойдёт защищать. А куда идти? К кому? Печать вся в руках партии, народ – стадо должен знать только то, что велит ему партия. Идти защищать единолично – всё останется за плотными дверями кабинетов. Выйти с плакатом на площадь – арестуют через минуту. Кричать на собрании – заткнут глотку организованным большинством.» [Какая ясная голова у Вишневской! Как она глубоко всё понимала!]
«Откуда у нас в России эта неслыханная, садистская сладость от унижения человека? Думаю, что от тех процессов 30-х годов, когда вожди революции, чтобы спасти свою жизнь, падали на колени, прося прощения, возводили ложные обвинения на себя и своих друзей, как доисторические чудовища пожирая друг друга. Те, кто уцелел в той мясорубке, действовали в дальнейшем теми же методами. Это стало называться «партийной дисциплиной и партийной самокритикой.»
[Как видно, идейная подоплёка и единопартийность были бы хороши для людей идеальных. А для проходимцев всех мастей они были идеальным прикрытием для осуществления своих корыстных замыслов, вплоть до уничтожения нежелательных. И чем выше был пост, тем это было проще, а масштабы были тем больше. – Авт.]
[Короче говоря, условия, сложившиеся в результате революции, были удобны для проявления отрицательных сторон людей. В результате и сложилась та обстановка, которая привела к террору, к репрессиям.
Провозгласили равенство и братство. А правящая верхушка была далека от равенства с народными массами. И в борьбе за равенство и братство докатились до того, что самое дорогое у человека, его жизнь, отбирали самым преступным образом и совершенно безнаказанно, настолько, что даже когда доказано, что пострадавший пострадал ни за что, виновные в этом не только не наказаны, но ещё и возвеличиваются! И всё это настолько ненормально, что навести должный порядок архитрудно!]
«…Ведь в советской стране нет «людоеда-частника», нет меценатов, и если государственные организации не покупают новых сочинений и правительство запрещает исполнять ранее написанные… то выход у тебя один – умереть с голоду.»
«В годы сталинского правления и террора почти в каждой семье, в каждой коммунальной квартире был свой зэк, и часто не один. Арестованные миллионы людей были не бандиты, не воры, а цвет и мозг нации (правда, Ленин в своё время писал Горькому – да простит меня читатель за цитату: «Интеллигенция это не мозг нации, а г… «– Полное собрание сочинений, 5-е изд., т.51, стр. 48).»
"И ещё там же, об особенностях и последствиях того режима, и не могу не привести достаточно полно эти обличительные строки, которые, несмотря на их правдивость и силу, тоже остались как бы незамеченными, как-будто так и надо:
«После ГУЛАГа и запела интеллигенция блатные песни. Те, кто выжил в советских концлагерях, отсидев сроки от 10 до 25 лет, вернувшись домой, хотели они того или нет, принесли воровской жаргон тюрем в свои семьи, в своё сословие, и он расцвёл пышным цветом… Оголтелая атеистическая пропаганда и более полувека запрещённая, подцензурная литература привели к внутренней зажатости и духовному оскудению народа, что повлекло за собой обнищание русского языка, и человеку уже часто не хватает слов для выражения своих мыслей. Тогда он сдабривает свою речь блатным жаргоном, пересыпает отборным матом, и этот советский русский язык понимают все. Им щеголяют студенты, учёные, знаменитые артисты, потому-то естественным оказалось появление в 60-х годах Владимира Высоцкого с его песнями и блатным истерическим порывом. Талантливый человек, сам алкоголик, он сразу стал идолом народа, потонувшего в дремучем пьянстве, одичавшего в бездуховности… Но что же должен был пережить народ, через какие моральные ломки пройти, чтобы вот эти блатные истерические вскрики уркагана находили такой массовый отклик во всех слоях советского общества!»
«Но в том-то и дело, что в этой стране ты не можешь быть просто человеком со своим мировоззрением, жить по законам твоего Бога. Нет, ты обязан изгнать Его из твоей души, а в образовавшуюся пустоту вселить, как в коммунальную квартиру, Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина со всей их галиматьёй и превратить её в свою религию. Иначе, как сказал вечно живой Ильич: «Кто не с нами, тот против нас.»»
