Kitabı oku: «Истоки скандинавских мифов»

В начале времен

не было в мире

ни песка, ни моря,

ни волн холодных.

Земли еще не было

и небосвода,

бездна зияла,

трава не росла.

(с) Прорицание Вельвы.

Сотворение мира в германо-скандинавской мифологии является космогоническим мифом, присущим большинству индоевропейских народов. Подобно греческим мифам, где в начале был только всепоглощающий безграничный и темный хаос, в скандинавской мифологии существует Гиннунгагап. Гиннунгагап – это изначальная пустота или черная бездна, по краям которой расположились два царства: царство мрака и льда – Нифльхейм, и царство огня – Муспельхейм.

Подобный мономиф можно встретить и в других культурах, например, в зороастризме, где представлен Зерван – бесконечная вечность, или в иудеохристианской традиции: "Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою" (Бытие 1:2).

Большинство мифологий сходятся на том, что изначально была лишь одна субстанция – будь то Бог, Бездна или Хаос.

Этимология слова "Гиннунгагап" до сих пор остается спорной, но наиболее распространенными версиями перевода являются "зияющая пустота" или "зияющая бездна".

Однако слово "ginnunga" нигде не встречается в скандинавских языках, кроме как в "Прорицании Вёльвы" из "Старшей Эдды", и его происхождение до конца не ясно. В древневерхненемецком языке есть слово "ginunga" без сдвоенного "n", что означает "широко раскрытый рот/глотка/пасть". Это мнение принадлежит медиевистке Урсуле Дронке.

Второе объяснение этимологии Гиннунгагапа кажется более логичным. В старонорвежском словаре Яна Де Вриса основу термина составляет слово "ungagap", что можно перевести как "пустота". Префикс "ginn", по мнению Вриса, может означать сакральность термина. С этим можно согласиться, рассмотрев примеры таких слов, как исландское "ginn-regin", переводимое как "великие боги", или "gin-heilagr". Видно, что слово "ginn" является усилением для второго слова, и является сакральным термином, так как используется с такими словами как "боги" или "святость". Интересно, что древневерхнесаксонское слово "ginnan" переводится как "начало/начать", а другие словообразующие от данного слова могут перевестись, как "зевать" и "расколоть".

Если принять вторую версию, то "Гиннунгагап" состоит из двух слов: префикс "ginn", означающий сакральность, и "ungagap", то есть "пустота". Иными словами, речь идет о божественной или магической пустоте, из которой образовалось все сущее, как будто из бульона.

Место Бездны

Космогония германо-скандинавских мифов в основном записана в "Старшей Эдде", которая приписывается Сэмунду Мудрому – исландскому священнику и писателю XII века. В любом случае, в "Старшей Эдде" прослеживаются исландские традиции, и поэтому нет сомнений в том, что она была написана на этом острове. Это не могло не отразиться на наполнении поэтического сборника. Поэтому автор – исландец, приняв за основу верования своих предков, оставил отпечаток своих собственных воззрений и местопребывания. Замечательны замечания советского историка Гуревича относительно третьего стиха "Прорицания Вёльвы".

"Не было в мире ни песка, ни моря", – ярко говорит о географическом местопребывании автора "Старшей Эдды". Для исландского пейзажа характерен песок, и сам остров окружен морем. Что же касается моря, то основной промысел исландцев заключался в рыбной ловле. "Бездна зияла, трава не росла" – акцент сделан на траве не случайно, пастбища для скота являются основой исландского хозяйства. Впрочем, почти весь стих (и само построение "Пророчества Вёльвы") имеет сходство с "Вессобруннской молитвой". Примечательно, что это древневерхненемецкий христианский литературный памятник конца VIII века. Возможно, автор опирался на "Вессобруннскую молитву", либо оба произведения имеют единый общегерманский прообраз.

Также интересно условное географическое расположение Нифльхейма и Муспельхейма, с точки зрения германо-скандинавских народов. Нифльхейм – мир льда и туманов, расположенный на севере от Гиннунгагапа, что было бы логично для любого германца. Чем севернее, тем холоднее, и дуалистическая логика первобытного человека говорила о том, что на юге должно быть точно наоборот. Муспельхейм – второй из девяти миров, страна огня, и скандинавский миф располагает этот мир к югу от Бездны. Именно взаимодействие этих двух противоположностей порождает первое живое существо – великана Имира. Льды Нифльхейма благодаря холодным подземным источникам нарастали, и гигантские глыбы льда неминуемо продвигались к Муспельхейму. Когда лед приближался к царству огня, он начал таять и смешиваться с огненными искрами. Результатом взаимодействия двух стихий стало появление великана Имира и коровы Аудумлы.

Имир

Таким образом, Имир стал первым живым существом во вселенной, появившимся из льда Эливагара, из теплоты которого зародился великан. Его вскормила молоком корова Аудумла, которая лизала соленые льдины на границе с Нифльхельмом. Интересно, что речь идет не о пресной льдине, а о соленой. Это характерно для льда, вода которого замерзает очень быстро, и соль не выходит из прослоек между льдами, о чем говорится в "Старшей Эдде". В этом произведении упоминается, что лед так стремительно наступал на огни Муспельхейма, что от этого появилась теплота жизни. От тепла языка Аудумлы и глыб льда появился Бури – прародитель асов, отец Бора и дед Одина. Обращает на себя внимание этимология первого инеистого великана. Древнеисландское слово "Ymir" означает "двойственный", что напрямую характеризует Имира как двуполое существо, гермафродита. Это свойство роднит Имира со своим "двоюродным братом" из западногерманской мифологии – богом Туисто (или Туиско), упомянутым Тацитом в своей "Германии". Но это еще не все. Можно провести параллели с другим божественным пантеоном, где фигурируют скандинавские и германские великаны.

Туисто также является двуполым существом. Его имя связано с прагерманским корнем tvai – два и производным tvis, что значит двойной. Второй вариант – Туиско. Ученые объясняют его происхождение прагерманским корнем tiwisko, а его производным – Tiwaz (Тиу), что в свою очередь означает общее индоевропейское имя бога, такого как Зевс, Дьяус, Дэва, Дэус, Дэус-Патер (Юпитер). Возможно, что в представлении древних германцев, Туиско – это сын Бога-неба, то есть сын верховного божества. Помимо прочего, можно проследить параллели с индуистским пантеоном, где бог смерти Яма также переводится как "близнец".

Мифы о рождении мира из великана или первобытного человека существуют в мифологиях различных народностей. Можно вспомнить древнекитайского Пань-Гу, греческого Диониса и Пурушу из индуистского пантеона. Поэтому миф об Имире не является уникальным.

Первое убийство. Первые боги.

Из подмышек Имира появились первые люди, а совокупление его ног породило шестиглавого великана Трудгельмира. "Трудгельмир" переводится как "сильная буря" – это все тот же хтонический мотив, и этот великан стал прародителем йотунов. Очень интересно то, что живые существа в мифологиях – йотуны в скандинавской и титаны в греческой – являются хтоническими, то есть представляют дикие и необузданные силы земли. От Бора, сына Бури, родились три брата – Один, Вили и Ве, которые совершили первое убийство в мире.

Из частей тела Имира был создан весь видимый мир: из мяса – суша, из крови – океаны и моря, из костей – горы, из зубов – скалы, из волос – лес, из мозга – облака, из черепа – небесный свод. Тогда случился "Скандинавский всемирный потоп" – из ран Имира вытекло много крови, которая затопила весь мир и погубила всех великанов. На ковчеге спасся только Бергельмир – сын Трудгельмира, вероятно, ставший прародителем йотунов.

Таким образом, убийство породило создание мира. Акт умерщвления Имира – это сакральный процесс становления мироздания. Сюжет о расчленении божественного существа и сотворении из него мира является мономифом для многих культур. Например, в индуизме, в Ригведе описано препарирование первобытного божества Пуруша, из тела которого также была создана вся вселенная, а греческий орфизм повествует о происхождении мира из тела Диониса. Весь этот мономиф, а также мифы об убийстве божества (Иисус, Осирис, Дионис) и божественных людей (Авель) или народов (всемирный потоп и другие катаклизмы) повествует о ключевом аспекте в менталитете первобытных людей – жертвенности. Жертвоприношение – это акт символизма, олицетворяющий смерть и переход из одного состояния в другое. Так зерно умирает в земле, чтобы потом созреть в колос. Понятие жертвенности характерно для всех земных народностей. Это говорит о том, насколько примитивным, но в то же время сложным для понимания современным человеком, являлся менталитет первобытного дикаря. Благодаря сравнительной этнографии, науке XVIII-XIX веков, современный человек смог изучить религию, мировоззрение и поведение многих примитивных африканских племен и людей Океании. Таким образом, мы можем предполагать, что наши индоевропейские предки мало чем отличались теми самыми шаблонами, которыми мыслят современные дикари. Наиболее полным исследованием по антропологии до сих пор остается книга выдающегося шотландского ученого, сэра Джеймса Джорджа Фрейзера, "Золотая ветвь".

Также следует отметить кеннинги касаемо Имира. Кеннинг – это поэтическая метафора, которая описывает субъект без прямого его упоминания. Например, "вепрь волн" – это корабль. Имир упоминается в связи с природными стихиями.

"Череп Имира" – небо.

"Плоть Имира" – земля.

"Кровь Имира" – море

Сотворение человека.

После сотворения мира богами было решено заселить мира. Миф о сотворение человека в разных источниках и предстален по-разному.

Аск и Эмбла

И трое пришло

из этого рода

асов благих

и могучих к морю,

бессильных увидели

на берегу

Аска и Эмблу,

судьбы не имевших.

18 Они не дышали,

в них не было духа,

румянца на лицах,

тепла и голоса;

дал Один дыханье,

а Хёнир – дух,

а Лодур – тепло

и лицам румянец.

(17-18 стих. Прорицание Вёльвы)

В "Старшей Эдде" при создании человека участвовали три бога: Один, Лодур и Хёнир. Интересно рассмотреть статус каждого из этих богов. Лодур упоминается в скандинавских источниках несколько раз, но некоторые исследователи считают, что он тождествен Локи, что вызывает споры (см. главу про Локи). Хёнир был заложником ванов и одним из немногих богов, который переживёт Рагнарёк. В целом, эта триада демиургов фигурирует в мифах как творцы людей и нового божественного порядка.

Однако, считается, что более старшей версией о сотворении людей является повествование "Младшей Эдды", где дела обстоят немного иначе. Аска и Эмбла создали три брата-демиурга – Одина, Вили и Ве, те же самые боги, которые расчленили Имира и создали из него все сущее. Возможно, что Снорри Стурлуссон, автор "Младшей Эдды", пользовался какими-то другими источниками для своего творения. Возможно, что миф о тройственной природе создателя мира (Один, Вили, Ве или Высокий, Равновысокий, Третий) продиктовано христианским влиянием на тройственную сущность Одина. Следует отметить, что Снорри был коренным исландцем и как настоящий скальд знал много источников, родословных и имен исландских семейств. Этимология имени "Вили" неизвестна (возможно weljan – воля, желание), а вот перевод имени "Ве" можно найти в древнеисландском языке. Оно означает жрец, что позволяет провести параллель с другим богом-демиургом из "Старшей Эдды" – Хёнир, который известен своей жреческой миссией, в том числе и после Рагнарёка.

"Шли сыновья Бора берегом моря и увидали два дерева. Взяли они те деревья и сделали из них людей. Первый дал им жизнь и душу, второй – разум и движенье, третий – облик, речь, слух и зрение."

Как видно, "Младшая Эдда" расходится со "Старшей Эддой". Вероятно, каждый из авторов опирался на свои источники, но суть – создание людей – здесь понятна. Если принять на веру мнение Стеблина-Каменского, что "Старшая Эдда" основана на южногерманских сказаниях, то ничего удивительного в этих расхождениях нет. "Старшая Эдда" (если она действительно была написана Сэмундом Мудрым) опирается на южногерманскую мифологию, "Младшая Эдда", очевидно, на северную. Разные традиции могут повествовать об одном объекте с отличиями.

Теперь стоит отметить общие черты между двумя разными традициями. Во-первых, это создание людей, точнее место, где боги нашли их. В обеих эддах повествуется о том, что "бездыханных" в образе деревьев боги нашли на берегу моря. Море играло ключевую роль для скандинавов на протяжении всей их истории, начиная с бронзового века и заканчивая эпохой викингов. Время появления этого мифа установить невозможно.

Не менее интересно и то, что первые люди у протогерманских племен представлялись в виде деревьев. Это немудрено, ведь еще от римлян осталось много свидетельств о поклонении деревьям и исполнении религиозных практик в священных рощах.

Есть на острове среди Океана священная роща и в ней предназначенная для этой богини и скрытая под покровом из тканей повозка; касаться ее разрешено только жрецу.

(Тацит. «О происхождении германцев и местоположении германцев» ст. 40)

В то время многие гессенцы, подчиненные католической вере и утвержденные благодатью семеричного духа, получили возложение рук; действительно, другие, еще не окрепшие душой, отказались полностью принять уроки нерушимой веры. Более того, некоторые имели обыкновение тайно, некоторые открыто приносить жертвы деревьям и источникам… По совету и совету этих последних святой попытался в месте, называемом Гэсмер, в то время как слуги Божьи стояли рядом с ним, повалить некий дуб необычайных размеров, который по старому языческому названию называется: Дуб Юпитера. И когда силой своего твердого сердца он прорезал нижнюю ступеньку, там присутствовало великое множество язычников, которые в душе искренне проклинали врага своих богов.

(Житие святого Бонифация)

Впоследствии узнали от перебежчиков, что близ леса, называемого рощею Бадугенны, в затянувшейся до следующего дня битве было истреблено девятьсот римлян и что воины другого отряда из четырехсот человек, заняв усадьбу некогда служившего в нашем войске Крупторига и опасаясь измены, по взаимному уговору поразили друг друга насмерть.

Тацит. Анналы 73.(7)

Скандинавы также поклонялись священным рощам и водоемам, где хоронили оружие и тела врагов и рабов. Однако с течением времени эта мифологическая концепция выросла в нечто более сложное. Иггдрасиль – мировое древо, являлось ясенем исполинских размеров, которое скандинавы считали воплощением вселенной. Заметно, что первый мужчина был создан из ясеня. Имя "Аск" означает "ясень", что делает это древо священным для северных германцев и скандинавов, о чем мы расскажем далее.

Аск был первым мужчиной, а первой женщиной была Эмбла, чье имя переводится как "ива". Гендерное отождествление с этими деревьями не случайно, поскольку ясень – высокое дерево, средняя его высота составляет 30 метров и может достигать размеров до 45 метров. Это намного выше 9-этажного дома. Его ветви размашисты и кажутся тянущимися к солнцу, а ствол толстый. В древности ясень использовался для изготовления оружия воинами и охотниками. Скандинавы вырезали руны именно из ясеня, поскольку это дерево намного мягче, чем дуб. Примечательно, что в Древней Греции ясень почитался как дерево Зевса (Додонский дуб), а в скандинавской мифологии ясень отождествляется с Одином. Не случайно, что драккары, используемые в основном скандинавскими викингами, изготавливались именно из ясеня.

Ива почитается у многих народов, включая германские, как женское дерево. Ива гибкая, и в древнем сознании ее отождествляли с женщинами, так как ее тонкие ветви напоминают длинные женские волосы. При высокой влажности начинает капать вода с ивы, что называется "плач ивы". В первобытном менталитете плач всегда связывался именно с женским полом. Поэтому не удивительно, что скандинавы, которые почитали священные рощи и деревья, в своих сказаниях создали людей именно из этих деревьев.

"Создание мира" включает в себя создание девяти миров Иггдрасиля. Поэтому в следующей главе их следует рассмотреть отдельно.

Иггдрасиль

Иггдрасиль – в представление скандинавов это мировое древо, связующее между собой девять миров, исполинский ясень, сосредоточие всей вселенной. На ветвях Мирового Древа располагаются все девять скандинавских миров. Само слово Иггдрасиль является кеннингом – поэтической метафорой, и переводится оно как "Скакун Игга".

Следует знать, что для виселицы скандинавы использовали кеннинг "скакун висельника". Но почему именно скакун? Скакун – это не метафора для лошади, или какого-нибудь ездового животного, это обобщенное название транспортировочного средства, так же, как и слово "конь" или "корабль". Вот к примеру, кеннинги корабля.

«Скакун тропы чайки»

«скакун корабельного борта»

«конь волны»

«конь мачты»

Yggr (Игг) – "грозный", "ужасный". Конечно, слово "Игг" ничто иное, как одно из многих имен Одина. В сумме, название мирового древа – Иггдрасиль это кеннинг, который переводится как "Скакун Одина". И действительно, Один, дабы постичь могущества в знаниях рун, пригвоздил себя копьем Гугнир к великому древу. Так повешенный бог провел без питья и еды девять дней и девять ночей, пока не познал все колдовские тайны и не преисполнился знанием рун. С чем можно сравнить это жертвоприношение, не беря в расчет другие религии?

Распятие Одина на мировом древе – это обряд инициации, характерный для древних германцев. Один принес жертву себя самому себе. Но он получил не только знание в привычном понимании нашего слова, мировое древо, или мировая ось, стала для него транспортом по девяти мирам, и ему открылись тайны этих девяти миров. Там же этот бог, подверженный человеческим страстям и слабостям обрел свою силу, присущую поздним скандинавским мифам.

Достижение магических способностей и всемудрости требовало от Одина огромных страданий (сравним с распятием Иисуса, где за страдания отпускались грехи людей). Это опять же нас подводят к пониманию того, что жертвенность в природе первобытного менталитета – неотъемлемая часть жизни. Для инициации физические испытания и страдания являются неотъемлемыми характерными элементами. Таким образом, Один прошел "инициацию", а это ничто иное, как "приобщение" участника инициации к чему-либо. В этом случае Всеотец приобщился к тайным и секретам всех девяти миров. Вполне возможно, что древние германцы и скандинавы использовали мотив с древом до появления этого мифа, а не наоборот.

Получается, что Иггдрасиль – это мировая ось, древо жизни и транспортное средство для путешествий Одина по девяти мирам. А исполинский ясень ничто иное, как макрокосмос, связующую звено между мирами. Не зря, у большинства народов мира на определенных стадиях развития присутствует поклонение деревьям. Оно обусловлено тем, что древние людям мир представлялся одушевленным, деревья и растения не составляли исключения, и они обладали всеми теми качествами, которые присущи "живым" существам – рост, увядания, процесс перерождения.

Так индейское племя хидатса верят в то, что у всякого растения или дерева есть свой дух или тень, и им необходимо оказывать всяческое почтение. Туземцы африканского племени ваника верят в то, что кокосовая пальма имеет свою душу и приравнивают ее сруб к убийству матери – потому что оно дает им жизнь и пропитание, как мать своему ребенку. Племя басога полагают, что дух срубленного древа может поразить вождя и его семью.

Таким образом мы сталкиваемся с очень древним германским верованием, который судя по всему возник еще в эпоху индоевропейской общности и характерен для глубокой древности. Одушевление растений, деревьев, кустарников и наделение животных человеческими качествами характерны для эпохи анимизма. Хочу напомнить, что анимизм является первой ступенью в развитие религии (вера в существовании души и духов, в одушевленность всей природы), а значит миф о Мировом Древе, являющийся мономифом для всех индоевропейских народов, очень древний, и он появился у прагерманских народностей еще в ту эпоху, когда индоевропейцы были единой общностью, на распавшейся на различные народности.

Норны

Итак, стоит вернуться к самому мировому древу. Оно покоится на трех исполинских корнях, которые ведут в разные миры. Однако здесь возникает разночтение в различных источниках.

В "Старшей Эдде" говорится, что первый корень уходит в Мидгард, второй – в Йотунхейм, третий – в Хельмейм. В "Младшей Эдде" Снорри же пишет, что первый корень уходит в небеса в Асгард, второй – к йотунам, а третий – в Нифльхейм. Как уже упоминалось, вероятно эти книги базировались на разных источниках.

Под первым корнем располагается Урд – источник судьбы, от которого произошли три норны. Норны – это ткачихи человеческих судеб, именно они определяют человеческий рок. В связи с этим, есть предположение, что первый корень все же уходит в Мидгард – мир, населенный людьми, а не богами.

Норны также являются архетипичным индоевропейским мономифом – подобные волшебницы встречаются в греческой мифологии (мойры), римской (парки), славянской (рожаницы). Каждая из мойр отвечает за время: дряхлая старуха Урд – за прошедшее, женщина в расцвете сил Верданди – за настоящее, юная Скульд – за будущее. В отличие от других народностей, в скандинавской мифологии норны отвечают не за пряжу, как парки и мойры, а за благополучие Иггдрасиля.

Норны, живущие у источника Урд, каждый день черпают из него воду вместе с той грязью, что покрывает его берега, и поливают ясень, чтоб не засохли и не зачахли его ветви

(с) Видения Гюльви

Как видно из цитаты "Младшей Эдды", норны – могущественные существа, которые обеспечивали жизнь и цветение Иггдрасиля. Помимо этого, норны вершили судьбы не только людей, но и богов. Иногда к ним обращался даже сам Один.

Вообще, образ норн в мифологии других народов преимущественно связан с прядением ткани. Парки и мойры также состоят из трех могущественных дев: первая отвечает за рождение ребенка (тянет пряжу), вторая наматывает нить на веретено (распределяя судьбу), третья перерезает нить (выносит смертный приговор человеку). В славянской мифологии мотив пряжи и ткани не важен, рожаницы воспринимались как богини судьбы несколько иначе. Вообще, в мифологии славян характерен мотив задабривания существ, и случай с рожаницами аналогичен. Откуда у древних народов появилось отождествление судьбы с пряжею и тканью?

Прежде всего, необходимо отметить функцию колеса для первобытных народностей. Колесо или круг – это замкнутый круг без начала и конца, символ Абсолюта и бесконечности. Здесь можно привести пример змеи, кусающей себя за хвост (Йормунганд, Уроборос). Кстати, именно змей стал олицетворением бесконечности в арабских цифрах (перевернутая восьмерка, ничто иное как змея, пожирающая сама себя), а также различные виды свастики, олицетворяющие постоянное движение солнца и его лучей.

Колесо прялки стало колесом времени, а нити стали олицетворением судьбы. Также сакральными становились некоторые из обиходных предметов – например, телега с четырьмя колесами (телеги часто находятся и в захоронениях), которая фигурирует в ритуале Нертуса, описанного Тацитом (см. главу о Нертусе/Ньерде).

При первом взгляде норны могут показаться схожими по своим функциям с мойрами, парками или рожаницами. Но на самом деле в скандинавской мифологии большое значение уделяется столкновению космогонических и эсхатологических мотивов, поэтому норны являются неким сосредоточением антагонистических сил. Из убийства Имира (эсхатология) происходит творение мира (космогония), Лодур, отождествленный с Локи, создает человека (космогония) и этот мир, а затем является катализатором его уничтожения (эсхатология). Норны же вообще не имеют ни негативного, ни положительного окраса, они являются данностью, и к ним не применимы сравнительные качества. Их нельзя причислить ни к богам, ни к людям, ни к другим существам скандинавской мифологии. Некоторые ученые связывают норн с тремя великаншами из йотунов, основываясь на восьмом стихе "Прорицания Вельвы".

На лугу, веселясь,

в тавлеи играли,

все у них было

только из золота, —

пока не явились

три великанши,

могучие девы

из Ётунхейма.

Не зря мировое древо тесно связано с норнами. Норны выступают в роли стержня между прошлым и будущим, олицетворяя древо мира. Сами по себе норны не являются хтоническими существами, но они обладают всеобъемлющим знанием о прошлом, настоящем и будущем. В нордической мифологии характерна сакрализация знаний (мудрости, всеведения, гибкости мышления), и это можно проследить в большинстве сюжетов. Один распинает себя ради знаний рун, жертвуя свой глаз в источнике Мимира ради мудрости. Квасир, чья кровь смешивалась с медом и создавала "мед поэзии", был олицетворением мудрости, а Один приходит к Вёльве ради знаний прошлого и будущего. Видимо, эта характерная черта стала определяющей для многочисленных экспедиций викингов в самые разные точки земного шара, скандинавский менталитет был наполнен жаждой знаний, открытия и могущества. В целом, можно сказать, что норны, поддерживая поливкой древо жизни, являются антропоморфным олицетворением Иггдрасиля.

В продолжение этого, я хотел бы рассказать об осмыслении норн в первобытном менталитете германцев и позднее – скандинавов. Германцы всегда отличались воинственностью, а их двоюродные братья, помимо воинской ярости, унаследовали неблагополучные земли и оказались в суровых краях. Борьба за немногочисленные ресурсы на территории бедной Скандинавии привела к межплеменным стычкам, а затем к постоянным войнам между ярлами и королями. Поскольку религия является зеркалом общества, в мифологическом представлении скандинавов неизбежно должно было возникнуть осмысление всей этой жестокости, окружающей их. Появление норн в скандинавской мифологии стало попыткой оправдать постоянные войны, конфликты, засухи и гибель людей. При этом индоевропейская концепция "пряжки судьбы" хорошо сочеталась с общим эсхатологическим характером религии скандинавов. Смерть на поле боя для воина Скандинавии означала не только пиршество в чертогах Одина, но и то, что эти обычные рубаки будут бок о бок сражаться с богами в Рагнареке. Норны и Рагнарек – это две идеи, которые отражают фаталистичность мировоззрения германцев и их веру в неумолимый рок.

Интересно еще одно – Voluspa, "Прорицание Вельвы", является вводной частью "Старшей Эдды", и это отнюдь не случайность. Интересно то, что общая идея вельвы роднит ее с норнами. К ней обращается сам Один, чтобы набраться мудрости. Вельва помнит сотворение мира (прошлое), общается на эту тему с Одином (настоящее) и видит трагический конец существующего мира (будущее). Таким образом, Вельва является личностью, воплотившей в себе троединое предназначение норн.

Откуда же появились норны? Ученые в целом выделяют из общей массы индоевропейцев два больших конгломерата народов – первый, европейский (кельты, германские и романские народы, греки, славяне, иллирийцы, балты), и второй – азиатский (хетты и лувийцы, индийские и персидские народы). Можно выразиться так, что они "двоюродные братья", и именно в европейском конгломерате отчетливо прослеживается след троединых божеств рока/судьбы (Мойры, норны, парки, роженицы, балтийские Лайме, Декла, германские Матери и Матроны).

Делать выводы из данной закономерности не является целью этой книги, поэтому следует перейти к истокам троицы богинь рока. Во-первых, следует отметить, что если это пережиток матриархата, отраженный в мифах и сакральных таинствах, то матриархат присущ большинству народностей мира (и почти всем индоевропейским народам), особенно тем, которые занимались сельским хозяйством.

Во-вторых, учеными считается, что матриархат существовал на всем протяжении палеолита. Об этом свидетельствуют многочисленные найденные статуэтки богини-земли, или богини-матери, которая изображалась толстой и с широкими бедрами. Матриархат был обусловлен многими причинами, например, поддержкой очага или ведением полигамии рода от женщин (это логично, учитывая, что тогда не было ДНК-тестов). Считается, что патриархат начал вытеснять женщин из первых рядов с началом неолитической революции, но уже к тому времени власть женщин была полностью сакрализирована и считалась священной.

Человек неолита отличался своим примитивным менталитетом и видел закономерности в окружающем мире в виде симпатической связи, и образы строились на ассоциациях. Например, молния ударила в дерево, и появился огонь. Значит, молния (или существо, которое ее посылает) имеет власть над огнем. А значит, молния и огонь считались священными. Позже началась антропоморфизация явлений, и стали священными те, кто посылает эти молнии и огонь.

То же касалось и женщин. Еда сохраняет жизнь людям, а земля из своего чрева рождает посаженное зерно. Значит, земля есть роженица, и земля есть женщина. Не трудно представить, что эту ассоциацию первобытный человек перевел и на женский пол. Женщина подобна земле – родительница и дает жизнь, поэтому их начинают считать священными.

Видимо, именно когда-то индоевропейская западная (европейская) ветвь была единой в своих верованиях, что отмечается как в списке похожих богов и обрядов. Здесь женщины играли главенствующую роль, и первые богини были сакрализированы. Не стоит упоминать, как относились к женщинам в германо-скандинавском мире.

Магия считалась чисто женским занятием. Женщины проводили религиозные обряды (связанные, в том числе, с земледелием). Помимо прочего, в скандинавской мифологии присутствуют множество женских персонажей, таких как дисы и валькирии. Не остается сомнений, что архетипичный миф о богинях судьбы появился вследствие матриархата.

Многие исследователи выводят скандинавских норн из германских Матерей и Матрон. Это интересное предположение, и следует на нем остановиться поподробнее. Неизвестно, когда появился этот культ, но судя по археологическим находкам, он начал набирать широкую популярность в I-V веках нашей эры. Важно подчеркнуть, что культ Матерей и Матрон был распространен на северо-западе Европы, то есть народности, чтившие этих богинь, непосредственно соседствовали со скандинавами. С чем же связан этот культ?

Изображались девы на вотивных предметах или священных алтарях в виде трех женских персонажей. По всей видимости, одна из богинь была достаточно молодой и олицетворяла собой юность, она изображалась с непокрытой головой. У двух других женщин голова была покрыта, что свидетельствовало об их замужестве, и видимо они представляли собой взрослую жизнь (мать) и старость. Место их почитания часто подписывалось кельтским или германским языком. Особенно характерен эпитет, переводимый как "Дарующие изобилие". На некоторых изображениях девушка (на других – вся троица) держит на коленях корзину с фруктами. Вотив изобилует картинами жертвоприношений, растительности и деревьев. На других изображениях под богинями появляются дети. Это свидетельствует о том, что эта священная триада относилась к культу плодородия (мотивы деревьев, фруктов), и из этого вытекает культ продолжения рода (появление детей на изображениях). Вполне возможно, что именно на таком тройственном культе был основан и христианский культ трех Марий (Мария матери Иисуса, Марии Магдалины и Марии Клеоповы), зная, как любила христианская церковь подстраивать своих святых под языческих богов, и свои праздники на дату языческих праздников. У культа Матери и Матрон есть сходства с сакрализацией норн. Вероятнее всего, что норны являются переосмыслением культа Матери и Матрон, это подтверждается их функциональностью. Матери и Матроны отвечали за плодородие (изображение фруктов, деревьев, эпитет "Дарующие изобилие"), в то время как норны следили за плодоносием и поддерживали жизнь Иггдрасиля. Матери и Матроны олицетворяли юность, взрослую жизнь и старость, а норны – прошлое, настоящее и будущее. Здесь видно, как примитивное первобытное матриархальное мировоззрение переродилось в женский триадный культ. Со временем этот культ эволюционировал в сложный и сакральный культ норн, который был связан с развитием социума в скандинавском обществе.