Kitabı oku: «Медаль для разведчика. «За отвагу»», sayfa 4
Глава 2. Язык
В темноте перемахнули плетень, переползли к туалету, залегли. Ждать пришлось долго, уже нервничать начали. Время уходит, смена караула скоро. Наконец послышались шаги, появилась темная фигура. Немец был слегка подшофе, напевал вполголоса Лили Марлен, любимую в вермахте. Еще в лесу разведчики договорились о действиях. Брать языка было решено после выхода из туалета. Когда немец зашел в дощатое строение, разведчики встали по обе стороны. Немец вышел, застегивая ремень. Николай ему въехал кулаком поддых. Немец от боли согнулся, рот разинул, сипит, пытаясь вдохнуть. Николай ему кляп в рот сунул, Игорь сделал подсечку, свалил немца, заломил руки назад, удерживал, пока Николай веревкой связывал. Прислушались. Никто не услышал возни. Игорь пощупал погоны на немце – фонарик зажигать нельзя. Рядовой или офицер? Повезло, пальцы ощутили на погонах квадратики. Гауптман, по-нашему – капитан.
Николай прошептал:
– Что ты его щупаешь, как бабу? Тащим.
Немца подхватили с обеих сторон, подтащили к плетню, аккуратно перевалили через ограждение, перепрыгнули сами. Теперь надо как можно быстрее уходить. Игорь, подхватив немца под локоть, стал уходить по лесу вдоль околицы. Николай из заранее припасенного узелка щедро сыпал табак в смеси с черным молотым перцем на следы, чтобы собака не смогла взять след. Немцы в войсках широко использовали служебных дрессированных псов. ГФП держала ищеек, натасканных на поиск по следу, охранников всех мастей для караульной службы. В СССР до войны собаки были только на погранзаставах и в лагерях для заключенных. А во время войны их стали использовать как подрывников для борьбы с танками. Подвешивали на собаку взрывчатку, сверху штырек взрывателя. Обученный пес кидался под танк и ценой своей жизни подрывал вражескую бронемашину. Были еще собаки-санитары, но в исчезающе малых количествах.
Игорь тащил немца, как буксир. То ли пьян был сильно, то ли упирался. Когда уже отбежали метров на триста от села, остановились отдышаться. Николай кляп изо рта немца вытащил.
– Переведи ему. Будет сопротивляться, прирежу.
В доказательство Николай повертел финкой перед глазами пленного. Гауптман стал бормотать о правах военнопленного, о гуманном обращении, о нецивилизованных методах ведения войны русскими.
– О чем это он?
Игорь перевел.
– Заткни фонтан, немчура!
И вставил кляп в рот. Николай пригнулся, набросил на себя накидку, зажег фонарь, чтобы сориентироваться – где они? По компасу сверился. Но компас хорош днем. По стрелке засек дальний ориентир – высокое дерево, трубу, холм и топаешь к нему. Ночью с этим сложнее. На карте после села ручей обозначен, а в реальности его не было. Спросил из-под палатки:
– Поинтересуйся у немца, в каком селе они стояли, как называется?
Игорь про себя чертыхнулся. Он сразу понял, что Николай спрашивает не просто так. Заплутали они немного, ошиблись при выходе. И, скорее всего, течением их отнесло дальше. Игорь вынул кляп.
– Как называется село, где стоит твой батальон?
– Клемятино, эти трудные русские названия!
Николай название понял. Село на карте нашел, выматерился сквозь зубы. На карте села недалеко друг от друга, на самом деле между ними десяток километров. И не по дороге идти надо, а по лесу, да еще осторожно, чтобы гитлеровцам на глаза не попасть. Да еще пленный как гиря на ногах.
Он потушил фонарик, накидку свернул.
– Далеко от намеченного места попали? – спросил Игорь.
– Плюс десять.
Игорь не сдержался, сплюнул. Это по своим тылам десять километров – два часа хода, а по немецким и в темноте можно и в три часа не уложиться. Это только до Засижья, а от него до болот еще час. А времени… Игорь посмотрел на часы. Стрелки фосфоресцировали, без подсветки видно. Половина первого ночи. В лучшем случае к половине пятого к болотам подойдут. Как раз светать начнет, как всегда, летом рано.
Стоит случиться маленькой заминке в пути, рассвет застанет их на открытом месте. Рисковать пленным и своими шкурами ни за понюшку табаку? Так и сказал Николаю.
– Не успеем к болотам выйти.
– Сам так же думаю, – буркнул Николай.
Стало быть – часам к четырем надо подбирать место для ночлега.
Игорь припомнил карту. По другую сторону Днепра уже в этом месте болота идут до передовой. А как через Днепр с пленным перебраться? Высказал Николаю.
– Предлагаешь к реке выйти? Вдруг лодку или бревно где-нибудь у берега обнаружим? Хм.
– Я только озвучил мысль.
– Нет, пусть дольше, но без риска. Болтаем много. Вперед!
И сам зашагал первым. Следом за Николаем пленный, подталкиваемый сзади Игорем.
Шли долго, обходя овраги, перепрыгивая через ручьи. Пленному руки развязали, тот размял запястья, и руки связали спереди. Через ручьи так перепрыгивать сподручнее, им и идти легче. На одном из коротких привалов Игорь спросил:
– Должность в батальоне?
– Начальник штаба.
– Дислокацию своих частей хорошо помнишь?
– Провалами в памяти не страдаю. – И немец сам задал вопрос: – Почему вы, немец, перешли на сторону русских?
– Я не немец, как раз русский.
– У вас произношение подлинного немца и акцент берлинский.
– Мне уже говорили, учителя хорошие были.
– Катков, разговорчики! – прервал беседу Николай.
– Я поинтересовался должностью. Говорит – начальник штаба батальона.
– Лучше бы он карту с собой в сортир захватил, – пробурчал Николай. – Подъем.
Шли до рассвета, оставили в стороне Засижье. На ночевку остановились в небольшом лесу, под вывороченной корягой. Уместились все трое. Похоже, зимой тут медвежья берлога была. Клочки шерсти были, и звериным духом пахло.
– Катков – отдыхай, я покараулю. Потом моя очередь дрыхнуть.
Игорь вырубился сразу. Было бы лучше поесть, а потом спать. Показалось – только веки смежил, а уже Николай толкает.
– Все, не могу больше, глаза закрываются.
Николай тоже уснул быстро. Немец тоже спал, устал за ночь без сна, да и пешком прошли много. Игорь позлорадствовал – это не на самоходке кататься.
День пришлось провести в норе, выводили немца оправиться. Доели банку консервов с зачерствевшим черным хлебом. Разделили поровну на троих. Если немца не кормить, ослабеет, а впереди предстоит самое трудное и неприятное – передвигаться по болоту. Игорь имел опыт, причем несколько раз, вспоминал с содроганием. Особенно врезался в память случай после десантирования с самолета, когда его подбили зенитками. Думал – не удастся выбраться из зловонной жижи. Под ногами трясина, опоры нет, а в руках ни жерди – глубину прощупать, ни веревки, ни товарищей, которые могли бы помочь.
Когда стемнело, двинулись. Впереди, на удалении в полсотни метров, Николай. В случае опасности сигнал подаст. Немца беречь надо, не каждой группе разведчиков удается в поиске офицера взять.
Добрались до болот. Немец головой покрутил, к Игорю повернулся. Разведчик кляп вытащил.
– Вы хотите через болото идти? – испугался немец. – Без проводника нельзя.
– Пройдем. Каждому по палке сделаем, слега называется, и пойдем.
– Это невозможно!
Игорь отвечать не стал. Финками разведчики срезали несколько относительно прямых и прочных стволов молодых деревьев. Ими удобно перед собой трясину ощупывать. Болото – оно обманчиво. Кочка рядом кажется твердью, а наступи на нее – под воду уходит, потому как это куст болотной травы, корни в воде висят. А в случае, если в трясину угодишь, за эту слегу тебя вытянут. Немцу руки развязать пришлось, иначе утонет.
Первым Игорь двинулся, небольшой опыт был, жердиной прощупает дно, где потверже и помельче, там идет. Скорость передвижения совсем мизерная. Хорошо, если километр в час, а то и меньше. Спешка в болоте до добра не доведет. Немец за Игорем почти вплотную держался, боялся очень. Повторял все его движения в точности. Потревоженное болото пугало. Ткнешь палкой, а рядом с тобой с шумом газовый пузырь лопается. Это болотный газ выходит. Огнеопасен, поэтому курить нельзя и открытым огнем пользоваться – самоубийство. Николаю полегче, по проторенному следу идет. От движения тина и ряска раздвигаются, как лед перед ледоколом.
Один раз Игорь оскользнулся, с головой ушел в омут, но выбрался сам. Немца от испуга трясло. Он только и повторял «майн гот»!
Выдохлись сильно и замерзли. В болотах вода холодная всегда от подземных ключей. Да еще ноги приходилось вытаскивать из вязкого ила. Хорошо еще, сапоги не потеряли. На востоке начало сереть, над болотом туман повис, промозгло.
Постепенно дно поднималось, вода не по грудь или шею, а по пояс, да и потверже грунт под ногами. Что сейчас Игоря беспокоило – к нашим вышли или здесь еще немецкие позиции впереди? Укрыться негде, в воде окопов нет. Расстреляют, как куропаток. Выбрались на сухое, без сил упали на мох. А вот бдительность потеряли на радостях. Голос рядом:
– Хенде хох!
Игоря холодный пот прошиб. Видимо – пост недалеко был, караульный неслышно подошел. Но следующая фраза успокоила:
– Ручки подняли, немчура, не то очередью обоих срежу.
Ну да, немец и Игорь в немецкой форме, хоть и мокрой, заляпанной. На Николае советская форма, но с немцами идет. Либо предатель, либо полицейский из дезертиров.
– Свои, разведка! – подал голос Николай.
– Оружие в сторону отбросьте и руки вверх, чтобы я видел!
Из-за дерева молодой боец вышел, автомат навел, палец на спусковом крючке.
Николай и Игорь оружие в сторону отбросили, руки подняли. Игорь немцу перевел.
– Руки подними и все приказания выполняй. Мы к советским позициям вышли.
– Поднимайтесь и вперед. Ни шагу в сторону – застрелю!
Так и шли около полукилометра. По краю болота были выставлены редкие посты, да и то для перестраховки. Ни одного случая перехода немцев через болото не было – страшно. В неглубоком окопчике старшина. Землянку рыть бесполезно, подпочвенные воды близко, вода зальет. Боец доложил, что задержал трех подозрительных.
– Кто такие?
Старшина был в годах, с опытом, вел себя спокойно.
– Разведка полковая, тридцать первая армия. Прошу доставить нас в штаб полка, лучше к ПНШ по разведке.
– Разберемся. Оружие ваше где?
– Бросили по приказу часового.
Старшина на бойца посмотрел.
– Почему не прихватил? Все же казенное имущество! Вернись и доставь. А вы присядьте.
Разговор все время с Николаем шел. Старшина не знал, кто эти – в немецкой форме. Пленные или переодетые наши? Николай сел на землю, снял сапоги, вылил воду. Так же поступили Игорь и немец. Ждать пришлось долго, пока боец сходит за оружием.
После болота автоматы были в грязи и, доведись стрелять, еще неизвестно – действовали бы? Чистить надо, смазывать. Старшина из окопчика связался по полевому телефону с начальством, объяснил ситуацию.
– Понял, ждем.
Через час подъехал грузовичок – сильно потрепанная и латаная полуторка. Из кабины выпрыгнул лейтенант.
– Эти? – указал он на задержанных.
– Так точно! – вытянулся старшина.
– В кузов их. Оружие в кабину.
В кузове уже сидел боец. На людей в немецкой форме внимания не обратил. Игорь понял – их ситуация не редкость, с другими разведчиками такое же случалось. Добрались до штаба полка. Всех трех сразу заперли в камере – комнате с заколоченными досками окнами. Было слышно, как лейтенант говорит по телефону, но слов не разобрать. Игорь на часы поглядывал. Фактически их поиск длился не оговоренные полтора суток, а двое с половиной. Приказ нарушили, но не по своей воле.
Потом загремели ключи. На пороге стоял лейтенант из их полка.
– Мои хлопцы! Один только незнаком. Языка взяли?
– Так точно. Офицер, начальник штаба батальона тяжелых самоходок.
– Едем!
Лейтенант-хозяин взял лейтенанта-гостя под руку, отвел в сторону.
– Одно дело делаем! Давай вместе допросим.
– Меня командование в штабе заждалось. Голову открутят, если задержусь. Парней моих почти трое суток не было, думали – безвозвратные. Хочешь, едем с нами, послушаешь.
ПНШ Федюнин из их полка чувствовал себя на высоте. Только вчера от командира полка фитиль получил. Почему разведка бездействует, где язык? А теперь ценного пленного дяде чужому отдать? Добрались на грузовике за час, потряслись изрядно, но разведчиков напряжение отпустило. У своих теперь. Обмыться можно, в сухое и чистое обмундирование переодеться, горяченького поесть, а уж потом спать, сколько влезет. После поисков по тылам врага разведчиков обычно не трогали. Бойцам отоспаться надо, отдохнуть.
По приезде в полк пленного увели в штаб, а разведчики – к себе в землянку. Разделись, друг друга из ведер холодной водой облили. Хорошо бы в баню, да с мылом и мочалкой. В обороне водили бойцов на помывку в банно-прачечный отряд, но то бывало иногда раз в десять дней, а то и в месяц, особенно в наступлении. Тогда не то что помыться, поесть было некогда и нечего. Полевые кухни отставали, а еще попробуй найди, повар, где твоя рота и батальон?
Переоделись в свою форму, на полевую кухню пошли. Обед уже прошел, но повар держал пайку для караулов. Горячего супа поели, макароны по-флотски, а после чая горячего по котелку, да с кусковым сахаром. А потом на нары в землянке. Какое блаженство спать среди своих! Ни танкистам, ни пехоте это неведомо. В поиске или рейде, когда группа разведчиков отдыхает, выставлен караульный. Но остальные все равно спят вполглаза, вполуха, настороже. Полноценного отдыха не получается, все время во вражеском тылу в напряжении, как взведенная пружина. При малейшем шорохе, шагах, позвякивании железа обязательно проснутся, но даже если недалеко будут грохотать взрывы, будут спать спокойно. Такова уж человеческая психология в экстремальных условиях.
Выспались славно, разбудил их посыльный.
– К ПНШ Федюнину!
Игорь глаза протер, на часы посмотрел. Что за диво? Остановились, что ли? Николай засмеялся.
– Идут, просто мы с тобой сутки проспали. Собирайся, начальство ждать не любит.
Федюнин расхаживал по маленькой комнатушке. Под штаб приспособили большую деревянную избу, одну из немногих, оставшуюся целой. Вид у лейтенанта довольный:
– Поиск удачный вышел, молодцы. «Язык» ценный оказался, только успевали за переводчиком показания записывать. Память у него хорошая, на карте расположения всех частей на передовой показал, резервы, а еще про последние приказы командования группы армий «Центр». А теперь то, что касается вас. Немец показал, что на склад пехотной дивизии привезли новые противотанковые кумулятивные мины-гранаты Haft-H3. Склад расположен вот здесь. Подойдите.
Лейтенант показал пальцем.
– Рядом населенных пунктов нет. Со дня на день мины эти должны по частям распределить – в роты, батальоны. Ставлю задачу – склад взорвать к чертовой матери! Хорошо было бы одну мину, как образец, добыть. Но это уже сверхзадача. Даю два часа обдумать план, потом ко мне.
– Так точно!
Оба разведчика вскочили, отправились в землянку.
– Я что-то не понял, это мина или граната противотанковая? – спросил Николай.
– Не знаю, сам в первый раз о такой слышу.
Немцы начали производить противотанковую мину-гранату HHL-3 с ноября 1942 года. В 1942 году успели выпустить 8500 штук, в 1943 году 358 400 штук, в 1944-м 187 000 шт. Довольно тяжелая, больше трех килограммов, в виде пирамиды, а наверху, на вершине, взрыватель. Внизу на подошве – три магнита. Солдат мог метнуть ее в танк с близкого расстояния, а лучше – выбраться из окопа и прилепить к броне на горизонтальную или наклонную поверхность брони, выдернуть терочный запал. Запал синего цвета горел 4,5 секунды, запал желтого – 7 секунд. За это время солдат должен был укрыться в окопе. Занятие опасное, ведь танки сопровождал танковый десант. После срабатывания запала происходил подрыв тротила, кумулятивная струя гарантированно пробивала броню до 140 мм толщиной. Танк получал большие повреждения, экипаж погибал. Высокое давление кумулятивной струи в закрытом и тесном боевом отделении танка шансов выжить не оставляло. Немцы здраво рассудили, что их противники могут взять идею магнитно-кумулятивных мин и применить. Как средство противодействия внедрили обработку бронетехники циммеритом. На броню наносился состав из смеси сульфата бария, поливинилацетата, пигмента охры, сульфата цинка и наполнителя. На танк Т-IV уходило до 100 кг, на Т-VI «Тигр» – 200 кг. Англичане разгадали состав циммерита в 1944 году, взяв несколько образцов с подбитого немецкого танка. Начали готовить его производство, но сами немцы осенью 1944 года циммерит производить и применять перестали, причем без причин. Английская разведка подняла на уши всю агентуру узнать – почему. Но никаких фактов о неэффективности циммерита или других причинах узнать не удалось. Скорее всего – из-за финансовых проблем. Под конец войны производство стали максимально упрощать и удешевлять, тем более у немцев появилось более эффективное противотанковое оружие ближнего боя «Панцерфаусты». Применяется дистанционно, с 30–70 метров, солдату не надо рисковать, подбегать к танку, бронепробиваемость приличная, а главное – циммерит не помеха.
Помозговали разведчики над картой. Получалось – лучше идти в немецкий тыл через болото. К своим через него вернулись, и к немцам так же пройти можно. Был еще вариант – сплавиться по Днепру. Но бойцы помнили, что течением их снесло значительно дальше, чем они рассчитывали. А делать крюк по немецким тылам, где в ближней прифронтовой полосе полно войск, – занятие для самоубийц. Тем более от точки выхода из болота до склада с минами ближе. На том и остановились. Начали обсуждать – как и чем взорвать.
– Ты что-нибудь в минах понимаешь? – спросил Николай.
– Самое главное! Увидел или нащупал – обойди стороной. Там же много всяких мелких, но очень важных моментов. Скажем, взрыватель на неизвлекаемость поставлен или их два – один донный. Саперы по внешнему виду определяют тип мины, сколько у нее взрывателей должно быть.
