"Метель" kitabından alıntı

Редкие и крупные снежинки падают в масло и исчезают. Падают и исчезают. Падают и исчезают. Как им хорошо. Они ни к чему не привязаны. И никому ничего не должны. Но вот чтец торжественно и громко выкрикивает последнее слово. И толпа ревет. Она ревет, вскидывает вверх руки. Ревет так, что рев резонирует в котле и возле чугунных краев возникают еле заметные крошечные волны. И тут же кто-то входит на помост. Это подросток с факелом. Он в замшевой курточке с медными пуговками, красных панталонах и красных туфельках с загнутыми кверху носами. Его лицо прекрасно. Лицо, как у ангела. Длинные каштановые волосы плавно ниспадают на плечи. На голове у подростка — красный берет с соколиным пером. Подросток поднимает вверх факел. Толпа ревет. Он опускает факел под котел, наклоняется сам. Виден только берет подростка. Дрожит перышко соколиное. Раздается слабый треск, потом сильнее. Судя по всему, это вспыхивает просмоленный хворост. Треск становится громче. Темный дым выбивается из-под котла. Подросток уходит с помоста. Его берет с пером мелькает уже в толпе. Толпа ревет, улюлюкает. Он делает еще одну отчаянную попытку освободиться, напрягаясь так, что выпускает газы. Они всплывают медленными пузырями вокруг него. Но веревки не поддаются. Он дергается, глотая масло, кашляя и хватая ртом воздух. Масло плещется вокруг. Вонючее, густое масло. Но котел неподвижен. Его нельзя даже раскачать. Он кричит так, что эхо его голоса, отразившись от собора, возвращается к нему трижды. Толпа слушает, как он кричит. Потом ревет и хохочет. Он начинает плакать и бормотать о своей невиновности. Он рассказывает толпе про себя. Он называет свое имя. Имя своей матери. Своего отца. Он говорит о чудовищной ошибке. Он ничего не сделал плохого людям. Он рассказывает о своей благородной профессии врача. Он перечисляет имена больных, которых он спас. Он призывает Бога в свидетели. Толпа слушает и хохочет. Он говорит о Христе, о любви, о заповедях. И вдруг чувствует пятками, что дно котла стало теплым. Он вопит от ужаса. И снова на секунды теряет сознание. И снова масло, вонючее масло приводит его в чувство. Он приходит в сознание от того, что глотает масло. Он давится маслом. Его рвет маслом в масло. Толпа хохочет. Он хочет сказать им о своей невиновности, но не может. У него перехватывает дыхание. Он кашляет. Кашляет мучительно. Почти с криком. Днище котла нагревается. Только центральная проушина, проушина на дне еще прохладна. Она толстая, выступает из днища. Пальцы его держатся за проушину. Он прокашливается. Собирается с мыслями. Успокаивает себя. И обращается к толпе с речью. Он говорит о вере. О том, что ему не страшно умирать. Потому что он человек верующий. Он рассказывает свою жизнь. Ему не стыдно за свою жизнь. Он старался жить достойно. Старался делать добро и приносить пользу людям. Конечно, бывали ошибки. Он вспоминает девушку, которую он сделал женщиной и которая сделала от него аборт. И как он узнал, она уже не смогла потом иметь детей. Он вспоминает, как студентом на студенческой вечеринке в общежитии он, напившись пьяным, бросил из окна бутылку и попал прохожему по голове. Он рассказывает, как однажды не поехал к больному и больной умер. Он много лгал за свою жизнь. Он злословил на друзей и коллег. Он рассказывал гадости о женщине, с которой жил. Он иногда жалел денег для родителей. Он не очень хотел заводить детей. Хотел пожить свободно, наслаждаться жизнью. Во многом из-за этого они с женой и расстались. Он раскаивается в содеянном. Он плохо отзывался о властях. Он желал России провалиться в тартарары. Он смеялся над русским человеком. Он смеялся над Государем. Но он никогда не был преступником. Он был законопослушным гражданином. Он всегда исправно платил налоги. Дно котла становится горячим. Напрягшись, он опирается ногами на проушину. Она чуть теплая. Руками он удерживает собственные ноги на проушине. Он говорит, что самое страшное на свете — когда казнят невиновного человека. Эта казнь гораздо страшнее убийства. Ибо убийство совершает преступник. Но даже преступник, совершая убийство, дает шанс жертве спастись. Жертва может убежать, вырвать из рук убийцы нож, позвать на помощь. Убийца может промахнуться, оступиться. Или просто ранить жертву. Когда же казнят человека, ему не оставляют никаких шансов на спасение. В этом ужас и беспощадность смертной казни. Он всегда был и остается противником смертной казни. Но то, что происходит сейчас на главной площади этого города, гораздо страшнее смертной казни. Ибо это смертная казнь невиновного. Если они все собрались здесь, чтобы казнить его, невиновного, тогда они совершают великий грех. И грех этот будет лежать вечным позором на их городе, на их детях и внуках. Он чувствует, как масло, нагреваясь у дна, всплывает вверх теплыми, восходящими потоками, вытесняя прохладное масло. Масло теплое теснит масло холодное. А холодное масло опускается вниз. Чтобы нагреться на дне и стать теплым маслом. И всплыть наверх. Он говорит о детях, стоящих здесь, сидящих на плечах отцов. Дети видят, как его казнят. Они вырастут и узнают, что он был невиновен. Им будет стыдно за своих родителей. Им будет стыдно за свой город. Это прекрасный, красивый город. Он создан не для казней, а для радостной, благополучной жизни. Его пятки соскальзывают с проушины и касаются дна. Дно горячее. Он быстро отталкивается пятками от дна и обхватывает ступнями проушину с веревкой, держится за веревку. Он говорит о вере. Вера должна делать людей добрее. Люди должны любить людей. Два тысячелетия минуло со смерти Христа, а люди по-прежнему не научились любить друг друга. Не почувствовали свое родство. Не прекратили ненавидеть