Kitabı oku: «Московское троецарствие: Иван V, Петр I и царевна Софья», sayfa 4

И у него были и желание, и силенки народить кучу детишек! Так о какой тут болезни может идти речь???

И все же если покопаться в исторических документах, то можно узнать, что об Иване Алексеевиче говорили, будто бы он слабоумен, что, возможно, являлось следствием болезни (эпилепсии, отягощенной цингой, хронической болезнью детей Марии Милославской) и наветом Нарышкиных, который они распространяли в период ожесточённой борьбы за власть с Милославскими.

Доподлинно известно, что, находясь в самом центре этой борьбы, Иван Алексеевич ни разу не попытался принять в ней активное участие, и не проявлял интереса к активной государственной деятельности.

И поэтому за него решали другие.

И при воцарении Ивана Пятого     дело не обошлось без кровавого бунта стрельцов поскольку   патриарх Иоаким предложил для разрешения ситуации очередное "соломоново решение" – провозгласить царями сразу обоих: Ивана – старшим царём, Петра – младшим царём и назначить при них регентшей царевну Софью Алексеевну.

25 июня 1682 Иван V Алексеевич и Пётр I Алексеевич венчались на царство в Успенском соборе Московского Кремля. Причём «старший» царь венчался подлинной шапкой Мономаха и большим нарядом, а для «младшего» были сделаны копии.

Для них был сооружён особый трон с двумя сиденьями, в настоящее время хранящийся в Оружейной палате.

До 1689 года царствование и Ивана, и Петра было номинальным, фактически власть осуществлялась царевной Софьей Алексеевной, опиравшейся на клан Милославских и на своих фаворитов – В. В. Голицына и Ф. Л. Шакловитого.

Царь Иван Алексеевич прожил дольше всех отпрысков мужского пола царицы Марии Ильиничны, но уже к 27 годам он был совсем дряхлым, плохо видел и был поражён параличом.

На 30-м году жизни, 29 января (8 февраля) 1696, он скончался скоропостижно в Москве и похоронен в Архангельском соборе Московского Кремля.

Семья

Жена: (с 1684) Прасковья Фёдоровна Салтыкова (1664—1723), царица.

Дети Ивана V

Мария Ивановна (1689—1692), умерла в младенчестве;

Феодосия Ивановна (1690—1691), умерла в младенчестве;

Екатерина Ивановна (1691—1733), царевна, замужем за герцогом Карлом Леопольдом Мекленбург-Шверинским (1678—1747), их дочь Анна Леопольдовна была матерью императора Ивана VI Антоновича, номинально царствовавшего в 1740—1741;

Анна Иоанновна (1693—1740), императрица Российской империи в 1730—1740;

Прасковья Ивановна (1694—1731), царевна, замужем за генерал-аншефом Иваном Ильичом Старшим Дмитриевым-Мамоновым (1680—1730), происходящим из древнего русского рода, ветви рода Рюриковичей, утратившей княжеский титул.

Но пока Иван царствовал Петр и Софье вели войну, хотя уже в 1689 году наступает развязка в противостоянии Софьи и Петра, в результате которой Софья была отстранена от власти.

Ну и раз речь зашла о царевне Софье Алексеевне то и ее надлежит преставить должным образом:

Софья Алексеевна (17 [27] сентября 1657 – 3 [14] июля 1704[3]) – царевна, дочь царя Алексея Михайловича, в 1682—1689 годах регент при младших братьях Петре и Иване.

Царевна Софья Алексеевна родилась в семье Алексея Михайловича и его первой жены – Марии Ильиничны Милославской и была шестым ребёнком и четвёртой дочерью среди шестнадцати детей Алексея Михайловича.

Получила традиционное княжеское имя «Софья», так же звалась её рано умершая тетка – царевна Софья Михайловна.

Софья правила, опираясь на своего фаворита Василия Голицына. У де ла Невилля и Куракина приведены позднейшие слухи о том, что между Софьей и Голицыным существовала плотская связь.

Однако ни переписка Софьи с фаворитом, ни свидетельства времени её правления не подтверждают этого. «Дипломаты не видели в их отношениях ничего, кроме благоволения Софьи к князю, и не находили в них непременного эротического оттенка».

Царевна продолжила борьбу с «расколом» уже на законодательном уровне, приняв в 1685 году «12 статей», на основании которых были казнены тысячи человек, обвинённых в «расколе».

Вольтер говорил о ней: «Правительница имела много ума, сочиняла стихи, писала и говорила хорошо, с прекрасной наружностью соединяла множество талантов; все они были омрачены громадным её честолюбием».

При Софье был заключен выгодный для России «Вечный мир» с Польшей, невыгодный Нерчинский договор с Китаем (первый русско-китайский договор, действовал до 1858 года).

В 1687 и 1689 под руководством Василия Голицына были предприняты походы против крымских татар, но они не принесли большой выгоды, хотя и укрепили авторитет России в глазах союзников по Священной лиге. 21 июля 1687 года в Париж прибыло русское посольство, посланное регентшей к Людовику XIV с предложением присоединиться к Священной лиге против турецкого султана, – на тот момент французского союзника.

30 мая 1689 года Петру I исполнилось 17 лет. К этому времени он, по настоянию матери, царицы Натальи Кирилловны, женился на Евдокии Лопухиной, и, по обычаям того времени, вступил в пору совершеннолетия. Старший царь Иван тоже был женат.

Таким образом, не оставалось формальных оснований для регентства Софьи Алексеевны (малолетство царей), но она продолжала удерживать в своих руках бразды правления.

Пётр предпринимал попытки настоять на своих правах, но безрезультатно: стрелецкие начальники и приказные сановники, получившие свои должности из рук Софьи, по-прежнему выполняли только её распоряжения.

Между Кремлём (резиденцией Софьи) и Преображенским, где жил Пётр, установилась атмосфера враждебности и недоверия. Каждая из сторон подозревала противную в намерении разрешить противостояние силовым, кровавым путём.

В ночь с 7-го на 8-е августа несколько стрельцов прибыли в Преображенское и донесли царю о готовящемся покушении на него. Пётр был очень напуган и верхом, в сопровождении нескольких телохранителей, тут же ускакал в Троице-Сергиев монастырь.

Утром следующего дня туда же отправились царица Наталья и царица Евдокия в сопровождении всего потешного войска, которое к тому времени составляло внушительную военную силу, способную выдержать длительную осаду в троицких стенах.

В Москве известие о бегстве царя из Преображенского произвело потрясающее впечатление: все понимали, что начиналась междоусобица, грозившая большим кровопролитием. Софья упросила патриарха Иоакима поехать в Троицу, чтобы склонить Петра к переговорам, но в Москву патриарх не возвратился и объявил Петра полноправным самодержцем.

27 августа из Троицы пришёл царский указ, подписанный Петром, с требованием всем стрелецким полковникам явиться в распоряжение царя в сопровождении стрелецких выборных, по 10 человек от каждого полка, за неисполнение – смертная казнь. Софья, со своей стороны, запретила стрельцам покидать Москву, также под страхом смерти.

Некоторые стрелецкие начальники и рядовые стали уходить к Троице. Софья чувствовала, что время работает против неё, и решила лично договориться с младшим братом, для чего выехала в Троицу в сопровождении небольшой охраны, но в селе Воздвиженском была задержана стрелецким нарядом, а посланные ей навстречу стольник И. Бутурлин, а затем боярин, князь Троекуров объявили ей, что царь её не примет, а если она попытается продолжать свой путь в Троицу, к ней будет применена сила. Софья возвратилась в Москву ни с чем.

Об этой неудаче Софьи стало широко известно, и бегство бояр, приказных чиновников и стрельцов из Москвы увеличилось. В Троице их благожелательно встречал князь Борис Голицын – бывший дядька царя, на это время, ставший главным советником Петра, и распорядителем в его ставке. Вновь прибывшим высокопоставленным сановникам и стрелецким начальникам он самолично подносил чарку и от имени царя благодарил за верную службу. Рядовым стрельцам тоже раздавали водку и наградные.

Пётр в Троице вёл образцовую жизнь Московского царя: присутствовал на всех богослужениях, оставшееся время проводил в советах с членами боярской думы и в беседах с церковными иерархами, отдыхал только в кругу семьи, носил русское платье, немцев не принимал, что разительно отличалось от образа жизни, который он вёл в Преображенском и который неодобрительно воспринимался большей частью всех слоёв русского общества – шумные и скандальные застолья и забавы, занятия с потешными, в которых он нередко выступал в роли младшего офицера, а то и рядового, частые посещения Кукуя, а, в особенности, то, что царь с немцами держался, как с равными себе, в то время как даже самые знатные и сановные русские, обращаясь к нему, согласно этикету должны были называть себя его рабами и холопами.

Между тем, власть Софьи неуклонно сыпалась: в начале сентября в Троицу ушла во главе с генералом П. Гордоном наёмная иноземная пехота – наиболее боеспособная часть русского войска.

Там она присягнула царю, лично вышедшему навстречу.

Высший сановник правительства Софьи, «царственные большие печати и государственных великих посольских дел оберегатель», Василий Голицын уехал в своё подмосковное имение Медведково, и устранился от политической борьбы. Активно поддерживал правительницу только начальник стрелецкого приказа Фёдор Шакловитый, всеми средствами старавшийся удержать стрельцов в Москве.

От царя пришёл новый указ – схватить (арестовать) Шакловитого и доставить в Троицу в железах (в цепях) для сыска (следствия) по делу о покушении на царя, а все, кто поддержит Шакловитого, разделят его судьбу.

Остававшиеся в Москве стрельцы потребовали от Софьи выдачи Шакловитого.

Она сначала отказывалась, но была вынуждена уступить. Шакловитый был отвезён в Троицу, под пыткой дал признание и был обезглавлен. Одним из последних явился в Троицу князь Василий Голицын, где он не был допущен к царю, и сослан с семьёй в Пинегу, в Архангельский край.

У правительницы не осталось приверженцев, готовых рискнуть головой ради её интересов, и когда Пётр потребовал, чтобы Софья удалилась в Святодуховский монастырь (Путивль), ей пришлось подчиниться.

Вскоре Пётр решил, что держать её вдалеке небезопасно, и перевёл в Новодевичий монастырь. В монастыре к ней была приставлена стража.

Жизнь в монастыре, смерть

Во время стрелецкого восстания 1698 года стрельцы, по данным следствия, намеревались позвать её на царство. После подавления бунта Софья пострижена в монахини под именем Сусанны.

Умерла 3 (14) июля 1704, перед смертью постриглась в великую схиму, взяв себе прежнее имя, София.

Похоронена в Смоленском соборе Новодевичьего монастыря в Москве.

Но в этой печальной истории есть и одно важное противоречие!

Дело в том, что в старообрядческом скиту Шарпан находится захоронение схимницы Прасковьи («царицына могила») в окружении 12-ти безымянных могил.

Староверы считают эту Прасковью царевной Софьей, якобы бежавшей из Новодевичьего монастыря с 12-ю стрельцами.

Прошло темного столетий, а этот спор не решен.

Хотя можно было бы провести эксгумацию могилы царицы Прасковьи и провести генетическую экспертизу по идентификации ее с царевной Софьей! И возможно так нам бы отрылась и еще одна тайна российской истории.

А подводя итог этой части я скажу кратко: так был расчищен путь на царский трон Петру Первому!

      Но о Петре Первом и всех связанных с ним тайнах российской истории мы поговорим уже в последующих частях данной работы.

Часть 3
Как? Когда? и Кем, был убит царь Алесей Михайлович?

Продолжаем наше новое историческое расследование. И теперь когда вы уважаемый читатель уже точно знаете обо всех событиях, что произошли в Московском царстве сразу после смерти царя Алексея Михайловича и до единоличного восшествия на царский трон молодого Петра Первого, мы с вами имеем полное «моральное право», вернуться к главному сюжету нашего исторического расследования, в ходе которого нам предстоит выяснить:

Как? Когда? и Кем был убит царь Алексей Михайлович?

И тут, я вновь напомню, что 30 января (9 февраля) 1676 года царь Алексей Михайлович "Тишайший" скоропостижно скончался на 47 году жизни будучи как говорится мужчиной» в полном соку" , жизнелюбивым и планировавший  жить еще долго и счастливо!

И чтобы погрузить современного читателя в описываемое нами историческое время для лучшего понимания описываемых событий, я далее приведу воспоминания очевидца этих событий!

Это иноземец Рейтенфельс Я. и его книга "Сказания светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии // Утверждение династии." – М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 289-290

Справка: Якоб (Яков) Рейтенфельс (в русских источниках XVII века также упоминается как Яков Рутфель; нем. Jacob Reutenfels; точные годы жизни неизвестны) – путешественник и дипломат, уроженец Курляндии; автор книги о Московии.

О его жизни сохранилось мало достоверных сведений. Его отец, по свидетельству самого Рейтенфельса, был влиятельным вельможей при дворе польского короля Яна II Казимира, а его дядя, Иоганн Костер фон Розенбурх, был личным врачом царя Алексея Михайловича. Известно ходатайство Розенбурха, датированное 1672 годом, о направлении Рейтенфельса для учёбы в Вильну с последующим поступлением на русскую службу. Хотя оно было удовлетворено, об учёбе Рейтенфельса в Вильне ничего не известно; есть достоверные сведения, что он пребывал в Москве с 1670 по 1673 год.

В 1674 году Рейтенфельс находился в Риме, где познакомился с Атанасиусом Кирхером. Приобретя определённое влияние, он пытался реализовать проекты массовой посылки в Россию католических миссионеров, созданию церковной унии, заключения с Россией союза против Османской империи, развития торговли с Русским государством. Потерпев неудачу, Рейтенфельс переселился во Флоренцию и поступил на службу к великому герцогу Козимо III Медичи, где добился высокого положения. Перед отъездом в Польшу в 1676 году он посвятил правителю Тосканы свою книгу; далее следы Рейтенфельса теряются.

Сочинение Якоба Рейтенфельса «Сказания светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии» (лат. De rebus Moschoviticis ad Serenissimum Magnum Hetruriae Ducem Cosmum Tertium) было составлено около 1676 года и издано в Падуе в 1680 году. Книга содержит немало сведений о географии, политическом устройстве, экономике Русского государства.

Особенно ценны характеристики Степана Разина (Рейтенфельс был очевидцем его казни), Артамона Матвеева, Симеона Полоцкого и других выдающихся деятелей второй половины XVII века, описания архитектуры и культуры тогдашней Москвы.

"Но, о горе!

В то самое время, как я готовился обнародовать вышесказанное, мне приносят печальные вести о том, что Алексей, сей несравненный государь, достойный всякой похвалы за свою набожность, мудрость, справедливость и высшие свои качества, сего 1676 года 29 января после девятидневной болезни, к лютейшему прискорбию всей Московии, скончался, прожив 56 лет.

За несколько часов до смерти он, говорят, по достопамятному великодушию своему простил всем своим должникам несколько тонн золота и приказал освободить из темниц 300 осужденных на смертную казнь за уголовные преступления и раздать из царской казны 6000 венгерских червонцев нищим в виде милостыни – посева для жатвы в будущей жизни.

Ему наследовал сын Федор или Феодор Алексеевич, государь, на которого возлагают большие надежды, так как он не только унаследовал преемственным образом все добродетели великого своего родителя, но, по-видимому, получил превосходное тщательное воспитание и основательно изучил государственные науки.

Дабы подданные скорее присягнули ему, сам Алексей, умирая, потребовал от присутствующих бояр, чтобы они тут же поклялись Феодору в верности».

И вот из этого исторического свидетельства мы видим, что если уж и говорить об умышленном отравлении царя Алексея Михайловича, то уже надо исходить не от даты 30 января 1676 г., а хотя бы от 20 января этого же года!

Ибо было сказано точно "после девятидневной болезни, к лютейшему прискорбию всей Московии, скончался!"

Значит отравление состоялось 20-21 января 1676 г. по старому стилю или 7-8 февраля по новому стилю!

И вот тут нам предстоит и выяснить:

"Как провел царь Алексей Михайлович свое дни начиная с 20 января 1676 г.  и 29 января 1676 г. по старому стилю?

При этом необходимо будет выяснить с кем общался, куда ездил и вообще очертить круг возможных заказчиков и исполнителей данного преступления!

И тут справедливости ради, я должен заявить, что не мне первому пришла в голову   мысль о убийстве Алексея Михайловича путем отравления!

И если скажем официальные историки России, что до 1917 г., что после всячески избегали выяснения этих обстоятельств, то вот современное поколение историков решило нарушить это строгое ТАБУ и высказать свое особое мнение.

Так я в процессе сбора и анализа материалов по данному вопросу нашел и ознакомился сразу с   книгами: Александра КАСА "Крушение империи русских царей 1675-1700 года" и книгой "200 великих отравлений" автор Игорь Арцышкин.

Это очень интересные издания современных авторов, которые с присущим им похвальным молодым энтузиазмом решили раскрыть одну из сокровенных тайн царской династии Романовых.

И им, если говорить в целом это удалось, хотя в то же время они выбрали для этого такой нетрадиционный подход к исследованию российской истории как "ИСТОРИЧЕСКИЙ АБСРАКЦИОНИЗМ".

    Что я хочу поэтому сказать?

     Оба автора имея в своем распоряжении подлинные исторические документы и желая произвести историческую сенсацию путем написания книги-бестселлера, так» переделали» исторические сведения, попавшие в их руки, что они мало стали походить на объективную реальность, больше смахивая при этом на книги написанных в жанре "исторического фэнтези"!

В этих фантазиях авторы доходило до того что утверждали будто бы в 1675 г. царь А. Михайлович уже собрал 300 000 армию для завоевания всей Западной Европы!!!

В связи с чем мне пришлось для восстановления истины в свою очередь применить МЕТОД ИСТОРИЧЕСКОГО МОДЕЛИРОВАНИЯ СОБЫТИЙ, основанных на документальной базе и показаниях очевидцев, как это принято делать в современной науке КРИМИНАЛИСТИКЕ, при расследовании того или иного преступления.

В   распоряжения следователя оказываются доказательства, которые он затем ложит в основу обвинения.

Так поступим и мы.

И тут в процессе нашего исторического расследования мы и начнем с небольшого вступления.

В котором посмотрим: "Как вообще в Московии тогда могли лечить и главное, чем лечили того же царя Алексея Михайловича?

Ведь если верить официальной историографии он вступивший на престол так же, как и его отец, в шестнадцатилетнем возрасте, тоже не обладал крепким здоровьем, в связи с чем неоднократно прибегал к такому распространённому в то время методу лечения как кровопускания.

 Кровопускания делались и царице Марье Ильиничне

Рассказывают, что однажды, отворив себе кровь и почувствовав облегчение, царь предложил сделать то же и своим придворным.

Все волей-неволей согласились, кроме родственника царского по матери Родиона Стрешнева, который отказался от этой процедуры под предлогом возраста. Алексей Михайлович вспылил:

«Разве твоя кровь дороже моей? Что, ты считаешь себя лучше всех?»

И тут дело не кончилось словами, но, когда гнев прошёл, к Стрешневу пошли из дворца богатые подарки, чтобы забыл царские побои.

Справка: Кровопускание (флеботомия) – медицинский метод, заключающийся в удалении из кровеносной системы человека некоторого количества крови при помощи прокола, разреза вены, или посредством пиявок (гирудотерапии).

Метод был популярен в течение почти 2 тысяч лет, вплоть до конца XIX – начала XX веков, когда он постепенно практически вышел из употребления. Кровопускание применялось при сердечно-сосудистой недостаточности, пневмониях, при резких повышениях кровяного давления, при отравлениях различными ядами или токсичными веществами, образующимися в самом организме (уремия).

В настоящее время кровопускание практически не применяется.

Хотя его побочным полезным эффектом может быть снижение давления, но само по себе повышение давления является не болезнью, а симптомом какого-либо иного нарушения, требующего лечения. Подробнее о этом методе лечения здесь:

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D0%BF%D1%83%D1%81%D0%BA%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B5

А вот, что касается участие ученных докторов исключительно из числа иноземных специалистов (ведь в Московии были только знахари), то в лечении царя Алексея Михайловича было чисто консультативным: «смотрели воду (мочу-автор) и говорили», а что видели и решали, заносилось в особый протокол Аптекарского приказа.

Исполнение же чинил, то есть наблюдал за составлением и приёмом лекарств и самим ходом болезни, аптечный боярин.

А им был некто иной как наш главный подозреваемый – боярин А.Матвееев!

А вот как лечения царя происходило на практике, можно видеть из допроса ближнего к Романовым боярина А.С. Матвеева, который благодаря проискам семейства Милославских был уже при царе Федоре Третьем отстранён от управления царской аптекой.

Думский дворянин Соковнин и думский дьяк Семёнов взяли с Матвеева «сказку» о том, как составлялись и подносились лекарства больному царю Фёдору Алексеевичу.

Матвеев показал, что лекарства составлялись докторами Костериусом и Стефаном Симоном по рецепту, а рецепты хранятся в Аптекарской палате. Всякое лекарство отведывал прежде доктор, потом он, Матвеев, а после него дядьки государевы, бояре Фёдор Фёдорович Куракин и Иван Богданович Хитрово, после же приёма лекарство допивал опять же он, Матвеев, в глазах государя. Л.Ф.

А вот российский историк Змеев описывает случай, произошедший при царе Фёдоре Алексеевиче. Доктор Розенбург прописал царице лекарство. Но он наверно был характерен и для времени правления А.Михайловича и поэтому его можно привести тут в качестве примера.

А тогда по Змееву случилось так, что аптекарь не совсем точно приготовил лекарство. Боярыне, отведывавшей лекарство, сделалось тошно. Тогда заставили самого Розенбурга выпить всё лекарство зараз.

«Всё это черты страшного поголовного суеверия и боязни отрав, – пишет Л.Ф. Змеев, – характерные для той эпохи.

Если виновный служил при дворе, то в этом, кроме того, усматривалось laesio majestatis (государственный вред. – Б.Н.) и наказание сильно увеличивалось».

Ну и далее, чтобы читатель лучше мог себе представить портрет организатора и соисполнителя отравления царя Алексея Михайловича – боярина А. Матвеева я приведу отрывок из книги С.В. Соловьева по истории России.

Я надеюсь, что ознакомление с этими фактами поможет читателю правильно понять весь ход дальнейших событий!

Итак, С.М.Соловьев пишет:

"Падение Матвеева было решено: представили, что нельзя такого подозрительного человека оставить правителем аптеки, когда государь болен, и аптеку отняли у Матвеева; потом датский резидент Монс Гей, уезжая из Москвы, прислал жалобу, что Матвеев не доплатил ему 500 рублей за рейнское вино, поставленное им ко двору, и что на его требование прислали ему из Посольского приказа фальшивый контракт на эту поставку.

500 рублей велели заплатить Гею и воспользовались этим случаем, чтоб отнять у Матвеева заведование посольскими делами и удалить его из Москвы.

Когда Матвеев приехал по обычаю во дворец, боярин Родион Матвеевич Стрешнев вынес указ из комнаты в переднюю и объявил ему:

«Указал великий государь (царь Федор Третий-автор) быть тебе на службе в Верхотурье воеводою».

Посольский приказ был поручен думному дьяку Лариону Иванову.

А Матвеев с сыном и племянниками отправился в почетную ссылку; при них был монах, священник, учитель сына польский шляхтич Поборский, большая дворня; взяты были две пушки для безопасности.

 Но в Лаишеве Матвеева остановили: приехал полуголова московских стрельцов Лужин и потребовал книги лечебника, в котором многие статьи писаны цифирью ( т.е. текст был  умышленно зашифрован-автор), потребовал двоих людей: Ивана-еврея и карлу Захара; Матвеев отвечал, что книги нет, а людей выдал.

С месяц после этого прожил Матвеев в Лаишеве, как однажды разбудили его ночью: приехали из Москвы думный дворянин Соковнин и думный дьяк Семенов:

«Давай жену Ивана еврея, давай письма, давай имение на осмотр, давай племянников, давай монаха, давай священника, давай всех людей!»

Матвеев сейчас все и всех выдал; Соковнин и Семенов поехали на съезжий двор и послали оттуда за Матвеевым, чтоб пришел сейчас же; боярин пошел пешком; здесь расспрашивали его племянников и людей о знаменитом лечебнике, взяли сказки за руками, взяли с Матвеева сказку о том, как составлялись и подносились лекарства больному царю.

Матвеев показал, что лекарства составлялись докторами Костериусом и Стефаном Симоном по рецепту, а рецепты хранятся в аптекарской палате; всякое лекарство отведывал прежде доктор, потом он, Матвеев, а после него дядьки государевы, бояре, князь Федор Федорович Куракин и Иван Богданович Хитрово, после же приема что оставалось лекарства допивал опять он же, Матвеев, в глазах государя.

За Соковниным и Семеновым явился в Лаишев дворянин с указом перевести Матвеева в Казань.

 Здесь воевода Иван Богданович Милославский приставил к нему караул, и скоро пришел царский указ – отпустить людей по деревням, других на волю; потом ночью приехал дьяк Горохов: «Где имение, давай сейчас!»

 Матвеев отвечал: «В животах моих ни краденого, ни разбойного, ни воровского, ни изменного, ни заповедного нет, животы отца моего и родителей его, животы матери моей и родителей ее и мои нажитые милостию божиею и великих государей жалованьем, за посольские службы и за мои работы ратные, за крови и за всякие великие работы в 69 лет нажитые, а когда час пришел невинному нашему разоренью, что великий государь изволил животы все взять без вины моей, в том воля божия и его, государская!»

Приехал стольник Тухачевский, назначенный приставом к Матвееву, и потребовал от него пушек, пороху, свинцу, панцирей, шапок, наручей. «К унятию всякого воровства был я починщик, а не к начинанию», – отвечал Матвеев.

Затем явился присланный от воеводы стрелецкий голова, взял Матвеева, сына его, людей с женами и детьми и повел в съезжую избу пешком, на позор людям.

Тут в съезжей избе объявили ему вины: он написал в сказке своей в Лаишеве, что после приема лекарства государем остаток выпивал он, Матвеев; но дядьки государевы, князь Куракин и Хитрово, объявили, что никогда он не выпивал остатков.

Лекарь Давыд Берлов донес, что лечил он у Матвеева человека его, карлу Захара, и тот говорил ему, что болен от господских побой: однажды он заснул за печью в палате, в которой Матвеев с доктором Стефаном читали черную книгу; во время этого чтения пришло к ним множество злых духов и объявили, что есть у них в избе третий человек;

 Матвеев вскочил и, найдя его за печью, сорвал с него шубу, поднял, ударил о землю, топтал и выкинул из палаты замертво.

Берлов прибавил, что он сам видел, как Матвеев с доктором Стефаном и переводчиком греком Спафари, запершись, читали черную книгу;

Спафари учил по этой книге Матвеева и сына его Андрея. Матвеев хотел было говорить, но дьяк Горохов крикнул: «Слушай! Молчи, а не говори».

У Матвеева отняли боярство, все имение, дали только тысячу рублей и сослали на житье в Пустозерск вместе с сыном.

В страшном горе, среди лишений всякого рода Матвеев отправил три челобитные к царю с оправданием, к патриарху и ближним боярам с просьбами о ходатайстве.

Старик, опытный в делах правления, но неопытный в бедствиях жизни, не мог отказать себе в утешении жаловаться и надеяться, что жалоба будет иметь действие, не рассудил, что самая бессмысленность обвинений и незаконность заочного осуждения отнимали всякую надежду к оправданию и облегчению участи, пока несовершеннолетний царь окружен Милославскими и Хитрово с товарищами.

Давайте вы уважаемый читатель сейчас внимательно прочтете этот документ! А прочтя вы убедитесь в том, настолько сильно сфальсифицирована история России времен жизни юного царевича Петра!

И какие страшные «законы и понятия» царили не где ни будь в Богом и людьми забытой скажем Сибири, а в самой Москве в царских хоромах!

«Я, холоп твой, – писал Матвеев государю, – хочу быть прав размолвкой лекаря Давыдка и человека моего, карла Захарка.

 Перед твоими боярами Захарка расспрашиван и пытан, и сказал, что в то время, как я с доктором Стефаном и Спафарием читал книгу, он, Захарка, за печью уснул и захрапел и будто я, услыхав его храпение, схватил его за волосы и толкнул через порог; но он ничего не сказал с пытки о приходе злых духов; ясно, что вор Давыдка это выдумал.

 А хотя бы Захарка и сказал, что видел злых духов, то верить нечему, надлежало бы допросить его, как он нечистых духов мог видеть, каковы их образы и почему он знает образ духов нечистых?

А вор Давыдка почему не сказал, что мы читали в черной книге, какие дела и какие слова слышал он в чтении? И чему меня и сынишку моего Спафарий учил?

У карлы Захарки два ребра переломлены, но переломил их ему Иван Соловцов, с которым он играл, а не от моих побоев он был болен.

 Злые духи сказали, что «есть у вас в комнате третий человек», т. е. Захарка, но сам Захарка показал, что трое нас читали черную книгу: я, доктор Стефан и Спафарий, и я не знаю, кто очелся!

 Духи ль, проклятые и низверженные, или воры, Давыдка и карла, четырех человек считают за три?

Захарка сказал, что спал за печью; а у меня в той палатишке за печью спать нельзя: две стены у печи свободны, третья печью приделана к самой палатишке и промежка нет, а четвертая стена, у той – печное устье. Захарка же сказал, что он спал и храпел: как спящему человеку возможно слышать, кто что говорит? Или человеку храпление свое слышать?

Спафарий меня не учил не только что богопротивному чему-нибудь, но и ничему: не до ученья было в ваших государских делах, а сынишка моего учил по-гречески и по-латыни литерам малой части.

А книги я читал и строил в домишке своем ради душевные пользы и которые богу не противны.

А служа вам, великим государям, сделал книги с товарищами своими, и с приказными людьми, и с переводчиками, в Посольском приказе, какие не бывали, и ныне на свидетельство моей и их работы в Посольском приказе.

Доносят на меня, будто я многие взятки брал и тесноту твоим людям чинил, покупал отчины теснотою; но из городов и уездов, которые я ведал в приказах, никто тебе на меня челом не бивал и вперед бить не будет; когда я ехал в ссылку некоторыми из этих городов, то, кроме приятства и подаяния пищи, как подают убогим и разоренным, не слыхал на себя никакого нарекания. Служил я деду твоему и отцу в полковых службах.

 Когда ратные люди пошли из-под Львова и пришла самая нужда: отец сына, брат брата мечут, и пришел холод и голод, солдаты, стрельцы и дворяне пу