Kitabı oku: «Хозяин города», sayfa 2
Глава 3
Высокий, астеничной внешности мужчина в дорогом кожаном плаще сосредоточенно смотрел перед собой. От него пахло коньяком; видно, что он подшофе, поэтому и приходилось ему себя контролировать, чтобы не шататься.
Он даже не шелохнулся, когда лифт остановился, но сильно качнулся, когда переступал через порог кабинки. Поддерживать его Богдан не стал, и он задел плечом краешек отошедшей в сторону двери; та завибрировала, загудела.
Мужчина вышел на седьмом этаже, куда поднимался и сам Богдан. Но это было не единственное совпадение. Оказывается, его спутник по лифту стал открывать своим ключом дверь в нужную ему квартиру.
– Юшкевич Илья Георгиевич? – сухим казенным тоном спросил Городовой.
Мужчина испуганно шарахнулся в сторону, ключ вывалился из его рук. И на Богдана он уставился, как жертва – на киллера.
– Спокойно, Илья Георгиевич, спокойно! Я из милиции. Старший лейтенант Городовой.
– Из милиции? – стал успокаиваться мужчина. – И удостоверение есть?
– Есть.
Стараясь не делать лишних движений, Богдан достал из кармана «корочки», раскрыл их, предъявил.
– А вы думали, что я киллер? – с каверзой улыбнулся он.
– С чего вы взяли? – фальшиво удивился мужчина.
– Показалось… Могу я посмотреть ваши документы?
– Паспорта нет. Только права…
Водительские права были выписаны на Юшкевича Илью Георгиевича.
– А техпаспорт на машину? – спросил Богдан.
И техпаспорт нашелся.
– Только машины нет, – горько усмехнулся мужчина.
– Почему нет? На штрафстоянке ваш «Мерседес». Я в него сегодня врезался…
– Вы?! Врезались?
– Не повезло… Кстати, бандитам тоже не повезло. В изоляторе они, за угон вашего автомобиля. Или это был не угон?
– Э-э… Может, в квартиру пройдем?
– Почему нет?
Юшкевич поднял ключ, открыл дверь.
Квартира у него большая, четырехкомнатная, обстановка, как в лучших домах – стильная роскошь, комфорт. Только уюта нет. Может, потому, что не чувствовалось здесь присутствия женской руки?..
И полы не блещут чистотой. Потому Юшкевич сам не стал разуваться и Богдану не велел. Он прошел в гостиную с декоративным камином из мрамора, сел на кожаный диван, Богдану показал на кресло из этого гарнитура.
– Значит, моя машина на штрафстоянке?
– Да. Завтра вы ее можете забрать.
– Это хорошо, – не очень весело сказал Юшкевич.
– А мне почему-то кажется, что не очень… Вы сами отдали машину бандитами?
– Каким бандитам?
– Берулу и Горшку.
– В общем, да…
– Это в общем. А в частностях?
– Я, конечно, не хотел отдавать, но у меня возникли долги…
– Перед кем долги? Перед бандитами?
– Да нет, просто долги, – замялся Юшкевич.
– Перед кем?
– Ну-у…
– Если бандиты забрали у вас «Мерседес», значит, долги были перед ними.
– Если исходить из логики, то да.
– Да, логика – вещь упрямая. Но страх перед бандитами сильней. Потому и не хотите вы, Илья Георгиевич, признаваться в том, что вам приходится платить бандитам за «крышу».
– А кому не приходится? Милиция же не может нас защитить, – пренебрежительно усмехнулся Юшкевич.
– А вы обращались в милицию за помощью? – пронзительно посмотрел на него Богдан.
– Нет. А зачем? И так все ясно.
– Что ясно?
– Ясно, что это бесполезное дело.
– Но вы же не обращались за помощью. Не обращались, но вам все ясно… Ведете себя, как кролики перед удавом. Он пасть разевает, а вы сами в эту пасть лезете. Еще и радуетесь. Бандиты хорошие, а милиция плохая…
– Это все демагогия.
– Демагогия у вас. Потому и платите бандитам. Сколько за «крышу» лично вы платите?
– Секрет фирмы.
– Не хочешь говорить? – перешел на «ты» Богдан.
– Нет, просто это неважно…
– Но платишь?
– Плачу.
– Плачу́ и пла́чу. Или пла́чу и плачу́?
– Да нет, не пла́чу.
– А выпил чего? С горя?
– Нет, просто выпил. Выходной сегодня…
Богдан поднялся так резко, что Юшкевич испуганно вздрогнул. Он подошел к нему, взял его за руку, ткнул пальцем в ребро ладони, на котором отпечатались чернильные точки.
– Ты работал сегодня, Илья. А говоришь, выходной… Что писал? Может, завещание?
– Нет.
– Может, отказную от своего бизнеса?
– Зачем?
– Затем, что бандиты попросили. Они же не требуют, они просят… Что у тебя за бизнес?
– Оптовая торговля. Всяко-разно… В общем, крутимся понемногу…
– Понемногу. Но на «Мерседес» заработал. И квартирка ничего.
– Ну да, были золотые времена. Сейчас не то…
– Почему?
– Да конкурентов много, и рентабельность уже не та…
– Поэтому и за «крышу» заплатить нечем?
– Вроде того… Только не все так плохо, как кажется. Я сразу несколько выгодных контрактов заключил, все деньги под них положил. Даже кредиты взял…
– А бандиты ждать не хотят? – подсказал Богдан.
– Ну да, не хотят.
– Поэтому «Мерседес» забрали?
– Не совсем забрали. В залог взяли. Пока деньги не отдам.
– Красивый у тебя «Мерседес». Сколько лет?
– Два года.
– Бандиты в хлам его убить могут. Тебя не жалеют, и машину твою жалеть не будут.
– Да понимаю, – вздохнул Юшкевич.
– Понимаешь, но машину отдал.
– А куда деваться?
– Может, заявление напишешь?
– Какое заявление?
– Так, мол, и так, Берулов и Горшков требовали деньги за «крышу», расплатиться ты не смог, поэтому они отобрали у тебя машину.
– И что будет, если я напишу?
– Посадим Берулова и Горшкова. За вымогательство.
– Они – пешки.
– Я знаю.
– Вы их посадите, а ко мне другие придут.
– И тех посадим.
– Да, но после того, как они забьют последний гвоздь в крышку моего гроба.
– Не бойся, в обиду тебя не дадим.
– Ну да, конечно! Так я и поверил!
– Не веришь?
– Нет. И заявления писать не буду.
– Хорошо, мы разберемся с ними и без заявления. Но ты все равно должен поверить, что милиция в состоянии тебя защитить.
– Хотелось бы верить. Очень хотелось бы верить, но…
– Если хочешь верить – верь… Сколько ты платишь Кипятку?
– Кому?
– Только не говори, что не знаешь, кто такой Кипяток, – поморщился Богдан.
– Ну знаю…
– Боишься его?
– Боюсь.
– А я не боюсь. Потому что знаю, кто это такой. Шпана подзаборная, возомнившая о себе хрен знает что.
Два-три года назад уличные банды Лехи Кипятка и Паши Мохнатого враждовали с бригадой Коваля и его босса Шурина. Драки на пустырях, поножовщина… Шурин и Коваль были типичными представителями спортсменов-рэкетсменов. Кипяток же и Мохнатый проповедовали блатную романтику. Шурин заказал и убил вора в законе Рычага, который держал центр города и контролировал Закамский район. В это же время в городе появился другой законник – Махор. Он приехал к сестре Мохнатого, крепко подружился и с ним, и с Кипятком, объединил их банды под своим началом, навалился на Шурина и смял его. Коваль погиб, а его бригаду возглавил Кот, который отошел под Махора. Шаг за шагом законник подобрал под себя все бригады, что делили между собой город. Сейчас Махор – большая величина, ему в общак отстегивают и бандиты, и жулики. Мохнатый сидит, а его банду объединяет под собой Кипяток, у которого с Махором особые отношения. Неудивительно, что Кипяток сейчас в большой силе. Только вот Богдан его совершенно не боится.
– Ну издалека легко говорить, – недоверчиво усмехнулся Юшкевич.
– Почему издалека? Я ему в лоб это могу сказать.
– Хотелось бы на это посмотреть.
– Мелкая ты рыбка, чтобы на это смотреть. Рыбешка, которую щуки могут сожрать. Потому лучше сиди да помалкивай, – пренебрежительно сказал Городовой. – И жди, когда я решу твою участь.
– Какую участь?
– Платить или не платить… Надеюсь, что платить ты не будешь. Хотя утверждать не берусь. Все зависит, как фишка ляжет. Но фишку кидаю я…
Богдан прекрасно понимал, почему бизнесмены не обращаются в милицию за помощью, и мог бы принять упрек со стороны Юшкевича как должное. Но не принял. Задело его. Потому что почувствовал свою слабость перед этим человеком, который вовсе не обязан кому-то платить за криминальную «крышу». Достаточно того, что он платит государству, в том числе и за то, чтобы закон защищал его конституционные и гражданские права.
И вообще, распоясались бандиты. Машины у людей средь бела дня отбирают, на ментов бросаются, за языком не следят. Богдан, конечно, не титан, всю эту бешено пульсирующую массу не осилит, но на точечный профилактический укол его должно хватить.
Об этом он думал по дороге в РОВД. Поэтому и свернул с пути, поехал к речному вокзалу.
Здание это построено было в начале восьмидесятых годов в стиле позднего советского модернизма. Красивое здание с куполообразной крышей, немного помпезное. Административная часть, кассы, зал ожидания. Было еще и кафе, которое не так давно расширили за счет зала ожидания и превратили в ночной клуб со стриптизом. Правда, репутация у этого заведения не очень. То изобьют кого-нибудь до полусмерти, то подрежут. Потому что братва здесь любит собираться.
Фактически владельцем клуба был Кипяток. Казалось бы, в его интересах сделать заведение безопасным; вроде бы он даже пытался навести здесь порядок, но воз и ныне там. Недели три назад здесь жестоко избили какого-то парня из Юбилейного района. На братка нарвался, не так что-то сказал… Не знал, бедолага, что сюда лучше не соваться, на том и погорел.
Неудивительно, что не толпится народ перед входом в клуб, безлюдно вокруг. Хотя и освещение здесь яркое, и вывеска в неоновых огнях, музыка зазывающая играет.
Богдан остановил машину на противоположной стороне дороги, что проходила мимо клуба, в темном месте. Он знал, что в это время Кипяток мог быть здесь. Как знал, что авторитет не обременяет себя охраной. Даже на важные встречи он берет с собой максимум двух «быков» из своей свиты. А так и в одиночку домой может поехать. А чего ему бояться? Криминальная обстановка в городе вроде бы спокойная: банды между собой не воюют, кровь ручьями не льется. Если возникают какие-то трения, вопросы решаются через арбитраж Махора. А кто из подзаборной шпаны осмелится напасть на самого Кипятка?..
Время позднее, скоро полночь, и неизвестно, когда Кипяток отправится домой. А он здесь, в клубе; на это указывал стоящий среди прочих иномарок черный «БМВ» седьмой модели. Именно на такой машине ездил Кипяток…
Впрочем, Богдан не унывал. Он привык уже к таким вот засадам на криминального зверя. И позднее время его не смущало. Не беда, что завтра рано вставать. Пока Кипятка нет, он может вздремнуть вполглаза.
Он знал свою особенность просыпаться в нужный момент, поэтому смело закрыл один глаз, а в другом оставил только узкую щелочку. Пространство вокруг него сгущалось, тяжелело, свет от парадного крыльца тускнел, исчезал. Но вот смутно обозначилось какое-то движение, и сознание вынырнуло из дремы.
Ложная тревога. Два каких-то качка вышли из клуба, один из них обнимал глупо хихикающую девицу. Похоже, колес барышня наглоталась, потому и поведение несуразное.
Качки вместе со своей подружкой забрались в машину и уехали. Возможно, девчонка вляпалась в историю; быть может, ее сейчас отвезут куда-нибудь на хату и покажут ей жестокую любовь, – но Богдан сейчас мог помочь ей только тем, что запомнил номер машины. Если вдруг в скором времени поступит сообщение о пропаже молодой девушки с белокурыми вьющимися волосами, он обязательно вспомнит этот момент. Возможно, девушка к этому времени будет уже мертва, но ведь никто же не тянул ее силком в бандитские объятия…
Почему-то вспомнилась Лада. Кажется, она собралась обратиться за помощью к бандитам. Надо было рассказать ей, чем заканчивается любовь овечки к зубастому волку. Этот зверь хорош, только когда сыт, но если он голоден…
Богдан еще несколько раз погружался в дрему и выныривал из нее, прежде чем показался Кипяток. Слегка покачиваясь, он вышел из клуба в паре с одним из своих дружков, с ним подошел к машине, похлопал его по плечу, сел за руль. Стас Жбанов по кличке Жбан помахал отъезжающему «бумеру» и снова направился в клуб. А Богдан тронул машину с места.
Похоже, Кипяток осознавал степень своего опьянения – ехал не очень быстро, поэтому достаточно ровно.
Он подъехал к высотному дому в своем родном шестом микрорайоне, поставил машину напротив подъезда. Похоже, Кипяток не заметил, что неподалеку припарковался Богдан. К подъезду он направился без оглядки. Набрал код замка, но дверь за собой закрыть не успел. Богдан взял его за плечо, развернул к себе и, двумя руками схватив за грудки, прижал к стене в междверном тамбуре. Обыскал, выдернул из-за пояса пистолет, из одного кармана вытащил кнопочный нож, из другого – кастет.
– Городовой, ты, что ли? – возмущенно протянул Кипяток.
Не слабого он десятка и не робкого. Но сейчас по сравнению с Богданом бандит выглядел жалко и сам это понимал. Потому и возмущение прозвучало беспомощно.
Не красавец он, мягко говоря. Нос похож на свиной пятак, рот, как у лягушки, глазки маленькие, темная душонка через них просматривается. На лбу шрам и на щеке, на губе глубокий рубец. Богатое у него уличное прошлое. Да и сейчас он живет не менее опасной жизнью.
Богдан забрал у него ствол, нож и кастет, после чего отпустил. Отступил на шаг назад, смотря бандиту в глаза, но при этом держа в поле зрения его руки.
– Ты чего без охраны ходишь, Кипяток? Жить надоело?
– Я сам себе охрана.
– Хреновая ты сам себе охрана.
– Ну не все же мусора такие отмороженные, – криво усмехнулся авторитет.
Богдан мило улыбнулся ему и шагнул вперед. Удар в солнечное сплетение поставил бандита на колени. Было больно, но такая поза его не устраивала, потому он поспешил подняться.
– Это тебе за мусора… А так – ничего личного.
– Ну ты в натуре, мент… – натужно распрямляясь, прохрипел Кипяток.
– Леша, ты меня знаешь. Я правда отмороженный.
– Да пошел ты знаешь куда… – беззубо буркнул авторитет.
– Туда ты сам пойдешь. Если дальше будешь тупить. Ты что за бакланов к себе в бригаду взял?
– Это ты о ком?
– Берул меня разозлил. И Горшок.
– Э-э, ну есть такие… Их менты повязали, да? Твоя работа, да?
– Ты же знаешь, кто на меня с мечом, к тому я с наручниками… Наехали они на меня. И получили. Но дело не в том. Дело в том, что они на Юшкевича наехали. «Мерседес» у него забрали…
– Я не при делах.
– Да? Откуда я тогда знаю, что они на тебя работают?
– Ну ты же Городовой, ты все знаешь… – со смесью презрения и почтения сказал Кипяток.
– Нет их у меня в картотеке. Потому что ты недавно их к себе взял…
– Может быть, – озадачился бандит.
– Сдали они тебя, Леша. Да я и сам понимаю, что ты за всем этим стоишь.
– А чего тут такого? Юшкевич по выплатам просрочил, пацаны с него взыскали…
Богдан снова ударил бандита в живот. На этот раз сам помог ему встать на ноги. Схватил за шкирку и рванул вверх.
– Я не понял, Леша, ты с кем сейчас разговаривал? Какие выплаты? Ты что, мля, налоговая инспекция?.. Ты вымогаешь у людей деньги. Ты бандит, Леша. По тебе статья плачет…
– Ты ничего не докажешь, мент! – глазами затравленного волка посмотрел на него авторитет.
– Зачем я буду что-то доказывать? Я тебя со стволом на кармане взял; сейчас оформлю по всей форме, и поедешь ты комаров на зону кормить…
– Ничего у тебя не выйдет.
– Уверен?.. А я нет. И знаешь, почему? Потому что ты под блатного косишь. А параши ты не нюхал. Непорядок. Ты, может, так не считаешь, а Махор точно так думает. Да и Мохнатый скоро откидывается. Для Махора это проблема, потому что с Мохнатым должен будет властью поделиться. Рамсы могут возникнуть, все такое… А тут все по заказу: ты в тюрьму, а Мохнатый на твое место… Кто за тебя заступится, а?
На какое-то время Кипяток завис в напряженном раздумье. Наконец растормозился.
– Слышь, командир, может, договоримся?
– Расслабься. Не собираюсь я тебя пока сажать. Не для того я здесь. Поговорить хотел.
– Ну так давай поговорим… Пошли ко мне, у меня коньячок классный есть. Хочешь, девочек вызовем? – с хитромудрой улыбкой предложил Кипяток.
Не хотел Богдан бить его, но кулак сам по себе сорвался с цепи. Хорошо, удар был не сильный, парень лишь слегка согнулся в поясе.
– Ты с кем разговариваешь, Леша? Я – мент, я с такими уродами, как ты, не выпиваю. И девочек я себе сам найду…
– Чего ты хочешь? – сквозь зубы спросил бандит.
– Берул и Горшок сядут за стволы, которые при них были. И чтобы никаких движений с твоей стороны – ни адвокатов, ни звонков. Это раз. И Юшкевича вы больше не трогаете. Не должен он тебе ничего, понял?
– А если нет?
– Тогда без охраны больше не ходи.
Богдану еще не приходилось вершить самосуд с летальным исходом. Но почему-то он ничуть не сомневался, что сможет забить Кипятка до смерти. И застрелить его будет не сложно. Это же не человек, это упырь, который сосет кровь из предприимчивых людей.
Он мог бы отправить его в тюрьму прямо сейчас, но вряд ли сможет посадить надолго. Слишком много заступников объявится, еще самого в превышении служебных полномочий обвинят. Но еще обидней будет то, что на место Кипятка придет другой кровопийца – тот же Жбан, например. А это произойдет обязательно, тут и к бабке не ходи. Так что лучше не заморачиваться с ним.
– Опасный ты человек, Городовой, – в раздумье покачал головой Кипяток.
– Вот и не связывайся со мной. Целее будешь.
– А кто сказал, что я собираюсь с тобой связываться?
– Глаза твои шакальи сказали. Я же тебя насквозь вижу… Если что-то задумал, лучше откажись. Знаешь, как пресекается попытка к бегству?
– Чур, тебя, начальник! – примирительно улыбнулся Кипяток.
– Значит, договорились… Бывай, Леша. Здоровья желать не буду.
И плакать Богдан не станет, если с Кипятком вдруг произойдет что-нибудь страшное. И не очень удивится, если бандитский авторитет замыслит против него что-то нехорошее. Что ж, чему быть, того не миновать…
Глава 4
Солнце клонилось к закату, заглядывало в окно и слепило глаза. Пришлось Богдану оторваться от протокола, задернуть штору.
– Хорошее окно, – угрюмо вздохнул Берул. – Большое.
– Ага, и решетка декоративная. Не то, что у тебя, да? – возвращаясь на место, усмехнулся Городовой.
Третьи сутки пошли с тех пока, как он задержал вооруженных бандитов. Всего третьи сутки, а Берула как будто подменили. Из быка в телка превратился. И куда только вся агрессия делась. И все потому, что Кипяток отказался от него. Предлог у него для этого был. Берул и Горшок раскололись, предали его, и поэтому никакой им пощады.
– Ну да, паршиво в камере, – вздохнул парень.
– За что, как говорится, боролся…
– Слышь, начальник, зачем ты меня подставил? – с бессильной претензией спросил бандит.
– Я тебя подставил?!
– Ну да, пацаны думают, что я их сдал.
– А разве нет? Твои пацаны по нашей земле ходят, закон нарушают, но мы их особо не трогаем. А ты быковать начал, зубы показывать, меня разозлил, моих товарищей… Пришлось мне с твоим боссом поговорить, объяснить ситуацию. Боюсь, что ему не понравился наш разговор… Я же сказал тебе, что ничего не забываю, – не злорадно, но и без всякой пощады смотрел на бандита Богдан. – Ты не поверил. А зря.
– Слышь, начальник, может, назад все отыграем? – опустив голову, прогнусавил Берул.
– В каком смысле назад?
– Ну не буду тебе больше грубить.
– Может, еще и прощения попросишь?
– Если это поможет…
– Не поможет. И мы не в детском садике.
– Может, я завязать хочу.
– С чем?
– Ну со всем этим… Я же не бандит… Я спортом занимался, боксом, за город выступал. За округ, когда в армии служил…
– И что с того?
– Не бандит я… Спортсмен я. Горшок сказал, что его друг один к себе зовет. А друг в бригаде у Кипятка. Ну я и пошел…
– Ты деньги у бизнесмена вымогал.
– Это в первый раз, – не поднимая головы, буркнул Берул.
– Да, но вел ты себя, как будто с детсада рэкетом занимался…
– Это не рэкет, это «крыша». Барыга нам за охрану платил…
– Какой барыга?
– Юшкевич который…
– Значит, в первый раз на дело пошел?
– Ну да.
– И что, тебе ствол сразу дали?
Богдан изъял у Кипятка пистолет и обратно не вернул. У него «ТТ» был, и у Берула с Горшком та же система.
– Да нет… То есть да.
– Кто дал?
– Никто. Мы с Горшком нашли стволы… Я же не пытался в тебя стрелять, начальник.
– Ну спасибо тебе большое за это.
– Может, назад отыграем? Я раскаиваюсь, все такое…
– Если раскаиваешься, считай, что тебе повезло. Получишь свои два года по двести восемнадцатой, отсидишь… Всего-то два года!
– Эх, начальник… – сокрушенно вздохнул Берул.
Не хочется ему в тюрьму, но ведь не государство его в бандиты призывало, сам в это дерьмо вляпался. Сам пусть и расхлебывает.
Богдан собрался продолжить допрос, но дверь вдруг открылась, и показалось лицо Пляцкова.
– Убийство на Герцена! – взбудораженно сообщил он. – Шумов зовет.
– Ну, если Шумов…
Городовой распорядился отправить Берулова в камеру, а сам поднялся в кабинет к начальнику уголовного розыска.
– Оперативно-следственная группа уже выехала, – сказал Шумов.
Богдан поздно получил офицерское звание. Шумов всего на четыре года старше, чем он, но был уже майором, когда Городовому присвоили «лейтенанта». Потому что служить рано начал, и сыскарь он хороший. Не старый, всего тридцать три года ему, но залысины уже широкие и глубокие. Высоколобый, потому кажется, что и мозг у него большой. Что в общем-то не так уж далеко от истины. Может, Василий и не гений, но дураком его точно не назовешь. Взгляд у него цепкий, проницательный, одним словом – ментовской.
– Давай, мы тоже поедем, посмотрим, что там, – доставая из сейфа пистолет, сказал Шумов.
– Ну, если подвезете… А то моя «каракатица» в ремонте.
Богдан уже дорос до того, чтобы обращаться к начальнику на «ты», но с ними Пляцков, поэтому он удержал себя на ноте «вы».
Шумов был отличным сыскарем, но, увы, и его коснулся тлетворный дух золотого тельца. Вряд ли он конкретно на кого-то работал, но Богдан знал как минимум три случая, когда Шумов пренебрег законом ради личной выгоды. Преступления во всех случаях не тяжкие, но все-таки надо было возбуждать уголовное дело. А Шумов этого не сделал… Потому и машина у него получше, чем у Городового. Не самая новая, но еще и не старая «Лада» шестой модели. Восемьдесят девятого года выпуска, тридцать тысяч пробега. Мечта опера.
– А моя Лада уехала, – закрывая за собой дверь, подумал вслух Богдан.
– Какая «Лада»? У тебя же «Москвич»!
– Да я не про машину…
Так и не позвонила ему Лада. Видно, с мужем со своим помирилась, решила, что не надо его воспитывать. Обычная, в общем-то, история.
Он забыл о Ладе, но снова вспомнил, когда машина оказалась на улице, с которой Богдан ее подобрал… Да, она стояла на перекрестке улиц Свердлова и Герцена. И дом, куда Шумов привез его, находился неподалеку от этого места.
Девятиэтажный крупнопанельный дом, чистый подъезд с кодовым замком, ухоженный лифт. И квартира, в которой лежал убитый, производила впечатление.
Чувствовалось, что труп пролежал в комнате как минимум со вчерашнего вечера. На улице тепло, а батареи топятся, как при морозе, а это, мягко говоря, не самые лучшие условия для хранения мертвого тела. Но все-таки Богдан понял, что синяки на лице покойника – это не только трупные пятна. Нос, похоже, сломан, губа разбита, а на виске еще и рана. Да и так понятно, что избили мужика. Журнальный столик перевернут, осколки хрустальной вазы на полу, ковер скомкан, стекло в книжном шкафу разбито…
– Похоже, об угол стола стукнулся, когда падал, – сказал Голубев.
Он уже принял «фронтовые» сто капель для успокоения своей и упокоения чужой души. Судмедэкспертиза – дело тонкое, на грани между тем и этим миром, в таких материях без ста граммов не разберешься.
– Но не сам же упал.
– Не сам. Били его. Причем жестоко. Он защищался. Кулаки в кровь сбиты, под ногтями волокна материи, возможно, и соскобы с кожи… Да, и еще пуговица от куртки была… Да тут следов масса. Убийцы за собой не подчищали…
– Это хорошо… Кто-нибудь что-нибудь видел?
– Варенцов соседей опрашивает…
Богдан и сам был не прочь начать поиск возможных свидетелей. Уж больно запах нехороший в квартире. Да и Пляцкова с непривычки тянет на свежий воздух.
– Труп кто обнаружил? – спросил Шумов.
– Мать покойного. Открыла дверь, а тут такое… Ее Михайлов на кухне валерьянкой отпаивает…
– Она, я так понимаю, ничего не видела.
– Разумеется, нет. Труп со вчерашнего вечера здесь лежит…
– Ну, если следователь с матерью покойного говорит… – Богдан осекся, глянув на фотографию, стоявшую в нише секретера, что составлял единое гарнитурное целое с книжным и сервизным шкафом.
– Что такое?
– А как покойника зовут?
– Вадим… Ивченко Вадим Юрьевич, – подсказал Голубев, с подозрением глядя на Богдана. – А что?
– Да то, что мне этого товарища заказали.
На фотографии потерпевший стоял плечом к плечу с блондинкой, в которой Богдан узнал Ладу.
– Эй, с тобой все в порядке? – спросил Шумов.
Видно, Богдан завис в шоковом раздумье, если он щелкнул перед его глазами пальцами.
– Я в воскресенье девушку подобрал недалеко от этого дома. Она к подруге ехала. Узнала, что я из милиции, сказала, что муж ее избивает. Попросила морду ему набить. Я согласился только на профилактическую беседу, и то, если она мне позвонит…
– Позвонила?
– Нет. Я решил, она передумала… А она, я так понял, кого-то наняла. Видно, перестарались ребята…
– Она? – кивнул на фотографию Шумов.
– Она.
– Красивая.
Лада действительно выглядела роскошно. На ее фоне Ивченко смотрелся блекло. Жидкие волосы на плоской поверхности широкой головы, неправильные и мягкие черты лица, крупный, согнутый вправо нос, двойной подбородок. Глаза не злые, но взгляд колкий, недружелюбный. Казалось, Вадим осознавал, что не выдерживает никакого сравнения со своей женщиной, оттого и дулся на весь мир. И в том числе на фотографа, который, как ему могло казаться, посмеивался над этим несоответствием. Может, комплекс у мужика сложился, потому и стал он ревновать Ладу, бить ее?..
– Жаль, если сядет.
– Будем разбираться… Где она сейчас?
– Я с ней больше не виделся.
– А где она может быть?
– Она к подруге ехала. Сказала, что ей некуда больше податься. Я ее к этой подруге и привез. Улица Советская, дом тридцать восьмой, подъезд третий, квартиру не знаю. Но это не проблема.
– Ну и что мы здесь делаем?.. Пляцков, поступаешь в распоряжение следователя Михайлова, спроси мать покойного об этой девушке, – распорядился Шумов, вынимая из ниши фотографию Вадима и Лады.
– Лада ее зовут, – напомнил Богдан.
– Как тут не запомнить… Эх, Лада, Лада, наша ты награда… За труды наши праведные…
Последние слова Шумов договаривал уже на лестничной площадке. Он даже не пытался скрыть радости по поводу того, что появился достойный повод убраться с места происшествия. Он готов был ехать хоть за чертом лысым, лишь бы здесь не оставаться. А тут красивая девушка… Он женат, но посторонние женщины не утратили для него своей привлекательности.
– Богдан, вспомни, что эта Лада еще тебе говорила? – в машине спросил Шумов.
– Сказала, что может обратиться за помощью к бандитам.
– Сильное заявление.
– Я бы даже сказал, чересчур.
– Думаешь, обратилась?
– Может, к бандитам обратилась. Может, просто к каким-то бакланам. Хотелось бы поскорей это выяснить…
Подруга Лады жила в четырехэтажном сталинском доме послевоенной уже постройки. По три квартиры на лестничной площадке, значит, всего двенадцать в одном подъезде. Не так уж и много. К тому же возле подъезда сидели старушки, сплетницы-осведомительницы. Теплый сегодня денек, сухой, Богдан и сам бы с удовольствием посидел на скамейке.
Он вежливо поздоровался, показал фотографию, сказал, что нашел ее и хочет вернуть хозяйке.
Шумов остался в машине. Увидев его из окна, Лада могла заподозрить нехорошее. А так она подумает, что Богдан появился здесь, чтобы продолжить знакомство с ней.
– Где ж ты ее нашел? – спросила старушка с высохшим лицом и глазами на мокром месте.
– На улице лежала.
– Да? Что-то рамка чистая… Не похоже, что на улице валялась… Может, твоя девушка? Так ты и скажи, что ее ищешь.
– А если моя девушка?
– Тогда не стану тебе ничего говорить.
– А может, все-таки?
– Да ладно, Матвеевна, чего уж там? – забеспокоилась круглолицая старушка в пуховом платке. Судя по блеску в ее глазах, ей не терпелось спустить с поводка сплетню. – Он уже взрослый, он все поймет… Да и зачем ему такая шалаболка? Парень симпатичный, другую себе найдет…
– Она что, гуляет с кем-то? – для вида нахмурился Богдан.
– Да, видели мы ее тут с одним. В обнимку шли. Пьяные. Она хохочет, весело ей… Тьфу!
– И музыка всю ночь играла, – возмущенно сказала третья старушка. – Хорошо, стены у нас толстые, не очень слышно. Но было…
– Когда было?
– Вчера было, позавчера… Она это, – круглолицая старушка показала на фотографию, – из машины с парнем выходила, бутылки у них в пакете звенели. Он ее в дом повел. За талию взял и повел. А она и рада. Тьфу!
– А в какую квартиру повел?
– Известно, в какую! К Лизке. В пятнадцатую квартиру.
– А Лизка эта чем известна?
– Да такая же… прости господи!
– Да нет, уже не такая, – не согласилась четвертая старушка. – Замуж вышла.
– Ну вышла… А музыка все равно играет!
– Молодые, потому и музыка. Как им без музыки… А то, что друзья ходят, так потому и ходят, что молодые…
– Спасибо вам, милые дамы! Пойду я.
Богдан направился к подъезду.
– Куда ты, парень? Зачем тебе это? – спросила круглолицая бабка. – Гони ее прочь!
Богдан в ответ лишь загадочно улыбнулся. Не до пустых разговоров ему сейчас. Он след взял, ему на мелочи отвлекаться нельзя.
