Kitabı oku: «Муж в командировке. Пьесы», sayfa 3

Yazı tipi:

Паша. Нет. В этом году я вообще не был на празднике города.

Дима. Почему?

Паша. Так получилось.

Дима. А жаль. Такое было грандиозное представление, а в нашу ложу официантки в коротеньких юбочках шампанское разносили. А потом принесли и покрепче, так мы так потом загудели. После мы толпой поехали в ресторан «Парадиз». Ты бывал там когда-нибудь?

Паша. Н-е-е-т.

Дима. Какие там девочки танцевали! Полуобнаженные, длинноногие – пальчики оближешь. Как они свои ножки задирали, когда… Постой, постой. Я ведь вспомнил, где тебя видел. Точно!

Паша. Н-е-е-т.

Дима. Да почему же ты не признаешься – это ты ведь с ними тогда танцевал в ресторане?

Паша. Вы ошиблись.

Дима. Ошибки не может быть. У меня зрительная память хорошая, несмотря на то, что я, выпивши, был. Да и раньше ведь ты там танцевал?

Паша. Нет.

Дима. А я говорю, да. Я тебя сразу не признал, потому что ты в женском халате был. Но теперь-то я тебя хорошо рассмотрел. Вот какая птица мне попалась. Ну, признавайся, братишка, ты со всеми девочками переспал?

Паша. Какими девочками?

Дима. Ну, ты дурочку не гони. С теми девочками, с которыми ты танцевал в ресторане, со всеми переспал? Откровенно говорю, я тебе завидую – собрать такой замечательный гарем, как у турецкого султана. Ты как, с каждой в отдельности спал или со всеми сразу? Послушай, а не мог бы ты и меня пристроить в тот гарем?

Паша. Вы меня с кем-то путаете. Я электрик, я пришел ремонтировать свет. И никаких девочек я не знаю.

Дима. Братишка, ты не зарывайся, короче.… У меня итак нервная система расшатана от борделя, который я застал в своем доме и я за себя не ручаюсь. Или ты будешь говорить мне правду, или…

Паша. Я ничего не знаю… Я пришел ремонтировать свет…

(Паша начинает усиленно ковырять отверткой в розетке и оттуда вылетает сноп искр, а затем гаснет свет в квартире).

Дима. (Растерянно). Эй, братишка, мы с тобой так не договаривались,… Что ты там наделал, а ну-ка включи свет. (Тишина). Послушай, я таких шуток не люблю. Сейчас же включи свет.

(Входит Маша со свечкой).

Маша. Что это ты наделал?

Дима. Я ничего не делал, а вот твой электрик, кажется, закоротил провода, и перегорели пробки в щитке.

Маша. Какой он мой электрик…

Дима. Ну, это мы еще разберемся, хватит мне лапшу на уши вешать, вот сейчас пойду, заменю предохранители и затем разберусь, кто есть кто. И гарантирую, что кому-то не поздоровится. (Выходит).

Маша. Эй…, эй…. Паша! Паша! Что такое? Неужели! Этого еще не хватало. Почему я сразу ему не отдала те злополучные рога? Тогда бы ничего не было. Кошмар… Кто бы мог подумать, что все так будет. (Включается свет, Маша идет в угол, где стоял Паша). Ой! (Отскочила как ужаленная. Входит Дима).

Дима. Что такое?

Маша. Он там лежит! Ты убил его!

Дима. Я к нему даже не притронулся. Он сам в розетке ковырялся, а потом оттуда сноп искр вылетел, и свет везде погас.… Это ты виновата, что пригласила сюда фальшивого электрика.

Маша. Я не приглашала – он сам пришел.

Дима. Да, конечно, подождал пока я ушел и прибежал на свидание. Где и когда ты подцепила этого танцора?

Маша. Какого танцора?

Дима. Не прикидывайся такой безгрешной. Тебе никто не поверит. Он мне сказал, что танцует в ресторане.

Маша. А что ж он еще тебе рассказал?

Дима. Много чего, только сейчас не время об этом. Он, правда, мертвый?

Маша. Можешь сам посмотреть. Я боюсь покойников.

(Дима подходит к нему. Щупает пульс, слушает сердце.)

Дима. Да, кажется, готов.

Маша. Ой, ой. Какой ужас.

Дима. Не надо причитать, что делать будем?

Маша. Может в милицию позвонить?

Дима. Еще чего. Ты хочешь, чтобы меня посадили?

Маша. Но ты же говорил, что не трогал его. Он сам.

Дима. Так тебе там и поверят…

Маша. Что же делать? Что же делать?

Дима. Его кто-нибудь видел, когда он входил?.. Ах, что я говорю, конечно его видела этот комиссар Жьюв в юбке.

Маша. Это она тебе позвонила?

Дима. Она. Конечно, баба Валя все расскажет следователю об этом танцоре. И там сделают дело об убийстве на почве ревности…

Маша. Но не может он ведь здесь лежать.

Дима. Конечно, не может. А если его сбросить с балкона и затем сказать, что он сорвался с балкона, когда прятался от мужа?

Маша. Мне страшно.

Дима. Мне тоже неприятно, но что поделаешь. Впрочем (он смотрит на руки Павла), у него руки в копоти от горевших проводов. В полиции ведь тоже не дураки работают…

Маша. В одном детективе я читала, что труп можно в кислоте растворить.

Дима. Где ты наберешь столько кислоты. Лучше будет его расчленить.

Маша. Как это?

Дима. Обыкновенно. Голову отдельно, туловище отдельно, руки, ноги тоже отдельно. А затем все это выбросить в речку. Я такое тоже видел по телевизору в одном детективе.

Маша. Прямо здесь расчленить?

Дима. Конечно, а где же еще?

Маша. Так мы же здесь все в кровь перепачкаем.

Дима. Мы ковер снимем, а затем помоем пол.

Маша. Нет, нет, я этого не выдержу.

Дима. Тогда давай его в мешок, я подгоню машину, и вывезем его куда-нибудь подальше.

Маша. В мешок?

Дима. Да в мешок. У нас же должны быть мешки.

Маша. В мешок можно.

Дима. Вот и хорошо. Неси его брюки.

Маша. Зачем тебе его брюки?

Дима. Не будем же мы его в твоем халате за город вывозить. Его ведь найдут и по твоему халату выйдут на твой след.

Маша. А, понятно. Все должно быть как в детективе – никаких следов. Иду за брюками. (Идет к батарее). Но они ведь мокрые!?

Дима. Ты меня сейчас без ножа доконаешь!

Маша. А что я такого сделала?

Дима. А то твоему покойнику не все равно, в каких брюках ему быть: в сухих или мокрых. Давай сюда брюки.

Маша. И то правда, я и не подумала. Это же он ничего не чувствует. Что же мы наделали? Господь ведь все видит.… Но ты его ведь не убивал?

Дима. Я ж тебе говорил, что не трогал я его, он сам. Помогай мне.

Маша. Я боюсь покойников.

Дима. А мне, думаешь приятно. (Снимает халат и пытается надеть брюки, но это не получается, так как у Паши согнута в колени нога). Помоги мне.

Маша. Что мне помочь?

Дима. Бери его ногу. Ее надо выпрямить, а то не надеваются брюки.

Маша. Я не могу покойников…

Дима. Раньше надо было думать. Так что мне, по-твоему, в тюрьму идти?

Маша. Нет.

Дима. Тогда держи.

(Маша берет за ногу, но та не распрямляется).

Маша. Я ничего не могу сделать.

Дима. Подожди. (Вытягивает из столика молоток и бьет ним по ноге). Вот теперь порядок. ( Он надел брюки, и положил Пашу на пол). Побудь здесь с ним. А я пойду на балкон и посмотрю там мешок.

Маша. Я одна не останусь. Я с тобой.

(Они выходят. Через время возвращаются. Дима рассматривает мешок).

Дима. Кажется, дырок нет, сойдет. (Они подходят к тому месту, где лежал Паша). Ничего не понимаю. Где труп?

Маша. Там же лежал.

Дима. Лежал, а теперь его нет. Чудеса и только. Ведь не могут покойники ходить.

Маша. А может это вампир? Их так просто не убьешь, надо осиновый кол…

Дима. Ну, у тебя уже разыгралась фантазия. Я пойду в спальню посмотрю, а ты побудь здесь.

Маша. Я боюсь.

Дима. Здесь же нет никого. (Выходит).

Маша. Страшно как, словно в каком-то фильме ужасов. (Вдруг со скрипом открывается дверка гардероба, оттуда появляется Паша). Ой, что это.

Паша. Маша.

Маша. А-а-а. (Падает в обморок).

Паша. Маша, не бойтесь – это я. (Маша не подает признаков жизни.) Ну что это, сознание потеряла? Маша, ну очнись же. (Слегка хлопает ее ладошкой по лицу). Так успокойся, вспомни, как учили оказывать первую помощь пострадавшему… Непрямой массаж сердца.… Нет, это не подходит, у нее же сердце стучит. Так, так. Надо сделать ей искусственное дыхание. (Поднимает ей руки вверх, а затем разводит в стороны. Повторяет несколько раз). Маша, Маша. Ну, очнись же… Что же это за наказание. Надо еще попробовать искусственное дыхание сделать рот в рот. (Делает в себя глубокий вдох, наклоняется над Машей и делает выдох ей в рот).

(Входит муж).

Дима. Что это такое?

Паша. Ах, как хорошо, что вы пришли.

Дима. А я думал, что помешал вашим сладким объятьям. Вы это так самозабвенно делали, что не услыхали, как я зашел.

Паша. Да это совсем не то, что вы думаете.

Дима. Сегодня все пытаются меня убедить в том, что я ничего не соображаю.

Паша. Да ведь ваша жена потеряла сознание, и я пытался сделать ей искусственное дыхание. Ведь вас учили на работе оказывать первую помощь пострадавшему.

Дима. Мне показалось, что это она от вашего поцелуя потеряла сознание.

Паша. Ничего подобного. Она на самом деле потеряла сознание. Не стойте же, помогайте мне.

Дима. Оставьте ее в покое. А я пойду, поищу нашатырный спирт. (Выходит).

Маша. А.., а.., а.… Где я?

Паша. Здесь ты. Дома.

Маша. (Открывает глаза). Это вы?

Паша. Я.

Маша. Вас же электричество убило.

Паша. Не убило, а сильно напугало.

Маша. Но вы же не дышали.

Паша. Я затаился, ибо вашего мужа испугался.

Маша. А зачем вы мужу сказали, что вы не электрик, а танцор.

Паша. Он сам узнал меня.

Маша. Откуда он мог знать вас?

Паша. Мы уже встречались с ним.

Маша. Где?

Паша. В ресторане «Парадиз».

Маша. Он что, чечетку с тобой там бил.

Паша. Нет. Что ты говоришь, что бы такой представительный человек и бил чечетку! Он заказывал музыку.

Маша. Какую еще музыку?

Паша. Которая облегчает пищеварение или создает настроение. Насколько я заметил, то ваш муж страстная натура и музыку любил ритмическую. К примеру, в прошлый четверг он пять раз заказывал «Танец на барабане». Помните: «… Барабан был плох барабанщик бог, ну а ты была вся лучу под стать…». Видно было у него хорошее настроение.

Маша. Когда это было?

Паша. В прошлый четверг.

Маша. Ты что-то путаешь. В прошлый четверг он ездил в область сдавать отчет в управление.

Паша. Это он тебе говорил?

Маша. Да, говорил.

Паша. А я его видел, и мой глаз никогда не ошибается.

Маша. Какой подлец! А я ему верила. Он всегда приходил с работы таким уставшим. Падал сразу же на кровать и отказывался даже от еды.

Паша. В этом нет ничего удивительного.

Маша. Ты что-то скрываешь от меня?

Паша. Шило в мешке не утаишь. Жгучая блондинка, которая приходила с ним всегда в ресторан, конечно, требовала к себе повышенного внимания.

Маша. Какая еще блондинка?

Паша. А вот этого я не знаю, поскольку меня с ней не знакомили. Я же думал, что это семейная пара, так как они высказывали постоянство. У нас ведь публика такая – сегодня с одной пришел, завтра с другой.… А они вместе, он всегда был такой предусмотрительный.

Маша. Мерзавец!

Паша. Все мужчины мерзавцы, а те, что не мерзавцы – скучны. Так любил говорить мой приятель Коля Лопушинский. А в переводе на общедоступный язык это означает, что каждый получает в итоге то, что выбирает.

Маша. Убирался бы ты со своими шуточками отсюда. Итак, тошно.

Паша. Рада душа в рай, да грехи не пускают. Брюки-то мокрые.

Маша. Сними, я тебе их утюгом высушу. ( Маша становится на коленки, чтобы гладить брюки. Паша стоит сзади, хочет помочь ей, получается интересная поза. Заходит Дима).

Дима. А вот я и принес нашатырного спирта. Едва нашел. А что это вы?

Паша. Это не то, что вы подумали. Это мы брюки гладим.

Дима. Да я ничего. Я только нашатырь принес. Извините, я вам помешал.

Маша. Большое тебе спасибо. Мне только и осталось, что выпить нашатырного спирта.

Дима. Мне тоже.

Маша. Лучше б я не приходила в себя.

Дима. Что ты, милая, я так перепугался за тебя.

Маша. Да уж конечно! Небось, радовался бы, что я тебя освободила от ненавистных тебе семейных уз.

Дима. Ты о чем это? Ничего не понимаю. Это я должен возмущаться, а не ты по поводу супружеской неверности.

Маша. Если тебе не понятно, то припомни, пожалуйста, где ты был в прошлый четверг.

Дима. В прошлый четверг?

Маша. В прошлый четверг.

Дима. Так сразу и не вспомнишь.… Кажется, я был. В губернии я был.

Маша. Не утруждай очередной ложью. В прошлый четверг ты был в ресторане «Парадиз».

Дима. В ресторане «Парадиз». (Смотрит на Пашу. Тот пытается жестами оправдаться).

Маша. Только не делай вид, что ты впервые услыхал это название. И что этого человека ты не знаешь. А так же не известна тебе жгучая блондинка.

Дима. Блондинка. Откуда. У тебя игра воображения.

Маша. А лифчик пятого размера это тоже игра воображения.

Дима. У нее не пятый.

Маша. А какой же в таком случае у неё размер груди? ( Дима понял, что засыпался и переходит в наступление).

Дима. Но ты ведь тоже не теряла времени зря. Тебя тут тоже развлекали в мое отсутствие.

Маша. У меня с ним ничего не было.

Дима. Так я тебе и поверил. Он парень не промах, ведь так, братишка.

Паша. У нас ничего не было.

Дима. Сегодня не было, потому, как я рано возвратился. А раньше? И как, познал утех в объятиях моей жены.… Как тебе аппарат? (Хлопает Машу по заднице). Пятнадцать лет отбарабанил без капитального ремонта. А поршневая как? Плотненькая?

Маша. Прекрати.

Дима. А какая у нее осанка! И животика совсем нет. Тебе же нравятся женщины с плоским животиком? А бедра какие. Полные, упругие, но никакого целлюлита нет. Вот грудь, конечно, немного не та, что пятнадцать лет назад. Но если добавить немножко силикона, то за первый сорт сойдет.

Маша. Прекрати эти издевательства при постороннем человеке!

Дима. Да какой он же посторонний. Мы с ним как родные…

Маша. Замолчи, а тооо…

Дима. Что, а то?

Маша. Я тебя чем-нибудь ударю.

Дима. Это от избытка чувств или, чтобы жилплощадь освободилась?

Маша. Сволочь ты этакая! (Хватает со стола вазу и замахивается на мужа, но Паша выхватывает у нее вазу).

Дима. Зачем ты забрал, пускай бросает. Ведь ничего больше не осталось.

Маша. Да! Потому что ты убил мою любовь.

Дима. А было ли что там убивать?

Маша. И это говоришь мне ты?! Подлый человек, который с проститутками шляется по ресторанам.

Дима. У меня же не хватило наглости приводить любовника в квартиру.

Маша. Мне кажется, что это специально ты его подослал, чтобы скомпрометировать меня и затем получить развод.

Дима. Больное воображение.

Маша. Сам ты больной и не лечишься.

Дима. Ты говори, да не заговаривайся. Опозорила меня, теперь еще и наговариваешь. За это можно и получить.

Маша. Что получить?

Дима. Сама знаешь что.

Маша. Не знаю, скажи.

Дима. Догадайся.

Маша. Нет, мне хочется самой услышать, что же я заслужила от человека, которого я пятнадцать лет кормила, обстирывала, убирала.

Дима. Я тоже не сидел, сложа руки. Кто тебе все это покупал. (Открывает гардероб и начинает выбрасывать оттуда женскую одежду). Вот тебе на день рождения, вот тебе на Восьмое марта, а это на Новый год, а это на старый Новый год, а это просто потому, что оно тебе понравилось…

Маша. Не надо мне твоего барахла. Заберешь его себе. Больше я не буду терпеть унижения в этом доме. Паша…

Паша. (Испуганно). Что?

Маша. Пришло время открыться и все рассказать.

Паша. Что рассказать?

Маша. Будь мужчиной. Ты ведь этого давно хотел.

Паша. Ничего я не хотел. Женщина я вас знать не знаю. Что я хотел.

Маша. Тогда я скажу. Мы с Пашей давно встречаемся.

Паша. Ой. Я пропал.

Дима. Вот так новость.

Паша. Это не правда. Я клянусь. (Падает на колени). От переживаний у нее началась горячка. Ее надо показать врачу.

Маша. Паша, не бойся. Ты все ждал подходящий случай и вот он настал. Я твоя, я ухожу к тебе.

Паша. Зачем. Зачем вы это говорите. Вы не верьте ей, это она со зла.

Дима. Тут надо разобраться.

Маша. Поздно милый. Поздно. Твой поезд ушел. Пошли Паша. Встань с колен. Не бойся, он ничего тебе не сделает. Нас ждет прекрасная жизнь в любви и согласии, о которой мы так мечтали. Случай помог нам. Нас ждет счастье и радость оттого, что мы будем вдвоем.

Паша. Разве что на облаках.

Маша. Идем…

Паша. Я живу в коммуналке, у меня нет никаких удобств.

Маша. Ничего. С милым рай и в шалаше.

Паша. Но у меня туалет на улице, а умываюсь я в тазике.

Маша. Это так романтично. Сидеть в туалете при Луне, небо в звездах. Пошли быстрее.

Дима. Стой. Я никуда вас не пущу, пока вы мне все не расскажите.

Маша. Зачем. Разве это так важно. Наши пути разошлись. Нам осталось сделать один шаг.

Дима. Только через мой труп. (Дима ложится на полу, на их пути).

Маша. Только не надо сцен. Раньше надо было думать. Идем, Паша.

Паша. Нет. Не могу. Я лягу рядом с Димой.(Он лег рядом с мужем0. Через двоих она не переступит.

Маша. Я здесь не останусь.

(Она переступает через мужчин и выходит).

Дима. Ты чего лежишь?

Паша. Ты лежишь, и я лежу за компанию.

Дима. Не надо. За меня ты уже полежал в моей постели, подлец.

Паша. Дима, я не подлец. Клянусь, ничего не было.

Дима. Не надо рассказывать мне сказки.

Паша. Но это правда. Чистая правда. Я оказался в твоей квартире совсем случайно.

Дима. И случайно, выбрал время, когда мужа нет дома.

Паша. Я тебе сейчас расскажу все по порядку. Я ведь тебе звонил насчет твоих рогов.

Дима. О, о, о.… Тысяча чертей. Если ты еще раз скажешь это слово, то я убью тебя на месте.

Паша. Не надо убивать, я не буду говорить это слово. Значит, я пришел за этим, ну за этими, вот, которые олени носят на голове. Я тебе звонил.… Но тебя не оказалось дома, жена сказала, что уехал в командировку.

Дима. Почему же ты сразу же не ушел?

Паша. Позвонила ваша соседка. Большая скандалистка и интриганка. Маша ей сказала, что в квартире никого нет, а мне сказала, чтобы я пока не выходил.

Дима. Почему она так сказала?

Паша. Я тоже ее об этом спросил. Я ведь говорю, пришел за делом, что нам скрывать. А жена ответила, что лучше пусть меня соседка не видит, а то сплетни затем распустит по всему дому. Я и согласился подождать. Сел так и сижу, а тут ты пришел. Злой такой, я и перепугался, ведь действительно, можно было подумать, черт знает что. Чужой мужчина в квартире один на один с супругой.

Дима. А вот ты поверил бы такому рассказу, если бы возникла такая ситуация с твоей женой?

Паша. Такая ситуация не может возникнуть у меня.

Дима. Почему?

Паша. Потому что у меня нет жены.

Дима. А где же она делась?

Паша. Сбежала с любовником.

Дима. Любил её.

Паша. Очень любил. Не знаю, почему она сбежала, я же для неё все делал.

Дима. Сочувствую тебе. У меня тоже жена ушла. Давай мы сейчас выпьем.

Паша. Не буду возражать.

(Дима берет бутылку со стола и разливает по стаканам).

Дима. Бери стакан. Давай выпьем за наше освобождение от женских уз. Слушай, а может лучше, что она ушла.

Паша. Я давно уже понял это.

Дима. Ты знаешь я даже не чувствую сейчас какого-нибудь горя.

Паша. Я рад за тебя.

(Входит Маша, но её не замечают мужчины, и они продолжают свой разговор).

Дима. Представляешь, я почувствовал себя свободным человеком. Я могу делать все что захочу. Мне не надо будет отчитываться перед супругой, куда девается моя зарплата, и почему она такая маленькая.

Паша. Да, женщине столько не дай денег ей все равно будет мало.

Дима. (Обнимает Пашу). Ты меня понимаешь. Как хорошо, что ты пришел ко мне. У меня открылись глаза на свое положение. Понимаешь, я был настоящий раб.

Паша. Да, женщины делают нас рабами.

Дима. Так у меня тост. (Дима разливает по стаканам алкогольный напиток, тут выходит Маша).

Маша. Ах, вот как вы празднуете мой уход. Не дождетесь.

Дима. Маша, ты нас не так поняла.

Маша. Я все прекрасно поняла. Это ты специально подослал мне этого казачка, чтобы уличить меня в измене.

Дима. Маша, что ты такое говоришь? Я никого не подсылал к тебе.

Маша. Так я и поверила. Думаешь, я такая дура.

Дима. Никто так не думает. Наоборот, я был такого высокого мнения о тебе, а тут этот случай.

Маша. Тебе же все объяснили. Что тебе еще надо?

Дима. Маша, посмотри мне в глаза.… Так, а теперь скажи, что ничего не было.

Маша. Клянусь, что ничего не было.

Дима. Я верю тебе. Маша, я так счастлив. Ты знаешь, что со мной произошло. Только теперь я понял, что ты для меня значишь. Я так испугался, что мог потерять тебя.

Маша. Почему же раньше не ценил?

Дима. Дурак был, Маша, дурак… Ты у меня лучше всех.

(Паша, видя, что идет примирение, пытается выйти из квартиры).

Дима. Стоп! Ты куда?

Паша. Я пойду. Вы тут разбирайтесь.

Дима. А эти…(Показывает на рога).

Паша. Нет. Ничего мне не надо.

Дима. Нет. Парень забирай их. Чтобы и духу их в квартире моей не было.

Паша. А сколько за них?

Дима. Ничего не надо. Ты нас даже выручишь. Правда, Маша.

Маша. Да. Они накопили большую отрицательную энергию.

Дима. Дарим.

Паша. Спасибо. (Выходит с рогами).

Дима. Маша, ты даже не представляешь, как я тебя люблю.

Маша. И я тебя тоже. (Они обнимаются, целуются).

Занавес.

Волк в овечьей шкуре.

Действующие лица.

Пятенко Сергей Иванович – председатель

Зина – его супруга

Оля – дочь

Людмила Григорьевна – секретарша

Баба Дуся – жительница поселка

Паша Селюк – местный житель

Виктор – юноша, влюбленный в Олю

Нилов – предприниматель

Действие I

Кабинет председателя сельского совета. В кабинете секретарь Хрущ Людмила Григорьевна поливает цветы. Напевает мотив "Под крышей дома твоего". Звонит телефон.

Хрущ. Алло. Добрый день… Сергея Ивановича нет. Он в командировке в Англии. Нет, он в Англии, а не в Великобритании.… Не знаю, но на днях должен возвратиться…

До свиданья. (Положила трубку). Ох, замучили эти звонки, всем нужен Председатель, и каждому объясни, что да где.

(Входит баба Дуся).

Баба Дуся. Здравствуй, Милочка. Ты с каждым днем все краше становишься.

Хрущ. Здравствуйте, баба Дуся. Вы как всегда шутите, Евдокия Федоровна.

Баба Дуся. Что бы мне с места этого не сойти, если я говорю неправду. Замуж тебе надо, вон, как сиськи торчат, просят мужской руки.

Хрущ. Не хочется снова судьбу испытывать.

Баба Дуся. Конечно, раз обожжешься, то и на холодную воду будешь дуть.

Хрущ. Не вижу я ничего хорошего в том замужестве, ведь это мираж сначала видишь: великолепные дворцы, высокие пальмы, диковинные верблюды – со временем исчезают сначала высокие пальмы, великолепные дворцы и остаешься один на один с одногорбым верблюдом. Вы зачем пришли, Евдокия Федоровна?

Баба Дуся. Ох, едва доползла до сельсовета, наверно, Ющенку легче было на Говерлу влезть, чем мне до вас добраться. Что за такие чудеса в мире творятся, чем больше мне лет становится, тем длиннее дорога становится мне до управы. Ой, ой, что-то косточки мои ломят, видно, дождь будет.

Хрущ. Дождик бы нам не помешал, а то солнце землю прямо сжигает, босяком нельзя на землю стать.

Баба Дуся. А раньше мы ведь босяком целое лето ходили.

Хрущ. Что же за необходимость привела вас к нам?

Баба Дуся. Говорят, что у вас надо записываться в очередь на установку зубов.

Хрущ. Кто это вам такое сказал?

Баба Дуся. Настя Будник. Она говорила, что уже записалась. За какие такие заслуги её записали? Она в канторе задницу свою грела, а мне приходилось по тридцать коров за день доить своими руками. Рученьки терпли, слипаются глазки. За что заработала только медаль "За трудовую доблесть", тогда как Настя заработала своим задом орден "Знак Почета". Я спрашиваю, где справедливость?

Хрущ. Не было её тогда, а сейчас тем более.

Баба Дуся. Вот именно! И сейчас её записали в очередь на зубы, а мне даже никто не сообщил о таком мероприятии.

Хрущ. Не знаю, откуда она взяла такую информацию. Никакой записи мы не ведем. Видно, бабушка Настя с вами пошутила.

Баба Дуся. Хороши шутки. За такие шутки надо морду бить. Нет никакой совести у Насти. Правду говорят, человек без совести, что дом без хозяина. Недаром ведь она своего мужа до безумства довела, как-то облила из ведра пьяного, так он тогда бегал по селу, в чем мать родила, и кричал о новом всемирном потопе. Но меня этим не возьмешь – не из того материала сделана я. Жаль, конечно, что зубы не вставлю. Ох, ох. Не жизнь, а сплошные разочарования.

Хрущ. А что же это вы решили зубы вставить?

Баба Дуся. Когда Настя сказала ,что бесплатно зубы будут вставлять, то захотелось мне тоже себе зубы из металла поставить, чтобы сносу им не было.

Хрущ. А, может, вы дедушку какого-нибудь присмотрели?

Баба Дуся. Ох, большая ты шутница, Милочка. Дедушки нынче большая редкость, не с моим счастьем на него рассчитывать. У нас на одного мужчину нынче десять баб, поэтому даже мыслей подобных нет. Вот, если бы мне вернуть мои годы, то тогда бы еще составила тебе, Милочка, конкуренцию.

Хрущ. Но вы еще не совсем старая.

Баба Дуся. Другие у меня сейчас удовольствия. Вот утром заглянуло ко мне в комнату солнышко, и я радуюсь ему, выхожу во двор, а там меня курочки мои обступили, коза Василина ждет меня в сарае, радостно лижет мои ладони. Одно огорчает. Мне яблочка хочется вкусить, огурец пожевать, а зубы уже не те. Правду говорят, что зубы человека, все равно, что жернова у мельницы. До моих лет доживешь тогда поймешь, что в жизни есть настоящее благо – это вкушать божьи плоды, больше ничего не хочу. Вот как в старости человек постигает жизненные премудрости. А Сергей Иванович есть?

Хрущ. Нет, Сергея Ивановича.

Баба Дуся. А где Сергей Иванович?

Хрущ. В командировке Сергей Иванович.

Баба Дуся. В какой еще командировке?

Хрущ. (Немного раздраженно). Учиться поехал в Англию. Люди же там хорошо живут. Вот его и послало правительство, что бы он научился у них управлять сельским хозяйством. Так сказать, поехал у них опыт перенимать, что бы затем и у нас хорошие порядки завести.

Баба Дуся. Хорошо бы было, если бы он там чему-нибудь научился, да полезного опыта набрался. А то у нас ведь ставят начальником людей без должного образования и опыта, которые затем плохо дела ведут, и людям тяжело живется.

Хрущ. Ничего, наберется опыта Сергей Иванович, тогда и мы заживем хорошо.

Баба Дуся. Сомневаюсь я, что наберется он там чего-нибудь хорошего.

Хрущ. Почему, баба Дуся?

Баба Дуся. Потому, как ученик, он был не шибко старательный. У меня все время в огороде прятался вместо того, что бы в школу идти.

Хрущ. Когда это было!

Баба Дуся. Если у него тогда был такой характер, то у меня глубокие сомнения, что с возрастом это изменится. Как говорят, горбатого могила исправит, поэтому и Сергей Иванович, каким был, таким и останется.

Хрущ. Напрасно вы так говорите, баба Дуся.

Баба Дуся. Хотелось бы, что бы я была не права. Ох, пойду я домой, а то цыплят выпустила погулять, а их вороны могут украсть. Кстати, а торговать с англичанами он не собирается?

Хрущ. Думаю, что нет.

Баба Дуся. Жаль, а то я думала яйца им предложить. Куры у меня стали хорошо нестись.

Хрущ. Да, разве, у них своих нет?

Баба Дуся. Да у них же они с этим… как это все по телевизору говорят…

Хрущ. С ГМО.

Баба Дуся. Вот именно. С ГМО. А у меня экологически чистый продукт.

Хрущ. Пока что торговли с Англией у нас не предвидится.

Баба Дуся. Жаль. Куда же мне свои яйца девать? Тебе не надо, Милочка?

Хрущ. Нет. У меня свои куры хорошо несутся. А вы предложите яйца оптовикам.

Баба Дуся. Так они же задарма хотят яйца взять, а у меня ведь яйца не простые…

Хрущ. А золотые.

Баба Дуся. Нет. У меня яйца без этого, как ты говорила?

Хрущ. Без ГМО.

Баба Дуся. Вот именно. Натуральные. Жалко отдавать задарма. Признаюсь тебе откровенно – тяжело жить одинокой женщине, и Сергей Иванович уехал. Наша надежда и опора. Я ведь за него голосовала и, можно сказать, двумя руками.

Хрущ. Как это?

Баба Дуся. Сейчас расскажу. Только ты никому не говори, а то меня еще в каталажку посадят, как политическую преступницу.

Хрущ. Когда я лишнее говорила?

Баба Дуся. Так вот. Настя Будник не хотела голосовать за Сергея Ивановича. Я ее столько убеждала, столько просила, а она не соглашалась. Тогда я закрыла ее в хате, что бы она на выборы не попала.

Хрущ. Вы меня удивили, баба Дуся. Никогда не ждала от вас такой прыти. Ха – ха.

Баба Дуся. Пришлось вот в старости грешить – она ведь хотела голосовать за какого-то чужого человека, который дал ей килограмм гречки и кусок сала. И скажи мне – есть у нее хозяин в голове?

Хрущ. Давно уже потеряла его, а может, его вообще не было.

Баба Дуся. Я тоже так думаю. Ой, пойду я домой. Цыплята меня там дожидаются. До свиданья.

Хрущ. До свиданья, баба Дуся.

(Баба Дуся выходит, но через некоторое время возвращается).

Баба Дуся. Совсем забыла, склероз проклятый, что еще хотела просить у Сергея Ивановича.

Хрущ. О чем вы хотели просить?

Баба Дуся. Да хотела просить, чтобы дров он привез мне на зиму, а то топить нечем уже, а зима не за горами.

Хрущ. Я передам вашу просьбу Сергею Ивановичу, когда он приедет.

Баба Дуся. Передай, Милочка, передай. И вот это передай Сергею Ивановичу.

(Баба Дуся вытягивает из пакета баночку).

Хрущ. Что это, взятка?

Баба Дуся. Да какая там взятка. Это варенье из белой черешни. Он когда-то любил воровать ее у меня. Раз мой Тузик ему даже брюки порвал. Но это было полбеды, а вот , когда отец его узнал где он брюки порвал, тогда наступила настоящая беда – неделю он не мог садиться. Ты только ему это не говори, зачем ворошить прошлое.

Хрущ. Тем более такое. Ха – ха. Представила это, как Сергей Иванович мучился.

Баба Дуся. Тогда он был еще просто Сережа. Такой миленький шустрый мальчик, а теперь он Сергей Иванович, державный муж, но, думаю, что черешню он любит по-прежнему. Пошла я.

(Баба Дуся выходит, секретарша заходит в помещение, а по двору крадется молодой человек с длинной трубой на плече, заглядывает в окно. Его замечает Хрущ, которая вышла на крыльцо).

Хрущ. Витька, ты чего заглядываешь в окна?

Виктор. (Смутившись). Да, я того, хотел узнать, когда можно справку получить?

Хрущ. Какую справку?

Виктор. Для учебы мне надо.

Хрущ. Придешь, когда приедет Сергей Иванович.

Виктор. А когда он приедет?

Хрущ. Этого никто не знает. (Парень мнется, уходить не собирается). Чего тебе еще надо?

Виктор. (Запинаясь). А Оли здесь нет?

Хрущ. А почему она должна здесь быть?

Виктор. Она мне говорила, что придет сюда, чтобы забрать какие-то документы отца.

Хрущ. Не было её здесь.

Виктор. (Со страстью). А где она?

Хрущ. Не знаю.

Виктор. Людмила Григорьевна, вот вы женщина ответьте мне на такой вопрос.

Хрущ. Какой вопрос?

Виктор. Почему вот вы, женщины, обманываете? Говорите одно, а делаете другое?

Хрущ. Даже не знаю, что тебе ответить.

Виктор. Вот у нас все было с Олей хорошо, а сейчас она очень изменилась.

Хрущ. Может, у неё другой дружок завелся?

Виктор. Кто он такой? Скажите, я сейчас пойду с ним разберусь. (Парень махает трубой)

Хрущ. Не знаю, кто у неё завелся? Но должна отметить, что такая разборка тебе не поможет, если она разлюбила, то никакая сила не заставит её вернутся.

Виктор. Но это еще мы посмотрим! (Возмутился он и пошел, размахивая трубой).

Хрущ. (Иронично). Жених. Пойми, что сердце девушки можно разбить только драгоценным камнем.

(Во двор заходит Паша Селюк, местный житель).

Паша. Здравствуйте, Людмила Григорьевна!

Хрущ. Здравствуй, Паша.

Паша. А Сергей Иванович приехал?

Хрущ. Пока не приехал.

Паша. Что-то долго он в командировке находится.

Хрущ. Сколько надо, столько и находится. Тебя не будет спрашивать.

Паша. Я не в претензии. Сколько надо, столько пусть и ездит. Я подожду.

Хрущ. А тебе что надо?

Паша. Дело у меня есть к нему.