Kitabı oku: «Детективчики», sayfa 2
Рубль Константина
– Слушай, Фаечка. – Савелий оторвался от монитора компьютера, – как ты думаешь, что получится, если в шейкере смешать дедукцию Шерлока Холмса, серые клеточки Эркюля Пуаро, задумчивость комиссара Мегре и МХАТ-овское молчание Ниро Вульфа? А потом добавить элегантность Фандорина, обаяние Майкла Хаммера, лаконичность Пери Мейсона и самобытность Пинкертона.
Фая задумалась на короткое мгновение и ответила:
– В твоем коктейле не хватает проницательности мисс Марпл и талант к анализу Насти Каменской. А все это вместе – Лужин, Евгений Олегович. Наш босс и работодатель.
– Иного ответа от тебя я и не ожидал. Только не предполагал, что ты так сильно любишь его.
Такая прямолинейность смутило Фаю, и она сильно покраснела. В мыслях она искала достойный ответ на эту наглость, но телефонный звонок не дал ей такой возможности. Она подняла трубку, автоматически включая записывающее устройство.
– Тебя. – Протянула трубку напарнику. – Личный звонок.
Савелий взял трубку, а Фая уткнулась в бумаги, и не прислушивалась к разговору. Она умела отключаться от внешнего мира. Из такого состояния ее вывел Сава:
– Передай Луже, что я отлучусь часа на два, по личному делу. У друга неприятности.
– Хорошо. – Она на мгновенье оторвалась от бумаг.
Евгений появился неожиданно, словно материализовался из воздушного пространства. Просто раз – и возник перед ее рабочим столом:
– Привет.
– Здравствуй. – Фая растерялась.
– С юбилеем, – он положил перед ней симпатичную коробочку французских духов.
– Спасибо, – второй раз за утро Фая покраснела, но тут же взяла себя в руки. – Только юбилей у меня был месяц назад.
– Да? – озадачился Лужин. – Надо же! Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Правда? И еще, я приглашаю тебя сегодня на обед. Как ты относишься к японской кухне?
– Японской? Я не знаю. Не пробовала.
– Вот и хорошо, – и, не дожидаясь ее согласия, он прошел в свой кабинет. Где на столе его уже ждала свежая пресса и оперативная сводка, которую Фая скачивала из компьютерной системы местного МВД.
Сава вернулся через час, сильно перевозбужденный и взволнованный. Он рьяно жестикулировал, выкрикивая междометия, что-то бубнил себе под нос. Женя и Фая, которые в это время пили чай и обсуждали текущие дела, лишь переглянулись и улыбнулись друг другу. Сава славился эмоциональностью, которая стала нарицательным выражением в их кругу. Обычно такие вспышки быстро заканчивались. Вот и сейчас, Савелий выдохся через пять минут, плюхнулся на диван, налил чай и выпил его залпом, не смотря на его температуру.
– Так, – начал он повествование, – у меня есть школьный товарищ, Володя Игнатюк. Он – художник, кубист. Конечно, не дорогостоящий, но и не на последнем месте. И вот с ним случилось нечто фантастическое. И он попросил меня разобраться. Не как друга, а как детектива.
– Ну, – поторопил его Лужин. Он откинулся на спинку кресла, раскурил сигару и погрузился в состояние задумчивости. Могло показаться, что и отрешенности.
– Игнатюк в составе наших художников был включен в группу, которая собирается в Париже организовать выставку. Пять его картин занести в реестр. Но случилось не провиденное: в аэропорту ему заявили, что он, Игнатюк Владимир Ильич, вылетел еще вчера.
– То есть? – не поняла Фая.
– То есть: кто-то по его паспорту накануне улетел в Париж. А паспорт, который сейчас у него, оказался фальшивым. И, между прочим, плохого качества
– Интересно, – прошептал Женя.
– Вот именно. Теперь Володе приходится доказывать в милиции, что он не козёл. И выставка пройдет без него. И Парижа он так и не увидит.
Некоторое время в кабинете висела тишина, которую, в конце концов, нарушил Савелий:
– Я обещал ему разобраться, хотя на большой гонорар рассчитывать не приходиться.
– И какие у тебя соображения?
– Во-первых, надо внимательно осмотреть его квартиру и мастерскую. Явно, кто-то проник туда, что бы подменить документы.
– Логично, – согласился Лужин, и добавил после минутной паузы. – Если злоумышленнику понадобились оригиналы документов, то вывод напрашивается следующий: он очень похож на Игнатюка. Иначе, какой смысл оставлять фальшивку? А для того, чтобы Игнатюк не запаниковал раньше времени. Пока он, преступник, не улетит в Париж.
– Кто-то же и «липу» изготовил?
– Надо начинать работать отсюда. Ты, Савушка, поезжай к своему бедному художнику, а я загляну в архив. Покопаюсь, поищу умельцев стряпать «ксивы».
– А я? – спросила Фаина.
– А ты готовься. Тебе предстоит трудная задача. Будешь кататься по адресам, которые я накопаю, попытаешься заказать себе фальшивый паспорт.
– Я?
– Да. Среди этих уголовников мы с Савой засвечены. Раскусят нас в один момент. А ты совсем иное дело. Пока репетируй и меняй имидж.
– Хорошо.
– Всё! – резко встал Женя. – За дело!
Поход в японский ресторанчик откладывался на неопределенное время. Да и вместе они стали очень редко встречаться. Общались в основном по телефону. Только неделю спустя, они вновь всей командой собрались в офисе. Пили чай и делились успехами. Первая начала Фая, ей, право, было чем гордиться:
– Огородников Иван Данилович, по кличке Укроп. Это он изготовил фальшивые документы Игнатюка. Я, как бы случайно, выронила из сумочки фотографию художника, и по реакции Укропа поняла, что это его клиент. Это лишний раз подтверждает вашу теорию, Евгений, что преступник и Игнатюк – очень похожи.
– А я отработал эту версию сполна. – Дополнил картину Лужин. – И стал обладателем двадцатипятилетней тайны.
– Какой? – Сава подался вперед, не скрывая дикой заинтересованности.
– Дело в том, что у Игнатюка имеется брат-близнец. Он был отдан при рождении врачом приемным родителям. Жаль, что нельзя привлечь его к ответственности. Он умер. Но это не помешало мне докопаться до истины. И так, брата художника зовут Петров Сергей Сергеевич. Он же Петя, вор- рецидивист.
– И где он сейчас?
– В Париже, я полагаю. Вот только как ты станешь это объяснять своему товарищу. – Лужин красноречиво посмотрел на Саву.
– А! – отмахнулся он. – Думаю, что Володя перенесет это известие нормально, без последствий. Тем более, после вчерашнего.
– А что было вчера?
– Телеграмму он получил из Парижа. – Хмуро ответил Сава. – Оказывается. И во Франции, преступники еще те! Вандалы какие-то. Проникли темной ночкой в салон, где выставлялись наши кубисты, и надругались над картинами Игнатюка.
– Только над его картинами? – быстро спросил Евгений. В глазах блеснули огоньки азарта с большой буквы.
– Не знаю. Главное: полотна сами не тронули, а вот рамы, все четыре, искромсали.
– Четыре? – переспросила Фая. – Помниться, ты говорил о пяти полотнах.
– Да? – Сава застыл в задумчивости, и через мгновение схватился за мобильный телефон. Переговорил с художником, о чем и сообщил коллегам. – Дело в том, что последнюю картину в самый последний момент он передумал везти в Париж.
– Хотя в реестре она была?
– Да, была.
– Может, поедем к нему в мастерскую, посмотрим на эту картину? – предложил Евгений, и коллеги, хотя и недоумевали, согласились на эту экскурсию.
Лужин, если и мог любоваться картинами, то исключительно классиками. Все новые течения и направления, в том числе и кубизм, он не понимал и не признавал. Да и не картина вызывала у него интерес. Рама. Вот ее-то он и начал тщательно рассматривать и прощупывать. И вскоре радостно вскрикнул:
– Смотрите! – он показал пальцем на правую боковую сторону рамы. И Сава, и Фая, и, присоединившейся к ним Володя, склонились над рамой, но ничего интересного так и не обнаружили. Тогда Лужин достал перочинный ножик и осторожно соскоблил позолоченную краску. Под слоем оказался продолговатый слой обыкновенного пластилина.
– Этот небольшой участок рамы красили совсем в другое время, чем всю остальную. – Он сковырнул пластилин, открыв взору небольшой прорезь.
– Как в копилке. Тихо произнес Сава.
– Помоги, Лужин и Сава перевернули картину, и из отверстия выпала на пол с характерным звоном монета. Фая первой подхватила ее и стала рассматривать.
– Эта ваша монета? – спросил Женя художника.
– Нет. – Растерянно ответил Игнатюк.
– Ну? – нетерпеливо поинтересовался Сава у Фаи, которая была немного нумизматом. Девушка молчала, восхищенно разглядывая монету. А Лужин меж тем продолжил:
– Преступник намеревался вывести из страны эту монету. В мастерскую он проник через окно. Савелий нашел на чердаке обрывок веревки, которой он воспользовался. Пропилил отверстие в раме картины, и спрятал монету. Он знал, что картина включена в реестр Парижской выставки. По вашим документам он и уехал во Францию. По своим он не мог, потому, как в розыске он. Там он проникает на вернисаж и устраивает форменный акт вандализма. Представляю, как он сильно расстроен и взбешен.
– Да уж! – засмеялся Сава.
– Это же рубль Константина!!! – Фая, наконец-то, обрела дар речи.
– И? – не понял Евгений.
– В 1825 году скончался император Александр I. Он был бездетным. Престол должен был перейти к следующему его брату, Константину Павловичу. Но Константин отрекся от престола раньше, так как, женившись вторым браком на полячке, он лишал своих детей право на русский престол. Но было изготовлено всего шесть пробных монет.
– И столько это может стоить? – поинтересовался Володя.
– Не знаю. Порядком сто тысяч долларов?
– Сколько? – ахнули в один голос Сава и Женя.
– Дела! – промямлил Володя.
– Я читала, что в Москве месяц назад был ограблен известный коллекционер. И если мне не изменяет память, то и рубль Константина там фигурирует.
– Что ж, поехали в МВД.
Женя с Фаей спускались по лестнице последними. Женя взял девушку за локоть и прошептал:
– Отобедать у нас не получилось. Может, ты примешь приглашение на ужин?
– Я думала, что вы забыли.
– Я тоже так думал.
2004
Малаховское ограбление
В прихожей сильно пахло «Карвалолом». И пока Евгений снимал плащ, ставил зонтик на просушку, успел сделать первые выводы: «У нас слабонервный клиент». Скорее всего, это женщина лет пятидесяти, из небольшой деревни».
Как бы ни стремилось государство сгладить грань между городом и деревней, она, эта самая пресловутая грань, не пропадала. Лужин безошибочно в пестрой толпе горожан легко определял провинциалов. Даже если те были одеты по последнему писку моды. Даже если не глазели по сторонам. Узнавал их на уровне интуиции.
Вот и сейчас, заходя в кабинет, он внутренне улыбнулся своей прозорливости. На диване сидела женщина, с полувековым стажем прожитых лет, с заплаканными глазами. Она не переставала теребить в руках носовой платочек, и время от времени прикладывала его к глазам. Евгений лишь кивнул своим сотрудникам, давая понять, чтобы те не отвлекались и продолжали работать. Прошел за свое рабочее место, где достал сигару, и медленно, с какой-то аристократической вальяжностью раскурил ее. При этом успел отметить, что Фаечка выглядит сегодня на слабенькую «троечку». Бледная как смерть, с синими кругами под глазами.
А женщина, с его появлением, замолчала, с плохо скрываемым опасением бросала на взгляды в его сторону.
– Продолжайте, – подтолкнул ее Сава, – успокойтесь. Это наш шеф. Лужин Евгений Олегович.
Женщина успокоительно кивнула головой и заявила:
– Тогда я все начну с самого начала.
– Хорошо, – легко согласился Сава. Это так не было похоже на него, что не могло не удивить. Видимо, женщина рассказала совсем немного, не успела еще заинтриговать.
– Я работаю кассиром в СПК «Дружба». Это в селе Малаховка. – Начала свой грустный рассказ, потому, как тяжело вздохнула. – Финансовое положение в хозяйстве тяжелое, и вся надежда на урожай зерновых. И вот, две недели назад мы продали первую партию зерна нового урожая на сто тысяч рублей. Поверьте, для села это достаточно большие деньги. Дело было в пятницу, то есть перед самыми выходными. Потратить деньги мы не успели. Я их, как и полагается, положила в сейф, опечатала его. Дверь в кассу у нас двойная, замки, сигнализация. Сделала все как всегда, строго по инструкции. А когда в понедельник пришла на работу, то обнаружила распахнутые двери и кассы, и сейфа. Денег, естественно, не было. – Она замолчала, и слезы вновь обильно потекли по щекам.
– А что говорит милиция? – Сава не давал ей возможности удариться в истерику. Держал, как говорится, в тонусе. И это помогало: женщина держала себя в руках.
– Дело в том, что экспертиза показала, что двери все были открыты, как они выразились, родными ключами. То есть моими. Сигнализация отключена. На коврике с краской, который лежит перед сейфом – никаких следов. Так, что получается, что это я украла. – Она всхлипнула, но уже без слез.
– А ключи? – впервые подал голос Женя.
– Что ключи? – от неожиданности женщина подскочила на диване.
– Где вы храните ключи? – пояснил тот.
– Они всегда со мной. А когда ложусь спать, то кладу их под подушку.
В кабинете повисла тишина, которую вскоре нарушил Евгений вопросом, который по логике зародился первым:
– А муж? Он не мог взять их?
– У меня нет супруга. – Женщина натянуто улыбнулась. – Я одна. Сын со снохой живут отдельно.
– Гости?
– Нет. В те выходные я была совсем одна. Даже соседка не приходила чайком побаловаться.
– Кстати, на счет чая, – сказал Евгений, и Фая тут же выпорхнула из кабинета. Лужин вышел за ней следом через мгновение. Девушка суетилась около стола.
– Что с тобой? Ты не заболела?
– Есть немного. – Фая смутилась, и слегка почему-то покраснела.
– Тогда тебе лучше идти домой. И никаких возражений. Отдохни.
– Спасибо.
В кабинет они вернулись вместе. Савелий рассматривал фотографию, а женщина при этом комментировала. Женя тоже глянул на снимок:
– Кто это?
– Это наш коллектив.
«Правильно, – подумал Евгений. – Они тоже в числе первых подозреваемых. И о деньгах знали. Да и ключи могли взять еще в пятницу, пока кассир выходила в магазин, в туалет». Он прислушался к пояснениям женщины, которые больше смахивали на обычные деревенские сплетни.
– Кира Николаевна – сумасбродная, всезнающая, по собственному, конечно же, мнению, женщина. Любит жить красиво, и ей это удается.
– А на какие средства?
– Ну, – пожала плечами кассир. – Муж у нее работает в райцентре, аккуратно получает приличную зарплату. Да и мать-пенсионерка помогает хорошо.
– Дальше.
– Светлана Алехно. Хитрая, своенравная. Никогда не упустит выгоды. Найдет ее в любом деле. А если и «шабашкой» запахнет, так она готова землю грызть. – Женщина замолчала, но, поняв, что интересует детективов, продолжила. – Живет за счет подсобного хозяйства. И сын помогает. Он ту, в городе живет. Большой начальник. Теперь Фаина Лаврентьева. Большая зануда. Во все дела сует свой нос, даже туда, где ни черта не понимает. Ей помогают и свои родители, и родители мужа, которые имеют в деревне магазинчик. Так что отсутствием финансов они не страдают. А это Тамара Воронкова, ох, и язва. – Неприязнь плавала на поверхности. – Злая и колючая. И мстительная очень. Ей лучше на «язычок» не попадаться. Съест любого, и не подавиться. А все от денег, которых у нее предостаточно. Если не сказать еще больше.
– Откуда?
– У нее муж – инвалид ликвидатор аварии на ЧАЭС. Денег там – куры не клюют. – Неприязнь попахивала завистью. – Вот и все работники.
– А вы?
Женщина заморгала глазами, чьи уголочки опять наполнились влагой.
– Что я?
– Расскажите о себе. Такую же краткую характеристику.
– Ксения Великанова, – тихо, ошеломленно начала кассир, и тут же закончила. – Живу за счет огорода и скотины.
И все же слезы брызнули из глаз. Сама, наверное, поняла, что из всего коллектива, только она имеет не постоянный и минимальный доход. И ключи всегда при себе, и сигнализацию знает, и коврик с краской обойдет в полной темноте. Короче, все против нее, и ничего не попишешь.
– Только я не брала эти деньги. – Она сложила руки на груди, и с неподдельной мольбой посмотрела на детективов. – Я вот и поросенка продала, чтобы вас нанять.
Лужин поспешил успокоить ее:
– Не волнуйтесь вы так. Я уверен, что денег вы не брали.
– Спасибо. – Она замолчала, низко опустив голову. – Вот только что мне делать?
– Значит, так. – Женя уже принял решение, и теперь говорил спокойно и уверенно. – У вас есть в селе речка или озеро. Короче, вода, где водилась бы какая-нибудь рыба?
– Есть. – Ответила Ксения, удивленная до глубины души странным вопросом. – Пруд, совхозный. И клев там, как мужики говорят, отменный. И рядом совсем, прямо за селом. Да и я живу от него всего в ста метрах.
– Вот и отлично, – Евгений даже от удовольствия потер ладони, – значит, так: сейчас вы поедете домой. Надеюсь, вы никому не говорили, что решили обратиться в агентство? Нет? Вот и хорошо, и никому не говорите. Мы приедем через парочку деньков. Но! Сделаем вид, что мы с вами вообще не знакомы. Хорошо? Вот и отлично.
Ксения поняла, что разговор окончен, и поднялась с дивана.
– Я провожу. – Фая вышла с ней в приемную.
Савелий одним глотком осушил бокал с чаем и внимательно посмотрел на шефа:
– Ты куда вчера водил Фаину?
– В японский ресторанчик. А что?
Сава грустно улыбнулся:
– Девочка не привыкла поглощать сырую рыбу. Все ночь, бедненькая, животом мается.
– Я отпустил ее домой. – Он не смог сдержать улыбку.
В подтверждении его слов, в кабинет заглянула Фая, в плаще и шляпке:
– Так я пойду.
– Конечно, конечно. У тебя вообще с сегодняшнего дня отпуск. На неделю.
– Да? – удивился Сава.
– Да. Кстати, а мы с тобой поедем на рыбалку. Необходимо приобрести палатку, спиннинги и прочую мелочевку. И продуктов на неделю.
– Понятно, улыбаясь, ответил Сава.
– Два дня хватит на сборы?
– Вполне.
Конец августа выдался просто великолепным. Яркое солнце хорошо прогревало, а легкий ветерок отгонял комаров. Так что отпуск обещал выдаться удачным, тем более клев был замечательным. Но детективы не позволяли себе сильно расслабляться. В головах и разговорах постоянно присутствовала бедная женщина, над которой повисло уголовное дело о краже. На пруд они приехали под вечер. И пока Евгений, вспомнив детство, устанавливал палатку, Сава сходил в село, где приобрел свежего молока. По иронии судьбы, первый попавшийся дом, в который он обратился, оказался домом Великановой, которая поделилась последними новостями. Уже сидя у костра, попивая парное молоко с хлебом, они рассуждали о предстоящем расследовании.
– Великанова уверяет, что за последнее время никто в селе не покупал большие и дорогие вещи.
– Значит, вот – не дурак. Затаился.
– Может гастролер?
– Не думаю. Зерно хоть и опускалось со склада, деньги-то платили в конторе, в кассу. – Чужие вряд ли присутствовали. Нет, скорее всего, это кто-то из местных.
– Из бухгалтерии? – уточнил Сава.
– Не обязательно. Но их надо проверять в первую очередь. Именно у них была самая отличная возможность заполучить ключи.
– Но они все достаточно обеспеченные люди. – Вяло возразил Сава, понимая всю никчемность своего замечания.
– Это ровным счетом ничего не значит. Денег всегда мало. А сто тысяч – лакомый кусочек. Тем более, если его так легко взять.
Савелию пришлось согласиться с шефом. Они молчали, любуясь «жизнью» костра.
– Что будем делать?
– Делать? – эхом повторил Лужин, и честно сознался. – Не знаю. Я сильно надеюсь на местных мальчишек.
– Пацанов? – изумился Сава.
– Да. Любопытство – большая сила. Уверен, что завтра с утра тут будет добрый десяток любителей – рыболовов. Не каждый день же к ним приезжают и селятся в палатке городские чудаки. Вот я и пообщаюсь с ними, ненароком выведу все тайны Малаховки. Любопытство плюс детская непосредственность – вот их главная ценность.
– Да уж, с детьми ты легко найдешь общий язык. Просто удивительно, как ты легко и быстро это делаешь. Ума не приложу.
– Внимание и такт. – Усмехнулся Евгений, закуривая после ужина незаменимую сигару.
– А я что буду делать?
– Ты завтра, когда отправишься за молоком, постарайся выяснить у Ксении всё о взаимоотношениях в коллективе. Кто с кем дружит, кто кого недолюбливает. Короче, всю кухню.
– Скорее, грязное белье, – проворчал Сава, – если она, конечно, пойдет на контакт.
– Пойдет, – уверил Лужин, – это же в ее интересах. А теперь: спать. – И первым полез в просторную палатку. Может от усталости, а может и от свежего чистого воздуха, уснул он моментально, едва положив голову на подушку.
Разбудили их детские голоса. Лужин снова оказался прав. Именно в это прекрасное утро у местных мальчишек неожиданно проснулась любовь к рыбалке. Женя победно посмотрел на партнера и вылез на волю. С пацанами он сошелся быстро и легко. Уже через четверть часа они вместе сидели на берегу, ловили рыбу и вели непринужденные разговоры. Сава был уверен, что шеф ловко и умело, направляет течение беседы в нужное русло. Сам же он направился прогуляться по селу, питая надежды, что и он – не промах, и станет обладателем нужной информации. Надеждам его суждено было почти тут же сбыться: он напал на след украденных денег. Но торопиться с окончательными выводами, и тем более бежать сломя голову к шефу, он не стал. И правильно, как потом оказалось, сделал. Его версия оказалась ошибочной.
Только вечером они встретились с Евгением, за ужином у костра. Уха получилась жирная и наваристая. А уж с запахом костра – просто объедение. Говорить не хотелось, но приходилось;
– Парни здесь просто клад. Не то, что наши, городские. Открытые души, говорят все, что знают и что думают. Успевай только запоминать. Пришлось потом по памяти восстанавливать всю информацию. Ведь завтра наша рыбалка продолжится.
– И как много узнал? – Сава относился в затее шефа с большой долей скептицизма, а потому в словах иронии было хоть ложкой ешь. Но Евгений на это никакого внимания. Серьезным тоном он продолжил:
– Знаю, кто гонит самогон, кто торгует самопальной водкой, к кому бегает на свидание дядя Ваня—муравей. И прочее, прочее, прочее.
– Да, это очень важные сведения. – Не скрывая улыбки, промолвил Сава.
– А что у тебя?
Сава вмиг стал серьезным. Достал свой объемный блокнот и пробежался по строчкам глазами. Потом в отчаянье захлопнул:
– Ситуация не только не проясняется, она запутывается окончательно. Коллектив бухгалтерии – это пауки в банке. Ни о какой дружбе, в широком понимании этого слова, речи быть не может. Просто клубок зла и зависти. Сплетни, слухи, поклепы. Кошмар. Как только сил хватает работать, если просто выживать очень проблематично?
– Понятно.
– Если я начну перечислять «кто кого и за что», ночи не хватит.
– Тогда пока не надо.
Молчание длилось столько времени, сколько его понадобилось на опустошении кружек и чаем. После сытного ужина и мытья посуды, они уселись по шезлонгам, чтобы полюбоваться закатом и покурить в удовольствие.
– Что дальше?
– Постарайся, Савушка, узнать, кто из коллектива и главное за что, недолюбливает Ксению Великанову. Сосредоточь свои сыскные способности только на ней. Мишуру взаимоотношений между прочими – отбрось.
– Понятно, что делать. Не понятно: зачем?
– Знаешь, мне почему-то кажется, что не последним фактором тут послужила личная неприязнь, или обида. Ограбление – как факт мести.
– Одним выстрелом двух зайцев?
– Да. И деньги в карманах, и Ксения на нарах. – Почти идеальной рифмой ответил Женя, и усмехнулся.
– Спать?
– Пожалуй.
Новый день не принес особых дивидендов. Женя стал обладателем новой порции деревенских сплетен и слухов, потом едва успевая все это записывать. Да и Савелий находился в легком шоковом состоянии. По словам самой Великановой, абсолютно все ее хотя бы немного, но недолюбливали. Правда, причины при этом она называла какие-то наивные и смехотворные. Не тянут они на столь изощренный способ мести. Женя классифицировал именно так.
– Пойду я за молоком, – он решительно поднялся из шезлонга.
– Я же принес.
– Тогда за картошкой.
– Хорошо.
Великанова бросилась к нему на встречу. В ее глазах читалось одновременно и отчаянье, и надежда. Лужин осадил ее:
– Если вы ждете, что я сейчас назову имя грабителя, то вы глубоко ошибаетесь.
Надежда в глазах умерла, а вот отчаянье выросло мгновенно.
– У меня к вам дело.
– Да?
– Мне необходимо просмотреть выписки из приказов по личному составу, за 2—3 года. Сможете?
– Приказы? Зачем?
Евгений и сам не знал точного ответа на этот вопрос. Но как объяснить постороннему человеку о своей природной интуиции? Просто ни слов не хватит, ни таланта. Да и не к чему это, по большому счету.
– Надо, – просто и лаконично ответил он.
– Хорошо. Завтра у нас суббота. Я схожу утром в контору и принесу. Могу прямо на пруд. Но в понедельник я должна положить их на место.
– Я успею. – Лужин немного помялся. – Нам бы картошечки, килограмма два.
– Да, да, – Ксения даже обрадовалась, что может хоть чем-то быть полезной детективам.
Суббота выдалась пасмурной. Моросил мелкий и нудный дождь. Детективы не показывали носа на улицу. Разбирали папки с выписками из приказа.
– Что ищем?
– Выписывай все приказы, связанные с работниками бухгалтерии.
– Думаешь что-то найти?
– Надеюсь. – Евгений и сам не был уверен, что поиски идут в правильном направлении, но признаваться в этом не спешил. Следствие грозило зайти в тупик.
В палатке повисла тишина, которую нарушал лишь шелест переворачиваемых листов и шепот дождя за стенками палатки. Делали небольшие перекуры, да и те не страдали изобилием слов. После нудной, однотипной работы, усталости было больше, чем от физических нагрузок. И все же Савелию пришлось собраться и отнести папки обратно Великановой. Евгений же погрузился в записи, стараясь в скудных официальных словах найти что-то стоящее. И, кажется, нашел! Он схватил мобильник:
– Сава, ты где?
– Иду из магазина. У меня сигареты кончились.
– Зайди к Великановой.
– Так.
– Узнай у нее все-все о Вере Мартынюк. Пусть выложит все, что знает и что предполагает. Характер, привычки, хобби. Короче, полный комплект.
– Кто такая?
– Потом объясню. – Он отключился. Прислушался к внутренним ощущениям и понял, что не ошибся. Напал-таки на правильный след. Дрожь азарта и всплеск адреналина – такие знакомые и приятные чувства. Теперь он только с нетерпением ждал помощника. И ожидание это было хуже всякой пытки. Наконец-то, появился Сава, который увидел блеск в его глазах, зная причины его возникновения.
– Лед тронулся? – настроение вмиг приподнялось.
– Ну? – нетерпеливо торопил его Женя.
– Вера Мартынюк работала в бухгалтерии хозяйства. Уволилась полгода назад, по собственному желанию.
– Это для трудовой книжки. А на деле?
– Не сработались. Это раз. Характер у женщины очень тяжелый.
– Да они тут, получается, все такие.
– Очень завистливый. – Сава не обратил внимания на лирическое восклицание шефа. – Ну, просто сама зависть, с большой буквы и как имя существительное. Она, то есть зависть, и съела женщину изнутри. Вторая причина увольнения – это ссора с сожителем, Леонидом Рословым. На почве дикой, испанской, ревности. В-третьих, ей просто очень крупно повезло. Прямо, выигрышный билет лотерейный. Она устроилась на работу в райцентре. И знаешь где? В сбербанке!
– Ого! Взлет карьеры.
– Да. Бухгалтер она сильный, грамотный. Но вся это информация, запомни, со слов Великановой. А ты сам как на нее вышел?
– Понимаешь, когда Великанова уходила в очередной трудовой отпуск, то ее всегда, в эти три года, замещала именно Вера Мартынюк. Чуешь, куда клоню?
– Она знала все о сигнализации и коврике – ловушке.
– Вот именно.
– Но, она уволилась – это раз! Живет постоянно в райцентре, и не могла узнать о наличности в сейфе – это два! Ключи от кассы и сейфа в это время покоились под подушкой к Великановой – это три!
– Конечно. – Евгений замолчал. Он откинулся на подушку, раскурил сигару и погрузился в глубокое раздумье. Сава знал, что в такие моменты шефа лучше не беспокоить, не отвлекать. Шел творческий процесс. И поэтому он предпочел заняться приготовлением обеда. Благо, что дождик уже прекратился, хотя по небу продолжали вальяжно ползти свинцовые тучи. Едва обед поспел, как на аппетитный запах из палатки вылез Лужин, весь в тумане сигарного дыма.
– Ты вовремя.
– Да, я такой, – отшутился Женя, и широко так улыбнулся.
Обедали они под разговоры об испортившейся погоде и рыбалке. Тему работы Женя ловко избегал, и Сава стал уже подумывать, что размышления шефа ни к чему не привели. На горизонте вырисовывался тупик. Но тут Лужин его просто ошарашил:
– Собирайся. Сейчас заглянем к Великановой, а потом, как я сильно надеюсь, мы пойдем брать настоящего преступника.
– Да? – Сава едва не опрокинул на себя кружку с горячим чаем.
– Да.
– И кто же это?
– Пока не уверен на сто процентов. И потому предпочту не отвечать на прозвучавший вопрос.
– Хорошо. – Шутливость шефа намекала на положительный исход дела. Сава, сгорая от любопытства, даже не стал допивать чай. Просто выплеснул его в костер.
Через десять минут они были уже в доме Великановой, где Лужин провел с хозяйкой небольшую беседу:
– Какие отношения были между Мартынюк и Рословым?
– Сначала очень хорошие. Просто замечательные. Леонид так сильно любил Верочку, души не чаял и пылинки с нее сдувал. Всегда и на работу провожал, и встречал. Прямо, мексиканское кино.
– Почему же они расстались? – желание выслушивать лирическое отступление не хотелось.
– Да это все ревность Рослова. И между прочим, беспочвенная. Ревновал к каждому столбу. От нее-то, окаянной, он и начал выпивать. А ведь каким золотым работником он был. Шофер, тракторист, слесарь. Мастер на все руки. Любое дело горело в руках. Но все ревность.
– А сейчас?
– А что сейчас? Когда Вера уехала в райцентр, Леня немного попил «горькую». Но бросил, закодировался. Сейчас, правда, уволился. Собирается дом продавать, и уехать к брату. На Украину.
– Понятно. Спасибо. Пошли Сава. – И Евгений первым покинул гостеприимный дом. На лужайке перед домом он остановился, закурил, погружаясь в мысли и переступая с носков на пятки. Наконец, качнул головой и решительно сказал:
– Пошли.
– На пруд?
– Нет. Идем брать Рослова.
– Рослова? – удивился Сава.
– Это он ограбил совхозную кассу.
– Ну да?
– Да. Теперь я в этом абсолютно уверен. Просматривая свои записи бесед с мальчишками, я уже его тогда взял на заметку. Великанова же лишь подтвердила мои догадки. Человек – золотые руки. Хитрый, дальновидный, дельный. Ни что не помешало ему в свое время сделать дубликаты ключей, когда Вера работала за кассира. Наверняка, и о сигнализации знал, и о коврике.
– Когда провожал и встречал?
– Сделал дубликаты, скорее всего, просто так, на всякий случай.
– А может, ждал, когда касса наполнится наличностью.
– И дождался.
– А теперь продает дом и уезжает.
– Концы в воду.
– Ловкач.
Рослов Леонид был дома. Сидел за столом и ужинал, чисто по-холостяцки: яичница, салат из огурцов и помидор и растворимый кофе. Он удивленно посмотрел на не прошеных гостей.
