Kitabı oku: «Воспоминание. Сборник стихов в пяти частях», sayfa 2

И не случился бы и голод,

На пашне б не был недород,

И не было бы ссылок и расстрелов,

Несчастных судеб тысяч деревень,

Не расстреляли бы военных смелых,

Закон не подменил бы сталинский кистень.

Зачем же Сталин убивал военных,

Живых вогнал в животный страх,

И на ученьях предвоенных,

Уже наметился грядущий крах.

Почти три миллиона в окруженье

Попало в первый год войны.

Так продолжалось истребленье,

Так гибли славные сыны.

Но сам солдат сражался честно,

Был дан приказ – не отступал,

Ждала их смерть и неизвестность,

Противник безоружных окружал,

Стратегию маневра и отхода,

Товарищ Сталин в семинарии не проходил,

А маршалов достойных из народа

Перед войной ещё убил.

Запуганы расстрелом командиры,

А сверху Сталин – дилетант,

Их жизнями задраивали дыры,

Полком командовал сержант.

Враг под Москвой, и армия разбита,

А сверху над страной – не тот,

Стоял он у разбитого корыта,

Но как один поднялся весь народ.

Всё до Москвы занял противник сильный,

Но за Уралом есть ещё Сибирь,

Там лагеря, народ томится ссыльный,

Колючкой обозначена та ширь

Когда беда случилась в сорок первом

И весь народ поднялся как один,

И каждый шел под пули первый,

За Родину сражался гражданин.

В боях погибли миллионы,

Но одолели подлого врага

Вперед за Сталина стремились батальоны

***

Где ты, память бойцу заключённому,

Штрафнику добровольцу войны,

Гладиатору обречённому,

Мы вас помним, России сыны.

Склоним головы перед павшими,

Перед тем, кто с войны не пришел,

Нашу Родину защищавшими,

Перед тем, кто на небо взошел.

Шли в штрафники заключённые,

Добровольно на смерть, на войну,

Безвинные, воли лишенные,

Шли умирать за страну.

Вспомним, как зэк жил в немилости,

В ссылках сталинских, гнил в лагерях,

Голодал, выживал в бережливости,

А в войну, как солдат, воевал.

Погибал за советскую родину,

Добровольно, уйдя в штрафники,

Убивали фашистскую гадину,

Эти сталинские кулаки.

Воевали они без уныния,

И, как черти, лупили врага,

В наступлении – первая линия,

Место в бою штрафника.

А награда им – гибель почётная,

Да не в лагере, на войне,

И щадила их пуля залётная,

И, кто выжил, тем – радость вдвойне.

Кто остался в живых, с доброй славою.

Возвращались в деревню домой,

Громко спели солдатскую бравую,

И ушли без обид на покой.

Их тела и их души изранены,

Был тернистым их пройденный путь,

С чистой совестью сдали экзамены,

Чтоб навечно у Бога уснуть.

Миллион штрафников – заключённые,

Спят на небе их души в тепле,

И не Сталиным, Богом прощённые,

Где ж ты памятник им на земле?

Будем чтить гладиаторов Сталина,

Штрафников – добровольцев войны,

Воевали они не за барина,

Чтобы жили без страха сыны.

2002

***

Не дай память забыть то, что было,

Может, было, а может, мираж,

Но горит та печаль, не остыла,

Тот весёлый и светлый кураж.

Я живу в этом мире случайно,

Бог за что-то меня покарал,

О, как трепетно, мысленно, тайно,

Я ночами в ту даль улетал.

Там я жил и творил среди равных,

Там цвела красота и любовь,

И там не было, не было главных,

Лишь за честь проливалася кровь.

Я убит был на честной дуэли,

Я убит был за честь и любовь,

О, как жалобно ангелы пели,

И из раны всё капает кровь.

Ах, простите меня, не взыщите,

Я чужой в этом мире один,

Не жалейте меня, не зовите,

Я под солнцем без света блондин.

Всё, что дьявол творит, отвергаю,

Злобный мир из пороков и лжи,

Всё изменится – жду, ожидаю,

Доживаю в тени и глуши.

В вечность синюю мчится планета,

Я сойду на орбите земной,

Там всегда светит солнце и лето,

Там живут бестелесно душой.

Мир летит по спирали и кругу,

Всё вернётся на круги своя,

Возвращаются люди друг к другу,

Возвратится на землю душа.

Будет новое, новое время,

Обновлённая наша земля,

Будет новое, новое племя.

Осветлённая наша душа.

И мы встретимся в новом обличье,

Только с той же пожившей душой,

Значит, нет, и не будет различия,

Кто же свой среди нас, кто чужой.

Стих-песня АНДРЕЯ – штрафника, кавалера орденов Славы

***

Берлин, апрель, год сорок пятый,

Идут на штурм советские войска,

Погиб в бою здесь каждый пятый,

Но победили и добили злобного врага.

Последний гвоздь забили супостату

И умирали за Советскую страну,

Но как хотелось жить солдату,

Когда прошел он сквозь войну.

И здесь погиб мой дядя Александр.

Последний штурм Зееловских высот,

Таков ещё один кровавый кадр,

Победный сорок пятый год.

Носил пятно врага народа,

Семь лет за Сталина сидел,

Крестьянский парень из народа,

Пожить, порадоваться не успел.

На фронт в сорок четвёртом напросился,

Хоть был он измождён и слаб,

Из лагеря – домой, и через день простился,

Отныне был он волен и не раб.

Погиб и смыл пятно – заразу,

Остался гордым в памяти людей,

Лишь в девяносто пятом по указу,

С «врага народа» сняли метку сталинских цепей.

дяде АЛЕКСАНДРУ

***

Погиб мой дядька – друг под Ленинградом,

В атаку шли на пулемёт,

Вот так прорвали вы блокаду гадов,

И Ленинград поднялся и живёт.

Тебе исполнилось семнадцать,

И добровольцем напросился на войну,

Смертельно ранен в девятнадцать,

Погиб за землю русскую, советскую страну.

Твоя крестьянская семья разрушена в тридцатом

Под сталинским коварным сапогом,

И стала жизнь казаться адом,

Брат Александр назван был врагом.

Из лагеря, лишь получив свободу,

Ушел он добровольцем на войну,

В войне – пожаре нету броду,

Погиб при штурме под Берлином – за страну.

Твой брат Андрей сражался в Сталинграде,

Он штрафником ушел из лагеря в войну.

Представлен к высшей фронтовой награде,

Умело и отважно бился за страну.

За что же воевали, гибли дяди,

Как в 18 лет казалось пацану

Супротив Гитлера и правды ради

За честь семьи, деревню милую, Советскую Страну.

дяде ГРИШКЕ

1990

***

Придя домой, солдат усталый,

Винтовку в угол отложи,

Жену, детей, подросших малых,

Покрепче с радостью прижми.

Война забудется на время,

Как страшный безобразный сон,

Но знать должно младое племя,

То время, смерти, плач и стон.

И пусть же знамя той Победы,

Напоминает всем о том,

Как погибали наши деды

И укротили смерч и гром.

Пусть знамя окровавленной Победы,

Нам будет памятью в веках,

В нём наше счастье, наши беды,

Моя судьба в моих руках.

Храни сухим в подвале порох,

Винтовку деда сохрани

И упреди военный шорох,

Войну и злобу схорони.

***

Ушла война, зло позабылось,

Скруглились острые углы,

И в белый цвет боль забелилась,

Как будто не было войны.

И краски яркие достали,

Слегка подкрасили войну,

Подачки воинам раздали

Да выходной на всю страну.

Но вот куда девать то горе,

Кто потерял в войну отцов,

И крови пролитое море,

И слёзы верных старых вдов?

Где дети тех, кто шел под пули

И до женитьбы был убит,

Невесты же судьбу тянули –

Камин не греет, не горит.

***

Русский тот, кто за Россию, голову положит

Говорил Деникин и был прав,

Отчего же нас внутри собака гложет,

Почему не запретит устав,

Брат на брата с топорами –

Разные мозги,

Одинаковы кровями,

Днём нет солнца, не видать ни зги.

И сегодня, как в двадцатом веке,

Не найдём, где свет, где тьма,

Не туда текут земные реки,

Это в наших душах кутерьма.

Есть на свете истина земная,

Истина единственна – одна,

Правда наша, истину не зная,

Видит лишь картинку из окна.

Приходи к нам, день прозренья,

Всем нам, глупым, в морду дай.

Всем – ума, терпенья, уваженья,

Чтобы знали в сваре край.

***

Гранитный памятник под небом,

И вечный разожжён костёр,

Здесь нищие не просят хлеба,

И из цветов у ног ковёр.

Московский старый крематорий,

Шестнадцать тысяч тут солдат,

Защитники Москвы все в сборе,

Здесь каждый каждому – друг-брат.

Здесь наш отец лежит средь равных,

Он, как и все, сражен в бою,

Здесь нет ни младших и ни главных,

За Родину все пали, за Москву.

***

Портрет отца на видном месте,

Всегда стоит передо мной,

Давно уж нет его, но вместе,

Мы вместе за одним столом.

ОТЦУ – КОЧЕВУ ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ

Имел награду за Гражданскую войну,

отсидел срок в сталинских лагерях,

погиб 1942 году под Ржевом.

Похоронен в Москве в братской могиле

Донского кладбища.

***

Игра у девочек – их куклы,

У женщин – детки и семья,

А у мальчишек – сила, руки,

Их ждут дела – земля, война.

Стена на стенку – бой кулачный,

Так в праздник бились пареньки,

Удар ценился честный, смачный,

В игре рождались мужики.

Нет, нет, лежачего не били,

Да чтобы все на одного,

Девицы подлых не любили,

И выбирали своего.

Тут лихость, выдержка в почете

Да сила добрая и честь,

Дурили – дрались по охоте,

Да не таили злую месть.

Игра проста – охотку сдёрнуть

Да тело в праздники размять,

Дерись, чтоб баско, чтоб не пёрнуть,

Себя старайся показать.

И вот одну уж стенку смяли,

Упал – со страху не кричи,

За помочью в конец послали,

Там молодые мужики.

Держись, робята, наших много,

Да на подходе мужики,

Не пяться, стой, уприся рогом,

Да юшку вытри и терпи.

И вот дерётся вся деревня,

По правилам, без зла,

Их старичок с бородкой древней,

Всех судит честно – чья взяла.

Не зря мутузили друг друга,

Пришла Гражданская война,

И закрутила русских вьюга,

На фронт забрали паренька.

Отцу семнадцать только было,

Но он в делах во всех мастак,

Уж нету сил, побито рыло,

А он терпел, сжимал кулак.

Стена на стенку братья дрались,

Тут русский русского лупил,

Не понарошку, не игрались,

Тот, кто убил, тот победил.

Под Тихорецкой – неудача,

В восемнадцатом году,

Разбита Армия сдалася,

И всё смешалось, как в аду.

Под пулемётом – руки кверху,

Бросай оружие, шагай,

Офицера стреляют метко,

Иль жизнь, иль пуля – выбирай.

Судьба решалась быстро, просто,

Пленённых гордых – всех в расход,

Дурная пуля, шашка остра,

Но всех напуганных в приход.

Ты был вчера красноармеец,

Злой Красной армии служил,

Теперя, стал белогвардеец,

Свой знак на лбу переменил.

Но нет, не всё так просто в душах

Уральских наших пареньков,

Зарок уральцы не нарушат,

Наказы помнят мужиков.

Мужик уральский был за красных,

Красива байка им близка.

А с беляками не согласны,

Офицеря, что господа.

И не работь и белоручки,

Вольготно жили без труда,

А ихни барышни, что сучки,

В страду гуляли на моря.

И сговорились, как стемнеет,

Ползти из плена дальше прочь,

Бежать до красных, кто посмеет,

Да потемней была бы ночь.

Ползли, ползли из огражденья,

И мимо выстрел прогремел,

Ой, ночка, ночка, дай спасенья,

И тот успел, кто не сробел.

Река дорогу перекрыла,

Иванко плавал, как топор,

Не помогла медвежья сила,

Задохся и ко дну пошел.

Друзья подплыли, подоспели,

И вместе трое добрались,

На берег вышли, огляделись

И шли с оглядкою, крались.

Под утро прятались в пшенице,

Мелькал карательный разъезд,

Жара – и капли нет напиться,

Сбежавшим шашкой ставят крест.

Лежали с краю тихо молча,

Да случай ждали, чтоб бежать,

От злой жары и жажды корчась,

В семнадцать рано умирать.

На бричке проезжал возница,

Стегнул лошадку – наутёк,

Но страшны были, видно, лица,

И злой расчет парням помог.

Навстречу выбежал Иванко,

Тяжельше всех его рука,

И лошадь встряла, как подранка,

Тревожно ржанье издала.

А ну-ко, контра, рысью к красным,

Не то задавим, как щенка,

И подчинился парням страшным,

Так застращали мужика.

И к вечеру все трое были

В рабочем новеньком полку

И благодарность получили

У новобранцев на виду.

Хоть рядовым Иван считался,

Но с тяжким опытом войны,

Да старшим в деле назначался,

И уважали мужики.

Занял их полк злу оборону,

Деникин, гад, на них идёт.

Но терпеливо ждут без стону,

Ждут казаков лихой налёт.

Иванко знал, как всё бывает,

Лишь казаки ишо летят,

Пехота все уже бросает,

И Матерь Божию кричат.

Летит казак – и всех в капусту,

Легко им сзаду всех рубить,

Кровища, вой, удар до хрусту,

Как повидаешь – тяжко жить.

Ходил с дружком по обороне,

Да приседал, везде курил,

«Солдат в окопе, как в схороне», –

То наставлял, а то шутил.

Силён солдат, пока в окопе,

А побежал, то – заяц, мышь,

И пуля будет в твоей жопе,

Штаны со страху обоссышь».

Хоть обсери штаны от страху,

Да свой окоп не оставляй,

Лучее – голову на плаху,

Своих братьёв не предавай.

Офицера идут красиво,

В них целься долго, но убей,

Мандраж возьмёт и стрелишь криво –

Штыком, прикладом, не робей.

Уж ночь промаялись, заснули,

Наутро встали, как рассвет,

Злы гости скоро навернули,

Судьба военна – жди сто бед.

Идут фасонят, будто дразнят,

Все офицеры в полный рост,

Стреляет кто-то – рано, мажет,

В поту, колотит злая дрожь.

Тут надо выбить командира,

Он взят на мушку, сдержан дых,

Невелика от пули дырка,

А главный стоит семерых.

И, дрогнув, цепь назад качнулась,

Но вот опять пошла вперёд,

И оборона пошатнулась,

Тут кто кого в испуг возьмёт.

И тут Иванко, как из рога,

Задорно крикнул по цепи:

«Не дрейфь, держись, патронов много,

Уж на подходе мужики».

Такой вот клич бросали парни,

Когда играли в детский бой,

И этот опыт благодарный

Из деревеньки той родной.

Палили часто, густо, дружно,

И кто-то, видно, попадал,

Терпеть в засаде смело нужно,

Так, чтоб никто не побежал.

Ещё их семеро упало,

Изорвана людская цепь,

Обратно кучей побежали,

Так вас, гадов, в гроба медь.

Отбили первую атаку,

Топеря жди «отпетых» казаков,

Затеют саблями кроваву драку,

Казак в запале любит кровь.

Опять с махорочкой прошлися,

По всем окопам, по рядам,

В пальцах цигарочки тряслися,

Да не дай виду мужикам.

«В окопе казака не бойся,

Пытает чёрт нас на испуг,

Землёю матушкой укройся,

Не цапнет чёрт, не хватит рук.

Пали в коня, хоть жалко лошадь,

Казак на лошади – лешак,

Пехтуру бьёт похуже вошек,

А без лошадки он сопляк».

Ещё винтовки не остыли,

Земля от гула затряслась,

Задохлась степь от чёрной пыли,

Лихая конница неслась.

Упала лошадь, и другая,

А злая конница неслась,

Со свистом, с гиком, брань лихая,

Да не приснись такая страсть.

Затараторили винтовки,

И поредела чернь – стена,

Хоть казаки, как черти ловки,

Да отступились от греха.

Распалась лава на два круга,

Ушла обратно в дальню степь,

Слаба кишка, слаба подпруга,

Вот так вас язви, в гроба медь.

***

Двадцатый год, беляк сдаётся,

Злой Врангель грузит корабли,

Под Перекопом чернь бьётся,

Да не пускают Сиваши.

Вода вонючая – болота,

По краю-берегу земли,

Здесь красным страсть пройти охота,

Ударить с тыла, обойти.

Красноармейская цепочка,

В болоте вязнет, но бредёт,

Уж подошли, проснулась ночка,

Затараторил пулемёт.

В воде запрыгали султаны,

Вскипела мутная вода,

Течет по капле кровь из раны,

Укрытья нет, кругом беда.

Но поздно белые проснулись,

Шесты расставлены, стоят,

Уходят красные, пригнулись,

Но завтра будут наступать.

Отец мой шел в лихой цепочке,

Ему без года двадцать лет,

В болоте дно – сплошные кочки,

А у него обувки нет.

Вчера обувкой наградили,

Как верного отважного бойца,

Сапожки новые вручили,

От командирского лица,

Он за спиной их приторочил,

Как ценность нёс, хранил, берёг,

И всё боялся, что замочит,

Не пожалел солдатских ног.

В сапожках этих после снялся,

Закончилась Гражданская война,

Почти что век уж разменялся,

Та фотография цела.

***

На пятый год отвоевались,

В душе остался чёрный шрам,

Четыре года не смеялись,

Живые едут по домам.

Как долго тянется дорога,

То паровозом, то пешком,

И вот он дома у порога,

Явился парень мужиком.

В кожанке модной и потёртой,

С наградой красной за войну,

Живой, весёлый и не мёртвый

Вернулся сын в свою семью.

Отец и мать ещё не стары,

И сёстры, братья подросли,

И не беда, что парень бравый,

Отвык от пахотной земли.

Не долго праздновали встречу,

Пришла весна, и не плошай,

Паши и сей и рожь, и гречу

Да собирай свой урожай.

Так руки вспомнили работу,

И под сохой бежит земля,

Люби крестьянскую заботу,

Уйдёт из памяти война,

А осенью сыграли свадьбу,

И младший брат жену привёл,

Ребячий гам залил усадьбу,

И старый дом опять зацвёл.

Хоть в тесноте, да не в обиде,

Все вместе жили три семьи,

Пахали стоя, пряли сидя,

А старый, лёжа на печи.

Лошадки три и две коровы,

Земли всего двенадцать ГА,

Все работящи, все здоровы,

И пахарей – три мужика.

Тридцатый год, пришло злодейство,

Да не из тучи грянул гром,

И раскулачили семейство,

Так разорили старый дом.

Скитались в поисках работы,

Скитались в поисках жилья,

И холод, голод и заботы,

Мать Доменика первой померла.

Я вопреки всему родился

И рад был с матерью, отцом,

На их загорбке поселился,

Грудным питался молоком.

А в тридцать третьем нас забрали,

Гэпэушники в плащах,

Отца без слов арестовали –

Семья считалася в бегах.

Там, в заключенье дохли люди –

Тайга, мороз, лесоповал.

И смерть косою жертву удит,

Отец в чужбине умирал,

Мать собрала ему посылку,

До адресата не дошла,

Казала смерть свою ухмылку,

И по пятам по следу шла.

Не горе помереть от пули,

В бою на фронте мужику,

Но мужика в тюрьму толкнули,

Понос кровавый на снегу.

Да не из той деревни Ванька,

Чтоб от поноса умирать,

Неубиваем Ванька-Встанька,

Война учила выживать.

Отец погибнет, но от пули,

Восемь быстрых лет спустя,

Его невзгоды не согнули,

Убьёт за родину война.

В глазах темнело и рябило,

Не держится в руках пила,

Совсем пропала в теле сила,

Он полоснул пилой себя.

Очнулся в госпитальной койке,

Тепло и сытно – благодать,

Так выживает в горе стойкий,

Не забоялся рисковать.

***

Явился папка мой тюремный,

А мне уж стукнуло шесть лет,

Мать говорила, что военный,

А этот нищим был одет.

Принёс в бумажке мне конфеты,

Горошек, кисленький внутри,

Прошли года, прошли и лета,

А вкуса лучше не найти.

Глядел тот дядька с удивленьем,

И я рассматривал его,

Глядел в ответ с недоуменьем,

Я принимал его тепло.

Прошло совсем малое время,

И я забыл тот день и час,

Когда нас всех давило бремя,

Когда отец был не у нас.

Я научился улыбаться,

Отец умел всех рассмешить,

И хохотать, и баловаться,

С тех пор я стал на свете жить.

Как мы любили на нём виснуть,

То время в доме – лучший час,

Он не давал грустить и киснуть,

Дурил с охотою для нас.

Я побывал у папки в кузне,

Качал меха, ему мешал,

Но мы трудились вместе дружно,

Он быстро молотом стучал.

Железо жаркое послушно.

Зажатое в стальных клещах,

Сгибалось так, как было нужно,

В отцовских лапистых руках.

А после шли и пили воду,

Ее бесплатно пил весь цех,

И шли вразвалку по заводу,

Я знал, что папка лучше всех.

Глядел на всех с Доски почета,

Он в галстуке, как инженер,

Костюм не новый, но по моде,

Мой папка – мастер добрых дел.

Пришла война, и я-то думал,

Он повоюет и придёт,

В военном в порохе костюме,

Винтовку, шашку привезёт,

***

Год сорок первый под Москвою,

Уж у ворот столицы враг,

Мы были малыми с тобою,

Отцы подставили кулак.

В злом небе хейнкели и бомбы,

И с ними мессеры, как псы,

В артериях дорожных – тромбы,

От взрывов рушатся мосты.

Зенитки торопясь стреляют

И попадают иногда,

А мессеры как волки нападают,

И из пике нас бьют наверняка.

Отец сражен в бою осколком,

Глаза слепил холодный пот,

Но так же быстро, чётко, с толком,

Без сбоя действовал расчёт.

Сжимались челюсти и брови,

Хватал урывком снежный лёд,

И под ногами лужа крови,

Упал – окончился налёт.

Но не был пост в бою оставлен,

Хоть кровь боец пролил свою,

И за отвагу был представлен,

Лишь к благодарности в полку.

Та благодарность – не награда,

Лишь похвала да на словах,

И на груди носить не надо,

И не начинка в пирогах.

Но благодарность много весит

Военных первых тяжких лет,

И орденов потянет десять,

Из пота, крови тот букет.

Так отогнали супостата,

От тех московских рубежей,

Обратно гнать подлюгу надо,

Прицелься в сердце и убей.

Прожектора ловили змея,

В тревожном небе под Москвой,

Пять хейнкелей свалила батарея,

Подбила снайперской стрельбой.

Святая радость – то награда,

Бойцам – солдатам за бои,

И самолёты супостата,

Дымились, сбиты у Москвы.

От парашюта в письме нитку,

Отец прислал на Новый год,

Хотел прислать ещё и плитку –

Им в плен попал фашист-пилот.

В пути до Ржева больше года,

В боях с расчётом прошагал,

В огне – пожаре нету брода,

Он снова раненый упал.

Те двести вёрст аж девять суток

Всё ехал поезд до Москвы,

Разрушены пути-маршруты,

И разворочены мосты.

Но тяжко было то раненье,

Да если б был пенициллин,

Тогда б дошло до них спасенье.

Но сиротой остался сын.

В могиле братской оказался,

В столице, раненой Москве,

И там навечно прописался,

Но приезжал ко мне во сне.

Как мерзко голодно и страшно

Зимой в морозы по ночам,

Но снился мне отец прекрасный,

Как рад был я его глазам.

Он говорил без слов – лучами:

Терпи, сынок, и надо жить,

Идёт Победа вслед за нами,

Но это надо заслужить.

Его товарищ в сорок пятом,

Принёс нам запах тех времён,

Отец сидел незримо рядом,

Чуть явь была, и будто сон.

Солдаты рядышком сидели,

Да каждый – бравый молодец,

Медали плакали, звенели,

За жизнь смерть принял отец.

Лежал в тарелке хвост селёдки,

Да чья-то мутная слеза,

И на прощанье рюмку водки,

Друг выпил стоя – за отца.

Гордись отцом, они герои,

Герои те, что полегли,

Все добровольные изгои,

Но потому и мы живы.

Прошли года, век канул в лета,

Другие бури на земле,

Всё так же кружится планета,

Остался папка на войне.

Всё в жизни рушится, стареет,

Истлел отцовский тот кожан,

Но только память душу греет,

Ведь память не имеет ран.

***

Последнее письмо, бесценный треугольник,

Держу в руках послание отца,

Я был тогда дистрофик-школьник,

И каждый день ждал весточку бойца.

Он получил смертельное раненье,

Когда дошло до нас письмо,

Пришло бойцу успокоенье,

Война наложила клеймо.

Отец писал, что смерть тут рядом,

Не всех вернет домой война,

Но гибель – это и награда,

За день Победы чёрная цена.

Не за себя солдат боялся,

Не за свою судьбу – стезю,

Он за меня – любимца опасался,

Как его смерть перенесу.

Отец был лучшим моим другом,

Я, как щенок, любил его,

И не страшна была нам вьюга,

Мы вместе были ого-го.

Он знал войну не понаслышке,

В Гражданскую за красных воевал.

Добро копилося в пустышке,

Тюрьмой их Сталин награждал.

Война нависла над страною,

Фашист хотел нас растоптать,

Мы были малые с сестрою,

Отец ушел нас защищать.

Придёт на землю день счастливый,

Мы одолеем сатану,

Ты парень скромный, терпеливый,

Переживёшь эту войну.

Вот так писал отец в послании,

Предчувствуя беду,

Он отдавал себя в заклание,

Чтоб было всё у нас в ладу.

И я терпел, стерпел то горе,

Со всеми вместе в ногу шел.

Сильна Россия в общем сборе,

Никто её не поборол.

Ушли года, но вспоминаю,

То время, письма от бойца,

Не повторись, я заклинаю,

Война, убившая отца.

***

Год сорок пятый –

Сдохла война,

Я пацан угловатый,

Наша мама – вдова.

Возвращались солдаты,

Кто остался живой,

Покосилися хаты

Без их силы мужской.

Зачастил к нам помощник,

Незнакомый мужик,

Только стало мне тошно,

Как на мать он глядит.

И меня, как сыночка,

Пожалел не любя,

Ну а я решил – точка,

Не сменяю отца.

Помню, что-то случилось,

По-собачьи рычал,

И внутри колотилось,

На пути его встал.

Полста лет прокатилось,

Мать – святая вдова,

Да внучат народилось,

И отец жив всегда.

Но приходит сомненье,

Прав ли был я тогда,

Попросить бы прощенье,

Да спросить бы отца.

1995

***

Знают все, как сорок в первом,

Злой фашист на нас напал,

Бил, стрелял по нашим нервам,

Города, поля сжигал.

Все мы были, как солдаты,

И в тылу и на войне,

Но горели наши хаты,

Не приснись то в страшном сне.

На отца вдруг похоронка

Подошла на Новый год,

Бьёт война без спроса звонко,

Кто-то с голоду умрет.

Пошатнулася надежда,

Закачалася земля,

И не грела уж одежда,

Знать, родились мы зазря.

Кто кого убьёт и сломит,

Гитлер хочет победить,

Что судьба нам изготовит,

Сталин биться всем велит.

И отец мой, друг отважный,

Не напрасно жизнь отдал,

Вклад свой сделал самый важный,

Немца на день задержал.

И мы в горе не сдаёмся,

Выживаем и живём,

В школе дружим и дерёмся,

Голодаем и растём.

Плохо учимся, но ходим,

Пропускаем иногда,

Где-то жрать себе находим,

Бьют фашисты города.

На военные предметы,

Все приходим, как один,

Аккуратно все одеты,

Мы ж парнишки всё же, блин.

На ученьях жадно курим,

Папиросочку на всех,

Мы ж солдаты все в натуре,

Вместо горя – шутки, смех.

И военное занятье –

Это главный наш урок,

Хоть война для всех – проклятье,

Каждый жил и шел, как мог.

Тяжела для нас винтовка –

Деревянный есть макет,

С ним справляемся мы ловко,

Колем цель свою в ответ.

Маршируем бодро, смело,

Это тоже наш урок,

Соберём затвор умело,

Быстро, точно, в малый срок.

В сорок третьем – злом голодном,

Наступил вдруг перелом,

В небе синем и свободном,

Разразился страшный гром,

Это наши в Сталинграде,

Победили немчуру,

Словно в дьявольском параде

Наступать пошли к утру.

Как волков, их обложили,

Кто не сдался – тот мертвяк,

В Кремль – в ставку доложили,

Рвался немец так и сяк.

Словно крыса в злом капкане,

Бился Паулюс в петле,

Волокли их на кукане,

Сгибла армия в котле.

Наступило облегченье,

По больной по всей стране,

Но не кончилось мученье,

Бейся, воин, на войне.

В этот праздник злой весенний,

Прибыл с фронта к нам танкист,

Он герой был весь военный

И красивый, как артист.

И погоны золотые,

В форме новой боевой,

И глаза совсем не злые,

Он товарищ наш большой.

Рассказал нам, как в засаде

Он стоял – не отступал

И зашел к ним с тыла, сзади,

Всю колонну расстрелял.

Но беда, в бою неравном,

Много наших полегло,

И сказал о самом главном,

То в чём горе, наше зло.

«Не хватает в наших ротах

Не пораненных бойцов,

Не хватает на работах –

Нам бы юных молодцов».

В бой пойдём без страха смело,

Не жалея жизнь свою,

Воевать должны умело,

За родимую страну.

Нам двенадцать уже было,

Мы скорей в войну росли,

Злость военная и сила,

В душу, в тело проросли.

И решили дружно, классом, -

Завтра едем на войну,

Говорить старались басом,

«Дай винтовку пацану».

Школ подобных было много,

Все пошли бы на войну,

Но сказал директор строго:

«Надо здесь крепить страну».

Хорошо сидеть, учиться,

В переменах не дурить,

На субботниках трудиться,

Запрещаю всем курить.

Много было нас – отменных

Малолетних храбрецов,

Но куда всех деть военных,

Этих маленьких юнцов.

И решили командиры

Записать нас в моряки,

На военные квартиры,

В край далёкий – Соловки.

Нелегка на рейде служба,

Только парень не стонал,

Помогала в службе дружба,

Так наш юнга воевал.

Всё закончилось Победой,

Веют ветры – времена,

Старика спроси, изведай,

Он имеет ордена.

Он старик, но он и юнга,

До конца преклонных лет,

Если что, – кричи «полундра» –

Встанет в строй, ведь он не дед.

Пацанам, ушедшим в юнги в дни войны

1995

***

Пятьсот таранов русский летчик,

Свершил, сражаясь за страну,

И редкий и удачливый молодчик

Остался жив в лихом бою.

Зажат в кольцо и сверху, с низу,

И шкас заклинило – молчит,

Уж смерть дала бойцу в рай визу,

Но жизнь сопротивляется, кричит.

Сдавайся, Рус, сади машину

На наш арийский аэродром

И будешь жить на радость сыну,

Живой вернёшься в отчий дом.

Не знал, подлец, характер русский,

Фашист, завоеватель, вор,

Пилот был в детстве смел, не трусил

И прыгал с высоты на спор.

И вот последний спор с фашистом,

Кто победит лихом бою?

Красивый жест, жест Монтекристо,

Он сделал мёртвую петлю.

И врезался тараном в брюхо

Чванливому воздушному врагу,

И в похоронке сообщили сухо –

Погиб за Родину в бою.

Что думал лётчик в ту секунду,

Ведя машину на таран,

Какую он кричал полундру,

Он сам себе был и матрос, и капитан.

Решение – за Родину погибнуть

Приходит в душу не в бою,

Давно готов был в бездну прыгнуть,

За землю-матушку свою.

И стала жизнь спокойной мирной,

А ты погиб за Родину мою,

Мы встанем все по стойке смирно,

Шепчу: «Я так же Родину люблю».

Не умирают в памяти герои,

Мы помним, значит, живы вы,

Бывают в мирной жизни сбои,

За Родину ответственны сегодня мы.

Непобедима мать наша Россия,

И не пробить её броню,

Она душой отчаянно красива,

И я её и в чёрный день люблю.

Таран родился в сорок первом,

В боях неравных под Москвой,

У русских крепче в драке нервы,

Шел за отечество на смерть герой.

И не было таранов под Берлином,

Не шел ариец на таран,

Немецкий господин с советским гражданином

Сражался, опасаясь ран.

Японцы – самураи – смертники пилоты,

По вере погибая, попадали в рай,

А русские, тараня вражьи самолёты,

С девизом гибли – Родину спасай!

В любой войне, в ком сила духа выше –

Он одолеет победит,

И будет жить у Господа на крыше,

Погибнет телом, да душою не сгорит.

У русских есть своя комедия,

душою, как ребёнок, но бесстрашен он,

не тронь берлогу у медведя,

медведь полезет на рожон.

***

Кто же такой был великий наш Сталин,

Вспомним, окинем время назад,

От Москвы и до самых окраин,

Был он и папа, тиран, бог и брат.

Жила в его сердце святая идея,

Сделать счастливым, советским весь мир,

Лениным начата эта затея,

Маркс был идейный их страсти кумир.

Эволюция – жизнь по Марксу,

К высшей ступени шагает весь Мир,

Счастье получит за малую таксу,

Равенство, труд, ну и в праздники – пир.

Эволюция длится веками,

Надо лишь верить и ждать,

Революция шьётся руками.

Тех, кто не с нами – с дороги сметать.

Ленин – кумир мировых революций,

Лозунг его – созидать,

Прошлое – без резолюций,

Храмы совести – разрушать.

Власть захватил после Ленина Сталин,

Круче продолжил тот путь,

Воля крепче бетона и стали,

Кровь, созидание, жуть.

Славные дни пятилеток,

Голод в тридцатом году,

В детдома – обездоленных деток,

А родителей – в лагерь, в тюрьму.

И зачем убивал командиров,

Красной Армии лучших сынов,

Чем мешал ему друг лучший Киров,

И везде он, лишь видел врагов.

Делегатов партийного съезда.

Тех, кто за Кирова голос отдал,

Хоть прилюдно наш Сталин не резал,

Но их след на земле пропадал.

Есть у врачей для вождя оправданье –

Паранойей наш Сталин страдал,

Значит, зло то творил без сознанья,

Потому без вины убивал.

Слава, слава ему за Победу,

Что принёс ему славный народ,

Слава, слава отцу и соседу,

Что погибли в военный тот год.

Вспомним наших последних великих,

Пьяный Ельцин, полит импотент Горбачёв.

Тех предателей русских двуликих,

Каждый честный в них плюнуть готов.

За предательство нет оправданья,

Срока давности каинам нет,

Бог им судья, наказанье,

Выходила Россия и выйдет из бед.

Позабудет Россия изгоев,

Но не сможет за горе простить,

Не забудет Россия героев,

Будет павших за Родину чтить.

Боже, как бы взлетела Россия,

Был бы мужик у руля,

Личность душою красива,

Бился б, себя не щадя.

Да настанет Российское время,

И взойдёт этот наш капитан,

Дружно вздымем российское бремя,

И вперёд, против зла – на таран.

Для добра не бывает предела,

Всё растущее тянется вверх,

Так вперёд сквозь препятствия смело,

Без труда не сбирается мёд.

Если каждый воздаст свою лепту,

На Российское благо судьбы,

Строить будем страну по проекту

Христианской простой доброты.

2000

***

В чём же сила великой России

Иностранцы не могут понять,

В чём же суть её главной миссии,

Как им хочется нас обуздать.

И не в том, что богата землёю,

Широтой своих русских полей,

А богата Россия душою,

Разноречьем, богатством людей.

Все народы находят в ней друга,

И живут, как большая семья,

От холодного севера к жаркого югу –

Вся Россия – твоя и моя.

И могучий язык для общенья,

Нам не трудно друг друга понять,

И у всех есть свой Бог для моленья,

Всем народам Россия, как мать.

В этом наша святая миссия,