Kitabı oku: «Забытые», sayfa 5
– У меня в часы встроен фонарик, – бормочет Михаил, – маломощный, конечно, но лучше, чем ничего.
Бледный лучик выхватывает из темноты помещение прачечной: выстроенные в ряд стиральные машины, покосившиеся настенные шкафчики, провалившийся диван с потертым дерматином, под потолком – маленькое пыльное окошко. Кто-то нащупывает выключатель и над дверью вспыхивает тусклая, но настоящая лампа накаливания.
Мы подхватываем Киру, укладываем ее на диван. Она стонет тихо в каком-то полусознательном состоянии.
– Что случилось? – спрашивает Константин.
– Рикошет, – отвечаю коротко.
– Не может быть. Там была совсем другая траектория.
Смотрю, как все суетятся вокруг девушки, и меня все устраивает. По крайней мере, о своих страхах они сейчас не помнят. Константин осматривает Киру и поворачивается ко мне:
– Рана достаточно сильно кровоточит. Здесь можно найти что-нибудь, чтобы сделать перевязку?
Мы осматриваем шкафы, находим аптечку скорой помощи.
Давно подмечено, что время – понятие субъективное. Сколько бродим в поисках выхода? Сколько мы сидим в этом подвале? Одинокая лампочка не в состоянии даже полностью осветить дальние углы. А окно под потолком показывает уже привычную серую муть. Мои подопечные устали. Кира лежит на прогнутом диванчике, голова ее покоится на коленях у Арины. Та легонько гладит ее по волосам. В ногах у девушки примостилась Валентина Сергеевна. Женщина дремлет и видит что-то приятное в своих быстротечных снах. Михаил устроился на полу, облокотившись на одну из стиральных машин. Он крутит в руках сломанные армейские часы, а взгляд его блуждает где-то под потолком. Поворачиваюсь к сидящему рядом Константину:
– Я выйду, поищу медикаменты, перевязочный материал и воду.
– Вы уверены, что в коридоре никого нет?
– Звуки прекратились. Вряд ли стрелок сидит и ждет, когда кто-нибудь появится.
Константин равнодушно пожимает плечами.
Я молча поднимаюсь, направляюсь к подвальной двери, откидываю щеколду, выхожу в пустой, отделанный кафелем коридор и плотно прикрываю за собой дверь. Еще некоторое время стою на месте, прислушиваясь. Желающих пойти за мной следом не нашлось. Давящая тишина, густой больничный запах, и синюшное сияние кварцевых ламп сопровождают меня. Иду по коридору. Миновав распахнутую дверцу с нарисованным на ней кислородным баллоном, спокойно ступаю по абсолютно чистым, без намека на строительный мусор, плитам. Поворачиваю в холл и направляюсь к большой стеклянной двери с надписью йокоП йынмёирП. Металлическая ручка легко поддается моему нажатию, и я выныриваю в другой мир.
Ранний июньский вечер. Солнце сияет уже красноватыми отблесками в окнах соседнего здания. Розовые кусты на пике цветения, и ветер разносит их аромат по всему больничному двору. Мне всегда нравился их запах. Устроившись на разбитых ступенях, наблюдаю, как работницы пищеблока, заканчивая рабочий день, возвращают использованную тару. Они смеются, щурятся на вечернее солнце из-под руки, подначивают друг друга шутками. Прямо перед глазами, направляясь к пушистым шапкам цветов, деловито прожужжала пчела. Ее рабочий день тоже заканчивается. К остановке подходит автобус, и несколько женщин, садясь в него, машут мне рукой. Я качаю головой. Я не могу бросить их там, одних. Поколебавшись еще немного, тяну на себя металлическую ручку и вновь оказываюсь в холодном кафельном холле. «Дождитесь меня, розовые кусты».
За время моего недолгого отсутствия в подвальной прачечной многое изменилось. Кира сидит на диване, прижавшись к Валентине Сергеевне, а та, обняв ее и слегка покачивая, напевает колыбельную. Сбившись в кучку, Арина, Константин и Михаил о чем-то совещаются громким шепотом. При моем появлении они замолкают. Так, кто же будет делегатом? Ага, вперед выходит Константин и, нависая надо мной, начинает достаточно сдержанно:
– Мы решили осмотреться, проверить куда дальше ведет этот подвал. Оказалось, никуда. Это – не санитарное отделение, а тупик.
Я молчу.
– Мы решили воспользоваться окошком. Маленькое, конечно, но при желании, даже грузный человек пролезть сможет. Но, оказалось, нет окошка. Это – муляж.
Я молчу.
– Мы сопоставили все странности, и возникла закономерная загадка – что не так с этим зданием?
– Со зданием все в порядке, – отвечаю, глядя ему в глаза, – задай правильный вопрос.
Теперь молчит он. Секунда, две, пять.
– Что-то не так с нами, – наконец решается Константин, уже все понимая, – мы умерли?
– Как такое возможно – не выдерживает Арина, – мы же вот они. Мы ходим, разговариваем, чувствуем. Кира вообще ранена.
– Кира не ранена.
– Что?
Сидящая на диване девушка сдвигает окровавленные повязки, под которыми обнаруживается совершенно невредимое плечо.
– Кира всегда боялась собак, укусов и крови, – продолжаю я, – куда бы ни выстрелили в тот момент, пуля все равно прилетела бы в нее. Здесь вы встретились со своими страхами и победили их. Михаил боялся замкнутого пространства, а вы, Арина – насекомых. Валентина Сергеевна, вы воспитали прекрасных дочерей. Конечно, им будет трудно и больно первое время. Но они привыкнут, научатся жить без вас, сохранят в сердце добрую память. Константин, я не знаю, кем вы были в прошлой жизни, но стрелок – это ваш страх. Впрочем, не важно, кем вы были, важно, что та жизнь уже прошла. Пора двигаться дальше, в другой, я надеюсь, более светлый мир.
