Kitabı oku: «Энтропия начал»

Справка

«Где начало того конца, которым оканчивается начало?»

Логическая шутка

 
Энтропия – понятие в физике,
Характеризующее способность к превращениям,
В применении к общественной жизни
О-пределяет способность к движению.
 
 
Если имеется неустойчивость системы,
Последняя начинает куда-то стремиться.
Пример: формацию давят стены,
Формация, сжимаясь, стремится расшириться.
 
 
Когда энтропия становится минимальной,
Вспыхивают войны и революции.
Если масштабы не столь глобальны,
Страсти уравновешиваются поллюциями.
 
 
Конечно же, поллюции – разнородны,
Причины – генеалогия и реальности развития:
Один примат бросится в Обводный,
Другой – напишет новые «Жития».
 
 
Но все при том: социальные ритмы,
Войны, приливы, Ноты и Форумы
Можно описывать алгоритмами,
Схемами, матрицами и формулами.
 
 
Количественные накопления и новые качества,
Качества, накапливающие новые количества,
Чьи-то поиски, чьи-то чудачества,
Даже сомнительное человеческое величие, —
 
 
Все это, льющееся в звездных донностях,
Перерождающееся уверенно или ощупью,
Можно оценивать гораздо короче
Уровнем ЭНТРОПИИ, как меры
             НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ.
 

«Профессор, снимите очки-велосипед!

Я сам расскажу о времени и о себе».

В. Маяковский

– ЭНТРОПИЯ:

В физике – мера неустойчивости системы тел,

В теории информации – мера неопределенности ситуации,

В медицине – заворот век внутрь

(неприятное ощущение, не правда ли?)

Отсюда – ПРЕАМБУЛА:

 
Неопределенность дарю другим,
Чувства сжались конкретнее созвездий.
Сегодня резким изгибом дуги
Зовет непреложность действия.
 
 
В каждой тени, в луче случайном,
В поисках слов изысканно-неизысканных,
В каждом сорвавшемся вздохе отчаянья
Слышу потребность высказаться.
 
 
Прожитого, кажется, хватит на двоих;
Среди увлечений и многих влюбленностей
Встаю строгий, в глазах моих —
Резкостью жизни воспитанная непокорность,
 
 
Резкостью дней, где памятью скоплено
От кочегарок до стен министерских,
Где ритмы жизни плясали синкопами,
А ритмы мыслей – контрастными скерцо,
 
 
Где путались в выводах социологи,
Где праздность шарахалась от впечатлений,
И, как грибы, росли футурологи,
Интерпретируя действия мнением.
…………………………………
 
 
…Сегодня многим некогда думать, —
Слишком торопятся быть и хватать,
В экстазе рвачеств и пошлых бумов
Чаще чужого не щадя живота
 
 
Планы печатников пучатся от идей
Полиграфией цветастых изданий,
Но сквозь страницы – избытки людей
Слишком далекие от дерзаний.
 
 
(Где-то, как-то случайно оформленные,
Как застрахованные на сотни лет,
И носят на лицах, как униформу
Маску: лояльность и интеллект).
 
 
А между ними в бодрой удушливости —
Мелко снующие по информации,
Каждый – со степенью простодушия
От инфантильности до аберрации.
 
 
Множество судеб, отвергших стоящее:
Клошары Парижа и панки Америки,
Сверхубежденные с глазами горящими,
От микрофилософов до макроистериков,
 
 
Толпы, идущие со знаменами,
Толпы, наляпывающие свастики,
И толпы, заведомо обреченных
На обворованность и схоластику…
 
 
В век, уставший от аритмии,
Поп-утверждений и поп-порицаний,
Даже пастыри мимикрии
Не чуждаются отрицаний,
 
 
А молодость ищет себя на бегу,
Бросаясь в крайности догм и сомнений.
Вы оглянитесь – на каждом шагу
Бьется динамика становления:
 
 
Нервом, разумом, усилием воли,
Горем, падающим на плечи,
Всем, что радостно и что больно,
Всем, что свойственно человечеству,
 
 
Всем, что есть его бытиё
В этой вечной стихии действия,
Всем, что движется и поет,
Откровенничает и лицедействует…
 
 
…Профессор, наденьте очки-велосипед,
Пора рассмотреть историю в себе.
 
 
En – внутрь, trop – поворот,
Итак – поворот внутрь…
 

Повесть 1
Энтропия сознания
(Опыты внесистемного анализа)

Так ищешь мысль и точность слова ищешь,

Так пересматриваешь лепестки сказаний

И лепку формул, жестких, как базальт…

Так женщины лицо все время ищешь

В толпе, которая течет перед глазами,

Шурша подошвами о городской асфальт.

1. Представление героя, или Баллада о том, как говорить короче

«Есть вещи в жизни настолько серьезные, что о них можно говорить только шутя».

Нильс Бор.

 
Был маленький мальчик, не очень, но
Он в школу ходил, то в ботинках, то в валенках,
учил воспитательно-трезвые нормы,
науки и литературные формы.
 
 
Затем был мальчишка с глазами романтика,
который, как света, хотел приключений
(он часто косился на девочек с бантиками
и очень стыдился своих ощущений).
 
 
Затем он – студент современного вуза,
Такого, куда не пускают без «допуска»,
Откуда не вынесешь знаний и груза
Без строго режимного, в штампиках, пропуска
(Конечно, влюблен и, конечно же, очень
вопросом любви весьма озабочен.)
 
 
Затем он – работник большого завода
(Там делают нечто «на пользу народа»,
как в том анекдоте, где, как ни выплясывай,
все пулемет выходил из коляски).
 
 
Работал технологом и инструктором,
Затем испытателем был и конструктором,
Конечно же, выдвинут руководителем,
Конечно, повышен и стал Представителем…
 
 
Конечно, женат и, конечно же, очень
Вопросом семьи, как и все, озабочен,
Поскольку семья – было вдолблено страстно —
«Является главным столпом Государства!»
(Хотя Государство и прежде не очень-то
Бывало об этом «столпе» озабочено).
 
 
Он пробовал многое, многое делал,
Но, как оказалось, собою он не был,
Поскольку (мы все это позже узнали)
Жил не по своей, а по чьей-то морали.
 
 
Пришлось разбираться от «А» и до «Я»
Зачем, почему развалилась семья,
И как был мальчишкой, и как стал мужчиной,
И в чем заключаются первопричины.
 
 
Когда разобрался, развел он руками
И в первом порыве царапать стихами
(Случалось и прозой, но, видимо, проза
Для душ успокоенных более создана.
 
 
А здесь, ну откуда ж набраться спокойствия?
Работа – расстройство, надежды – расстройство,
Друзья, да и те окопались в квартирах
С раздельными ванными и сортирами.
 
 
Ну, словом, – ни вправо, ни вверх, и ни влево…
Тут робкий невольно окажется смелым
И резво начнет, то гремя, то стихая,
Открытия жизни работать стихами.)
 
 
…Но если серьезно, то было все проще:
Был мальчик с глазами, раскрытыми очень,
Был парень с душою, распахнутой дружбе,
Не думал о власти, карьерах и нуждах,
 
 
Мечтал о любви, о работе, и странствиях,
О творчестве и покоренных пространствах…
(И право, мы в жизни весьма простодушны,
пока к кадыку не подступит удушье.)
 
 
Возможно, здесь стоит расплыться по функциям:
Анализ эпох, социальных конструкций,
Война, недостатки систем воспитания,
Казенные догмы, культ личности Сталина,
И многое разное, многое прочее,
Что часто прикрыто большим многоточием
………………………………………………
 
 
Но стоит ли?.. Можно сказать и короче:
Был мальчик с глазами,
             и не было ГОРЕЧИ
 

«Нужно быть уж очень глупым человеком, чтобы под воздействием любви, злобы или нужды нисколько не поумнеть».

Жан де Лабрюер.

2. Горечь, или Начало четвертое

Есть три начала в каждой жизни

Работа, музыка, любовь…

* * *

 
Как же, Зависть, я тебя не замечал?
Тонны завязей ты пустила по ночам,
Груды мелочных продуманных смешков,
Как укусы комариные, с душком.
 
 
Укусить. Какая сладость – укусить!
От красивого, что сам ты не красив,
От глубокого, что сам ты не глубок:
Пусть не Бог он, но и я-то, ведь, не Блок.
 
 
Откусить кусочек свежего, хватить!
Жизнь такая, жизнь, ее не упростить:
Сам не взял, – и ни путей, и ни орбит,
А рубашка – та, что к телу – так свербит,
И ворочает подушка в голове
Как другого облапошить по судьбе…
 
 
Как же, Зависть, я тебя не замечал?…
 

* * *

 
Ударила,
хлыстом ударила,
скребком по нервам.
По горлу – спазмами,
глаза – ошпарило,
сломалось небо.
 
 
И корчишься
один по комнате —
стена косая:
Мужчина, к выдержке!
Мужчина, полноте!
Душа – босая.
 
 
А ты-то думал,
а ты-то верил,
а ты-то – в стоики!
Лови, тетеря,
считай потери,
складируй в стопки!
 
 
Ты думал, честностью?
Ты думал, мужеством?
Наивный варвар!..
И лампа резкостью
над глазом кружится,
вопящей фарой.
 
 
Ах, вести-вести!
Вы как-то падаете
на ту же рану.
И вас не вывести
ни четкой формулой,
ни просто бранью.
 
 
И снова тянет
забиться в угол,
чтоб жестче было.
И снова пахнет
из кухни супом
и банным мылом.
 
 
Очнешься утром
слепцом распятым,
в колодах схем.
Всю ночь болтаешься, как на канате,
болванчиком в пустом квадрате,
в колодце стен.
 

* * *

 
Выстрелы, залпы, очереди…
Вселенная! Ты откликнись!
Очереди бьют по ночи,
по веткам и по листьям.
 
 
Воздух расстрелян в клочья,
люди, словно подточенные,
падают – и корчатся,
падают – и кончено.
 
 
Стук в виске – как прошивка:
четкий лающий звук
из вороненой машинки,
из тренированных рук.
 
 
Очереди, очереди, очереди,
не зрелища, не сенсации…
Когда ж в этом мире кончатся
карательные операции?
 
 
Газеты, блицы, иллюзии…
Ублюдки, вы не устали ли?
Все еще бьете по людям
догмами и уставами,
 
 
Вдоль по надеждам и счастьям —
точками и аккордами.
В мире, где все – с зачатия,
корчится крик аборта.
 
 
Якиры, Джордано Бруно,
Линкольны и Маяковские…
Погибших не спрячешь в урны,
Не хватит стены кремлевской.
 
 
Репрессии – как осколочный,
детдомы – как лепрозории,
море талантов исстрочено
из жизни и из истории.
 
 
Очереди, очереди, очереди,
Посмертные реабилитации…
 
 
Какие изгибы… творчества
в карательных операциях!
 

* * *

 
А Никита… Ну и прочность!.. Ну и зад!..
В стул вкопался, словно МАЗ на тормозах!
Волос – ежиком, очкастые глаза,
Слов – потоки, джемпер – фирмы «COLOSA»!
 
 
Но в болтливости не скажет: «Чепуха».
Он, Никита, осторожней дурака.
Он, Никита, – словно трудный поворот,
Он за зад боится долго наперед,
 
 
И не знать ему до гробовой доски
Ни болей, ни мук и ни тоски, —
Только страхи за Никито-зад.
«Неча» боле про него «сказат».
 
 
НО ЭТО УЖЕ ДРУГАЯ ТЕМА.
 

3. Изохора инженерии¹

Отступление

 
Впрочем, с энтропией не все так просто.
Введенная в обиход в 19-м веке
Она привела своих создателей
К мысли о тепловой смерти вселенной.
 
 
К счастью со вселенной все разрешилось,
И физики постепенно успокоились,
Но термин перевалил в другие науки
Вместе с одним интересным казусом.
 
 
Если сейчас заглянуть в словари,
То можно узнать, что энтропия в физике —
Мера неустойчивости системы тел,
В теории информации – неопределенности ситуации,
А в медицине – заворот век внутрь.
 
 
Но, если энтропия – мера неопределенности,
То отсюда следует вывод:
Чем меньше энтропия, тем меньше неопределенность,
Чем больше энтропия, тем – больше.
 
 
Однако все обстоит прямо обратно:
Чем больше энтропия, тем меньше неопределенность,
Чем больше энтропия, тем больше устойчивость, —
И это вполне доказывается формулой,
Которую придумали термодинамиками.
 
 
Понять такое вряд ли просто,
Но принципы установления терминологии,
Определения «числитель-знаменатель», «да» – «нет»
И отрицание… отрицания —
Настолько неопределенны, что часто проще
Запомнить, как это принято в физике:
Чем меньше энтропия, тем больше неустойчивость,
Чем больше энтропия, тем – меньше.
 
 
В конце концов, не только числитель,
Определяет величину характеристики,
«Да» и «нет» удивительно часто
Оказываются своими противоположностями,
А отрицание отрицания, как известно,
Снова приводит нас к утверждению.
 
 
В этом – двойственность энтропии
С ее обратной зависимостью, показывающей,
Что: отрицание одного – утверждение другого,
Любое утверждение есть отрицание,
А любая неопределенность (и очень часто!)
Это – вполне определяемая определенность.
 
 
Отсюда следует старая истина,
Что мир наш не однозначен в реалиях,
Что все в нем колеблется в долгих пределах,
Перевоплощаясь с лица наизнанку.
 
 
И если даже порой нам кажется,
Что где-то мы приближаемся к истине,
То следует помнить, что ВРЕМЯ истины —
Это всего лишь МОМЕНТ во ВРЕМЕНИ.
 

NB!

 
…Изо-хора,
Вверх – вниз.
Как ртуть в термометре:
В столбике – жизнь.
Вверх – вниз,
Пока – не разобьется.
 
 
Треугольник еще не знаком геометрам,
Пространство еще создается.
Вверх – вниз, вверх – вниз, —
По вертикали бьется.
 
 
Изо-хора —
Как лифт в шахте:
Наладка, пуск, —
Непосвященный ахнет:
Как четко работает механизм!
Понедельник – вверх, пятница – вниз.
Поверите ли?…
 
 
Мальчик дотянулся, открыл двери,
Нажал кнопку,
И началось в железной коробке —
Вверх и вниз по изохоре,
Танец механизированной Терпсихоры:
Девять утра – вверх,
Шесть вечера – вниз.
Очнись!
 
 
Чертежи, схемы, согласования,
Задачи разрушения и созидания,
Вечерние развлечения,
профсоюзные собрания…
 
 
Что ты раскис?.. Мало зарплаты?
Повышение категорий —
Предохранительный клапан.
Вверх – вниз, вверх – вниз, —
Весело, как качели!..
Сумели ли, не сумели?…
 
 
Книги, театры, дети, постели,
Любови, семьи и птичьи трели,
Недели жизни, простраций недели
И нервы, натянутые на пределе,
Зажаты в железно-стеклянном теле,
Где можно видеть, но сдвинуться – еле,
Как в гипсе.
             Запаянные свирели
Уже давно ничего не пели,
Потухшие чувства давно онемели,
И мысли едва лишь мерцают на темени
глухой атрофией реприз.
 
 
И так постепенно,
С инертностью гелия
Осадком спускаешься вниз.
 
 
Что ты раскис?
Мы так сумели.
И мы мерцали, и мы терпели,
И мы отпотели то, что имели:
Отпуска, дома отдыха, санатории…
 
 
Сколько наслушаешься историй,
Двигаясь вверх и вниз по Изохоре!..
 
 
Пенсия?.. Пенсия.
 

Ассоциация

И просто так, без долгих слов…

Иосиф Уткин. Расстрел.

 
И просто так, без дальних слов,
Как будто жил и не жил…
(За частоколами стихов
Прорежется ли нежность?)
 
 
И не борись, и не зови,
И жизнь была не сладкой…
(Как в лихорадке уходить
И жить, как в лихорадке?)
 
 
Минуты лет, секунды дней —
Стремительность желаний…
(Быть может, сам ты – лицедей
В словах-иносказаниях?)
 
 
Депрессия, хандра, застой,
Спелёнутые лица…
(Очароваться простотой
И в простоту излиться?..
 
 
Весь мир объять и олюбить
Хотя бы часть вселенной:
От аскетизма до гульбы,
Но – холодней Селены?..)
 
 
Случайность женской красоты,
Изысканность холуя…
(Занять бы где-то чистоты —
Умрешь без поцелуя.)
 

В Ка-Бэ

 
Рвут программу,
        «десять дней квартал кормят».
Рвут программу,
        чертежи – «по аккордной».
Рвут программу,
        копировщица Таня
над рулоном трижды выгнулась станом.
 
 
Рвут программу,
        контролер – наш Никита.
Сто листов!
        и вид у парня побитый.
А ведущий (стаж нарос без исканий):
– Все исправим в заводских испытаниях.
 
 
Рвут программу —
        спец. заказ Генерального.
Рвут программу —
        за неделю квартального.
Рвут программу —
        пот накапал на графики
эпиграммой проектной полиграфии.
 
 
Зав. отделом (кальки чиркая подписью):
– Эх, ребята, премиишкой опоимся!
Снимем сразу «Ленинград» или «Советскую»,
пусть там девушки зудят,
        что мне на пенсию.
 
 
Рвут программу
        беспринципно и опытно.
Все – по гранулам
        и средне – до копоти.
 
 
Два проекта отсундучились в Лету.
– Ну, Валерка, не сердись, на конфету!
Все понятно:
        «нтузиазм» молодежный,
но таланты
        не окупят одежку.
 
 
А Валерка им в лицо:
         – Крысы ватманные.
– Всех рвачей и подлецов —
        автоматом бы…
 
 
И такой был скандал…две недели
разбирались все с Валеркой в отделе.
И теперь рвут программу,
        но косятся:
опасаются утечки информации.
 

Ату его!.. Ату!

 
– Ату его! Ату!
Не травля, но потрава.
На грязь, на чистоту?
Кто левый, а кто правый?
Пойми и… «камень брось, кто без греха»,
Как некогда сказал Христос.
 
 
Но я не верю,
Что прав Христос, что люди – звери,
Что не дрожит рука, когда идет потрава.
 
 
Но снова, как волной,
Как вышибают двери ногой,
Как рушат все основы,
Вдруг человек становится толпой,
Готовой жечь леса и травы.
 
 
Невежество от праистоков вечно,
От быта одноклеточной судьбы,
Как познаваемое не конечно,
Так не конечен быт.
 
 
И в нем всегда – бахвалы и глупцы,
Юродивые титулов и рабства,
Уроды-дети, лгущие отцы
И матери, впадающие в бабство.
 
 
И сколько раз уже твердили нам:
Невежество – страшнее преступлений,
Но снова, как волной,
Как вышибают двери – ногой,
Как рушится терпение,
Вдруг человек становится толпой,
Готовой смять любое мнение.
 
 
Кликушам – наплевать на чистоту,
Мир пошлости – ползуч, как метастазы.
А по нему, как серпантин экстаза,
Летит огул:
        «Ату его!.. Ату!..
 

Неофициальная точка зрения на всеобщее увлечение и любовь Генсека конца 60-х ХХ века

 
ХОК-КЕЙ!
При и бей!
Телевизоров экраны,
Как тараны бьют по глазу.
– Форвард! Ты поддай-ка газу!
Много ль надо для людей? —
Хоккей!
 
 
Блеск коньков, как блеск клинков, —
Хоккей!
Мысли – вроде пустяков, —
Не смей!
Кто там с пушечным ударом?
Ну-ка, вмажь!
Мускулы растил недаром,
Нежность – блажь!
 
 
Хоп и Трах! И шайба – пулей
Между глаз.
Эко морду вздуло дулей
У вас.
Сталь и клюшка, цвет и скорость!
Смелей!
А за что же-ж мы боролись?
За – хоккей!
 
 
Полосатые арбитры – как резиною набиты,
Прыг – скок!
Где им пол, где потолок?
Кто сегодня не для битвы – сбит с ног.
 
 
– Ребра! Ребра в переборку
Р-р-раздави!
Мама! Ты не смыслишь в спорте,
Не дури!
Спорт – для высшего порядка костей!
Обывателю зарядка – хоккей!
 
 
Хари, вопли, блицы, рожи,
Лоб запрятался под кожу,
Челюсть выдвинута ложей, —
Кто зверей?
– Слюни! Слюни подбери-ка!
Как азартно, так двулико —
Хоккей!
 
 
Защищает честь страны хоккей?
Разве кто-то эту честь промеж бровей?
Массовее нету спорта для масс?
Масс, сидящих у экрана третий час?
 
 
Может, что-то не хватает для души?
Может, мысли и дела нехороши?
Не спеши рвать все в клочья, не спеши,
Пощекочешь нервы ночью от души
 
 
И орет молокосос вразнос:
Форвард, смажешь —
Вырву… или нос!
Политическую шайбу забей!
Здесь тебе не зал ООН,
А Хоккей!
 
 
У кого-то ноют раны?
Кто-то мучается дрянью?
К черту – дней!
Все на взмах забыто сразу,
Много ль надо для людей?
 
 
Модерновую заразу,
Современную проказу,
Акробатику экстаза…
 
 
Алкоголь понятен сразу,
Но хоккей?..
Здесь политика страстей.
 
 
…Так писал и думал я много дней,
А теперь жалею старый хоккей.