Kitabı oku: «Инсомния»
Часть 1. Пробуждение
– Ты потерял свой сон. Какой же из тебя ловец без сна? Тебе срочно надо его найти и вернуть.
– Ты вообще нормальный? Проще можешь объяснить? – произнес я, продираясь через ветки деревьев.
– Я задам тебе один вопрос, – усмехнулся мой странный спутник. – В ответе на него заключен весь смысл мироздания, судьбы, предназначения и прочей подобной философской чуши. Ты когда-нибудь видел сон, столь прекрасный, что хотелось бы в нем жить? Сон, от которого не хочется просыпаться? Сон, проснувшись от которого, чувствуешь утрату и потерю чего-то важного. И сожаление. Бесконечное сожаление с налетом тоски и грусти.
Темный лес, по которому мы шли, постепенно начал редеть. Голос моего проводника отчетливо слышался впереди, и я слушал, не задавая никаких вопросов. Что это за лес? Как я сюда попал? Кто этот человек в старом штопанном плаще с капюшоном?
Справа от меня среди деревьев проплыла не очень большая акула. Ее шкура светилась всеми оттенками синего. Она на кого-то охотилась, хотя вокруг не было никакой живности, кроме розовых медуз. Да и те плавали гораздо выше крон деревьев.
– Что если я скажу тебе, что этот сон можно вернуть? – продолжал тем временем человек в старом плаще, изодранном по краям. Он говорил короткими рваными фразами, которые были под стать его одеянию. – Что ты можешь жить в своих сновидениях. Что твои фантазии и мечты вполне реальны. Они существуют на самом деле. Они даже более реальны, чем вся твоя жизнь. Что если на самом деле ты почти всегда спишь. Видишь сон о том, как завтракаешь по утрам. Спишь о том, как ходишь на работу или на учебу. Болтаешь с друзьями или коротаешь вечера в одиночестве. А когда ты засыпаешь, то на самом деле наконец просыпаешься в реальном мире. И живешь там полной насыщенной жизнью. А потом снова засыпаешь и видишь кошмар об обыденной серой реальности, в которой нет ни волшебства, ни загадок, ни тайн, ни мистических приключений.
Лес незаметно изменился. Ветви больше не пытались выколоть мне глаза. Были только стволы и шляпки гигантских грибов, мимо которых мы шли. Приятно пахло осенью и терпкими воспоминаниями, что все время расплывались и никак не хотели принимать хоть какие-то очертания.
– Как ты отреагируешь на мысль о том, что можно легко и просто очутиться там? В том месте, которое ты ошибочно считаешь нереальным. Ведь тебя с детства приучили жить в тюрьме. За решеткой навязанного кошмара. Быть серым фрагментом серого мира. Ведь кто-то солгал тебе, назвав эту серую обыденность – реальностью. А ты просто очень доверчив.
Человек в дырявом плаще остановился на краю опушки и наконец обернулся ко мне. Если бы кто-то спросил меня, как выглядит волевое лицо, я бы показал на своего проводника. Взгляд разноцветных глаз излучал спокойствие и уверенность. А разноцветными они были, потому что постоянно переливались от практически черных до синих или ярко-зеленых.
Лицо человека обрамляли тонкие линии татуировки. Они переплетались в красивый хитроумный узор, напоминающий маску.
– А если я предложу тебе пойти со мной? – улыбнулся он. – Куда захочешь. Жить в любом месте, которое ты когда-либо видел, о котором слышал или мечтал. Любое твое воображаемое пространство и время существует на самом деле. Надо просто знать, где оно находится и как туда попасть. Что ты скажешь? Пойдешь со мной? Оставишь без оглядки серую тюрьму, которую ты считаешь единственной реальностью? Мы ведь оба знаем, как ты хочешь, чтобы я говорил правду. Чтобы можно было все бросить и начать жизнь заново. И я знаю, что твое сердце начало биться чаще. И огонек в глазах начал разгораться пламенем детского любопытства. И мы оба знаем, что ты ответишь.
Он вновь отвернулся, вглядываясь в небо, по которому плыла стая величественных китов, разрезающих облака. Вокруг них вились быстрые и подвижные скаты, чем-то напоминающие знакомых мне птиц. Только эти все были разноцветными и куда более грациозными. Это зрелище космических масштабов завораживало. Кажется, я даже забыл, как надо дышать, глядя на монструозные фигуры, вальяжно проплывающие прямо над головой.
– Ты снова скажешь, что я сумасшедший, – произнес человек с легкой усмешкой. – Или что мне надо лечиться. И что чудес не бывает. Конечно. Как же иначе? Ты всегда говоришь мне это. А теперь тот самый вопрос. Ответ на который определяет смысл мироздания, философии и всего такого. Этот ответ может быть любым, и в любом виде он будет правдой. Но вот вопрос… Вопрос куда важнее. Называя меня, человека, утверждающего, что он может путешествовать между мирами сновидений, сумасшедшим, действительно ли ты прав?
Существо в старом рваном плаще обернулось и посмотрело на меня своими цепкими разноцветными глазами. Затем оно усмехнулось и добавило:
– А ты уверен, что из нас двоих с ума сошел именно я?
Глава 1. Я умею приводить доводы и еще могу избить вас троих разом
Первым, что я почувствовал, был озноб. Тело затекло и болело при малейшем движении, поэтому я старался не двигаться. И глаза не открывал, стараясь запечатлеть в памяти все детали чудесного сна.
Я слишком долго не видел снов, а этот казался каким-то особенно волшебным. И я очень не хотел потерять даже малую частичку этого чуда.
Но чей-то испуганный вскрик все же заставил меня полностью вернуться в реальность и открыть глаза. И первое, что я увидел, это бездонные черные провалы глазниц прямо перед моим лицом.
– Первое правило, – устало прошептал я. – Красное с белым не мешай, градус не понижай.
Скелет ничего не ответил и лишь продолжил пялиться на меня своими безжизненными глазницами. Такой себе собеседник, если честно. И в целом можно вывести простое жизненное правило.
Если после похода в бар ты просыпаешься в обществе разложившегося трупа, закованного в настоящие рыцарские латы, то пьянка явно удалась. Вопрос только в последствиях, с которыми и надо было разобраться.
Я медленно повернулся, отчего все тело пронзила боль. Уснул я, сидя на холодном камне, привалившись боком к холодной шершавой стене. Крайне неудобная поза для сна, должен заметить.
Пробуждение никогда не было любимой частью моего ежедневного расписания, а похмелье и ломота в каждом суставе не добавляли радости. Хотя нет, похмелья я не чувствовал, что тоже было странным.
Я сменил позу, прислонившись спиной к стене и огляделся. Шикарное зрелище. Похоже, я все еще сплю. Медленно вдохнул, собираясь с мыслями, затем выдохнул и закрыл глаза.
Я зажмурился, что было сил, а затем резко их открыл. У меня в груди все похолодело, но разум упорно отказывался признавать очевидный факт, что все это не сон, а я уже не сплю.
Но логика упрямо не хотела находить взаимосвязь между вечерним баром в центре города, в который я зашел вчера, и тем местом, где я проснулся.
Я спал, облокотившись на высокий серый камень – один из дюжины точно таких же, расположенных кривым кругом. Это место чем-то напоминало мне Стоунхендж или ритуальные круги кельтских друидов из книжек про древние мифы.
Образ дополнял и огромный каменный круг, на краю которого я проснулся. Место было давно заброшено, это видно по тому, сколько травы пробилось сквозь трещины. И по увитым плющом… колоннам что ли? Не знаю, как назвать эти каменные обелиски.
А вот в холод меня бросало не само место, а те самые разложившиеся трупы, знаменующие, что алкогольная вечеринка в какой-то момент завернула не в ту сторону. Скелеты в уже истлевших, пожелтевших на солнце одеждах лежали повсюду.
И именно их вид скорей всего напугал девушку. Та взвизгнула от неожиданности, чем окончательно и разбудила меня.
Я снова закрыл глаза, но теперь с другой целью. Прямой опасности не было, так что я сосредоточился, вспоминая вчерашний вечер.
Был конец недели, так что я зашел в бар, намереваясь опрокинуть стаканчик-другой и пойти домой спать. В баре было шумно в этот раз. Какая-то компания молодежи резвилась, но вроде бы в пределах разумного.
Были еще посетители, но не много, так как бар не особо популярный, за что я его и люблю. Я помню, как симпатичная блондинка принесла мне бурбон. А затем…
Затем я проснулся напротив бывшего обладателя крайне незнакомого мне черепа. Не то, чтобы у меня были знакомые черепа, но уверен, этого бы я запомнил. Все-таки это первый настоящий человеческий череп, который я видел в своей жизни.
Отлично. Просто, блин, прекрасно. И что здесь происходит вообще?
Я вновь открыл глаза и понял, что окружающая обстановка слегка изменилась. Среди истлевших тел в древних доспехах, каких-то мантиях и выцветших плащах стали подниматься люди. Только вот одеты они были вполне знакомо.
Джинсы, толстовки, платья, кеды, туфли и даже парочка пиджаков. Картина десятка ошарашенных людей, стоящих посреди высохших трупов в окружении каких-то древних камней-колонн, странно действовала на психику.
Обстановка получалась настолько сюрреалистичной, что я вновь и вновь возвращался к мысли, что это все сон. И тогда я принял волевое решение пошевелиться.
Острая боль, пронзившая все тело, ознаменовала торжество разума, победив все сомнения. Если утренняя боль все еще со мной, значит, и остальное реально. Я здесь, в своем бедном изувеченном теле, посреди какого-то незнакомого места.
Прекратив дергаться, я рефлекторно принялся двигать пальцами, разгоняя кровь и заставляя мышцы сокращаться. Это уже вошло в привычку, так что оставалось просто потерпеть. Самое сложное – это пережить первые десять минут, затем боль станет вполне приемлемой.
Разве что холодный камень и крайне неудобная поза сна могли вызвать осложнения. Так что в этот раз надо действовать особенно аккуратно.
Пока я занимался своей необычной формой утренней гимнастики, продолжал наблюдать и за остальными. Четырнадцать человек, не считая меня. Четыре девушки, десяток парней. Испуганные, растерянные, взволнованные, но все как один помятые и продрогшие.
– Где я?
– Что происходит?
– Какого хр…
– Мамочка.
Первые возгласы, первые голоса. Я молчал, ибо спрашивать было бессмысленно. Среди этих людей явно нет никого, у кого могли бы быть ответы. Но вот некоторые лица казались мне смутно знакомыми.
– Какого хрена тут происходит, а? Кто это сделал? Ублюдок, ты знаешь вообще, кто я?
А вот эта рожа казалась мне особо знакомой. Хотя нет, не рожа, а скорее образ. Щуплый парнишка в явно дорогих шмотках крутился волчком среди трупов и пытался найти виноватого. А я пытался вспомнить, откуда его вообще знаю.
И тогда мой взгляд зацепился за девушку, сидящую по другую сторону круга от меня. Блондинка с длинными волосами до талии. Черты лица правильные, косметики нет. Я бы с уверенностью назвал ее симпатичной.
И тогда я вспомнил, что именно она наливала мне бурбон вчера. А этот визжащий «да вы знаете, кто я такой» – вчерашний именинник, чья компания голосила на весь бар, портя мне удовольствие от вечера. И что они вообще забыли в том неприметном заведении?
Заметил я и еще одного персонажа нашей веселой компании. Только вот он был крайне странным и уж точно его не было в баре. Уверен, такое пугало я бы запомнил.
Худощавая фигура в каком-то зеленом костюме сидела прямо на вершине одного из камней круга в лучах закатного солнца. А тут высота метров двадцать, не меньше. И пока я думал, как он смог туда забраться, человек посмотрел на меня.
До этого он осматривал просыпающихся людей с какой-то самодовольной ухмылкой, но стоило нашим взглядам встретиться, как улыбка пропала с его рожи. Конечно, расстояние тут большое, так что мне могло и показаться.
Но вот следующие события я видел весьма отчетливо. Человек в зеленом костюме снял с головы такую же зеленую шляпу-цилиндр, вытащил из нее массивную трубку и закурил. Выдохнул клубы такого же зеленоватого дыма, как и весь его образ, а затем человек исчез.
То есть сначала он затянулся из своей странной трубки, затем навалил столько дыма за раз, что любой паровоз позавидует, а когда марево рассеялось, наверху уже никого не было.
Я протер глаза и посмотрел еще раз. Мог бы даже на секунду решить, что это галлюцинации от похмелья, но вот же зеленоватый дым в небе. Еще не полностью растворился.
– Так значит ты меня действительно видишь? – голос раздался сбоку, а я вздрогнул от неожиданности. – И слышишь?
Я повернулся, но никого рядом не было. Так, мне все это перестает нравиться. Вернее, начинает не нравиться еще больше, чем прежде. Какого лешего тут происходит?
Я медленно принялся подниматься. Ноющее тело нещадно болело, пока закостеневшие мышцы пытались вспомнить, что они на самом деле эластичны и умеют сокращаться. Как же я ненавижу утро, пусть сейчас и вечер, если верить солнцу.
Мне все же удалось подняться на ноги и даже выпрямиться, пусть и пришлось опереться о камень. Искры из глаз почти перестали сыпаться, так что дело за малым. Надо быстро разогнать кровь и размять остальное тело, но сначала…
Я обошел камень и наконец увидел говорившего. Тот самый человек, что курил трубку на высоте пятиэтажного дома минуту назад.
Элегантный костюм тройка ярко-зеленого цвета, я бы даже сказал кислотно-зеленого. Сорочка может и белая, но из-за общего тона она тоже казалась болотисто-зеленой. Но самым мерзким был его галстук. Коричневато-зеленый, он сразу вызывал какие-то рвотные позывы.
Глядя на человека, я резко ощутил запах болота и трясины вперемешку с разлагающимися тушами каких-то животных. Не физически, а на уровне ассоциаций.
Но самым странным было его лицо. Как я ни пытался сфокусировать взгляд, черты лица постоянно расплывались, перебираясь с места на место. Словно сами не могли определиться, как же этот человек должен был выглядеть.
– Да что ты такое? – спросил я. – И как ты так быстро спустился с камня? Как ты вообще туда забрался?
– Какой мерзкий и примитивный язык, – скривился зеленый. – Как-будто свора собак облаяла.
– Да ты себя в зеркало вообще видел, уродец? – я немного офигел от такой наглости.
– Лучше помолчи, обезьяна, – отмахнулся он трубкой. – Все равно я твой лай не понимаю.
И вот тут я впал в ступор. В этот момент я осознал, что мы разговариваем на разных языках. В буквальном смысле. Но его слова я воспринимал легко, хоть никогда их раньше и не слышал. Нет, этот язык мне точно не знаком.
Я пытался напрячь память, но не смог вспомнить ни одного другого слова из этого языка, кроме тех, что только что услышал.
– Собака, – ответил я единственное, что мог.
Черты лица незнакомца на мгновение замерли в своей бесконечной пляске, явив моему взору округлившиеся глаза собеседника.
– Ты меня понимаешь, обезьяна? – спросил он.
– Обезьяна, – я на всякий случай ткнул в него пальцем, чтобы было понятней.
– Хах, – усмехнулся он. – А ты дерзкий. Надо бы убедиться.
Зеленый прошел в центр круга, подошел к какой-то темноволосой девушке и наклонился прямо к ее уху и закричал:
– Ты меня слышишь, макака? Как тебе наш чудесный край? Не то, что ваши примитивные леса, да?
Зеленый буквально орал ей в ухо, но девушка никак не реагировала. А я внимательно наблюдал за этим странным существом. Пока он двигался, то аккуратно обходил истлевшие тела, стараясь не запачкаться. Да и к девушке он не прислонялся.
Получается, он материален. Или это какие-то рефлексы бесплотного духа? Почему его никто не видит и не слышит? А почему я вижу и слышу?
Тем временем зеленый вернулся ко мне, аккуратно раскидывая тростью мусор, валяющийся под ногами. Что-то я не припомню, чтобы у него была трость.
– Значит, ты у нас особенный какой-то, да? – бросил он, проходя мимо.
Я протянул руку и ткнул его пальцем в плечо. Плотное. Я почувствовал не только приятную ткань, но и вполне физическое тело под ней. На всякий случай ткнул еще раз. Нет, точно не призрак. Тогда вообще ничего не понимаю.
– Последний человек, что так тыкал в меня пальцем, сдох очень мучительной смертью. А он был далеко не слабаком.
– Человек? – спросил я, ткнув пальцем в его сторону.
– Хах. Я? И да, и нет, обезьяна. Мое имя Туман. И ты забудешь его и меня, как только я исчезну. Поэтому мой тебе совет: не напрягай свой примитивный мозг. Лучше проживи последний свой день на всю катушку. Потрахай самочек, набей кому-нибудь рожу, пожри от пуза. Короче, расслабься, обезьяна.
С этими словами он затянулся трубкой и выдохнул клубы зеленоватого дыма. Тот в одно мгновение разошелся во все стороны, скрывая фигуру незнакомца. Я даже отшагнул назад, чтобы случайно не столкнуться с этой странной субстанцией.
Но дым быстро развеялся, оставив после себя стойкий запах болот. В этот раз вполне реальный, ощутимый. Туман тоже исчез.
Что бы этот пижон в котелке ни трепал, но имя его я прекрасно запомнил. А что он трепал? Твою мать.
Я закрыл глаза, сердце учащенно забилось, а дыхание участилось. Какого вообще тут происходит? Итак, вспоминай. Сон, человек с татуировкой на лице, акула в лесу, киты в небе, пробуждение, скелет в доспехах, еще куча скелетов в доспехах.
Затем зеленое пятно на камне. Нет, человек в зеленом. Туман. Как он выглядел? Он был зеленый. Твою же мать. Хорошо, зеленый Туман был на камне, а затем рядом со мной. О чем он говорил? Что-то про собак и обезьян. Нет, это я говорил про собак и обезьян. Зачем я говорил об этом?
Туман. Это имя вплелось в подкорку, как и цвет незнакомца, но остальное поплыло и растаяло в голове, словно… туман. Да, определенно имя ему подходит.
– Эй, ты. Ты это сделал? Отвечай! – голос слева.
Дерзкий, молодой, срывающийся на крик. В нем много нервозности и чуточку паники, что больше свойственно женщинам, но этот был мужским. И он говорил на моем языке. Конечно, на моем, на каком еще ему говорить? Почему я вообще подумал об этом?
Пришлось открывать глаза. Тот самый именинник, дитя спаривания фотомодели и золотой ложки. Во внешности больше от фотомодели, в характере от ложки. Интеллект? Стремится к табуретке, ставлю зуб.
Надо привести себя в норму, а то этот паникер мне совсем не нравится. Да мне вообще ничего из происходящего не нравится, но в данный момент паникер ближе всех.
Я медленно выгнул спину, послышался хруст позвонков. Только он не приносил облегчения, а лишь выдавал очередь болезненных вспышек. Поводил плечами, начал крутить корпусом. Последние годы это стало настолько привычным, что даже слезы перестали течь.
– Эй, я с тобой разговариваю. Куда ты отворачиваешься?
Голос уже близко. Я положил обе ладони на камень и принялся приседать, помогая себе руками. Первый дался тяжело, второй легче, третий совсем просто.
– Ты че тут устроил, а? Пацаны, он точно что-то знает. Смотрите, вообще никакой паники, он тут зарядкой занимается.
Пацаны, значит. Его компания тоже здесь. Плевать, кровь разогнал, мышцы более-менее пришли в норму. Острая боль сменилась ноющей, но это ненадолго. Минут через десять пройдет, главное резких движений не делать.
Мне на плечо легла рука, а по нажиму я понял, что меня пытаются развернуть. Но этот тощий пацан явно переоценил свои силы. Я даже не шелохнулся.
Когда парень понял, что развернуть меня не удастся, он, дабы не терять лицо, сделал вид, что с самого начала планировал обойти меня сбоку.
Правую ладонь положить поверх его руки на моем плече и обхватить. Тут, по-хорошему, нужен отвлекающий удар, но у нас настолько колоссальная разница в весе и опыте, что и так сойдет.
Я провернул его ладонь вовнутрь, выкручивая парню руку. Короткий вскрик, скорее от неожиданности, нежели от боли, и паренек уже согнулся пополам с заломленной рукой. Второй ладонью блокирую его локоть, чтобы он не успел его согнуть и вывернуться из захвата.
– Не люблю, когда меня трогают без разрешения, – произнес я максимально спокойным голосом.
Местный мажор-именинник. Точно из вчерашней громкой компании. С ним еще двое парней, один такой же тощий, другой покрупнее с рыхлыми щеками. Все трое увешаны золотыми цепями, какими-то кольцами, в ушах серьги с камнями. Поколение баб какое-то.
Эта парочка прихвостней не спешит помогать своему дружбану. В глазах растерянность и страх. Парни явно не привыкли, что им кто-то дерзит, не говоря уж о физическом контакте.
Я чуть сильнее выкручиваю ладонь и с легким толчком отпускаю. Теперь рука у него поболит пару минут, что избавит меня от возможной ответки. Все-таки молодость горяча и любит давать сдачи сразу. А бить юнцов не в моих правилах.
– Я так же недавно проснулся, как и вы, – произнес я громко, чтобы слышали все. – Так что за ответами точно не по адресу.
Оглядел круг камней. Тут метров тридцать в диаметре. Пятнадцать человек из нашего бара. Я, эти трое голосистых, четыре девушки, включая блондинку-барменшу, и еще семь незнакомых рож. В основном, молодые от двадцати до тридцати лет. Опасными не выглядят.
Кто-то в джинсах и кедах, кто-то в костюмах, видимо, зашли после работы опрокинуть по стаканчику. Лица смутно знакомы, все-таки вчера в одном месте все пили. Но если кто-то из них и залетный, то я вряд ли смогу однозначно определить, кто именно. Не настолько у меня хорошая память.
– Кто-нибудь знает, что вообще происходит? – спросила барменша.
Говорит спокойно, держит себя в руках, хоть в глазах и плещется страх. Все равно молодец, мало того, что очутилась в незнакомом месте, так еще и в окружении кучи трупов. Хотя, возможно, у нас у всех просто шок.
Лично я все еще на стадии отрицания. Мелкий сразу перешел к гневу, а многие девчонки перескочили в любимую депрессию. Ну или истерику, тут как посмотреть.
Я убедился, что мажор не собирается выяснять отношения прямо сейчас, так что позволил себе немного расслабиться. Толпа принялась гомонить, задавая одни и те же вопросы по кругу. Коротко оглядев остальных, решил, что всё же тут все жертвы.
Либо кто-то очень искусный актер. В любом случае, наблюдение за проснувшимися мне вряд ли как-то поможет. Поэтому начнем с простого – осмотр местности и сбор информации. Информация – половина победы, как говорил наставник.
Круг камней был древним. Не старым, а именно древним. Это просто чувствовалось. Огромные глыбы никак не обработаны, но тем не менее поставить их в такую правильную геометрическую фигуру мог только человек или другое разумное существо.
Под ногами тоже имелась замысловатая каменная мозаика, местами треснувшая от пробивающейся повсюду травы. Я заметил множество глубоких борозд под ногами. А в одном месте они складывались в какую-то причудливую фигуру.
Что-то вроде иероглифа. Так, не нравится мне все это. Я окинул взглядом всю картину, попытался сложить борозды в единое целое. Даже несмотря на валяющиеся повсюду тела и поросшую траву, картина выходила очевидной.
Это какое-то ритуальное место, а я стою посредине некоего магического круга. Что-то вроде всем известной пентаграммы, только в разы сложнее. Я насчитал минимум три круга разного радиуса, а дойдя до центра, обнаружил пересечение десятков линий.
Ладно, окей. Круг камней с каким-то ритуальным знаком. Какое-нибудь древнее религиозное капище? Но кто нас тогда сюда притащил? И зачем? Шутка, а пока что это все похоже именно на шутку, такая себе.
Так, что по поводу скелетов? Я наклонился к ближайшему трупу в кольчужных доспехах, отчего по спине прошла волна боли. Вдох, затем глубокий выдох. Скоро все пройдет.
Кольчуга выглядела весьма добротно. Не сказать, что я большой любитель средневековья, но провел много времени в весьма реалистичной игре, где подобного добра навалом. Даже с мечом неплохо научился обращаться. В рамках игры, разумеется.
И вот этот доспех выглядел не как реконструкция или элемент декора, а как вполне натуральное приспособление, выполняющее свои функции на все сто. Звенья подогнаны, под броней я нащупал подкладку и даже исподнее.
А самое стремное, что скелет покрыт пергаментной кожей, под которой копошились черви. Странные, жирные и почему-то ярко-фиолетового цвета. Но они точно были живыми. А наклонившись ближе, я различил отчетливый запах разложения. Еле заметный, но все же.
Трупов я в своей жизни видел предостаточно, разной степени свежести. Но с мумиями и скелетами был не знаком. И то, что я вначале принял за ряженый манекен, теперь все больше походило на настоящие человеческие останки.
Не знаю, как долго тело должно доходить до подобного состояния, так что даже отдаленно не могу предположить, когда этот бедолага помер. Да и вообще мне кажется, что выглядит он странно. Похож на скукоженную мумию, но разве их не бальзамируют чем-то специальным?
Встал, огляделся. Всего насчитал два десятка тел. Причем одеты и вооружены все по-разному, а значит, это не какой-то организованный отряд. Ну, допустим, кто тогда? Банда разбойников? Шайка ополченцев? А что с вооружением?
Я медленно прохаживался внутри круга под несмолкающий галдеж других проснувшихся. До меня краем долетали слова, но общий посыл пока не изменился. Кто это сделал, что происходит, я хочу к мамочке, давайте принесем кого-нибудь в жертву. Не в буквальном смысле, но в общих чертах.
Итак, я нашел несколько мечей. Но у них не было клинков. Только рукояти, инкрустированные разноцветными камнями. Причем клинки не сломаны, а как будто эти мечи изначально такими и планировались.
То же самое и с луками и арбалетами. Оружие есть, а стрел и болтов нет. Даже ни один колчан не нашел. Причем везде эти камни. Я не знаток, но могу предположить, что видел рубины, сапфиры и пару топазов разных размеров.
Нашлись и два посоха. И если бы не все те же камни, то я бы скорее решил, что это обычные шесты для ходьбы.
Подняв один из таких, оглядел красивое навершие в виде какого-то цветка. В сердцевине блестел камень размером с ноготь большого пальца. Ну, наверное, это был алмаз или что-то похожее. Не силен во всех этих побрякушках.
Да и не может это быть алмаз. Какой дебил будет вставлять драгоценный камень в простую деревянную палку, пусть и с вырезанным цветком. Оглядев древко, заметил еще несколько колец таких же иероглифов, как и внутри ритуального круга.
Так, у нас тут похоже толпа фанатов-язычников откинулась. Отличное приключение намечается. Только вот в чем странность…
Я осматривал тела и видел повреждения в одежде и доспехах. Такие могли оставить колотые раны, но чем кололи, если тут оружие без клинков? Победители отпилили и забрали? А почему оставили камни?
Или камни – всего лишь дешевые стекляшки, но тогда почему все оружие ими украшено? Ладно, фиг с ним. Почему некоторые раны колющие, некоторая одежда вообще не имеет повреждений, а у этого парня не хватает головы?
А, вон она, закатилась под камень. А у этого тогда где? Я наклонился над другим безголовым, но быстро понял, что у него как раз с башкой все в порядке. Вот же его череп, лежит рядом с телом. Разбитый словно фарфоровая ваза.
Ощупав порванные места в ткани, понял, что они более грубые, чем остальная одежда. Как будто были покрыты запекшейся кровью. Окей. Это трупы давно погибших в бою людей. Примем за факт. Вопросов от этого меньше не стало, правда.
Кто их убил и почему не забрали тела и оружие? Или они друг с другом сражались? Сейчас уже сложно выяснить, ибо вся одежда давно выцвела на солнце. А каких-то иных знаков различия я не заметил.
Не найдя больше ничего интересного, побрел на выход из круга. Посох действительно был очень удобен при ходьбе. Да и ноги уже почти перестали ныть. Обойдя один из камней, осмотрелся вокруг.
Первое, что я заметил, это воздух. Стоило перешагнуть какую-то невидимую черту, как стало тяжелее дышать. Даже не так, дышалось как раз нормально. Это внутри круга было легче. Словно там воздух был чище. И это несмотря на кучу трупов.
Оглядевшись внимательней, понял, что круг камней находился посреди небольшого холма. Вокруг такая же холмистая местность, покрытая настолько зеленой травой, что я видел только в кино. Редкие деревья покачивались на ветру, меня обдавало вечерней прохладой.
Вдалеке виднелась полоса густого леса, и он показался мне красивым. Именно это слово приходило на ум, притом, что я вообще не фанатею от природы, как и большинство детей урбана и цивилизации.
Но глядя на эти правильные, величественные деревья, хотелось сразу взять холст, масло и рисовать их до конца жизни. Мысль о фотоаппарате в этом месте казалась какой-то кощунственной.
А вот интересней было то, что находилось прямо под нашим холмом. Еще тела. Я обошел камни по кругу, но все трупы лежали только с одной стороны. Похоже, это и было направлением атаки.
Спустившись ниже, принялся осматривать их. В целом, все то же самое, как и наверху, за одним лишь исключением. У этих ребят были нормальные мечи и даже пару колчанов со стрелами я нашел.
И в оружии не было инкрустировано никаких разноцветных стекляшек. Вопросов меньше не стало. Если ребята поспорили, что лучше – меч с клинком или просто инкрустированная рукоять, то для меня ответ очевиден.
Получается, те, что наверху, дрались не с теми, кто внизу. Либо они все сражались со всеми, либо дружно оборонялись от кого-то еще. И при любом раскладе это никак не поможет найти ответ на два главных вопроса.
Как я тут оказался и что вообще происходит?
В круг камней я вернулся как раз вовремя. Знакомая троица успешно занимала позиции лидеров, давя численным превосходством остальных парней. Которые, как и большинство людей, не способны самоорганизоваться в критической ситуации.
Так-то оставалось еще семеро, не считая девушек. Но троица явно прессовала всех по отдельности с тупыми предъявами вроде «да ты знаешь, кто мой папа»? Фразы строились иначе, но суть та же.
И сейчас спор мажоров с каким-то парнем переходил в фазу «я не умею приводить доводы и оперировать логикой, зато мы втроем можем тебя отпинать».
Я тихо кашлянул, и мелкие утырки как-то разом поникли. Конфликт запнулся и сошел на нет сам собой, вот и хорошо.
– Вокруг холмы и поля, – произнес я, обращаясь сразу ко всем. – Вообще никаких признаков цивилизации. Я не нашел даже следов шин, так что нас не могли сюда привезти.
– Они могли подъехать ближе, – произнес мажор. – А затем донести нас на руках.
– Пятнадцать рыл? – произнес я с изрядной долей скепсиса. – По такой местности? Вывезти из города, довезти до какой-то глуши, потом еще тащить на горбу, и все это за… Сколько прошло? Сейчас вечер, значит, часов за двадцать. Нафига?
Тишина в ответ. Спор перешел в контрфазу под названием «я умею приводить доводы и оперировать логикой, а еще могу отпинать вас троих разом».
Впрочем, на последнее был способен любой человек с моей подготовкой, тут даже суперменом быть не надо. Три наглых, но абсолютно нетренированных подростка. Разве что кабан может что-то уметь. Но, как и я, любой человек с такой же подготовкой не стал бы избивать людей без веской причины.
А гонор и высокомерие нельзя назвать достойной причиной для применения силы. На слова надо отвечать словами. А лучше игнорированием, которое бьет ничуть не меньше, а скорее наоборот.
