Kitabı oku: «Часы Судного дня пробили полночь», sayfa 6

5

Когда двор завалило белым и чистым снегом, мы с Викой спали в разных комнатах. Ее лицо посерело, осунулось, стало тусклым. Появились первые язвочки на деснах, на тыльных сторонах ладоней, на шее. Я старался не думать об этом. Просто верил в лучшее вопреки всему. Страх и без того пронизывал меня сотней хорошо наточенных кинжалов, отбирал последние силы. Я не хотел дарить ему оставшиеся у меня дни, а может, часы.

Иногда Вика выходила во двор подышать свежим воздухом. Я не протестовал. Просто не было сил. Я понимал, что не доживу до настоящих холодов. Суставы ломило, в голове поселился густой, болезненный туман, кашель раздирал горло и легкие, еда в организме не задерживалась. Я стал похож на скелет.

Этим утром мне было лучше. Как обычно, я ночевал в котельной. В дальнем углу, где у нас была оборудована небольшая кладовка. Вика неслышно зашла, посмотрела на меня печальными глазами и даже попыталась улыбнуться.

– Шевелится, – тихо произнесла она, и тепло разлилось по всему моему измученному организму.

Наш малыш «молчал» уже больше суток. Вика пыталась плакать, уткнувшись в давно нестиранную подушку, но слез не было.

– Я хочу назвать его Адам, – теперь Вика по-настоящему улыбнулась. Лицо ее сияло. Я понял – она не просто верит, что наш сын родится, она знает это! Вот в чем секрет загадочной улыбки Моны Лизы – она была уверена, что скоро станет матерью, и этого, кроме нее, не знала ни одна душа на белом свете.

– Адам, – только и произнес я, тоже улыбаясь.

– Пойдем, – Вика повернулась, чтобы уйти, – завтрак на столе.

– Сейчас, соберусь с силами.

Но с силами я собраться так и не смог. Когда Вика вышла, я отрубился и очнулся только от прикосновения ее теплой (и такой тонкой!) ладони.

– Иду-иду, – я действительно поднялся на ноги, пошатнулся и выпрямился в полный рост. Почувствовал, как кашель подкатывает к горлу, сдержал его, да так, что брызнули слезы. Я отвернулся, чтобы Вика не заметила, и сдавленно пробормотал: – Сейчас только снега наберу.

Схватил ведро, и как мог быстро вышел во двор. Воду из скважины мы экономили, использовали только для готовки и питья. Мылись талым снегом.

Я отошел от дома подальше, рухнул на колени и зашелся диким кашлем. Бусинки крови рассыпались по белоснежному покрывалу, заблестели в одиноком лучике, упавшем с небес через прореху в тучах.

В этот момент произошло еще кое-что. Я ощутил, как появился некто третий. Наблюдатель. Очень большой и могущественный, способный остановить весь этот кошмар. Окружающий мир вдруг сделался зыбким, тонким, как лист сигаретной бумаги, через который проглядывалось нечто темное и настоящее.

До меня дошло! Меня шандарахнуло так, что чуть не вырвало из бытия и не закинуло в неведомые дали. Я вцепился в мерзлую землю под снегом, чтобы удержаться на месте. Осознание происходящего обрушилось с такой силой, что чуть не вдавило в радиоактивную почву.

Это сон! Я просто сплю!

Надежда вспыхнула подобно сверхновой, залила светом все внутри, он пробивался через кожу наружу. Я со всего маха ударил себя грязным кулаком по лицу. Потом еще раз, и еще, повторяя при этом одни и те же слова:

– Проснись, и запомни этот сон! Проснись, и запомни этот сон! Проснись…

А в голове моей стучало, будто гигантский молот куёт броню от всех невзгод… броню для нее:

Они будут жить! Они будут жить! Они будут жить!

– Проснись! – закричал я в отчаянии, ударяя себя двумя руками сразу и не чувствуя боли. – И запомни этот сон!!!

Реальность поддалась, сдвинулась, начала рассеиваться.

Я закричал с удвоенной силой, беспорядочно колотя себя по голове, будто от этого зависело существование Вселенной. Хотя, какое мне было дело до Вселенной?

Я очнулся в своей постели и продолжал шептать:

– Проснись, и запомни этот сон…

За окном светало. Было тихо, уютно и тепло. Но меня бил озноб.

Я рывком сел, уперся спиной в стену, подтащил к себе одеяло и закутался по шею. Вика спала рядом, мирно сопя и не подозревая, где я только что побывал.