Kitabı oku: «Соперница Софи Лорен»

Соперница Софи Лорен

(Миннеаполис – Чикаго – Бостон – Нью-Йорк, 1990е годы)

Недавно мы с женой решили объехать с визитом наших детей. Принимали они нас очень радушно, совсем не обижаясь на то, что мы останавливались в гостинице, а у них появлялись, только когда надо было нянчить внуков. Так мы посетили Чикаго, Бостон и Нью-Йорк. Мы осматривали достопримечательности, ходили в музеи и ездили на экскурсии, а в Бостоне даже посмотрели фильм о нашем родном Миннеаполисе. Кино называлось «Старые зануды» и, глядя на экран, я скучал так, как будто не выезжал из дому. Продолжалось это до тех пор, пока на экране не появилась Софи Лорен. С этого момента сразу же всё переменилось.

                  ***

Я был влюблён в неё с пятнадцати лет, когда впервые посмотрел «Брак по-итальянски». Поражённый её красотой я полтора часа пускал слюни, а потом старался ходить на все фильмы с её участием. Хрущёвская оттепель к тому времени уже прошла, но брежневское похолодание ещё не наступило и в Москве каждое лето проводились международные кинофестивали. Это была единственная возможность увидеть хорошие фильмы до того, как на них наложила лапу советская цензура. Обычно шоу состояло из двух картин, и показывали их с небольшим перерывом, превращая просмотр в спектакль с антрактом. За билетами всегда стояла огромная очередь, и в тот день я встретил в ней сокурсника, которого не видел с момента окончания университета. Мы обрадовались друг другу и начали вспоминать общих друзей, а после сеанса он пригласил меня на свой день рождения. У него мы стали обсуждать последние новости фестиваля. Все считали Софи Лорен одной из самых ярких звёзд, и я радовался этому как будто сам помог ей добиться известности. Наверно, я говорил о ней с придыханием, потому что одна из девушек заметила, что эта звезда годится мне в матери и у меня, наверно, Эдипов комплекс.

– Софи-Лореновский, – поправил я.

– Это ещё хуже, потому что царь Эдип всё-таки добился взаимности, а тебе это не грозит.

Её замечание сильно меня задело, и я внимательно посмотрел на насмешницу. Она оказалась изящной, невысокой, почти миниатюрной особой, совершенно не в моём вкусе и я сразу понял, почему она так болезненно реагировала на общее восхищение итальянской актрисой.

Когда разговор о фестивале закончился, эта девушка заметила, что в Москве проходит ещё одно культурное событие – выставка фламандских живописцев.

– Отличные художники, – тут же сказал я, – у них там всё в изобилии. Столы ломятся от еды, а женщины такие, что смотреть любо-дорого, – и я жестами показал, что именно в жительницах Фламандии времён Рубенса мне было особенно любо и очень дорого. Мне казалось, что это должно было обидеть язвительную незнакомку. Во всяком случае, моя реплика была явным камешком в её огород. Она поняла это и ответила:

– Для своего времени художники действительно очень хорошие.

– Почему же только для своего. Они хороши для всех времён, одна «Даная» Рубенса чего стоит. Конечно, это не Софи Лорен, но фигура у неё очень привлекательна, – и я вновь изобразил, какие именно части её фигуры меня привлекали больше всего. В молодости мне вообще нравились женщины с крупными формами.

– Всё это, – сказала девушка, ехидно пародируя мои жесты, – было хорошо во времена Рубенса, но с тех пор прошло четыреста лет и понятие о женской красоте сильно изменилось. Свисающие окорока, будь они на праздничном столе или на человеческом теле, уже не считаются признаком красоты. Теперь они являются признаком плохого вкуса.

– Значит, у половины мужчин плохой вкус, а другой половины очень плохой, – возразил я.

– Вполне возможно, ведь хороший вкус это талант, он встречается редко и только у подготовленных людей, а рядовой обыватель, – тут она многозначительно посмотрела на меня, – например, какой-нибудь Ваня Дровосеков, прежде чем судить об искусстве должен получить элементарное художественное образование.

– Если мне нравится Рубенс, то хороший вкус у меня всё-таки присутствует, и зовут меня, между прочим, не Ваня Дровосеков, а Петя Веников и, кстати, я не рядовой обыватель, а обыватель-лейтенант.

– Ну что ж, лейтенант Петя, вынуждена тебя огорчить. По современным эстетическим понятиям красивой считается женщина изящная, а не такая, на которую тебе любо-дорого смотреть.

Я вдруг совсем некстати вспомнил, что накануне на одном из сеансов кинофестиваля встретил свою подругу, которая полностью отвечала моим взглядам на женскую красоту, но пришла туда с каким-то неприятным типом, который на вид был явно сильнее меня. Это воспоминание сразу же испортило мне настроение и, уже не сдерживаясь, я продолжал:

– Моя эстетическая оценка оправдана рационализмом и практичностью, я люблю женщин с большой грудью и здоровой задницей не только потому, что это красиво, но и потому что такой женщине легче рожать, а родив, есть чем кормить. А любое живое существо первым делом заботится о потомстве. Это закон природы.

– Рожать может, кто угодно и в любых количествах, – возразила она, – а женщины со скромными физическими данными делают это легче крупногабаритных, которым лишний вес только мешает.

Я стал спорить, приводя исторические примеры и цитируя классиков. При этом большинство высказываний я придумывал сам, а озвучивал их так, что меня хорошо слышали в соседней квартире. Тогда самым убедительным аргументом я считал громкий голос. Моя оппонентка и не пыталась меня перекричать, но когда хотела высказаться, смотрела на меня так, что я поневоле замолкал. О чём бы в тот вечер не заходила речь, мы отстаивали противоположные точки зрения. Присутствующие забавлялись, слушая нашу перепалку, а я никак не мог остановиться. Я продолжал спорить, даже когда провожал свою новую знакомую домой. И только оказавшись в её квартире и почувствовав, что кроме нас там никого нет, я замолчал. Спор сразу потерял актуальность…

(Здесь в моём рассказе стоит многоточие, но если бы я писал изложение, а не сочинение, то должен был бы поставить семь многоточий… или восемь, точно не помню)

На следующее утро я сделал ей предложение.

Боясь показаться легкомысленной, она думала два дня, всё то время, пока её родители были на даче, а перед самым их приездом сказала:

– Я согласна, но знай, что это твоё последнее самостоятельное решение.

Спустя год, во время следующего кинофестиваля, оказавшись в той же компании на дне рождения того же приятеля, я под влиянием зелёного змия опять стал высказывать свои взгляды на женскую красоту, в результате чего следующую ночь провёл в целомудренном одиночестве. В то время это было для меня очень жестоким наказанием, и я решил впредь держать своё мнение при себе, тем более что оно уже не имело никакого прикладного значения.

Потом у нас родилось четверо детей, и настал длительный перерыв в моей интеллектуальной жизни, а когда мы решили эмигрировать, вообще всё пошло кувырком. Меня уволили с работы, и я вынужден был как слуга трёх господ работать истопником, дворником и сторожем. Разрешения на выезд мы ждали почти десять лет.

В Америке я попал в другой мир, в котором было очень мало из того, в чём я воспитывался, к чему привык и что любил. Я долго не мог приспособиться к окружающей действительности. Язык давался мне с трудом и, чтобы не чувствовать себя ущемлённым, я почти не ходил в кино. В этом новом мире мне было не до фильмов и не до посещения музеев. Незаметно я вступил в тот возраст, когда у многих мужчин открывается второе дыхание, но у меня из-за всех жизненных передряг чуть не закрылось первое. О своей юношеской любви к Софи Лорен я не забыл, но она отошла на второй план.

И вот теперь, после длительного перерыва, в фильме «Старые зануды» я опять увидел её. Было ей хорошо за шестьдесят, но я её сразу же узнал и также как раньше, глядя на экран, пускал сладостные слюни. А после фильма я вспомнил Московские кинофестивали и своих друзей, которые теперь были женаты по второму или даже по третьему разу и мне стало грустно. Наверно, это отразилось на моём лице, потому что жена, неправильно истолковав моё минорное настроение, сказала:

– Не расстраивайся, Софи Лорен и теперь прекрасно выглядит, хотя ей уже под семьдесят.

В голосе её впервые не было скрытой ревности, но зато явно чувствовалась насмешка. Я сделал вид, что ничего не заметил, но вновь, как и много лет назад, обиделся и за себя и за актрису.

Когда мы приехали в Сан-Франциско, наша дочь подарила нам билеты на выставку Рубенса. Я знал, что жена обязательно спросит, как мне понравились фламандцы, а поскольку теперь ночь, проведённая в целомудренном уединении, уже не была для меня таким страшным наказанием, я решил сказать правду. Кстати, это было моё самостоятельное решение.

На выставке я внимательно рассматривал картины, но ломящиеся от изобилия столы и разнеженные, перекормленные матроны уже не производили на меня такого впечатления как в молодости, а когда мы вышли, жена действительно спросила:

– Ну как?

– Очень понравилось, – ответил я и неожиданно для самого себя добавил, – но «Данае» не мешало бы похудеть.

– Значит, я всё-таки воспитала у тебя хороший вкус, – удовлетворённо сказала жена и, помолчав, добавила, – Петя Веников.

Инженер

(Миннеаполис, 2000е годы)

– Здравствуйте, можно Эдварда Слепака к телефону?

– Это я.

– Меня зовут Майкл Моул, я хозяин компании «Универсальные инженерные решения», в которую вы послали своё резюме.

– Да, – сказал Эдик, от волнения позабыв, что именно на случай такого звонка у него рядом с телефоном лежит шпаргалка со стандартными английскими фразами.

– Вы могли бы приехать ко мне в понедельник утром?

– Да.

– Хорошо, я жду вас в восемь часов.

Записав адрес и телефон, Эдик положил трубку, перевёл дыхание и подумал, что у его собеседника был довольно заметный славянский акцент. Если это так, то Майкл, скорее всего, перевёл свою настоящую фамилию на английский. Эдик открыл словарь на нужной странице и увидел, что Моул – это бородавка. Значит, настоящее имя хозяина «Универсальных инженерных решений» – Миша Бородавкин.

В назначенное время Эдик припарковался около очень богатого дома в спальном районе и стал сверять адрес. Он знал, что некоторые предприниматели в период создания компании работают в подвалах и гаражах, но владелец таких хором вполне мог снять помещение в индустриальной части города. Да и соседи не позволили бы ему нарушать свою удобную и спокойную жизнь на берегу искусственного озера. Спонсорша Эдика рассказывала, какие трудности ей пришлось пережить с магазином женской одежды, который она оборудовала на нижнем этаже собственного дома. Сначала к ней приезжали ближайшие подруги, потом их знакомые, а вскоре и женщины, которых она никогда в жизни не видела. Бывали дни, когда около её дома стояло по нескольку машин. Чтобы предупредить возможное недовольство соседей, она на рождество дарила им лучшие образцы имеющихся товаров. Конечно, это было накладно, но всё равно гораздо выгоднее, чем снимать помещение в центре города, платить за свет и отопление, ездить на работу и проводить там долгие, скучные часы. Дома она всегда знала, чем заняться, а если посетители ей нравились, приглашала их на чашечку кофе. Это создавало очень хорошую репутацию её бизнесу. Всё вообще было бы прекрасно, если бы не соседская собака. Сначала эта породистая сука своим неожиданным появлением испугала перспективную покупательницу, которая по планам спонсорши Эдика должна была привести в её магазин большую группу новых клиентов, потом стала делать все свои дела рядом с её подпольным магазином, выбирая для этого самые неудобные моменты, потом… но тут мысли Эдика прервал гудок и, оглянувшись, он увидел почтовую машину, водитель которой жестами просил его отъехать. Эдик поехал к ближайшему телефону-автомату и набрал номер Майкла.

– Здравствуйте, вам звонит Эдвард Слепак. Я, наверно, неправильно записал ваш адрес, – сказал он.

– Всё ты правильно записал, – ответил Майкл по-русски, – я должен был тебя предупредить, что интервью будет у меня дома. Я видел, как тебя спугнул почтальон. Приезжай, я жду.

Дверь Эдику открыл очень пожилой мужчина высокого роста и массивного сложения.

– Майкл Моул, – сказал он, протягивая руку.

– Эдуард Слепак.

– Пойдём на кухню, там удобнее. Ты кофе хочешь?

– Нет.

– Чай?

– Нет

– Водку?

– Да, с солёным огурцом.

– Хорошо, но я меньше стакана не пью, а после первых трёх не закусываю, так что огурец в моём доме надо ещё заработать.

Такое начало сняло с Эдика нервное напряжение. Он хмыкнул и, глядя на Майкла, подумал, что этому гиганту три стакана водки, как слону дробина.

– Ты английский знаешь? – спросил Майкл.

– Немного.

– Тогда я буду говорить по-русски.

– Вы уже говорите.

Майкл кивнул и, быстро просмотрев резюме Эдика, сказал, – у тебя здесь написано, что ты проектировал автоматические линии.

–Да, я разобрал японский станок с ЧПУ, немного модернизировал его и сделал несколько опытных образцов. Они даже получили специальный диплом на всесоюзной выставке.

– Ты его с собой привёз?

– Нет, меня в последний момент вычеркнули из списка награждённых.

– За что?

– Я не был чистокровным арийцем.

– А теперь?

– Продолжаю не быть.

– Ты поэтому и уехал из России?

– Не только, там у меня не было возможности осуществить свои задумки.

– Значит, ты ни разу не сделал то, что хотел?

– Почему же, однажды сделал.

– Что именно?

– Угнал паровоз.

– Что?!

                        ***

В то лето родители Эдика привезли его к бабушке в небольшой провинциальный городок. Там он быстро подружился со своим двоюродным братом, который был значительно старше его и работал помощником машиниста. Эдик внимательно слушал, когда его родственник рассказывал, как управлять паровозом. Восемнадцатилетнему парню льстило уважительное отношение малолетнего родственника приехавшего из столицы, и он стал подробно объяснять ему назначение каждого прибора. Потом он покатал Эдика по запасным путям и даже на несколько минут доверил управление. На следущий день паровоз исчез, а вскоре обнаружили и отсутствие Эдика. Сначала на это совпадение никто не обратил внимания и даже когда брат Слепака рассказал о вчерашнем уроке, никому в голову не могло прийти, что шестилетний мальчик может угнать паровоз.

А в это время в соседнем рабочем посёлке бдительная пенсионерка, увидев аккуратно одетого мальчика, переставляющего стрелки, заподозрила в нём вредителя и стала выяснять, что он здесь делает. Он сказал, что помогает машинисту, который на минутку отлучился в туалет.

– Как зовут машиниста? – спросила женщина.

– Дядя Вася.

– А тебя?

– Эдик.

– Где ты живёшь?

– Здесь, недалеко.

– На какой улице?

– Я приехал к бабушке два дня назад и не помню точный адрес.

Старушка поняла, что мальчик врёт. Никакого Васи-машиниста в их городке не было, а уж если бы к кому-нибудь и приехал мальчик с таким редким именем, она об этом непременно бы узнала. Крепко схватив Слепака за руку, она сказала:

– Пойдём, я провожу тебя к бабушке.

Ему с трудом удалось вырваться и убежать, а бдительная пенсионерка отправилась к начальнику станции и подробно рассказала ему о возможной диверсии. Чтобы отвязаться от надоедливой старухи, тот послал на место происшествия диспетчера. Эдик между тем, ускользнув от преследования, выждал некоторое время, залез на паровоз и был готов отправиться в обратный путь. Его остановили в последний момент.

                        ***

– Как же ты попал обратно? – спросил Майкл, который читал эту историю лет двадцать назад в New York Times со ссылкой на какую-то местную советскую газетёнку.

– Они хотели вызвать мою мать, но я предложил начальнику станции вернуться своим ходом на том же паровозе. Он согласился и послал со мной опытного машиниста.

– Сколько тебе лет? спросил Майкл.

– Двадцать шесть.

– Да… – протянул Майкл, пытаясь определить, врёт Эдик или нет. Конечно, маловероятно, чтобы шестилетний мальчик читал газеты и, выудив из них эту историю, запомнил её, но чего не бывает… – Я возьму тебя на зарплату начинающего специалиста. Первое время приезжать ты будешь сюда. У меня есть все необходимые справочники и каталоги и я смогу тебе помочь быстрее войти в курс дела.

Майкл жил один и присутствие Эдика создавало иллюзию семьи. Обедали они у него и иногда за разговорами их обед растягивался гораздо больше, чем на час. Когда они закончили первый проект, Майкл повысил Эдику зарплату, перевёл в здание, где располагались остальные сотрудники и дал в помощь чертёжника, а через два года, сделал ведущим инженером своей компании. Находилась она в пригороде Миннеаполиса. Перед зданием компании росло несколько старых деревьев, под которыми стояли столы и скамейки.

Однажды в конце рабочего дня Майкл позвал Эдика на улицу, чтобы обсудить с ним планы на ближайшее будущее. Взяв кофе, они удобно устроились в тени. Не успели они начать разговор, как на стоянке для посетителей припарковалась проржавевшая машина, из которой вышел молодой человек. Он подошёл к ним и спросил, где находится компания «Универсальные инженерные решения».

– А что вы хотели? – спросил Майкл.

– Мне нужно заказать техническую документацию.

– Для чего?

– Вы всё равно не поймёте.

– Я хозяин компании.

– Тогда я вам лучше покажу свою машину в действии. Мне потребуется всего несколько минут.

Он открыл багажник, достал из него какие-то шестерёнки, стержни и лопасти и принялся за работу. Минут через 20 он толкнул одно из колёс и машина начала крутиться, а он, показывая на различные узлы, объяснял:

– Вот этим ковшом поливалка будет брать воду из реки, потом по трубам транспортировать её, а затем разбрызгивать на поле.

– А где двигатель? – спросил Эдик.

– В том-то и дело, что она работает от первотолчка, – гордо ответил изобретатель, – как вы видите, макет сделан из старых материалов, неточно подогнанных узлов, а крутиться может до бесконечности. Представляете, как он будет функционировать, когда его построят на заводе.

– То есть вы создали вечный двигатель?

– Да, – ответил парень и видно было, что он не шутит. Он построил одну из тех машин, проекты которых есть в любой популярной энциклопедии в разделе «Научные заблуждения». Разработал он своё детище для большой фермы, объявившей конкурс на проект поливального устройства из протекающей поблизости реки. Макет действовал с перебоями, иногда его приходилось подталкивать, но изобретатель был твёрдо убеждён, что построенный по грамотно выполненным чертежам, он будет работать безотказно. В качестве платы он предлагал половину будущих доходов. У него даже был текст договора, написанный от руки с грамматическими ошибками.

Майкл, помолчав, сказал, что его компания выполняет заказы только после их полной оплаты. Изобретатель начал его уговаривать сделать исключение, а когда, наконец, понял, что его усилия бесполезны, в сердцах сказал:

– Вы ещё обо мне вспомните, я скоро буду миллионером, а вы так и останетесь прозябать в этом вонючем здании.

Затем, дрожа от обиды, он разобрал макет, уложил его в багажник машины и, сев за руль, со злостью повернул ключ зажигания. Машина завелась только с третьего раза. Вероятно, он нашёл её на свалке и отремонтировал своими руками, но, в отличие от поливалки, она не могла работать от первотолчка и требовала горючего.

– Странное совпадение, – сказал Майкл, когда молодой человек уехал, – я ведь тоже хотел поговорить с тобой о сельскохозяйственном проекте.

– Для той же фермы?

– Нет, для «Гусеницы». Ты слышал про такую компанию?

Эдик пожал плечами. В области сельскохозяйственной техники «Гусеница» была известна также, как Форд в машиностроении, а филиалы её находились во всех странах мира. Она делала сенокосилки, комбайны, тракторы, экскаваторы и строительные механизмы.

– «Гусеница» готова вложить миллиарды долларов в новую систему перевозки и хранения зерна.

– А чем их не устраивает имеющаяся?

– В Америку экспортируется огромное количество товаров из Азии. Их переправляют через Океан в специальных контейнерах, а потом транспортируют по суше к месту назначения. Контейнеры делают стандартных размеров, чтобы их можно было ставить один на другой, скреплять друг с другом и перевозить на железнодорожных платформах. На них расходуется много труда и материалов. Их пытались использовать, но ничего не получилось, а на лом их тоже пускать не выгодно, потому что работа по разборке стоит дороже. Везти же их порожняком обратно через полмира совсем глупо, вот они и гниют рядом с крупными предприятиями. Всё это продолжается уже много лет и «Гусеница» решила вложить деньги в проект по утилизации контейнеров. Она хочет использовать их для перевозки грузов в Азию, а поскольку мы туда экспортируем только зерно, нужно создать новый способ его хранения. Если это удастся, то компания станет экологически чистой и Greenpeace вычеркнет её из чёрного списка.

– Надо же, – сказал Эдик, – самая передовая страна ввозит промышленные товары, а вывозит зерно.

– Да, так уж получается, – согласился Майкл, – а транспортировать зерно в закрытых ёмкостях нельзя, потому что оно может взорваться.

– Я знаю.

– Откуда?

– Обижаешь, начальник. Я ведь жил при социалистической системе, а там всех заставляли помогать сельскому хозяйству, так что я в колхозе работал с 12 лет и в старших классах школы собственноручно перелопачивал зерно, чтобы оно не горело.

– Значит, ты видел, сколько зерна теряется при каждой погрузке и понимаешь, что пока оно доходит до пекарни пропадает почти половина урожая. Уменьшить потери – вторая цель «Гусеницы» и нам предлагают придумать более рациональный цикл. Вернее, ещё не предлагают. Заказ мы пока не получили, нам нужно убедить «Гусеницу», что мы самые лучшие исполнители.

– Они и так это знают, ведь вы у них работали.

– По теперешним временам этого недостаточно. Наше правительство считает, что предпочтение нужно отдавать компании, хозяин которой негр, гомик или женщина, а я украинец и моя настоящая фамилия Микола Родинко.

– Вы же много лет жили в Южно-Африканской Республике и попали в Америку как беженец.

– Ну и что?

– Значит, вы должны участвовать в конкурсе как афроамериканец.

– Ладно, если представится удобный момент, я об этом обязательно скажу.

***

Удобный момент Майклу не представился, но заказ от «Гусеницы» он всё-таки получил. После этого он вместе с Эдиком отправился в поездку по фермам, чтобы лучше понять, как хранится и перевозится зерно. Инфраструктура для новой системы в стране уже существовала. По имеющимся дорогам контейнеры можно было подвезти к полю и загружать зерно прямо в них, а значит, требовалось лишь соответствующим образом модернизировать комбайн и создать малогабаритное устройство для просушки зерна внутри контейнера. Тогда зерно будет доставляться с поля прямо заказчику и его не придётся перегружать с одной машины на другую. Только за счёт этого потери уменьшатся в несколько раз. Руководство «Гусеницы» согласилось с этим планом и предложило начать с модернизации комбайна.

Получив деньги на первую часть проекта, Майкл связался с двумя бывшими сотрудниками, которые уже вышли на пенсию и зимой жили во Флориде. Они вместе с Эдиком разработали концепцию новой машины. Ничего подобного в мировой практике ещё не было. Новый комбайн накапливал зерно в кузове, а затем под сильным давлением выстреливал его в контейнер. Изобретателям понадобилось два года, чтобы создать опытные образцы. В процессе работы они получили несколько патентов, а во время испытаний комбайна потери при погрузке оказались настолько маленькими, что фермеры проявили к изобретению большой интерес. Инженеры, воодушевлённые успехом, приступили к дизайну разборного устройства для просушки зерна, но, когда работа была в полном разгаре, мусульманские террористы взорвали здания Международного Торгового Центра и «Гусеница» прекратила финансирование проекта.

***

После 11 сентября многие компании вышли из бизнеса и существование «Универсальных инженерных решений» висело на волоске. От банкротства Майкла спасла случайность. Один из его бывших соучеников по кейптаунскому университету предложил ему спроектировать спортивный комплекс в столице небольшой Африканской республики. Там, в результате переворота, однокурсник Майкла захватил власть, стал президентом и энергично принялся наводить порядок. Прежде всего, он решил построить для членов своего правительства большой оздоровительный комплекс, в котором кроме спортивного зала и крытого бассейна были кинотеатр и бар. Этот комплекс примыкал к президентскому дворцу и должен был быть оборудован по последнему слову техники. Начать же работу президент хотел с создания подземного хода, выходившего на маленькую полянку в лесу, где стоял готовый к вылету вертолёт. Через год большая часть денег была израсходована, а сделать успели только подземный ход. Майкл явно не укладывался в бюджет и был в полном отчаянии, но в африканской стране произошла очередная революция. К власти пришло новое правительство, которое отдало под суд своих предшественников, не успевших унести ноги. Бывший президент успел и, судя по всему, унёс он не только ноги, но и значительную часть государственной казны, потому что новые власти оказались неплатёжеспособными. Работа по строительству спортивного комплекса была прекращена.

Благодаря этому проекту самое тяжёлое время «Универсальные инженерные решения» пережили, а в конце рецессии Майклу удалось получить заказ на передвижную станцию для ремонта железных дорог. Станция эта представляла собой завод многоцелевого назначения, который нужно было уместить в двух железнодорожных вагонах. Предназначался он для рытья траншеи по бокам полотна, прочистки камней, лежащих под шпалами и замены самих шпал на новые. Делалось это потому, что на железной дороге в результате эксплуатации шпалы и камни начинали гнить, создавая опасность движению. Оборудование должно было работать во всех климатических условиях, от знойной пустыни до вечной мерзлоты. Заказчик, пользуясь ситуацией, так сбил цену, что компания Майкла прибыли почти не получала и Эдик предложил своему шефу обратиться к государству за субсидиями. Ведь железные дороги являются объектами стратегического назначения, а Майкл как афроамериканец, имеет право на специальные дотации для небольших бизнесов.

Майкл только махнул рукой, но для Эдика субсидии стали навязчивой идеей и он постоянно напоминал о ней хозяину. Наконец, после длительных уговоров, тот сдался и отправился в Вашингтон. Обивая пороги различных ведомств, он познакомился с другими соискателями, один из которых предложил ему объединить усилия и пригласил к себе. Это был негр средних лет, у которого вице-президентом работал младший брат, а дети числились инженерами, хотя значительную часть времени проводили в лечебнице для наркоманов. Кроме них было ещё несколько мёртвых душ и симпатичная молодая секретарша. Судя по тому, как она разговаривала с главой фирмы, их отношения далеко выходили за рамки чисто служебных. Хозяин сказал, что хорошо знает многих правительственных чиновников и поэтому получает самые разнообразные заказы, начиная с изготовления компьютеров и кончая переплавкой стали. Он бы взялся и за строительство самолётов, ему всё равно. Ведь его задача – получив деньги от государства и взяв свою долю, найти фирмы, которые действительно могут выполнить работу. Главная сложность – получить заказ, но, в отличие от шахматных задач, здесь белые начинают, а чёрные выигрывают. Если ему и на сей раз повезёт, он непременно свяжется с Майклом.

Майкл вернулся в Миннесоту не солоно хлебавши, но через некоторое время ему позвонили из компании «Трактора Среднего Запада» и сказали, что хотят проконсультироваться по очень важному вопросу. Узнав, в чём этот вопрос заключается, Майкл попросил время на размышление и в течение нескольких дней наводил справки. Оказалось, что компания «Трактора Среднего Запада», с хозяином которой он говорил, получила государственный заказ на асфальтоукладывающие комбайны. Она опередила своих конкурентов, потому что её хозяин как представитель черного меньшинства пользовался режимом наибольшего благоприятствия. Его специалисты немного изменили дизайн уже имеющихся машин и приступили к выпуску асфальтоукладчиков, но у машин постоянно ломалась рама и все попытки устранить дефект ни к чему не привели. Ремонт был неэффективным, обходился очень дорого и скоро фирма оказалась на грани банкротства.

– Он это заслужил, – сказал Эдик.

– Откуда ты его знаешь?

– Я проходил у него интервью.

– Когда?

– Ещё до того, как пришёл к вам.

                        ***

Было это девять лет назад. Хозяин «Тракторов Среднего Запада» – Кит Элисон, быстро понял, что Эдик ему подходит и, решив взять его на работу, стал говорить, что у Слепака нет ни американского опыта, ни рекомендаций, да и язык он знает не ахти. Он всё-таки готов взять Эдика на зарплату начинающего специалиста. Со временем, когда Эдик войдёт в курс дела, поймёт как идёт бизнес, подучит английский и проявит себя как хороший инженер, зарплату ему, естественно, повысят.

– Что же вы мне предлагаете? – спросил Эдик и Элисон назвал цифру, которая больше соответствовала зарплате начинающего мальчика на побегушках.

Слепак помрачнел, а Кит, заметив это, продолжал:

– Это обычное деловое предложение, а перспективы в моей компании огромные. Я скоро должен получить государственные субсидии и при хорошем завершении года дам премии всем работникам. – И он начал подробно объяснять, кому дают субсидии и почему именно он имеет на них право. Эдик и без того плохо понимавший негритянский акцент, теперь, когда Кит увлёкся и начал говорить быстрее, перестал понимать его вовсе. Да его и не интересовали планы фирмы, где ему предлагали такую мизерную зарплату. Он предпочитал обеспеченное настоящее светлому будущему. Элисон же, заканчивая свой монолог, сказал:

– Это очень хорошее предложение, я советую вам серьёзно подумать и, если вы его примете, я буду рад приветствовать вас в своей компании.

– Хорошо, я подумаю.

– Надеюсь, что вы позвоните мне через пару дней с положительным ответом. – Он дружески улыбнулся, крепко пожал руку Эдику и проводил его до двери.

                              ***

– Ну, что ж, теперь ты можешь взять реванш, – сказал Майкл, – давай махнём в Айову и посмотрим вышедшие из строя комбайны. Они находятся всего в трёх часах езды от нас, вот здесь, – он разложил карту и показал на ней красный кружок, – мы на месте выясним в чём дело и тогда ты будешь готов ко встрече с господином Элисоном.

– Я и так готов, мне не надо никуда ездить. Ваши бывшие сотрудники из «Гусеницы» говорили мне, что тридцать лет назад у них произошло нечто подобное и, когда мы проектировали комбайн, то специально сделали серию испытаний, чтобы избежать эту ошибку.