Kitabı oku: «Влюбчивый однолюб», sayfa 2

Глава четвёртая

Прошёл ещё год. За это время, Леонид окончил школу прапорщиков и стал работать в отделе по работе с призывниками. Вскоре ему присвоили звание прапорщика, а Дёмину – майора.

Леонид, как сейчас, помнит тот день.

Это произошло в начале лета. Молодая, светло-зелёная листва на деревьях весело шелестела под порывами шаловливого, тёплого ветерка.

Леонид шёл на службу по улице, где находилось здание райвоенкомата в приподнятом расположении духа.

Утреннее солнце, ослепительно сияющее в безбрежной голубизне безоблачного неба, ещё не припекало, но радостно и нежно ласкало лицо, как юная дева ненаглядного возлюбленного.

Чудесное летнее утро дарило Леониду прекрасное настроение.

У него складывалось всё великолепно и на службе, и в семье. Хоть с тёщей и продолжались трения, но все эти мелочи не излишне влияли на настроение Леонида. Он чувствовал себя бодрым и весёлым.

Войдя в военкомат и заняв своё служебное место, Леонид не успел продолжить начатую ещё накануне работу, как вызвал военком.

Войдя в кабинет военкома, Леонид застал его одного, держащего какой-то документ в руках.

– Вызывали, Юрий Владимирович? – спросил Леонид.

– Да, проходи, – ответил Дёмин и протянул ему документ, – на, прочти.

Это оказался долгожданный приказ о присвоении очередных воинских званий. Звание «майор» присваивалось Дёмину и звание «прапорщик» присваивалось Отрепьеву.

– Это надо отметить, – сказал новоиспечённый майор Дёмин и полез в сейф.

Из сейфа он достал бутылку водки.

– Сейчас я сбегаю за закуской, – предложил Леонид.

– Давай, – согласился Дёмин.

Леонид вернулся в собственный кабинет, достал собранный Тамарой на обед свёрток и быстрым шагом вернулся в кабинет начальника.

За это время Дёмин поставил на стол два гранёных стакана и наполнил ёмкости водкой. Леонид развернул свёрток с едой, и положил на стол. Дёмин взял стакан в руку, Леонид последовал примеру старшего по званию.

– Давай выпьем за наши новые звания, – предложил военком, – и чтоб они были не последними.

Мужчины выпили и закусили. Ощущение тепла разлилось по всему телу Леонида. Он с трудно скрываемой радостью отметил, что хоть и не стал офицером, но получил звание прапорщика, а это значит давнишняя мечта, что появилась после рассказов отца – фронтовика, сбылась.

Отец не любил рассказывать о войне. Пожалуй, что на праздник в честь дня победы, с соседом, тоже фронтовиком, они выпивали по стакану самогонки и начинались воспоминания.

Леонид, замирал и, старался не дышать, слушал эти рассказы, с раннего детства решив, что обязательно станет военным.

Отец командовал штрафбатом всю войну на ленинградском фронте.

В штрафбат попадали те, кто дал в морду вышестоящему командиру, или не выполнил приказ командования, или загулял со связисткой, а у той имелся любовник из вышестоящих офицеров.

После первой крови штрафник считался оправданным.

Случаев побега к немцам не происходило. За всю войну лишь один штрафник попытался сбежать, но отец сам находился у пулемёта и смертельно ранил перебежчика.

Составили протокол и подняли в атаку батальон, чтобы забрать труп. Немцы тоже поднялись в атаку и первыми успели забрать погибшего.

После войны отца вызвали в отдел НКВД, где в одной из комнат показали мужчину, он признался на допросе, что оказался тем самым перебежчиком.

Этого человека смертельно ранили в тот день, но немцы его прооперировали и он выжил, а потом работал у немцев. После окончания Великой Отечественной войны он скрывался, но советские органы выследили и арестовали.

В самом конце войны отец ехал на танке, а из лесополосы бросили гранату. Бойцы срочно доставили раненого в госпиталь.

Врачи сделали всё, что могли и вернули его с того света.

В память об этом ранении, у отца вся спина осталась изрядно нашпигованной осколками от гранаты, имелся осколок и в височной кости черепа.

Окончание войны он встретил в госпитале, где ещё полтора года лечился.

При выписке ему дали вторую группу инвалидности.

После войны в 1951 г. отец работал вторым секретарём райкома КПСС, Леонид в тот год появился на свет.

На одном из докладов, в честь не помнит какого праздника, он не так осветил современную политику и «молчи-молчи» доложили куда следует, в соответствующие инстанции. На следующий день пришли в дом двое в военной форме, но без знаков различия.

Отец, посмотрел на них и всё понял. Он попрощался со всеми домочадцами, обнял недавно родившегося сына, и вышел с прибывшими.

Его посадили в машину и увезли.

На судебном заседании дали два года Гулага. Он не согласился с таким произволом и подал апелляцию.

Суд пересмотрел дело отца и дал три года лагерей.

После смерти Сталина его реабилитировали.

Он подал прошение о восстановлении в партии. Через малый промежуток времени, вызвали в Москву на приём к А. Я. Пельше.

А. Я. Пельше выслушал доклад отца и сказал, что он вступил в партию во время войны и заслуживает, чтоб его восстановили в ней.

За всё, что случилось с отцом, А. Я. Пельше попросил у него прощение и сообщил, что время было такое.

Отец расхрабрился и доложил, что его лишили пенсии по инвалидности. А. Я. Пельше попросил подождать в приёмной.

Через минут двадцать к отцу подошла женщина и провела его в другой кабинет.

Она направила его в собес, где отцу восстановили пенсию, выплатили за 6 лет, за всё время, что не получал. Да ещё дали ему не вторую, а первую группу инвалидности.

Глава пятая

Резкий, нетерпеливый стук в дверь прервал воспоминания прапорщика Отрепьева.

Не успел Леонид ответить, как дверь кабинета отворилась и в проёме показалась миловидная, коротко подстриженная женская головка.

Она с любопытством шаловливого ребёнка окинула лукавым взглядом всё помещение и впорхнула вовнутрь.

Хозяйкой этой обворожительной головки оказалась жутко симпатичная девушка с чертовски привлекательной фигуркой, туго обтянутой джинсами и тонкой полупрозрачной кофточкой с глубоким декольте. Сквозь кофту без проблем угадывался кружевной бюстгальтер, плотно облегающий её соблазнительные полноватые грудки, что задорно выпирали из этого лишнего укрытия. Сверху на симпатяжке расположилась осенняя куртка нараспашку.

О таких красотках говорят, что всё у неё есть на своём нужном месте.

Одежда всего-навсего подчёркивала очаровательные формы, чем создавался определённый шарм фигуре хозяйки.

Леонид, как заворожённый, не мог немедленно оторвать глаза от этого ангела в земной плоти, что сошёл к нему с небес. Опытный взгляд покорителя женских сердец принялся освобождать от одежды это небесное создание, а ум услужливо стал рисовать эротические картинки в мозгу хозяина.

Прапорщик жутко позавидовал тому, кто ласкает хозяйку обворожительного тела, а сам страстно захотел сделать это немедленно.

Девушка вошла не одна, за собой, как мать ребёнка, вела за руку долговязого угловатого паренька, лет восемнадцати.

– Мне нужен прапорщик Отрепьев, – нежно прощебетала девушка.

– Я вас внимательно слушаю, – проговорил Отрепьев, он жутко заинтересовался вошедшей девушкой.

– Моего мужа, – заискивающе сказала девушка, и указала на спутника, – призывают в армию, в пограничные войска, а мы всего неделю как поженились.

– Этот молодой человек вам приходится мужем? – страшно разочарованно произнёс Отрепьев.

– Да, это он, – уверенно проговорила девушка.

Леонид никак не ожидал, что этот небесный ангел замужем, да ещё за таким явным тюфяком. Да, недаром говориться, что любовь зла…

Им заново овладело страстное желание заключить в объятья эту красотку и насладиться её очаровательным юным телом.

«Раз замужем, значит женщина. А я её принял за девушку. Что она в нём такого нашла?» – подумал Отрепьев, но вслух спросил:

– Какая у вас фамилия?

– Сотниковы мы, – за мужа и за себя ответила молодая женщина.

– А звать вас как? – спросил Отрепьев, на этот раз он обратился непосредственно к женщине.

– Оксана, – скромно проговорила молодая жена.

Она ни капли не смутилась от пожирающего похотливого взгляда прапорщика.

Оксана с раннего детства привыкла к таким взглядам, и это льстило самолюбию молодой женщины.

Видя, что и прапорщик запал на неё, Оксана мысленно поздравила себя с очередной победой и удовлетворённо пришла к логическому выводу, что ей удастся всё решить положительно.

– Так что вы от меня хотите, Оксана? – с напускной суровостью прервал радужные мысли Отрепьев.

– Нельзя ли мужу сделать отсрочку от армии?

– Нет, это жутко сложно, – назидательно начал говорить Отрепьев.

– Мы вам будем страшно благодарны, – не дав закончить, страстно принялась говорить Оксана.

– Благодарность в карман не положишь и в стакан не нальёшь, – привычно пошутил Отрепьев.

– Всё, что скажите, всё будет! Всё сделаем! – горячо стала уговаривать Оксана.

Она восприняла слова прапорщика буквально. Как прямой приказ к действию.

– Это сложно сделать, – продолжил набивать себе цену Отрепьев, – вы должны понимать, что для отсрочки нужны жутко веские причины!

– У меня сейчас целый месяц беременности! – как за соломинку, ухватилась Оксана за спасительную мысль, вдруг пришедшую в голову.

– Месяц, это страшно мало! Нужно семь-восемь месяцев, чтоб говорить об отсрочке, – резонно ответил Отрепьев.

– Помогите нам! – чувствуя, что ей не удаётся уговорить противного прапорщика, умоляюще проговорила Оксана.

Она жутко хотела оставить мужа дома хотя бы на два-три месяца, а несговорчивость прапорщика полностью выбила Оксану из намеченной колеи поведения.

Молодая жена готова пойти на всё, чтобы добиться заветной цели. Муж безучастно опустил голову и сосредоточенно изучал неровности некрашеных половиц кабинета.

Видя, что уговоры плохо действуют на этого сурового прапорщика, она проворно подошла к сидящему за столом Отрепьеву, наклонилась к уху прапорщика. Глубокий вырез кофточки оказался в двух сантиметрах от глаз Отрепьева. Он хорошо разглядел не только кружева бюстгальтера, но и соблазнительно торчащие, как две спелые дыньки размером в приличный кулак каждая, аппетитные грудки.

Оксана томно прошептала:

– Мы будем страшно вам обязаны, а благодарность не будет иметь границ.

После чего она чмокнула Отрепьева в щеку.

– Ладно, но, токмо ради вас Оксана, попробую помочь, – проговорил Отрепьев, его ободрили многообещающие посулы молодой женщины, – сходите в нашу районную больницу и найдите медсестру Веру Степановну…

– Я её знаю, – с воодушевлением в голосе перебила Оксана.

– Великолепно, – хмуро сказал Отрепьев, он не любил, когда его перебивали и пожалел, что решил помочь этой симпатичной женщине, – скажите, что пришли от меня.

Вера Степановна регулярно помогала Отрепьеву в таких щекотливых для родственников призывников ситуациях и прапорщик с медсестрой соответственно, заранее всё обговорили для решения подобных вопросов.

Услышав слова Отрепьева, Оксана радостно отпрянула от него, схватила робкого муженька за руку и поволокла к выходу.

Прапорщик проводил пожирающим взглядом восхитительную фигурку потенциальной кандидатки в любовницы и продолжил заниматься неотложной документацией.

В конце рабочего дня, в дверь кабинета торопливо постучались. Как и утром, в помещение влетела довольная Оксана. Она держала в одной руке доверху набитую провизией большую сумку, а в другой какую-то бумажку. На этот раз мужа с собой не взяла. На Оксане имелась всё та же кофточка с распахнутой курткой, но брюки она заменила куцей юбкой, малость прикрывающую белые трусики, но хорошо оголяющая стройные ножки хозяйки и соблазнительно подчёркивала округлость упругих ягодиц молодой женщины.

– Я всё сделала, как вы сказали, – радостно, ещё у распахнутой двери, сообщила молодая жена призывника.

Закрыв за собой входную дверь, она моментально впорхнула в кабинет, плавно поставила тяжелую сумку у стола на пол и протянула Отрепьеву вожделенную для себя бумагу.

Отрепьев взял бумагу. Это оказалась справка из больницы. Вера Степановна указала, что у Оксаны Сотниковой восемь месяцев беременности.

– Сейчас другое совсем дело, – удовлетворённо произнёс Отрепьев, – завтра можно мужа послать служить и поближе.

– Я вам принесла обещанный магарыч, – указывая на сумку, проговорила довольная Оксана.

– Это дело надо отметить. Как насчёт рюмки чая?

– Не откажусь.

– Тогда садись за стол, – незамедлительно переходя на «ты», повелительно приказал Леонид, – я сейчас организую.

Оксана скромно присела на стул около стола.

Вся прежняя удаль мгновенно улетучилась и она сейчас пожалела, что согласилась выпить с прапорщиком эту рюмку, и как скорей всего окажется, не чая.

Отступать в этой ситуации нельзя и, чтоб не злить сурового прапорщика, ради благополучия собственного мужа, она решила продолжить участие в этом сомнительном мероприятии.

За то время, что Оксана обдумывала правильность собственного поступка, Леонид встал из-за стола, подошёл к двери и закрыл её на ключ. После чего он отправился к сейфу, стоящему в углу комнаты и открыл его. Достав оттуда бутылку водки и два гранёных стакана, поставил их на стол.

– Но закусить нечем, – огорчённо произнёс он.

– Так, у меня есть! – спохватилась Оксана, и стала доставать из сумки принесённую снедь.

Отбросив все угрызения совести, она решила, что это делает ради общего блага мужа и молодой семьи, Оксана стала деловито хлопотать за сервировкой импровизированного стола.

Все движения молодки отличались плавностью и грациозностью. Она с увлечением возилась с продуктами, чувствовалось, что это занятие доставляет ей удовольствие.

Леонид невольно залюбовался ею. Его всё с большей силой, неодолимо тянуло обнять её соблазнительный гибкий стан, ощутить пьянящий запах волос, крепко сжать аппетитные груди и упругие ягодицы.

Но он решил не спешить, чтоб не спугнуть эту дикую козочку.

Как опытный укротитель, он не форсировал события, а неспешно с терпением и лаской стремился добиться своей намеченной цели.

Оксана, всем телом прекрасно чувствуя похотливый взгляд присутствующего мужчины, украдкой поглядывала на прапорщика. Она видела, какими голодными глазами матёрого самца смотрел он на её привлекательное тело. Это льстило и возбуждало. В мыслях она согласилась на капельку расширить скромный опыт сексуального общения, но навязываться считается неприличным делом, и она ждала от Отрепьева дальнейших активных действий.

Леонид налил миллилитров по сто водки в стаканы и присел рядом с ней на свободный стул.

– За что будем пить, – кокетливо спросила Оксана.

– За твоего ненаглядного мужа. Чтоб легкой проходила у него служба, и быстрее вернулся под твоё нежное крылышко, – проговорил он и чокнулся с Оксаной.

Отрепьев полностью опорожнил содержимое стакана, а Оксана слегка пригубила.

– Ну, дорогуша, так не пойдёт! Ты что, не любишь мужа?

– Люблю.

– Тогда надо выпить до самого дна.

Послушавшись указаний прапорщика и, чтоб его не раздражать, Оксана с великим трудом выпила всю жидкость до самого дна и непроизвольно скривилась от неприятных ощущений. Отрепьев налил в её освободившийся стакан минеральной воды и пододвинул к спутнице.

– На, запей минералкой, – предложил он.

Она выпила воды, и на душе стало значительно легче. По всему телу пробежала приятная теплота. Голова крошку закружилась, но это навеяло у Оксаны интерес к дальнейшему ходу событий.

– После первой и второй, промежуток небольшой, – проговорил Отрепьем, – разливая водку по стаканам и поднимая свой, – этот тост я хочу поднять за тебя! За твою обворожительную, ангельскую красоту, за очаровательную фигуру, чтоб ты оставалась такой восхитительно-прекрасной всю оставшуюся жизнь!

– Спасибо, – скромно потупила глаза Оксана, ей приятно слушать такую лесть.

Они выпили ещё раз. На этом этапе застолья водка пошла значительно лучше и она по примеру прапорщика, осушила весь стакан.

– Сейчас полная молодчина, – похвалил он, и осторожно взяв руку спутницы, спросил, – ты такая очаровательная, небесной красоты женщина, а выбрала в мужья тюфяка, не мужик, а прямо телок, какой-то! Зачем тебе такой муж нужен?

Говоря это, Отрепьев начал нежно целовать её прекрасные пальчики. Он ласково принялся делать мягкий массаж ладони, а затем стал целовать выше.

Такое обращение Оксану смутило и обескуражило, но чего не вытерпишь ради любимого мужа. Да и ощущения от действий прапорщика приносили одни приятные впечатления. Сердце принялось учащённо биться и стремилось выпрыгнуть из груди, а по телу пробежали мурашки желания, плавно перешедшие в тёплую волну возбуждения.

Молодка не ожидала от самой себя такой прыти. Первоначальная обескураженность переросла в адское желание, чтоб прапорщик не останавливался, а активнее продолжал ласки.

Никто из мужчин ни единого раза не целовал рук молодой женщины. Для неё это происходило впервые, но она моментально освоилась и решила расслабиться, чтоб получить вселенское удовольствие. Да и что в этой ситуации крамольного? Да, прапорщик целует Оксанину руку, но до революции все мужчины в приличном обществе целовали дамам руки. Она сама это видела в кинофильмах.

– Такой-то мне и нужен, – откровенно проговорила она, не пытаясь отнять руки, – он меня любит, ничему не перечит, готов выполнить моё любое желание, любое требование.

– Несамостоятельный он у тебя.

– Зато я страшно самостоятельная и активная, меня на двоих хватит.

– Надо проверить эту активность.

– Проверти, – кокетливо произнесла Оксана.

Самолюбию молодой женщины доставляло искреннее удовольствие такое повышенное мужское внимание и получаемые ощущения. Алкоголь притупил природную стыдливость, затуманил голову.

Она любила наблюдать, как все мужики восхищались её точёной, словно из мрамора фигуркой, голодными глазами платонически пожирая её соблазнительное тело.

Это льстило самолюбию. Она регулярно позволяла себе с мужиками лёгкий флирт, но ничего иного, она оставалась верной одному мужу. Он единственный из мужчин, кого полностью Оксана допускала до собственного тела.

Ухаживание Отрепьева она благосклонно принимала за лёгкий флирт с нужным человеком, от прапорщика зависело многое. Алкоголь делал своё гнусное дело, туманил разум и расслаблял тело, парализуя рассудок.

Чтоб окончательно подавить волю спутницы, Отрепьев налил ещё водки и они выпили.

Видя, что Оксана благосклонно относится к ласкам, Леонид обнял её.

– Хороша ты девка! – хрипло пробормотал он и властно поцеловал в губы.

Затем Леонид по-хозяйски раздвинул ей зубы языком и с наслаждением начал активно массировать женское нёбо и мягкий влажный язычок столь обворожительной посетительницы. Язык прапорщика, как громадный питон стремился проглотить все дивные внутренности спутницы.

Оксане это понравилось, женщину обдало удушливым жаром, и она непроизвольно ответила взаимным страстным поцелуем. Молодка ввела собственный язык к нему в рот и, в ожидании наслаждения, прикрыла глаза.

По телу Оксаны вновь пробежала волна желания. Сердце, как взбесившееся колотилось в груди, пульс пудовыми молотами бил в виски, мысли путались, и голова страшно кружилась. Внизу живота возникли судорожные спазмы, а между ног молодка почувствовала предательскую влагу. У женщины не нашлось сил двигаться и сопротивляться, а ноги начали самопроизвольно подкашиваться.

Руки Отрепьева стали медленно расстёгивать пуговицы кофточки, чем продлевали мужчине наслаждение от этого занятия.

– Не надо, товарищ Отрепьев, – томно проговорила Оксана.

Она собрала всю оставшуюся волю в кулак, прервала поцелуй и на малую толику отстранилась, хоть в душе страстно желала, чтобы прапорщик не останавливался.

– Леонид, – поправил он и, следуя, невыраженным желаниям спутницы, продолжил расстёгивать пуговицы.

– Леонид, меня кроме мужа, ещё никто не трогал, и я хочу всецело принадлежать одному ему.

– Тебе пора попробовать и с другими мужчинами! Муж тебя не научит тому, чему могу научить я. Ты хочешь, чтоб муж находился недалеко от тебя в эти два года?

– Да, очень.

– Это надо заслужить соответствующим поведением, да заодно проверим пресловутую активность, чем ты так хвасталась, – страстно проговорил Леонид.

– Но Леонид, – из последних сил попыталась возразить Оксана, – лучше я расплачусь деньгами.

– Нет, мне деньги не нужны.

– Тогда, может ещё, чем иным?

– Однозначно собой! У тебя есть желание, чтоб муж служил рядом с домом, а не уехал пограничником на Камчатку?

– Да, есть, но Леонид, не надо оплачивать это телом!

– Достойная оплата за переоформление мужа, это твоё восхитительное тело, и никаких но, ты должна мне отдаться!

Говоря это, он расстегнул последнюю пуговицу, распахнул кофточку, сдвинул вверх бюстгальтер и властно сжал обнажившуюся упругую молодую грудь.

Это Оксане окончательно не понравилось, но ради мужа, да под воздействием алкоголя, последние крошки стыдливости ушли на второй план. Она решила не перечить наглому прапорщику, да и алкогольное опьянение полностью парализовало волю.

– Но не надо в этом помещении, – ответила Оксана, в душе смирившись с предстоящим и, с лёгким угрызением совести, приготовилась продолжить любовные игры, но природная осторожность заставила произнести, – в любой неподходящий момент могут в кабинет войти.

Отрепьев прекратил обнимать её и отодвинулся от Оксаны. Затем с минуту подумал, взял бутылку и разлил остаток водки по стаканам.

– Давай ещё по одной, и пойдем, прогуляемся в лесок, здесь недалёко.

Они выпили и закусили. Оксана торопливо привела растрёпанную одежду в порядок.

– Собери со стола, а потом жди меня у входа из военкомата, – повелительно проговорил Отрепьев.

Оксана принялась собирать остатки скромного застолья, а Леонид вынул из принесённой сумки бутылку коньяка с палкой колбасы и вышел из кабинета.