«Айвенго / Ivanhoe» kitabından alıntılar
Человеческое сердце под влиянием несчастий делается покорным, как твердая сталь под действием огня.
Увы, теперь я знаю, что зрелище победы еще ужаснее зрелища битвы.
Ричард Львиное Сердце ничего так не любил, как заводить новые знакомства и пускаться в неожиданные приключения; если при этом встречались серьезные опасности, для него было высшим наслаждением преодолевать их. Король, наделенный львиным сердцем, был образцом рыцаря, совершающего блестящие, но бесполезные подвиги, описываемые в романах того времени; слава, добытая собственной доблестью, была для него гораздо дороже той, какую он мог бы приобрести мудростью и правильной политикой своего правления. Поэтому его царствование было подобно полету стремительного и сверкающего метеора, который, проносясь по небу, распространяет ненужный и ослепительный свет, а затем исчезает, погружаясь в полную тьму. Его рыцарские подвиги послужили темой для бесчисленных песен бардов и менестрелей, но он не совершил никаких плодотворных деяний из числа тех, о которых любят повествовать историки, ставя их в пример потомству.
- Ах, Ревекка, - отвечал он, - ты не можешь себе представить, как
трудно человеку, искушенному в рыцарских подвигах, оставаться в без-
действии подобно какомунибудь монаху или женщине, в то время как вокруг
него другие совершают доблестные подвиги! Ведь бой - наш хлеб насущный,
дым сражения - тот воздух, которым мы дышим! Мы не живем и не хотим жить
иначе, как окруженные ореолом победы и славы! Таковы законы рыцарства,
мы поклялись их выполнять и жертвуем ради них всем, что нам дорого в
жизни.
- Увы, доблестный рыцарь, - молвила прекрасная еврейка, - что же это,
как не жертвоприношение демону тщеславия и самосожжение перед Молохом?
Что будет вам наградой за всю кровь, которую вы пролили, за все труды и
лишения, которые вы вынесли, за те слезы, которые вызвали ваши деяния,
когда смерть переломит ваши копья и опередит самого быстрого из ваших
боевых коней?
- Что будет наградой? - воскликнул Айвенго. - Как что? Слава, слава!
Она позлатит наши могилы и увековечит наше имя!
- Слава? - повторила Ревекка. - Неужели та ржавая кольчуга, что висит
в виде траурного герба над темным и сырым склепом рыцаря, или то полус-
тертое изваяние с надписью, которую невежественный монах с трудом может
прочесть в назидание страннику, - неужели это считается достаточной наг-
радой за отречение от всех нежных привязанностей, за целую жизнь, прове-
денную в бедствиях ради того, чтобы причинять бедствия другим? Или есть
сила и прелесть в грубых стихах какого-нибудь странствующего барда, что
можно добровольно отказаться от семейного очага, от домашних радостей,
от мирной и счастливой жизни, лишь бы попасть в герои баллад, которые
бродячие менестрели распевают по вечерам перед толпой подвыпивших без-
дельников?
Рукой презренной он сражен в бою
У замка дальнего, в чужом краю;
И в грозном имени его для нас
Урок и назидательный рассказ.
— Не ты ли недавно отказывался служить ему?
— Теперь всё по-другому, — возразил Гурт, — тогда ему было хорошо, а теперь он в беде…
Людям, ведущим жизнь, полную опасностей, нередко случается сразу переходить от обеда к битве, а для Ричарда такой переход только усиливал удовольствие.
Слыхал я, как люди восхваляли свободу, а вот теперь мне хотелось бы, чтобы какой-нибудь мудрец надоумил меня, что делать с этой свободой!
Великие мира сего легко забывают услуги маленьких людей.
Но я вырву эту слабость из своего сердца, хотя бы оно разодралось на куски, истекло кровью!