Kitabı oku: «Любовница авторитета», sayfa 4

Глава 7

Мурка в кожаной тужурке, наган в кобуре под мышкой, ресторан, все дела. И до боли знакомая музыка, пронзенная завыванием скрипки. Классика жанра в оригинальном исполнении.

Лукомор удовлетворенно качал головой, глядя на Мурку в едва заметных стрингах под кожаной косухой. Черноволосая длинноногая красотка с ожесточением блатной кошки крутилась вокруг шеста, каблуками высекая искры на сцене. И девка хороша, и танец чудный…

Из полутьмы зала выплыл мордастый телохранитель.

– Дмитрий Андреевич, к вам Семенова, – в почтительном поклоне сообщил он.

Даша не стала ждать, когда босс позволит ей приблизиться к своей персоне, она подошла сама. Но садиться не стала. Подошла к большому мягкому креслу, которое стояла напротив Лукомора, положила папочку на широкую спинку.

Даша представляла собой разительный контраст со стриптизершей на сцене. Та похожа была на черную гюрзу – хищную, агрессивную в своих резких грациозных движениях; глаза как кончики раздвоенного жала со смертельным ядом в них. И фигура у Мурки великолепная – роскошная грудь на фоне тонкого стана и узких бедер. А Даша – белая и пушистая, милая и нежная. Светлые волосы в эффектном каре, светлый взгляд ясных, василькового цвета глаз, мягкие черты лица, красивая добродушная улыбка. Дорогой, но скромный костюм кремового цвета, туфли на среднем каблуке. Грудь у нее не меньше, чем у Мурки, но вяловатая, и талия далека от идеала, бедра широковатые, ноги короткие, с легкой кривизной. Но если Мурка лишь слегка затронула мужскую струну, то Даша своим появлением разбудила в Лукоморе самца. Может, и не очень красивое у нее лицо, и фигура далека от идеала, но завести пламенный мотор она могла с пол-оборота. Возможно, источник ее сексуальной привлекательности находился в ее натуре – хитрой, хищной, опасной. Стриптизерша всего лишь создавала образ подлунной хищницы, а Даша была таковой на самом деле. Это лишь с виду она такая мягкотелая…

– Развлекаешься? – нежным красивым голосом спросила она.

– Алло, мы ищем таланты! – ухмыльнулся Лукомор, движением рукой приглашая ее присесть.

– И как? – едва глянув на танцовщицу, спросила она.

– Да вроде ничего… Была у меня когда-то такая Мурка…

Лукомор гордился своей шальной молодостью. Терпил на гоп-стоп они брали с той же легкостью, с какой он сейчас мог загнать на шест любую свою танцовщицу. Лавэ поднимали, на малинах гуляли, в кабаках зависали. Зойка у него была, ух, и баба… Кавказцы ее в начале девяностых изувечили. Сначала заженными сигаретами истыкали, затем лицо ножами изрезали. Руки она на себя наложила. Лукомор только-только тогда откинулся. Узнал про Зойку, нашел гадов… Расправа была жестокой, «звери» умирали долго и мучительно…

– Я встречалась с Алферовым, – усаживаясь в кресло, сказала она.

Папку на стол девушка укладывала так, как будто в ней находилась ртуть, которая могла расплескаться по всему залу. И открывала ее с аккуратностью сапера.

Лукомор неохотно возвращался из прошлого в настоящее.

– И что?

– Он согласен на наши условия.

– Кто бы сомневался.

Некто Алферов собрался построить в Бочарове торговый центр, выбил земельный участок под это дело, получил все разрешения, только вот забыл о самом главном. Пришлось напомнить ему, что без ведома Лукомора даже трава на этой земле не растет. Алферов навел справки, сказал, что готов договариваться, и Даша взялась за дело…

Когда-то она была всего лишь секретаршей Лукомора. Он ее взял по рекомендации, как хорошего специалиста. И действительно, Даша показала себя очень хорошо. Сначала она взяла его дела под свой плотный всеобъемлющий присмотр, а затем – и под полный контроль. В какой-то момент Лукомор понял, что не может обходиться без нее. Ум у нее быстрый, острый, цепкий. И по трупам, если надо, запросто пойдет…

Он предложил софинансирование проекта – на льготных для себя условиях. Алферов не хотел привлекать инвесторов со стороны, но Даша Семенова, несмотря на свой ангельский вид, умела запугивать и убеждать. А если она не справлялась, в дело вступал сам Лукомор со своим арсеналом.

– Шесть бутиков, малый торговый зал под мебель.

Даша выложила свою добычу, Лукомор удовлетворенно кивнул.

– Очень хорошо.

Именно эти объекты он и получит в свою собственность. А там уже будет видно, как использовать выкупленные площади – свой магазин открыть или в аренду их сдать.

– Там в проекте три малых зала. Можно взять и второй, плюс ко всему.

– А не много будет?

– Алферов считает, что много. И уступать не хочет.

– Я бы тоже уперся.

– Я предложила ему реальную цену за все. Он отказался.

Даша не злилась, не выходила из себя, но чувствовалось, что Алферов своим отказом нанес ей смертельную обиду.

– Значит, в этом был резон.

В угол хорошо зажимать жертву на гоп-стопе или на терпиловском разборе, так, чтобы никаких вариантов, а в бизнесе нужно знать меру. Тут свои правила. Не те сейчас времена, когда беспредел можно творить безнаказанно. Не хотят бизнесмены быть безответными терпилами, тот же Алферов мог свои связи включить – ментов подпрячь или даже киллеров нанять. А Лукомор не из тех, кто готов удавиться за лишнюю копейку.

– Я сдала два бутика в обмен на один малый зал, – сказала Даша. – Опять же, все по полной стоимости. Он отказался.

Голос у девушки был мягкий, ласкающий, а взгляд напряженный, хищные огоньки сверкали в нем. И заслушаться ею можно, и залюбоваться.

Лукомор махнул рукой, прогоняя со сцены голозадую Мурку: не до нее, когда перед ним эта невероятная женщина.

Даша обладала завораживающей энергетикой сильной деловой женщины, но привлекала она не только этим. Девушка брала еще своей неприступностью, пусть и относительной, но все же. Лукомор помнил их первую встречу, она тогда чуть ли не с порога сказала, что в постель к нему не ляжет. Он еще тогда усмехнулся. Не хочет – не надо; и без нее полно было вариантов. Но очень скоро у него начало сводить зубы от вожделения. Даша все видела и понимала, она довела градус его желания до критической черты, тогда и уступила. И сразу же сдала назад. Дескать, и не было ничего. А он очень скоро захотел ее снова, но Даша сдалась не сразу.

И сейчас он хотел ее, но сегодня ему точно не светит. Сегодня он мог взять ее только по беспределу, но с Дашей это невозможно. Не тот она человек, с которым он мог порвать отношения. Да и лохмачом-насильником он никогда не был, не та у него натура. Хотя и случалась проруха, чего уж греха таить…

И еще Даша могла отомстить, он это точно знал. Своих спецов у нее не было, но ей хватит ума и решимости нанять киллера на стороне…

– Может, лучше без малого зала, но по льготной цене?

– Не лучше, – покачала головой Даша. – Я тут все просчитала…

Она достала из папки лист бумаги, но Лукомор махнул рукой. Не было у него желания ломать голову над цифрами.

– Я тебе верю… Что ты предлагаешь?

– Слегка надавить на Алферова, – без всякого сожаления мило сказала она.

– Например?

Даша коснулась указательными пальцами своих щек и развела руки в сторону. Дескать, это не ее компетенция. Лукомор – босс, ему решать, кому, как, что и сколько… Но если ей дать полную волю, она и сама могла бы придумать способ, как наказать несговорчивого бизнесмена.

– А если Алферов откажется от проекта? Отфутболит его, и все дела, – предположил Лукомор.

– Он от этого еще больше потеряет… Для начала ты бы мог сам с ним поговорить.

Лукомор кивнул. Поговорить – можно. Даже нужно, если Даша так считает. А если Алферов его разозлит, можно и наехать…

– Заметано… Как насчет поужинать вместе?

– Не сегодня, – виновато, но без раскаяния улыбнулась Семенова.

– Есть тема для интересного разговора.

У Даши едва заметно дернулась щека. Лукомор действительно мог предложить содержательный разговор на деловую тему, но ей-то известно, к чему он все сведет. И она уже не сможет ему отказать, потому что приняла приглашение на ужин. Так уж у них заведено – сначала ужин при свечах, затем постель. А ей это не очень нравится. Устает она сильно, до предела выматывается. Такая уж она женщина, если что-то делает, то с полной самоотдачей…

У Лукомора уже возникала мысль: может, жениться на ней? Тогда и уламывать ее не придется. А она как раз та женщина, которая нужна ему по-настоящему. Но Лукомор однажды уже был женат, и лучше не вспоминать, чем все это закончилось…

– Завтра?

– Я подумаю.

Даша действительно задумалась, взвешивая «за» и «против». И в этот момент к Лукомору подошел Штрих.

– Максипес подъехал, – тихо, над ухом прозвучал его гнусоватый с хрипотцой голос.

– Нет меня, – скривился Лукомор.

Он хорошо помнил, как мент Одинцов получил свою кличку. Года три назад это было, Лукомор тогда очень сильно обидел ментов. Штрих тогда с ним был, Гасан и Блин. Ехали в машине, а их гаишники остановили. Обоих ментов разоружили, а на одного еще и помочились. После этого мусора на уши встали, уголовное дело возбудили, но прокурору завезли толстый конверт, и все спустили на тормозах. А через неделю Лукомора и Штриха взяли за жабры. Одинцов это устроил. Прямо среди бела дня, на людях ткнул его носом в грязь. И еще пакетик с кокаином изъял – при понятых, все как положено. Как это ни смешно, подлога никакого не было, Лукомор на самом деле держал на кармане пакет с дурью. Настроение плохое было, вмазаться захотелось… И Одинцов как будто знал это. А мужик он крутой, хватка у него железная.

Он тогда и Лукомора, и Штриха на землю положил. Это была уже их не первая встреча. И с кем дело имеют, они знали. Да и как зовут Одинцова, Штриху было известно. «Максипес, падла! Пес поганый!». Так он тогда выругался. Одинцов, казалось, даже не услышал его, но Штрих почти два месяца провел под следствием. Лукомор отмазался, а начальника его охраны менты мариновали еще долго…

– Он знает, что ты здесь, – покачал головой Штрих.

И выразительно потер переносицу. Максипес – мужик спокойный, непробиваемый, но все-таки его можно вывести из себя. Пару лет назад Штриху это удалось. А рука у Одинцова тяжелая…

– Ты же знаешь, этот сучий хвост не отвяжется, – утвердил Штрих.

– Ну, хорошо.

– Я пойду? – поднимаясь со своего места, как о чем-то уже решенном спросила Даша.

Казалось, она только рада была воспользоваться моментом, чтобы уйти.

Даша повернулась к Лукомору спиной, когда показался Одинцов. Он был один, без прикрытия, но это не мешало ему двигаться с уверенностью непробиваемого танка. Капитан был не слабой комплекции, но не гигант, впрочем, его внешняя мощь увеличивалась за счет незаурядной внутренней силы, во всяком случае, Лукомор поймал себя на этой мысли. Далеко не всякому мужику шла лысая голова, но для Одинцова – это выигрышный стиль. И смотрелся он так очень хорошо.

Лукомор заметил, как обернулась Даша, когда он прошел мимо нее. В ее глазах мелькнуло восхищение. Но на Дашу это не похоже. Натура она невлюбчивая, нутро у нее фригидное, а тут вдруг такой взгляд. На Лукомора она так никогда не смотрела… Но Максипес на девушку даже не глянул. Не до баб ему сейчас.

Капитан остановился у кресла, которое только что покинула Даша, положил руку на спинку и выразительно глянул на Лукомора. Он, конечно, получит разрешение занять это место, но не сразу.

Какое-то время Лукомор с осуждением разглядывал Одинцова. Явился – не запылился, хоть бы поздоровался для приличия. Кивнул едва заметно головой, вот и все приветствие… Впрочем, что с мусора возьмешь?

– Ну, садись, раз пришел, – с одалживающим видом разрешил вор.

– Это мы еще посмотрим, кто сядет. – Максипес не пытался метать громы и молнии, но в его поведении угадывалась угроза.

– Есть претензии? – поинтересовался Лукомор.

– Есть вызов. Во всем твоем существовании.

– Смелый ты мужик, – усмехнулся Лукомор, взглядом окинув просторный вип-зал для элитных клиентов.

Одинцов пришел без сопровождения, а в клубе хватает людей, готовых и, главное, способных исполнить любую волю своего босса. И холодильник для мясных туш есть. Можно засунуть туда Одинцова, заморозить, а потом порубить на мелкие кусочки и спустить в канализацию. И никаких проблем.

– Улица Седова, дом тридцать два. Что там у тебя? – невозмутимо спросил Максипес.

– У меня? – нахмурился вор.

Игровые залы приносили ему солидный доход, но запрет казино загнал их в подполье, и прибыль заметно упала, да еще и менты напрягают. Но сдаваться Лукомор не хотел.

– Ниточка к тебе тянется, – ответил капитан.

– А иголочкой уколоть сможешь?

– Не знаю, но попробовать можно.

Лукомору Одинцов не нравился, но и со счетов его не спишешь. С ментами связываться – себе дороже. Да и ни к чему напрягаться, если даже с этим псом можно договориться.

– Чего ты хочешь? – спокойно поинтересовался Лукомор.

– Поговорить. Начистоту. Вопросов к тебе накопилось. – Мент смотрел на него пристально, но без нажима.

В любом момент, любым способом готов был выжать нужную информацию. А он умел это делать, но вряд ли сегодня что-то получится, если Лукомор не проявит добрую волю. Вор-то может пойти на встречу менту, но только если в том будет резон. Одинцов предложил свою цену – подпольная игровая точка, но, возможно, нужный ему товар стоит гораздо дороже.

– Ну, давай, выкладывай, – пожал плечами Лукомор.

– Кто такой Вадим Карцев? – спросил капитан.

– Не знаю, – ответил Лукомор.

– Хорошо, я подскажу. Вадим Карцев – заместитель директора охранной фирмы «Визави» по технической части. Установка охранных систем, видеонаблюдение и все такое прочее.

– И что?

– Вася Баклажан – друг его детства, – продолжил капитан.

– У Баклажана таких друзей, как мух в навозе, – скривился Лукомор. – Короче можешь?

– На днях был избит некто гражданин Батыгин. На почве ревности. Он не поделил женщину с братом Карцева. Батыгин его избил, отобрал у него любовницу, а он ему отомстил. Через своего брата. Вадим Карцев договорился с Баклажаном, тот дал отмашку своим головорезам, – четко, без сомнений выговаривал Одинцов.

– Я не в курсе, – сознался Лукомор.

– Плохо. Ты должен знать, что там у тебя и как. А то ведь подведет тебя под монастырь твое бычье.

– А это мне решать, что я должен! – вскрикнул Лукомор.

– Ну, наверное, – усмехнулся Максипес. – «Визави» для тебя не самая большая потеря. Ты не разоришься, если эту фирму закроют. А ее могут закрыть. Если кто-то очень этого захочет. Повод есть. Думаю, Фраер будет этому рад.

Лукомор скривился так, как будто находился в кабинете стоматолога.

Он хорошо помнил, как отвоевывал город у Севы Чистика. Пришлось ему повозиться с новорусской братвой. И чужой кровушки попил, и своей немного пролил, но ничего, справился. И так хорошо все было, пока не дал о себе знать подшефный бизнесмен. Леня Никиткин строил дома для московских толстосумов, на этом и поднялся. И дальше пошел – профинансировал избирательную кампанию своего человека, посадил его в кресло городского главы и со временем прибрал к рукам бюджетное строительство в Бочарове. Строительство дорог, укладка тротуаров, покраска фасадов, ремонт котельных, прокладка теплотрасс, кабельных каналов… Даже вывоз мусора, и тот к рукам прибрал. Телефонию освоил, Интернет – все это в городе только через него работало. Все бы ничего, но Никиткин обзавелся собственной службой безопасности, поднял ее на серьезную высоту. Он мог наказывать и даже устранять неугодных ему людей без оглядки на самого Лукомора. Фактически он бросил вызов теневому хозяину города. До серьезного конфликта дело пока не доходило, но искры уже проскакивали. Лукомор по мелочи занялся рекламным бизнесом – несколько билбордов поставил на главной улице. Даша подсказала эту идею, а Никиткин ее подхватил. И он свои билборды в городе стал ставить, никого не спрашивая. А еще Лукомор занялся платежными терминалами, и Фраер включился в этот процесс. При разговоре Никиткин предложил поделить сферы влияния, Лукомор соглашаться не стал, но и на рожон не полез. А Фраер и билборды ставить продолжает, и платежные терминалы. Связываться с ним опасно: судя по всему, он войны не боится, возможно, даже готов к ней. Карты у него на руках сильные… За ним ведь не только серьезная бригада, но и административный ресурс. А мужик он наглый, хоть и фраер.

– А чему радоваться? – спросил Лукомор.

– Все знают, кто стоит за «Визави», – с гнетущей иронией сказал Одинцов. – Думаешь, Каверину приятно знать, что вор во вверенном ему городе чувствует себя как дома? Нет, его такой расклад напрягает. Поверь, он воспользуется любой возможностью разогнать «Визави». И Никиткин с удовольствием ему поможет. Вот тогда в городе появится новая фирма с незапятнанной, так сказать, репутацией… Если ты, Дмитрий Андреевич, дашь слабину, тебя и дальше отжимать будут. И воры тебе не помогут. Ты же даже не смотрящий, так, барыга в короне…

– Ты за базаром следи! – угрожающе дернулся Лукомор.

Но Максипес в ответ лишь язвительно усмехнулся. Не боялся мент наполовину развенчанного вора.

Вроде бы повезло Лукомору, смог он попасть в свое время в струю, на коммерческих делах хорошо поднялся, но это сыграло с ним злую шутку. Не поняла его братва, осудила. А ведь он на общак много отдавал… И еще ему предъявили за бригаду, которую он создал для себя. Не должен был вор бандитствовать и напрямую крышевать бизнес, а он пошел на это. Плюс барыжничество… Впрочем, несмотря ни на что Лукомор исправно сливал на общак, и воры на него не наезжали. Даже признали за ним статус смотрящего по городу. В общем, он спокойно делал свои дела, стараясь не привлекать к себе внимание…

– Твои люди избили человека. Без твоего ведома. Это для тебя самого западло, – выдержав паузу, осуждающим тоном сказал Одинцов.

– Я разберусь! – сквозь зубы процедил вор.

– Этот человек сейчас в коме. Гарантий никто не дает. Возможно, он доживает последние дни.

– Я не при делах! – все тем же тоном отозвался Лукомор.

– Если не при делах, эти отморозки должны явиться с повинной. Ты меня понимаешь? – ответил капитан.

– А условия мне ставить не надо! – грозно рыкнул Лукомор.

Максипес невозмутимо поднялся со своего места, обошел кресло. Но не убрался, хотя и собирался.

– Да, и еще один момент, – без суеты сказал он, скользнув по собеседнику рассеянным взглядом. – Есть одна тема. Банда беспредельщиков. Конюх у них там за главного. С ним же Репень, Армяк, Лютый и Аскар.

– Не знаю таких! – со злости Лукомор готов был дать отмашку охране, чтобы Одинцова вышвырнули из клуба.

Еще чуть-чуть, и он взорвется. А как можно ручаться за себя в бешенстве?

– На них четыре трупа. Если они под тобой, могут возникнуть очень серьезные проблемы.

Еще мгновение-другое, и серьезные проблемы могли возникнуть у самого мента. Но Максипес и не собирался продолжать разговор. Он предостерегающе глянул на Лукомора и ушел, не прощаясь.

Мент убрался, а Лукомор подозвал к себе бармена. Душа требовала водку, так вдруг захотелось напиться.

Одинцов пешком под стол ходил, когда он уже мотал свой первый срок. И сейчас Максипес перед ним сопляк. Потому и обидно, что его приходится воспринимать всерьез.

Глава 8

Если гора не идет к Магомету, ее нужно подтолкнуть. Именно это Максим и сделал, поэтому Вадим Карцев сам явился к нему. Но не с повинной.

– Это какая-то ошибка, начальник! Ни о чем меня Леша не просил! И я никого не избивал!

Он внешне был похож на своего брата – такой же остроносый, худощавый, те же хныкающие нотки в голосе. Его морщинистый лоб, нездоровый цвет лица, желтизна в белках говорили о том, что или с печенью проблемы, или рюмочная для него – дом родной.

– Сам лично, может, и не избивал, – уныло посмотрел на него Максим.

Он-то думал, что Карцев сделает признание, и дело будет раскрыто.

– Сам не избивал! И никого не просил! – Вадим Карцев сомкнул кулаки на груди, жалобно глядя на капитана.

Видно, досталось Карцеву от Лукомора. И еще добавят, если он не сможет оправдаться.

– Кто знает, кто знает. – Одинцов тихонько постучал по столу тупым кончиком карандаша.

– Ну, если надо, я могу взять все на себя! – вздохнул Карцев.

– И не страшно? Это десятка как минимум. А если потерпевший не выживет, еще больше.

– Делай что хочешь, начальник! – Бедолага уронил голову на грудь.

– Леша где?

– Так в командировке…

– Знаешь про его любовницу? – спросил Одинцов.

– Ну, знаю… Только он меня ни о чем не просил!.. – Карцев клятвенно скрестил на груди ладони.

– А жена его знает?

– Ну-у… В общем, да… Там у них целая трагедия…

– Ладно, иди, трагедия! – Одинцов устало махнул рукой в сторону двери.

Не тот он человек, этот Карцев, чтобы проломить голову человеку. Слишком у него хлипкая натура для этого. Слабак он, поэтому Вася Баклажан послал бы его на три буквы вместо того, чтобы выделить ему в помощь грубую физическую силу.

– Это… А расписку? – нервно дернул щекой Вадим.

– Какую расписку? – поинтересовался Одинцов.

– Ну, в том, что я доказал свою невиновность…

– С печатью? – стараясь не выказывать удивления, спросил Одинцов.

– Ну, желательно, – на полном серьезе ответил Карцев.

– Кровь нужна. Хотя бы пару капель.

– Зачем?

– Тебе же для братвы нужна расписка?

– Ну да.

– А братва только кровь признает… Палец, давай, кровь брать будем, – с той же серьезностью велел Максим.

Он достал из ящика стола пистолетный шомпол, а Карцев протянул правую руку, выставив указательный палец. И делал он это настолько бесхитростно, что у Одинцова не осталось никаких сомнений насчет него.

– Извини, спирта нет. Без спирта нельзя. Завтра будет. Завтра за распиской и зайдешь. Все, гуляй! – отправил его капитан.

Максим с усмешкой качнул головой, глядя, как закрывается дверь за Карцевым. Не нужна ему никакая расписка, достаточно будет рассказать про кровь и спирт, чтобы братва сделала правильный вывод. Тот же Баклажан поймет, какой он идиот, этот Вадим Карцев. Если поймет, с мужика тут же снимут все подозрения. Наверное.

Только за Карцевым закрылась дверь, как в кабинет зашел Бартеньев. Стройный, подтянутый, молодцеватый. Наглаженный, причесанный, сияющий. На конкурсе начальников уголовного розыска он запросто мог взять титул «Мистер Уставное Очарование».

Максим кивнул, давая знак, что признает в нем своего начальника, причем сделал это без всякой иронии, но со стула не поднялся.

– Кто там у тебя был? – нахмурив брови, спросил Бартеньев.

– Брат Карцева, – деловито ответил Одинцов.

Но с тем же успехом он мог и промолчать: все равно Бартеньев не знал, кто такой Карцев.

– Ты его бил?

Максим взял ручку, лист бумаги. На глупые вопросы он не отвечает, это раз. А во-вторых, ему нужно отписаться по делам, которых в отделе пруд пруди. Работы много, и пусть Бартеньев не мешает.

– А почему он такой напуганный? – продолжал допрос майор.

– Это не испуг. Это радость. Со слезами на глазах. И с судорогами на лице.

– Кустарев где?

– В работе, – ответил Максим.

– Дался тебе этот Батыгин, – скривился Бартеньев. – Ясно же, гопники это какие-то, а ты заказуху ищешь.

– Нет ясности, – покачал головой Одинцов. – Были бы гопники, была бы ясность.

Он уже забросил удочки в криминальный омут Бочарова. И со своими агентами поработал, и самого Лукомора тряхнул. Дмитрий Андреевич мужик неприятный, с опасными тараканами в голове, но с законом старается не конфликтовать. Может, и возникло у него после вчерашнего желание задушить Максима, но Карцева он к нему сегодня пригнал. И насчет Батыгина справки наверняка навел. Если не Карцев его сделал, то кто… Будь это свои гопники, Одинцов уже знал бы ответ. Но пока глухо. Значит, чужие. И, возможно, не просто гопники…

– Ну, за всем не усмотришь. Может, не разглядел ты черную кошку в темной комнате.

– Если она там была… – нахмурившись, ответил Одинцов.

На поясе завибрировал телефон. Капитан расчехлил мобильник, глянул на дисплей.

– Да, Гриша.

– Товарищ капитан, тут такое! – Голос Кустарева звенел от восторга.

– А короче?

– Кажется, у Батыгиной есть любовник! Мазуров к нему разбираться пошел! И она там!

– Он сейчас у него?

– Да, пока не выходил!

– Называй адрес! – Одинцов решительно поднялся со своего места.

Он запомнил адрес, вернул телефон на место, но беспрепятственно кабинет покинуть не смог.

– Ты куда? – строго спросил Бартеньев.

– Оперативная необходимость. Если разрешаешь, – стараясь не ерничать, сказал он.

– Я с тобой!

В этот момент майор был похож на салагу, который обрел вдруг долгожданную возможность постоять за штурвалом. И еще он переживал, что Максим не возьмет его в разведку. А почему не взять? Он при полном параде, в общении с Батыгиной это пригодится. Да и машина у него служебная, с мигалками, а в Москве пробки.

Мигалку Бартеньев включил сразу за Кольцевой, но вскоре нужда в ней отпала. Чем ближе к центру, тем больше простора на дорогах, хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Раз на раз не приходится.

Кустарев ждал их возле элитного дома на Красной Пресне, у подъезда с видеокамерой под козырьком. Высотный, красивый дом, с косметологическим центром во встроенном в первый этаж корпусе.

– Там он! – сказал Гриша, кивком головы показав на дверь. – Тихо там! Может, прибили!

– А было громко?

– Было. Мазуров наехал, тот в ответ заорал. Потом женский голос был…

– Чей голос?

– Ну, я думаю, Батыгиной.

– Ты ее видел?

– Да, но не в квартире… – Он взглядом показал на мраморное крыльцо с хромированными перилами, над которым красовалась вывеска косметологического центра.

Это был рабочий вход для сотрудников центра, и на огороженной площадке стоял жемчужного цвета внедорожный «Порше».

– Мазуров подъехал, я за ним, – рассказывал Кустарев. – Он долго стоял. Когда «Кайен» подъехал, из него вышла Батыгина со своей телохранительницей, в салон зашла. А потом и Мазуров зашел, ну, в подъезд. Я за ним… Квартира на втором этаже, и косметология частично второй этаж занимает. Вот я и подумал… Может, прямо из салона в эту квартиру попасть можно. Через тайный вход. Из кабинета Батыгиной в квартиру к ее любовнику.

– Тайный вход? – удивленно повел бровью Одинцов.

Если в это и можно было поверить, то с трудом. И под градусом.

– Ну а что!

– Баба тебе, Гриша, нужна, – усмехнулся Максим.

Хорошая женщина – отличное средство от юношеских эротических фантазий.

– Да я серьезно! – обиженно протянул Кустарев.

– Ну, тогда пошли, если серьезно…

Гриша уже успел завоевать расположение старушки-консьержки, поэтому на второй этаж оперативники поднялись беспрепятственно. И Бартеньев с ними.

– Паша, будешь за участкового! – сказал Максим начальнику, ничуть не сомневаясь в своем праве отдавать распоряжения. Сейчас он здесь главный, а если Бартеньеву что-то не нравится, его никто не держит. – Ты у нас в форме, тебе поверят!

Но тот и не думал сопротивляться. Оправив китель, он решительно нажал кнопку звонка.

– Чего надо? – мужским басом спросил динамик переговорного устройства с глазком видеокамеры над ним.

– Майор Бартеньев, начальник отдела участковых уполномоченных. Шумно у вас в квартире, соседи жалуются.

– Где шумно? Нормально все.

– Не уверен. Откройте дверь, гражданин! – грозно нахмурив брови, потребовал Бартеньев.

– А на каком основании? – послышалось из динамика.

– Будет основание. И спецназ будет. Дверь потом новую придется ставить!

– Ладно, уговорили…

Прошло еще минуты три, прежде чем дверь открылась. За порогом на широко расставленных ногах стоял в меру высокий парень с голым, хорошо прокачанным торсом. Круглое лицо, курносый нос, глазки как черные пуговки. Вид запыханный, но этому можно было дать объяснение – на одной руке у него была перчатка для кикбоксинга. Видимо, с боксерской грушей спарринговался. Но почему тогда пот с него градом не валит? Так, легкая испарина на лбу… Возможно, тренировка только-только началась. Но тогда где Костя Мазуров? Может, он с ним боксировал?

– Я тут размяться решил, потому и шумно было. Больше не буду, – сказал качок, натянув на лицо извинительную улыбку.

– А гражданин Мазуров где? – строго спросил Бартеньев.

Хотя его об этом и не просили.

– Какой Мазуров? – заметно растерялся парень.

– Гражданин Мазуров к вам заходил, с ним вы и шумели.

– Кто вам такое сказал? Не приходил ко мне Мазуров!

– И вы его не знаете?

– Ну, знаю… Но не было его сегодня!

– А что делает его машина возле вашего подъезда? – чувствуя ложь, спросил Одинцов.

– Не знаю!.. Да вы зайдите, посмотрите! Нет его!

Максим кивнул и шагнул к раскрытой двери, но качок вытянул руку, преграждая ему путь.

– Э-э, нет! Пусть товарищ майор заходит! Он в форме, а вас я не знаю!

Бартеньев глянул на Одинцова с легким торжеством. Дескать, он здесь начальник, ему и флаг в руки. Он зашел в квартиру, минут через пять вернулся. Качок закрыл за ним дверь, Максим слышал, как защелкиваются замки.

– Действительно, в квартире у гражданина Стужина никого нет! – с упреком глянув на Кустарева, сказал начальник отдела.

– Но я знаю, что Мазуров там был! И не выходил он оттуда!

– Я всю квартиру осмотрел, нет никого!

– Значит, плохо смотрели! – Уязвленный Гриша занес руку, чтобы постучать в закрытую дверь.

– Кустарев! – одернул его Бартеньев.

Кустарев будто очнулся, вменяемо посмотрел на него.

– Извините, товарищ майор!.. Товарищ капитан!.. – На Одинцова он глянул с одержимостью зацикленного на своей правоте человека. – Я знаю!.. Там тайный ход!.. Я сейчас!

Он со всех ног рванул вниз, и Одинцову ничего не оставалось, как последовать за ним.

Гриша ворвался в косметический салон через служебный вход. Охранник пытался остановить его, но Кустарев ткнул ему в лицо раскрытые корочки. А недовес в собственных полномочиях он с лихвой компенсировал безудержной нахрапистостью. Он рвался в кабинет директора, и никто не смог его остановить. Одинцов просто следовал за ним, с интересом наблюдая за его действиями. В запале он и сам был таким…

Кустарев прорвался в приемную директора. Там за компьютером стучала по клавиатуре миловидная секретарша, а в кресле, забросив ногу за ногу, сидела коротко стриженная девушка с четкими, пропорциональными, но грубыми чертами лица. Примерно такая же стрижка была и у Любы, но разве можно было сравнивать этих двух женщин? Люба – сама женственность, а эта – типичная муж-лесбиянка. И ее внешность наводила эту мысль, и взгляд, которым она смотрела на секретаршу. Так мужчина смотрит на хорошенькую женщину.

Видимо, не зря телохранительницу Альбины звали не Шурой, а Шуриком.

Коротко стриженная сорвалась со своего места, но не успела преградить Кустареву путь. Гриша получил возможность с ходу, без разрешения вломиться в кабинет Батыгиной, но дверь, увы, была закрыта.

А Шурик не собиралась ждать, когда он сломает дверь. Одной рукой она схватила парня за шиворот, другой за ремень под джинсовой курткой. Она весила чуть ли не вдвое меньше, чем Гриша, но это не помешало ей швырнуть его на пол с такой легкостью, как будто он был мешком, набитым соломой.