Kitabı oku: «Порочное место»

Yazı tipi:

Глава 1

Синоптики представляют на земле «небесную» канцелярию, но все-таки они простые смертные, а потому допускают просчеты. И хорошо, если они ошибаются в сторону лучшей погоды, например, как сегодня. Вчера метеобюро предрекало похолодание, сплошную облачность и небольшой дождь, но небо с утра было чистым, ярко светило солнце. Тепла в последние дни действительно не хватало. Стоял июль, а температура едва дотягивала до двадцати градусов. Зато сейчас столбик термометра неудержимо стремился к отметке «тридцать». Да и суббота сегодня, самый лучший для отдыха день: можно развлекаться до самой ночи или даже до утра, ведь в запасе целое воскресенье.

В такую погоду грех сидеть дома, и, если есть возможность, надо выбираться на природу, жарить шашлыки, пить поданное к мясу красное вино или, если на мангале жарится осетрина или семга, белое. И хорошо, если такую природу можно найти в шаге от дома, на берегу собственного пруда.

Пруд большой, с каменистым дном и роскошным оформлением береговой линии. Шашлычная беседка была частью его дизайна и омывалась чистыми, слегка зеленоватыми водами с двух сторон. Можно было встать ногами на кирпичный бортик, оттолкнуться и нырнуть в пруд головой – благо глубина позволяла. Только вода холодная, да и неприлично это: ведь вокруг люди, гости хозяина дома, и никто из них не расположен к водным процедурам. Купаться сейчас хотели только три гипсовые грации, что стояли неподалеку возле высокой, выложенной из крупного камня горки с водопадом. Эти замечательно исполненные статуи очень хорошо вписывались в общий пейзаж, но на них смотрел только один человек из тех, кто находился в беседке. Смотрел с интересом, но не восхищался, напротив, думал о том, что эти полуголые купальщицы – полная безвкусица.

Это был высокий статный мужчина тридцати пяти лет. Черные блестящие волосы, модная, с легким налетом небрежности прическа, густые, смоляные брови, небольшие, слегка раскосые глаза… В них была та глубина и пронзительность, которые очень нравятся женщинам. И лицо у него для мужчины довольно красивое, с аристократичными чертами брутально-гламурной выточки. Смотрелся он привлекательно, и вряд ли в глазах женщин его портило большое количество родинок на правой щеке.

Дамы в беседке были предоставлены сами себе, в то время как мужчины чинно потягивали коньяк, явно скучая от того, что шашлыки запаздывают. Стол накрыт, закуска на местах, но главное блюдо еще не подали, поэтому мужчины неторопливо разминались в преддверии первого тоста. У них сложилась своя теплая компания, но и женщины не скучали – им было о чем поговорить между собой, запивая невинные сплетни легким вином. Гости довольно оживленно общались между собой, и только мужчина с родинками на правой щеке пребывал в гордом одиночестве. Он стоял у бортика беседки, глядя куда-то в сторону, но при этом явно любовался самим собой.

Вадим Остроглазов ничуть не сомневался в собственной исключительности. Он искренне считал себя красивым, умным, эрудированным. У него два высших образования, его ценит начальство, ему прочат хорошие должности в будущем. Он еще молод, полон сил, женщины от него без ума, и он активно пользуется этим, чередуя праздные увеселения в ночных клубах с разгрузочными тренировками в фитнес-центре. Авангардные и абсурдистские театральные постановки, выставки концептуальной живописи, японская литература и буддийская философия – это его стиль жизни. Красивые женщины, казино и ночные клубы – его стихия. Он в курсе всех новостей в гламурной тусовке, его держат за своего в этом недоступном для плебса мире, а здесь, в шашлычной беседке, собрались типичные филистеры, обыватели, которые ничего дальше собственного носа не видят. Работа, дом, жена, дети, телевизор – все, больше для счастья в личной жизни им ничего не надо. А на выходные они любят собираться вместе – на рыбалке, в бане или вот так, на природе, в частных владениях своих друзей. Темные ничтожные людишки. И совсем не важно, что у них много денег…

Нет, это, конечно, важно. Но в этом и заключается величайшая несправедливость. Почему эти никчемности живут в богатых домах, ездят на дорогих машинах, имеют красивых жен, а Вадиму, яркому представителю элитного общества, приходится снимать однокомнатную квартиру в спальном районе Москвы, ездить на скромном «Форде»? Да и работа у него, честно говоря, неважная. Да, он креативный человек, но всего лишь старший менеджер в рекламной фирме, и зарплата у него невысокая.

На дом хозяина торжества он смотрел снисходительно, с оттенком пренебрежения во взгляде, но в душе у него шевелилась, скреблась острыми лапками зависть, отравляла кровь своими кислотными выделениями…

Дом большой и красивый, как свадебный торт, – высокий, кремового цвета, с темной, как шоколад, сложной формы крышей. Большое мраморное крыльцо, портик с колоннадами, большие круглые эркеры по углам. И внешне дом смотрится превосходно, и внутри креативный дизайн, богатая обстановка. Альпийские лужайки во дворе, мощенные тесаным булыжником дорожки, цветочные гобелены, сосны, пруд – все чуть ли не произведение искусства.

А ведь этот райский уголок мог принадлежать Вадиму, если бы он в свое время сделал правильный выбор. Но нет, он жил тогда своей жизнью, далекой от взаимных привязанностей, полной свободной любви, секса и прочих сильных ощущений. Зато Женя не упустил шанс…

Располнел Женя на сытых хлебах, пивное брюшко отрастил, чего не скажешь про его жену. Серафима все так же хороша собой, как и прежде. Нет, она не красавица, но миленькая и симпатичная. И еще худенькая. Это не болезненная, анорексичная худоба, а, можно сказать, художественная филигранность. Худосочная она, руки тонкие, ножки тощие, длинные, но грудь у нее третьего размера и тазовая кость для ее фигуры довольно широкая. Она и раньше была такой, и даже после двух родов ничуть не изменилась.

Женя не приглашал Вадима на пикник, но ведь они сводные братья, росли вместе, и он может приехать сюда в любое время дня и ночи. Увы, нет больше между братьями былой дружбы, их отношения натянуты, и Женя должен радоваться, что Вадим не злоупотребляет своим правом приезжать сюда нежданно-негаданно. И переживать ему не надо, не метит он сегодня на его Серафиму. Его друг Миша тоже пусть не волнуется: он мужик богатый, таких жены холят и лелеют, так что от него не убудет, если он пару раз с вожделением посмотрит на его вторую половину…

А вот Леонид Артемьевич, как назвался третий мужчина из Жениной компании, пусть побеспокоится за свою супругу. Нет чтобы улыбнуться Вадиму при знакомстве, позволить называть себя просто Леней или хотя бы Леонидом, так он сразу задрал нос, раздул щеки, сказал несколько слов через губу, на том разговор и закончился. Ну да, не ровня ему Вадим, зато его красотка-жена настроена очень даже демократично. Хоть и не очень она молода, лет под тридцать, но смотрится очень свежо, никак про нее не скажешь, что дама слегка переспела. Она не строила Вадиму глазки, за все время лишь один раз посмотрела на него. Но что это был за взгляд! В нем не обещание, а чуть ли не мольба о помощи. Ну да, муж у нее уже не молодой, мягко говоря, не в форме, внешность далека от совершенства, зато самомнения хоть отбавляй.

Жена у Леонида Артемьевича красивая, но этого ему, возможно, мало для удовлетворения собственного честолюбия. Если так, то у него наверняка есть любовница, с которой он почти не спит. Вадим хорошо знал этот тип людей, у него босс такой же. Апломба много, но заявленные способности явно не соответствуют реальности. Если бы не Вадим, фирма давно бы уже разорилась: ведь только он своим умом держит бизнес на плаву. И у этого Леонида Артемьевича наверняка есть талантливые помощники, поэтому его дела и идут хорошо. Чем именно занимался Леонид Артемьевич, Вадим не знал, но надеялся выяснить у его жены. Если вдруг представится удобный момент…

Сегодня он многое должен узнать. Но еще больше он уже знает. Так что неспроста он заглянул сегодня к брату на огонек – и с ним у него будет серьезный разговор, и с его гостями.

* * *

Ветер гнал по небу рваные темно-серые облака, срывая с них редкие дождинки. Ненастная погода, но было не холодно, и не похоже, что вскоре заморосит дождь.

Крупный, плотного телосложения мужчина с жесткими седеющими волосами перевел взгляд с большого роскошного дома на зеленоватую гладь приусадебного пруда. Красивый водоем – берега выложены камнем, на ветру шелестят декоративные камышовые заросли, среди распластавшихся на воде темно-зеленых листьев цветут жемчужно-белые с желтой серединой кувшинки. Не хватает разве что пары лебедей. Впрочем, эту кажущуюся пустоту заполнил плававший в гордом одиночестве труп мужчины.

Но Степана Кручу и не пригласили бы смотреть на лебедей: там, где все хорошо и спокойно, его присутствие не требуется. А вот там, где трупы, – туда добро пожаловать.

А труп, скорее всего, криминальный. На эту мысль наводило выражение лица утопленника. Не так просто разглядеть эту боль и страх перед смертью, но у подполковника Кручи глаз наметанный, он почти двадцать лет в розыске и был, по сути, ходячей копилкой профессионального опыта, как изредка подшучивали самые близкие друзья.

– Товарищ подполковник, будем вытаскивать? – спросил судмедэксперт Краськов, субтильный молодой человек с ранними залысинами.

Круча молча показал взглядом на майора Синицына, возглавлявшего оперативно-следственную группу. Вот кому решать, пора вынимать труп из воды или нет.

От дома к пруду тянулась мощенная камнем дорожка в полтора-два метра шириной. Она проходила мимо горки с водопадом, возле которой удобно расположились гипсовые статуи обнаженных женщин. Две нимфы повернулись в сторону пруда, а третья стояла посередине, лицом к ним, предплечьями закрывая им груди. И совсем непонятно, кого увидели эти купальщицы перед тем, как потерять головы, причем в самом прямом смысле этого слова. Красивые у них фигуры, но вместо голов из шей торчали арматурные обрезки. А в траве валялись куски гипса.

Дальше дорожка вела к шашлычной беседке из колотого кирпича с камышовой крышей, в которой стоял большой стол из состаренного дерева и массивные кресла с подлокотниками. Дорожка огибала беседку с мангалом и уходила за пруд, змейкой пробегала мимо гостевого коттеджа, заворачивая обратно к дому. От дорожки тянулся проход к мосткам из полимерной доски. С них и упал в воду мужчина, труп которого до сих пор не подняли на берег. Он лежал на спине с открытыми глазами, безжизненно глядя в беспокойное небо. Тело полностью было погружено в воду, ветром обдувалась только часть лица. Эксперты уже сфотографировали его, обследовали мостки под протокол. Действительно, пора вытаскивать труп из воды. Тем более что Дима Шульгин уже показался из-за дома.

Капитан Шульгин – парень шустрый. Среднего роста, щуплый, неказистый. Но недостатки его внешности с лихвой компенсировались жизненной энергией, которую без устали производил скрытый где-то внутри его генератор. Он был из тех людей, которые не могут долго сидеть на месте, грустить и хандрить. Улыбался он редко, по случаю, но жизнерадостное свечение в его глазах никогда не меркло.

Багор он начал искать сразу, как только оперативно-следственная группа высадилась во дворе дома. Увидел труп издалека и сразу же сообразил, что без длинного зацепа не обойтись. А у хозяина дома противопожарного щита с багром, топором и ведрами не нашлось, зато имелась дюралюминиевая лестница с крючками на несущих балках.

Даже с лестницей на плече Дима шел быстро, легко и пружинисто, хозяин дома едва поспевал за ним.

Евгений Максимович Костин – мужчина не молодой, но еще и не старый. Лет сорок, может, чуть больше. Полноватый, рыхловатый, с пивным брюшком, но при этом он явно не развалина. И кости у него не артритные, и мышцы не атрофированы, энергия в нем еще чувствуется. Такие мужики с удовольствием играют в футбол, ездят на внедорожниках на охоту и рыбалку, бегают по бабам, если есть возможность. Но сейчас этот круглолицый, с маленькими глазами человек передвигал ноги с трудом и явной неохотой. Присутствие незнакомых людей его явно утомляло. Тем более что он сильно мучился с похмелья. Видно, что мужик вчера на охоте был, «перепелов» стрелял. Тех самых перепелов, которые появляются с перепоя. К тому же на него давили переживания, все-таки покойник был его братом.

– Что, Евгений Максимович, нескучный вчера был день? – с безобидной, в общем-то, иронией спросил Круча, глядя на его мешки под глазами. – Трубы горят?

– Нет, не горят… Но, да, вчера было весело, – уныло отозвался мужчина.

– Да уж, повеселились, – кивнул Круча.

Пока что он мог только предполагать, по какой причине плавающий в пруду человек стал трупом – или криминал, или несчастный случай. Если хозяин дома вчера порядком выпил, то и его гость мог перебрать со спиртным, а пьяному, как известно, море по колено. И ничего удивительного в том, что купаться он полез в одежде.

Но вот Шульгин с экспертами вытащили тело на мостки. Покойник был одет в джемпер, джинсы с широким кожаным ремнем, на ногах дорогие туфли. В таком снаряжении купаются только по пьяному делу. Вот только как он утонул – сам по себе или ему помогли?

При жизни утопленник, должно быть, пользовался успехом у женщин. Тип внешности у него незаурядный, телосложение спортивное, черты лица правильные, только вот нос подвел. Распухший какой-то нос.

– Краськов, что у него там с носом? – спросил Круча.

Судмедэксперт и сам заметил, что с лицом что-то неладно, поэтому осторожно ощупал кость.

– На перелом похоже… Возможно, его ударили кулаком.

Круча и сам понимал, что такой удар мог привести к летальному исходу. Потерпевший получил по носу, потерял сознание, упал в воду и утонул. Но все-таки на всякий случай он спросил:

– Это могло стать причиной смерти?

– Все возможно…

Краськов осмотрел лицо, а затем, подняв голову покойника, стал ощупывать затылок.

– Так, что-то здесь не то!

Тело утопленника перевернули на живот, и в глаза бросилась глубокая рана на голове в районе темечка, ближе к затылку. Потерпевшего ударили чем-то тяжелым и очень твердым. Удар был сильным, похоже, потерпевшему проломили черепную кость.

– Удар тупым предметом, – бесстрастно резюмировал эксперт. – Возможно, камнем…

– А об угол пристани удариться мог? – спросил Круча.

Доски надводной площадки были обвязаны по периметру стальным уголком, но и без этого предполагаемый удар мог оказаться смертельным.

– Сам он удариться не мог, – покачал головой эксперт. – Вот если бы его кто-то головой к углу приложил, тогда возможно. Но мне кажется, ему нанесли удар камнем, например, или обухом топора. Или даже молотком… Смотреть надо, разбираться…

– И с носом у него проблема, – опять повторил Круча.

– И с носом… Могли сначала ударить по носу, потом по голове, – кивнул Краськов. – По носу – спереди, по голове – сзади.

– То есть нападавших могло быть двое?

– Все может быть.

– Если в нос ударили, то кровь должна была пойти. А на мостках крови нет, – вслух подумал Круча. – Может, его в воде ударили по носу?

– Не исключено.

– Но я думаю, что его все-таки ударили на берегу. Сначала ударили по голове, а потом ударом в нос опрокинули в воду. Он же лицом вверх лежал, значит, упал на спину…

– Разбираться надо.

Потерпевший мог перед смертью видеть своего убийцу. Или даже убийц. Глаза у него открыты, но, увы, в криминалистике пока не существует такой техники, которая могла бы считывать с глаз покойного последнюю визуальную информацию. В фантастических проектах есть, в реальности – нет. Может, когда-нибудь будет? Хотелось бы на это надеяться.

Круча посмотрел на фонарный столб на берегу возле входа на пристань. Если преступление произошло ночью, то жертва сумела бы увидеть своего убийцу. Правда, с трупа показания не снимешь, но ведь преступника мог видеть не только потерпевший.

Глава 2

Красивое женское лицо было разбито и расколото на несколько частей. Двум другим гипсовым статуям досталось не меньше. Обезглавленные, они навевали грустные мысли.

– Что это такое, Евгений Максимович? – спросил Круча, кивком головы показав на безголовые статуи.

Возможно, их изуродовали тем же орудием, которым была убита жертва. Скорее всего, молотком, и не каким-нибудь сапожным, а тяжелым, весом в три-четыре килограмма. Только где этот инструмент, куда дел его преступник?

– Хариты. Богини изящества, прелести и красоты, – тускло, без огонька сообщил Костин. – Их еще грациями называют. Дочери Зевса и Евриномы. Аглая, Евфросинья и Талия… Вадик считал эту скульптуру безвкусной, я пытался объяснить, что это копия той скульптуры, которая стоит в Лувре, но ему хоть кол на голове чеши. Если он что-то сказал, то спорить с ним бесполезно…

– Может, он и отбил головы этим безвкусным статуям?

– Ну, не такие уж они и безвкусные… Может, он и отбил, я не знаю. Грешить на него не могу, но все может быть… Вчера все было в полном порядке, а сегодня сами видите что.

– В полном порядке. Вчера… А сегодня непорядок. Вчера порядок, а сегодня нет, – медленно, приложив в раздумье палец к щеке, проговорил Круча. И вдруг спросил хлесткой скороговоркой: – А когда погиб ваш брат, вчера или сегодня?

– Вчера, – кивнул Костин.

– В какое время?

– Я откуда знаю? – спохватился хозяин дома. – Я сегодня утром встал, пробежку хотел сделать…

– Пробежку, с похмелья?

– Ну, я специально дорожку так сделал, чтобы по кругу бегать. И каждое утро бегаю. Но вы правы, сегодня тяжело бегать, я просто вокруг пруда хотел пройтись…

Дом стоял в хорошем месте, далековато от Глубокого озера, зато в сосновом бору, рядом с речкой. И участок солидный, соток пятьдесят, может, чуть меньше, поэтому и место для большого пруда нашлось. Периметр дорожки, о которой шла речь, составлял не менее трехсот метров. Десять кругов – и три километра в зачете. А участок обустроен шикарно: английские газоны, клумбы, пруд, кустарники, деревья, одним словом, наглядное пособие по ландшафтному дизайну. Хотел был Круча иметь такую роскошь на своем участке, тогда бы не был вынужден топтать по утрам тропинку за околицей своей деревеньки.

– Прошлись?

– Прошелся, – угрюмо кивнул Костин. – Сначала вот это безобразие увидел, – взглядом показал он на обезглавленных женщин. – А потом Вадика…

Мужчина замолчал, изображая скорбный дух. Действительно, Костина расстроила смерть брата, но все-таки его горе не казалось искренним.

– Почему вы не вытащили его из воды? – спросил Круча.

– Почему не вытащил из воды? Я в милицию пошел звонить. Нельзя же трогать труп до приезда милиции. Или можно?

– Нельзя. Но почему вы решили, что ваш брат мертвый? Он же с открытыми глазами лежал, можно было подумать, что он живой.

– Сначала я тоже подумал, что живой, – кивнул Костин. – А потом смотрю, глаза безжизненные. Мертвые глаза. Остекленели у него глаза. Знаете, мне трудно говорить, спазмы какие-то в груди…

– Можете пивка на грудь принять. В вашем случае лучшее лекарство от спазмов.

– Вообще-то я не опохмеляюсь. Но сегодня можно… Только не пивка хочется, а чего-нибудь покрепче. Коньячку, например. Вы будете?

– Нет, я на службе.

Подполковник Круча возглавлял криминальную милицию ОВД «Битово», и ему совсем не обязательно было приезжать на место преступления. Было видно, что господин Костин человек далеко не бедный, возможно, весьма влиятельная персона в своих кругах, но даже из уважения к нему вряд ли можно было назвать произошедшее убийство громким или резонансным. Да, обычным его не назовешь, потому что насильственная смерть сама по себе – серьезный вызов обществу, но все-таки сейчас на месте Кручи должен был находиться начальник уголовного розыска. Однако Кулик в отпуске, поэтому Степан Степанович сам выехал на место происшествия, о чем, в общем-то, нисколько не жалел. Ему нравилась его служба, и она не тяготила его даже по выходным дням. Так ведь и живется легче, когда работа по душе. И по плечу тоже…

– Ну, тогда я сам…

Костин сделал шаг в сторону дома, но Круча его осадил.

– Куда вы, Евгений Максимович, я вас не отпускал, – добродушно усмехнулся он.

– А вы меня можете не отпустить? – удивленно посмотрел на него хозяин дома.

– Ну да, это же ваши частные владения.

– Да, это мои владения, – с начальственной иронией усмехнулся Костин. И снова повернулся к нему спиной.

– Да, но вы легко можете попасть в наши владения. Вам это нужно?

Костин замер на месте, немного постоял и резко развернулся к Круче.

– Это угроза?

Он хмурил брови, пытаясь высечь из глаз молнии, но гром так и не прозвучал. Не хватило ему для этого силы духа. Может, он гроза для своих подчиненных, но подполковник Круча явно не из них, он и сам способен учинить любому приличный разнос или даже разгром. На его стороне сила закона, шутки с которым ни к чему хорошему не приводят.

Подполковник Круча имел внушительный вид, да и чувствовалось, что внутри у него – стальной стержень, блеск которого можно было заметить в жесткой глубине его взгляда. Он не утяжелял его, не пытался давить на Костина, но тот сам понял, что с подполковником лучше не обострять отношения.

– Значит, вы увидели своего брата и пошли звонить в милицию, так я вас понимаю? – спокойно, как будто и не было никакой пикировки, спросил Степан Степанович.

– Да, вы правильно меня понимаете.

– А это что такое?

Круча зацепился взглядом за скол на стесанном булыжнике. Такое ощущение, что кто-то со всей силы бросил на дорожку молоток. Он нагнулся и заметил на выбоине мельчайшие кусочки гипса.

– Я не знаю, – отозвался Костин.

Круча подозвал к себе следователя и криминалиста и велел им заняться этой интересной находкой.

Похоже, вандал сначала изуродовал скульптуру, а затем в сердцах швырнул молоток или еще что-то там еще на дорожку, оставив след.

– Скажите, Евгений Максимович, – Круча повернулся к Костину, – ваш брат вчера много выпил?

– Ну, было.

– Вы с ним, случайно, не ссорились?

Круча представил, как примерно развивались события. Пьяный Вадик схватил молоток, надругался над гипсовыми харитами, потом пошел к пруду, встал у самой воды. А тут и Костин появился. Увидел, что стало с его любимицами, взбесился, тут и брошенный молоток на глаза попался. И мысль дурная в голову пришла. Вадик стоял на пристани, Костин подобрался к нему со спины и обрушил на него всю свою ярость.

– С кем, с Вадиком?.. Нет, мы не ссорились.

– А если это Вадик ваши статуи разрушил?

– Но я не знаю, кто это сделал.

– А если бы он это сделал, вы бы с ним поссорились?

– Как я могу с ним поссориться, если он мертвый?

То ли Костин начал юлить, то ли у него началась эта путаница от волнения, но так или иначе его поведение казалось Круче подозрительным.

– Это сейчас он мертвый, а когда махал здесь молотком, был живой.

– Он махал молотком?

– А кто махал молотком?

– Не знаю.

– Но кто-то же махал молотком? – делая упор на последнее слово, спросил Круча.

– Ну да, кто-то махал.

– И куда делся молоток?

– Не знаю. Понятия не имею.

– Может, его в пруд выбросили?

– Кто выбросил?

– Ну, не знаю. Кто-то подобрал его, подкрался к вашему брату и ударил его по голове. А концы, как говорится, в воду. И Вадика в воду, и молоток…

– Я не знаю, кто мог ударить его молотком, – Костин смотрел на Кручу выпученными глазами.

– А почему молотком? Может, его ударили обухом топора? И его ударили топором, и статуи разрушили топором.

– Топором?! Ну, я не знаю…

– Да нет, мне кажется, что вы знаете…

– Вы думаете, что это я убил Вадика? – возмущенно вскричал Костин.

Круча ничего не сказал. Наблюдая за хозяином дома периферийным зрением, он делал вид, что смотрит на пруд. Не надо сейчас давить на Костина, пусть он варится и закипает в собственном соку.

– Я?! Убил своего брата?! Как я мог убить своего брата?!

– Но кто-то же его убил, – спокойно сказал Круча.

– Может, он сам утонул!

– У него проломлен череп.

– Ну, может, ударился?

– Экспертиза покажет, как и что. Но тогда у нас, Евгений Максимович, будет уже совсем другой разговор.

– Но я не мог убить Вадика… – в растерянности покачал головой Костин. – Если бы его убил я, разве стал бы сам вызывать милицию?

Именно такой логикой и руководствуются некоторые преступники, чтобы отвести от себя подозрения. Сам убил, сам вызвал милицию, чтобы свалить вину на кого-то другого. Но Круча не стал об этом говорить.

– Евгений Максимович, давайте попробуем плясать от печки. Ваш брат жил с вами?

– Нет, он снимал квартиру в Алтуфьеве. Вчера приехал в гости.

– Один приехал?

– Да, один. Семьи у него нет, он живет один… Что-то холодно стало, вам не кажется?

Погода здесь ни при чем, подумал Круча, просто Костина колотила изнутри нервная дрожь. Так бывает, когда человек преодолевает страх за свою шкуру. Ведь за убийство светит солидный срок, до окончания которого можно просто не дожить. Тюрьма – отнюдь не райское место, и обитают там вовсе не добрые ангелы.

– Пусть принесут горячий чай, если холодно, – пожал плечами Круча.

– Да, наверное…

Костин полез в карман за телефоном, набрал номер, попросил принести в шашлычную кофе и направился в беседку. Круча последовал за ним.

Стол был большим, начисто вытертым, и плиточный пол прислуга тоже хорошо вымыла.

– Мы здесь вчера отдыхали, – сказал Костин. – Думали в доме посидеть, а тут солнце вышло, я Садыку позвонил, он мясо привез, шашлык сделал…

Чистый пол, ни соринки, только какую-то веточку ветром занесло. И еще что-то блестит за ножкой пристенной скамейки. Круча не поленился, аккуратно поднял с пола серебристый квадратик презерватива, причем не вскрытый. Странно, здесь же Синицын был, смотрел, обследовал. Почему не заметил? Может, сам потерял? Вряд ли…

– Интересная штучка, – иронично усмехнулся Круча, доставая из кармана специальный пакетик для вещественных доказательств.

– Что это?

– Вообще-то я сам хотел спросить у вас об этом… Я так понимаю, вчера после застолья здесь была проведена уборка.

– Да, конечно. Роза все убрала.

– Кто такая Роза?

– Экономка наша, она жене моей по дому помогает. Вообще-то во дворе у нас Паша работает, но его вчера не было, в больнице он с аппендицитом…

– И сколько у вас было гостей?

– Ну, пять человек… Миша с Наташей были, Леня с Эллой, ну и Вадик…

– А Вадик был один…

– Да, один.

– Жены у него, как я понял, нет.

– Нет, не женат он. И не хотел жениться. Стиль жизни у него такой.

– И долго вы здесь сидели?

– Да нет, к вечеру похолодало, темнеть рано начало, ну, мы в дом и перебрались.

– И Вадик с вами пошел?

– Да, и он тоже.

– Грации ваши еще целые были?

– Да, конечно. Я бы заметил…

– А молоток откуда мог взяться?

Круча направился в маленькую беседку, где помимо мангала находилась каменная жаровня с вмурованным в нее котлом для плова. Здесь находились рукомойник, разделочный стол с набором ножей в деревянной подставке, шкаф, в котором хранился древесный уголь в пятикилограммовых пакетах, жидкость для розжига, шампура, решетки для барбекю. В уголке были сложены березовые дрова. Там же лежал и топор с острым лезвием, – наверняка эксперт и следователь обратили на него внимание, просто руки у них не дошли, чтобы обследовать подозрительный предмет и приобщить его к делу.

Этим топором и могли убить Вадика. Но убийца не стал бы возвращать орудие преступления на место. Разве что в состоянии помутнения рассудка. Но в таком состоянии человек бросил бы топор на пол, а его аккуратно прислонили к стенке. К тому же на обухе не было заметно следов крови… Но в любом случае топор должен быть подвергнут экспертизе.

Здесь же, рядом с топором, мог находиться и молоток, чтобы было легче полено на щепу строгать. Лезвие топора приставляется к чурке, боек молотка опускается на обух, несколько ударов, и щепа готова. Для розжига углей, например.

– Да я не знаю, – пожал плечами Костин.

– Садык ваш как огонь разводил?

– Ну, он сначала из дров огонь разводил. Жидкостью не пользовался. Он говорит, что вредно это и не вкусно. Жидкость, говорит, не вся выгорает, на мясо попадает, вкус портит, ну и канцерогены…

– Все правильно… А дрова он одним топором колол?

– Ну да, топором… Да, да, у него молоток был. Точно был… А здесь молотка нет.

– Большой молоток?

– Да, солидный такой…

По дорожке кто-то шел. Круча повернул голову и увидел симпатичную женщину лет тридцати. Черные волосы в каре и прямая челка, лицо узкое, тонкий с горбинкой нос, маленькие губы. И сама она худенькая, с тонким станом. Зато глаза большие, их можно было бы назвать красивыми, если бы они светились изнутри. Но тусклый у нее взгляд. От природы пасмурный, да еще и печаль в глазах.

Женщина несла на подносе две кружки чая и бутылку коньяка с двумя бокалами. На ней был стильный домашний костюм явно не из дешевых.

– Я думал, Роза чай принесет, – сказал Костин.

– Она занята, – грустно улыбнулась женщина.

У нее был какой-то несчастный вид, но душа отнюдь не темная. Ни злости в ней не чувствовалось, ни стервозности. Пасмурный взгляд, но добродушный.

– Евгений Максимович, я так понимаю, это ваша супруга? – спросил Круча.

– Да, моя супруга. Серафима Яковлевна.

– Можно просто Фима, – с нежным упреком посмотрела на мужа женщина.

На Кручу она глянула без укора, но и без нежности. Хотя и с вежливой улыбкой.

– Угощайтесь!

– Да, спасибо.

Коньяк дорогой, но Круча остался к нему равнодушным. А от чая отказываться не стал.

– А чем Роза занята, если не секрет? – спросил он. – Может, она занята вашими гостями?