Kitabı oku: «Скифы», sayfa 7

– Как он начал круто, как начал, – сказал Черный Принц задумчиво. – Вообще-то это благодатная ниша… Согласно статистике, один из четырех человек – дебил.

Тор потыкал пальцем в Крылова, себя не забыл, в Откина, удивился:

– Крылов – нормальный, я вообще орел, Откин тоже в норме… Принц, ты этот, ну… четвертый!

Откин сказал серьезно:

– Нет, Черного Принца в партию Алексея не отдадим! Он единственный из нас нормальный. Даже галстук надевает!

Черный Принц, судя по его виду, обиделся, но сдержался, что для него удивительно, только буркнул:

– С чего ты взял, что я нормальный? Я сам с собой не разговариваю только потому, что не верю себе на слово.

От перекрестка показался подтянутый Klm. С ним молодая девушка, с неплохой фигуркой, обнаженная до пояса, с татуировкой на груди и животе. Klm что-то сказал ей на ходу, она кивнула, заулыбалась корчмовцам еще издали.

– Извините, – сказал Klm интеллигентно, – опоздал, дела… Это моя сотрудница, Наташа.

– Привет, – сказала Наташа.

Она тряхнула короткой прической. Глаза ее были чистые, выразительные, улыбались дружески. Когда протянула Крылову руку чистым дружеским жестом, тот решил, что для рукопожатия, тоже двинул свою навстречу, но девушка легонько взяла его за гениталии, слегка приподняла в ладони, словно взвешивая, улыбнулась, глядя ему в глаза.

Крылов подумал со смешанным чувством, что в этой быстро нарастающей лавине раскрепощения что-то есть, что-то есть… Хоть и гниет этот мир, но хорошо гниет, приятно гниет! Не так уж и хочется выходить из сладко гниющего мирка под холодный ветер нового мира, сурового и бескомпромиссного.

– Привет, – ответил он. Подумал, что не стоит ли ему тоже взять ее за интимное место, но это может что-то значить еще, здесь своя знаковая система складывающихся ритуалов, благоразумнее остаться слегка прибалделым. Лучше, когда непонятно, ретроград ли он или же просто еще не врубился в новую ситуацию. – Привет!.. Пива хочешь?

– Спасибо, – ответила она серьезно. – Но мне надо домой. Родители строгие! Я к одиннадцати вечера всегда в постели.

– Так до одиннадцати еще…

– Мне добираться в Чертаново.

Klm распахнул объятия, загоняя всех обратно к столам, где пиво, соленая рыба, креветки. Крылов с сожалением проводил взглядом ее прямую спину с удивительно тонкой талией, где на тугой поясок сверху дразняще нависали тонкие валики молодой плоти.

Еще через час, когда все отяжелели, но не остыли, от ближайшей троллейбусной остановки неожиданно показался Откин. В руке была непомерно огромная сумка. Из-за чересчур длинных ручек она едва не тащилась по земле, а когда он приблизился, расслабил натруженные руки, сумка начала мягко подпрыгивать, словно ее набили футбольными мячами.

Тор замахал могучими дланями:

– Эй, хлопче!.. А мы уже собрались расходиться!

Откин, взмокший, с мелкими капельками пота на лбу и потемневшей рубашкой, бухнул сумку на пол возле стола.

– Как тяжко стало воровать! – пожаловался он. – Такое ощущение, что я эти деньги заработал.

– Деньги – зло, – согласился Тор. – Зайдешь на рынок, и зла не хватает. Ты где пропадал?

– Чукчи, – заявил Откин. – Да вы хоть знаете, что здесь?.. Валюша, мне того же, что у этих лоботрясов, только побольше.

Крылов суетливо распахнул «молнию» на сумке, закопошился во внутренностях. На свет появился ворох легких рубашек с короткими рукавами. Он спросил с недоумением:

– Ну и чо?

Тор взял рубашку, развернул. Черный Принц присвистнул. На груди шла крупная надпись: «Да, скифы – мы!» Буквы четкие, вызывающие, яркие. В свое время Откин первым начал снабжать всех кружками и чашками с рисунками из любимых книг, никто не допытывался, что за технологии, каждый из корчмовцев где-то да работает или служит, неприлично спрашивать, кто какой пост занимает, если человек сам не скажет, многие перебиваются с хлеба на воду, только бы не потерять доступ в Интернет, но кое-кто, чувствуется, от кризисов в экономике не страдает…

Тор брезгливо покопался в ворохе:

– На мой размер не найдется!

– Поищи лучше, – предложил Откин.

Все наблюдали, как Тор растянул одну из рубашек в руках, прикинул размеры на глазок, решительно сбросил свою майку. Обнаженный до пояса, он в самом деле был похож на бога-громовержца, грудь похожа на медные латы центуриона, а густые рыжие волосы похожи на раскаленные докрасна кольца проволоки.

Все еще с недоверием он натянул рубашку. Надпись легла вдоль груди, сделав ее визуально еще шире, а рубашка, даже Тор явно признал, как раз впору, Откин не зря быстро идет в гору как биржевик, умеет просчитать заранее даже такие мелочи.

Черный Принц выдохнул:

– Круто!

– Выбирай по своей мелкой фигуре, – предложил Откин.

– Это у меня мелкая? – обиделся Черный Принц. – Да я… да я когда раздуюсь, то куда там Хануману!

Но сам переодеваться не спешил, доставал рубашки, те пошли по рукам. Минут за пять все уже переоделись, а их рубашки Откин сложил в сумку и объявил, что передаст в их фирменную прачечную.

Глава 12

Черный Принц предостерегающе свистнул. В их сторону шел Алексей. Уже без толпы, без мегафона. Раскрасневшийся, рубашка расстегнута до пояса, круглое, как у кота, лицо лоснится довольством. И хотя Крылов помнил, что у него самого рожа круглая, тоже обычно довольная – такой она смотрится, но в эту минуту возненавидел все круглые рожи на свете.

Алексей издали помахал руками, барьерчик не стал обходить, лихо перемахнул, едва коснувшись ладонью. Снова широко и дружелюбно заулыбался всем, вскинул руки, приветствуя всех разом.

– Я сказал Яне, – сообщил он, – что встречу ее здесь. Она задержится немного на пробах.

Крылов сразу ощутил, что готов простить Алексею половину его круглой рожи.

– Рискуешь, – заметил он как можно спокойнее. – На красный свет!.. А движение здесь сильное.

– Но не в субботу, – ответил Алексей весело. – Все уже на дачах, Москва опустела…

Он обошел столы, каждому крепко и с энтузиазмом жал ладонь и всматривался в лицо, словно Черчилль при обходе советских воинов, и каждому дружелюбно улыбался.

Откин заметил ядовито:

– Вообще-то ему можно.

– Что? – не понял Крылов.

– Это… через дорогу в неположенном месте. Он же теперь глава движения этих… замедленных.

Алексей заулыбался, плюхнулся за стол, на Откина посмотрел уважительно:

– Уже знаете? Эта служба у вас поставлена хорошо… Я вырвал учредительные буквально пару часов назад. Потому и опоздал, хотел похвастать чем-то весомым. Так что у меня партия теперь официальная!

Крылова это почему-то задело, сказал, не задумываясь:

– Извини, но этих партий и движений каждый день регистрируются сотни. Каждая сотая дотягивает до конца недели… Понадобится, и мы скифов зарегистрируем. Тебе какое пиво?

– Светлое, – ответил Алексей, не задумываясь. Хвастливо хлопнул себя по карману. – Уже могу себе позволить.

– А темное?

– Со временем, – пообещал Алексей, – смогу платить и за темное.

От соседней скамейки слышались сдержанные вздохи, стоны. Спрятавшись в густую тень раскидистого клена, там совокуплялась парочка. Делали это почти украдкой, девушка сидела на парне к нему лицом, прижимала его голову к своей груди, почти не стонала и не вскрикивала, стараясь не привлекать внимание. Похоже, просто не дотерпели до более укромного места.

Крылов вообще-то не любил показушников, что для половых актов выбирают самые людные места. Временами ему казалось, что появился новый вид перверсии, когда в обычных условиях тишины и интима у таких не получается, им необходимо присутствие посторонних людей, толкотня в переполненном автобусе или многолюдье подземки.

Алексей толкнул его локтем:

– Видишь? Это тоже мои.

Крылов покосился на парочку. Парень и девушка выглядели вполне пристойно. Когда девушка на миг повернула в их сторону лицо, он отметил чистые, почти аристократичные черты, характерную для много думающих людей посадку глаз, сдвинутые брови и складку над переносицей.

– Почему?.. Дебилы?

Алексей поморщился:

– Ну у тебя и термины… Нет, эти явно не замедленные. Хоть ритм у них и… гм… замедленный, но это говорит как раз об их… незаторможенности. Мои избиратели как раз все это совершают в быстром темпе. Спешат к финалу! Нет, эти ребята мои по другой причине… Понимаешь, я подумал: а ведь кредо, что все, что естественно, – не позорно, вполне подходит для девиза моего движения! Люди стараются освободиться от остатков старой, сковывающей их морали. Ведут себя все свободнее, все естественнее, все ближе к натуре, природе. Все ближе к тому, что мы есть на самом деле. А это и есть мы, наша партия. Мы и есть натура, мы то, что человек есть. Все остальное – наслоение. Я уже вижу по твоему лицу, как ты готов все это истолковать… не трудись, я сам все понимаю! Но я политик, и ты политик. Мы политики. Я просто обязан как политик воспользоваться подвернувшейся ситуацией, чтобы увеличить количество своих избирателей. А ты назови хоть одну парламентскую партию, что не воспользовалась бы удобным моментом, чтобы не повысить свой рейтинг, престиж, расширить влияние на регионы?

Крылов смолчал. Даже самая рафинированная из партий в Думе, грушечники, что до свинячьего писка страшатся любой работы, только все критикуют и ни в чем не участвуют, даже та использует любой промах конкурента, чтобы захватить освободившийся пятачок.

Алексей тем временем указал взглядом в другую сторону, там милиционер подошел к группе подростков, что мочились прямо на тротуаре.

– Ага, – сказал он довольно, – вот и он работает на меня!

– Мент?

– Да.

– Каким образом?

– Запретами, – пояснил Алексей довольно. – То нельзя, это нельзя… Почему, скажи на милость, нельзя помочиться прямо вот так? Если никого не задеваешь струей?.. Если никому не намочил одежду?.. Это все нелепые запреты, пришедшие из прошлых веков!.. Суть их утеряна, но форма остается. Сегодня же я напишу памфлет на эти предрассудки!.. Ты знаешь, мне удалось по сходной цене купить одну типографию. Старенькая, но все же теперь своя… Ну, формально – моего движения, но ты же сам все понимаешь, верно? Институтишко один разорился, кому нужна астрофизика дальних галактик, вот я и подсуетился насчет типографии. Остальное растащили коммерческие фирмы. Воронье чертово… Даже сотрудников разобрали. Которые помоложе, естественно…

Крылов изумился:

– Как тебе удалось… типографию? Это же бешеные деньги!

Алексей отмахнулся:

– Да не за свои! Просто я вовремя втиснулся со своим движением в их конфликт… а без конфликта какая приватизация?.. А когда все это кончилось, я был во главе одной группировки. Той, которая и оттяпала типографию. И ребята все как на подбор: молодые, интеллигентные, верны общечеловеческим ценностям… Тоже мои… в принципе.

Крылов сказал язвительно:

– А что со старшим поколением? Их тоже возьми в свое движение. Они ж явно обиженные!

– Не удастся, – ответил Алексей с явным сожалением. – Старшее поколение – люди с принципами.

В самом деле, подумал Крылов, мы оба делаем ставку на молодежь. Старшее поколение остается вне сферы внимания. Потому ли, что все революции делает молодежь? Особенно голодная молодежь?.. Нет, революции делает сытая, которую дня три не покормили… Странно, если подумать, мы оба поставили на сытых. Только Алексей исходит из того, что аппетит приходит во время еды, надо двигаться и дальше до полнейшего раскрепощения человека… а пределов этого раскрепощения он и сам не знает и вряд ли заглядывает в сгущающуюся тьму далеко, ибо там смутно маячат руины цивилизации, а среди развалин городов бродят одичавшие волосатые питекантропы с дубинками в руках, от которых тоже надо освободиться, как от несвойственных природе…

А я, мелькнула мысль, делаю ставку на то, что сыты уже по горло. Обожрались. Надо либо проблеваться, либо пропоститься.

Алексей привстал, замахал рукой. Дыхание в груди Крылова остановилось. Далеко по улице, выделяясь из толпы, как выделялась бы Царевна Лебедь из стаи серых гусей, двигалась Яна.

Она скользила как солнечный луч, как живое серебро, рядом с нею меркли и теряли краски все женщины, а мужчины сливались с серой стеной здания.

Грохоча стульями, все вскакивали, бестолково тащили стулья от соседних столов, даже раздвинули барьерчики. Яна прошла, одаряя всех улыбкой принцессы, грациозно опустилась на стул рядом с Алексеем.

– Мороженое? – спросил Крылов. – Какое?

– Пиво, – ответила Яна невинно. – Начнем со светлого.

Черный Принц сорвался с места, как стингер. Видно было его смазанный силуэт возле стойки, через мгновение он уже возник возле Яны с подносом. Две кружки светлого пива, широкая тарелка с раками… Черт, где добыл, остальные копаются в крохотных худущих креветках.

– Ты заделался официантом? – спросил Klm ревниво.

– Рядом с красивыми женщинами, – ответил Черный Принц, – мы все становимся… Эх, кем мы только не становимся!

Яна сдержанно улыбнулась. Взгляд ее чистых глаз одобрительно скользнул по собранной фигуре в костюме и при галстуке.

Крылов ощутил ревнивый укол, постучал ложечкой по краю пивного бокала, сказал громко:

– Итак, продолжаем! Строя великую Скифию, мы помимо самой Скифии будем иногда оглядываться и на другие более или менее великие державы, что возникали потом на ее территории… Я имею в виду Российскую империю и СССР. О нынешней России говорить не приходится, это жалкое образование иначе как географическим понятием не назовешь.

Подошли Гаврилов, Денис-из-Леса, Lordwolf. Не прерывая Крылова, покивали издали, исполнили на той стороне ритуальные танцы приветствия, официантка выслушала заказ, принесла огромный поднос с дымящимися тарелками супа.

Денис-из-Леса по ту сторону стола от Крылова жадно хлебал суп, а потом, отодвинув тарелку, торопливо принялся за огромный бифштекс. Он приехал прямо с неурочной работы, проголодавшись как волк весной, Гаврилов и Лорд– вольф тоже ели быстро и смачно, хотя не так шумно. Судя по голодным глазам, оба не успели подкрепиться в обеденный перерыв, с утра во рту ни маковой росинки.

Денис-из-Леса сразу залпом выпил две кружки темного крепкого пива, захмелел, теперь тыкал в бифштекс вилкой, промахивался, бурчал. Яна, закончив бокал пива, заказала котлету по-киевски, неспешно откусывала, подхватывала розовым языком растопленное внутри масло, Крылов едва удерживал себя на логической мысли, не позволял волне крови из гениталий ворваться в мозг и навязать свою волю.

– Пример СССР, – продолжил он сдавленным голосом, – еще свеж в памяти. Много говорят о его поражении. Но на самом деле поражение СССР случилось еще при Хрущеве… или при раннем Брежневе, не помню. В то далекое время, когда в наше воздушное пространство нечаянно или нарочито залетел южнокорейский лайнер. Наши ПВО тогда сбили его… и до сих пор Россия оправдывается! Правители начали оправдываться сразу, не перестают и доныне. То и дело в какой-нибудь газетке «пятой колонны» мелькнет статейка типа «Тайна южнокорейского лайнера» или «Почему сбили лайнер?»…

Klm оживился:

– Точно! Сам недавно видел. Сами в себе чувство вины растравливаем.

Крылов отвел глаза от розового рта Яны, сказал жестко:

– Сбили и сбили. Правильно сделали. Он нарушил наше пространство. Было предупреждение, что все, что пересечет границу без разрешения, будет уничтожаться? На суше, воде или в воздухе. Было!.. Так и сделали. Нужно было с сознанием абсолютной правоты, подчеркиваю, абсолютной правоты заниматься своим делом, не обращать внимания на визг. Хоть и ненавидели бы, но уважали бы, кланялись, льстили, уступали дорогу, приглашали бы на все мировые совещания. Не решались бы решить ни один глобальный вопрос, если мы не поставим под решением свою подпись. Кто оправдывается, тот перестает наступать. Хуже того, он отступает!

Алексей неспешно тянул пиво, глаза хитро блестели. Яна весело щебетала, Крылова всякий раз окатывала горячая волна, когда взгляд ее глаз хоть случайно падал в его сторону.

Раб Божий беспокойно задвигался, словно зацепил за шляпку анусом гвоздь в стуле и теперь изо всех сил тащит.

– Да это вроде бы понятно… – протянул он печально, – но это наше грубое чувство в нас говорит! Да и вообще, идти супротив общепринятого человеческого мнения…

– Общепринятое, – отрезал Крылов, – значит, неверное! Общепринято, что солнце встает на востоке, а заходит на западе. Но только немногие помнят, что это наша планета вертится вокруг Солнца!.. Но ты прав, надо нечто особое, злое, сильное. Но что? Что нужно придумывать… создать… именно нам и именно теперь, чтобы образ скифа… был! Чтобы он создался, выкристаллизовался в людском сознании. Это должно быть нечто необычное, резко отличающее от всех остальных людей, чтобы ставший скифом сразу ощутил свое отличие… и превосходство! И в то же время это должно быть достаточно легкое для большинства людей, доступное и… понятное.

Долго думали, сменили тарелки, пива выпили столько, что то и дело ныряли в дверь подвальчика, там просторный туалет. Только Тор в присутствии Яны решался отойти на пять шагов к ближайшему дереву, где добавлял желтой лужи, и без того широкой, пахучей. Столетний дуб, заставший еще не то Достоевского, не то Толстого, теперь приобрел цвет старого пива, даже листья пахли пивом.

Измучившись в поисках истинной скифскости, именно Тор выпалил:

– Да взять уже готовое! К примеру, не есть свинину. Что, разве трудно? Сейчас основная беда цивилизованного мира – ожирение. Тем более что не едят свинину иудеи и мусульмане, наиболее могущественные сейчас… пока что, конфессии. Можно еще дополнить одним-двумя запретами. Не слишком крутыми, но все же понятными… к примеру, скиф не должен курить.

Klm сказал предостерегающе:

– Но-но, полегче! Нельзя так круто.

Откин поинтересовался ехидно:

– А пить?

– Если только это не ведет к аддикции!

– Слаба богу, – сказал Раб Божий благочестиво. – Я имею в виду, слава Табити. Но вообще-то лучше свинину заменить на просто жирное. Мясо молодого поросенка – прелесть! А вот сало… гм… Давайте запретим скифам есть сало и любой жир, на каком бы мясе он ни оказался.

Черный Принц сказал разочарованно:

– Ну, от жира и так все отказываются…

– А так это можно объяснять религиозными соображениями, – отпарировал Крылов. – А что, тебе легко отказываться в магазине, когда продавщица тебе упорно заворачивает жирное мясо?

– Не, – вдруг сказал Откин решительно, – не пойдет.

– Почему?

– А как ты сам будешь выколупывать жирное из ломтика ветчины? Там тонкая полоска жира идет внутри!

– Ну, – сказал Тор нерешительно, но было видно, что он потерпел поражение, – можно установить предельную толщину…

Откин отмахнулся, отвернулись и другие. Запрет тогда выполним, если предмет запрета обозначен четко. А если надо с линейкой вымерять слой сала…

Тор сказал задумчиво:

– Нужны еще какие-то приметы… К примеру, на груди на цепочке можно носить меч. Обязательно – черный! Эмблема Черного Меча.

Глава 13

Глазные яблоки во впадинах черепа Крылова сами повернулись в сторону Яны. Он мысленно примерил ей на шею на золотой цепочке крохотный Меч, пальцы при этом будут касаться ее груди… как будто он уже не перещупал их сотни: огромных, крохотных, упругих, вялых, как уши спаниеля! – но сейчас от одной только мысли в развилке стало горячо, словно туда налили расплавленного свинца, он едва удержал сдавленный стон.

Черный Принц, похоже, от пива одурел, заказал газированную воду. Промочили глотки, Klm сбегал за бутербродами.

Мозговой штурм длился во всей красе и мощи: еще за полчаса продвинулись с будущими праздниками скифов. Крылов предложил пока два: ежегодная годовщина победы над армией великой Македонии, а второй – память по разгромленному флоту Великой Скифии. Вернее, второй вовсе не праздник, но это очень важно – отмечать не только праздники, но и дни скорби! Этим как бы косвенно сообщаем, что таких дней у скифов совсем мало. А память в том, что в день гибели огромного скифского флота все скифы должны ставить на стол кораблик черного цвета… пусть даже бумажный, из клочка газеты, перед этим корабликом класть какие-нибудь сладости. Как запоздалый дар далеких потомков великим предкам, что сражались доблестно и погибли доблестно в жестокой и неравной битве при…

– Черт, – сказал он с досадой, – не помню. Да и неважно, историки отыщут место.

– Удобное, чтобы спускать на воду траурные венки, – уточнил Откин.

– Да-да, – поддержал Тор, – где-нибудь у красивых скалистых берегов.

Раб Божий обалдело смотрел то на одного, то на другого. Возопил горестно:

– А истинное место вас не интересует?

Взгляды обратились на Крылова. Тот отмахнулся широким жестом:

– А кому это важно? Затонувшим скифам? Их родне?.. Памятники нужны живущим. Потому будем ставить там, где нам удобнее. Где от них больше пользы…

Алексей допил, со стуком поставил пустую кружку на середину стола. Лицо его раскраснелось.

– Ого, слышу политика! – сказал он победно. – А я уж думал, что мне противостоят идеалисты. Ты прав, надо воровать все, что может пригодиться. А объяснения для экспроприации всегда отыщутся.

Крылов холодно промолчал, а Раб Божий, странно подбодренный такой сомнительной похвалой, сказал:

– Может быть, позаимствовать для веры что-нибудь из восточного?.. Воспользоваться человеческой леностью. Ну, из-за чего расцветают пышным цветом все эти учения, которые обещают без труда наловить любой рыбы… Когда не надо ни десять лет в школе, ни пять в институте, ни корпеть в лабораториях, а просто расслабиться, поиздавать какой-нибудь коровий звук, и вот приходит Великое Знание через незнание, Великое Умение, Просветление! Ты уже читаешь мысли других людей, шаришь у них в кошельках, рассматриваешь, роняя слюни, их грязное белье…

Крылов покачал головой:

– Соблазнительно, но… это все только для легкого заработка всякого жулья. На самом деле все эти учения привели к тупику. Взгляни на страны, где эти учения были распространены. Нет, нам нужна религия злая, энергичная, распихивающая других.

– Что-то вроде ислама? – спросил Раб Божий с испугом.

– Или иудаизма, – поправил Крылов.

Раб Божий отшатнулся, иконописные глаза стали еще шире.

– Что? Разве религия древних патриархов злая?

– А ты думал? Их бог кровожаднее всех богов на свете! И ревнивее. Зато «своих» назвал самым лучшим народом в мире, который призван руководить остальными, как скотом. Понимаешь? Скифы должны ощутить себя с самого начала не милыми чудаками, вроде гринписовцев, а людьми высшего сорта. Или расы. Как иудеи. Но эта ниша уже занята иудеями, нам теперь бы добавить звероватую энергичность и непримиримость ислама!

– И придумать что-то еще, – добавил Тор практично.

Яна после котлеты заказала мороженое. Крылов впервые за последний десяток лет жизни ощутил, что эта вот ерунда, мороженое, может в каких-то случаях даже быть лучше пива. Яна подкапывает оранжевые шарики с двух сторон, те садятся в намечающуюся лужицу, но ложечка подхватывает, полные сочные губы призывно раскрываются навстречу…

Он поперхнулся пивом, вспыхнувшая в мозгу картинка была не то что скабрезная, но чересчур мощная, он на миг перестал видеть остальной мир, даже в страхе подумал, что впервые поллюция с ним может случиться не во сне, а вот так, за столом, всего лишь рассматривая ее губы, ее вызывающую грудь, ее…

– Современная система юриспруденции, – заговорил он хриплым, не своим голосом, – привела в тупик. Ведь если один человек отнял жизнь у другого, то он должен отдать свою! И хотя жизнь преступника не идет ни в какое сравнение с жизнью хорошего человека, все же мы на первых порах готовы удовольствоваться этой малостью… хотя я понимаю, почему раньше не просто предавали смерти, а смерти мучительной: на колу, в костре, четвертовали, сжигали на медленном огне…

– А что, если и в самом деле… – начал Гаврилов мечтательно.

Крылов отмахнулся:

– Вряд ли стоит. У подростков может возникнуть нездоровый интерес… А сейчас что: убьет кто-то явно нарочито и явно жестоко, а ему дают пять-семь лет, из них отбудет три, и вновь на свободе!.. Даже такой вроде бы пустяк, как воровство, и то нельзя оставлять в прежних статьях. Жизнь на свободе нелегкая, ненамного лучше, чем в зоне. У человека может появиться мысль: дай-ка украду миллион! Не попадусь – счастье, а попадусь, что ж, отсижу пару лет, выкопаю свой миллион и заживу как король!.. Так вот надо, чтобы такой человек уже не выходил на свободу. А если и выходил, то дряхлым старцем, когда эти деньги пойдут на клизмы. И за родней установим надзор, чтобы из пределов зарплаты ни на шаг…

Тор любовно погладил огромный кулак, дунул на него, потер. Костяшки заблестели, как отполированные сотнями рук подлокотники старого дума.

– Какие будем вводить обычаи?

Крылов покосился на другой конец стола, там Алексей наклонился к Яне, даже слегка обнял ее за голые плечи, что-то нашептывает в ухо. Рожа преподлая, выражение преподлейшее, гнусное, глаза похотливые, скот одебиленный.

– Черт, – вырвалось у него, – надо подумать. Проще сказать, какие не будем.

– А какие не будем? – так же деловито спросил Тор.

– Надо подумать тоже. Соблазнительно запретить пьянство, курение, но тогда растеряем больше половины сторонников. Но как-то в исламских странах не пьют? И преступности там практически нет… Возможно, введем систему паралатов и просто скифов. Паралаты – их еще называли царскими скифами, это нечто вроде эдакого дворянства. А раз им больше дано, то больше и должно спрашиваться. Словом, мы разрешим употребление всей этой дряни, но только для простых скифов. А паралатам уже зась!.. Зато к высшим должностям будут допускаться только паралаты… Нет-нет, это не будет наследственным. В паралаты будем принимать, как недавно принимали, скажем, в комсомол или партию.

Тор задумался, прорычал:

– Паралаты… Гм, звучит хорошо. Круто. А… столицу где будем ставить?

Крылов усмехнулся:

– Ну… с далеким прицелом – это Москва. Все-таки само слово «Москва» – скифского происхождения.

Тор разинул рот:

– В самом деле?

– А опровергни, – ответил Крылов хладнокровно. – Что не русское или славянское – в этом сходятся все яйцеголовые. Значит, скифское. Что оно означает на скифском… ну, над выяснением поработают наши филологи. Именно наши, понял?

Тор еще не понял, но на той стороне просиял Откин, толкнул в бок филолога Гаврилова, знатока древних языков Черного Принца, сказал с великим почтением:

– Это будет здорово… Мы придумаем объяснение! Такое придумаем!

Крылов поморщился:

– Только не переборщите. Чересчур красиво или пышно – над вами воробьи смеяться будут.

Сухой воздух иссушал кожу. Она, как и кора дерева, требовала постоянной подпитки холодными соками из глубин земли. Со стола исчезали пустые кружки, взамен появлялись полные. Содержимое ненадолго переливалось в тела, откуда вскоре сбрасывалось с поверхности кожи, как дерево сбрасывает влагу с листьев, спасаясь от перегрева.

Тор поглощал содержимое пивных бокалов с такой скоростью, словно перед ним ставили наперстки.

– Кого будем брать в скифы? – поинтересовался он. – Кроме нас, орлов, конечно! Мы – паралаты, ессно.

Крылов ответил, не раздумывая:

– Да всех желающих.

Тор отшатнулся:

– А как обоснуешь?

– Очень просто. Великая Скифия занимала, как помним из учебника истории, земли от моря и до моря, как говорится. Египетский фараон дань платил, вся Палестина и вся Малая Азия были оккупированы скифами, по всей Украине и Европе до сих пор раскапывают скифские курганы… Их сейчас раскапывают даже под Тель-Авивом.

Тор ужаснулся:

– Это что же, и пархатые тоже могут называться скифами?

Крылов посмотрел в сторону Черного Принца, тот с готовностью объяснил:

– Когда скифы захватили, покорили и оккупировали всю Палестину, они стояли там войском двадцать девять лет. За это время, сам понимаешь, переимели всех женщин, их коров и овец. Да и потом, когда оккупация кончилась и скифы ушли, часть все же осталась доживать свою старость. Часть вовсе обзавелась на оккупированных землях новыми семьями! Правда, за две-три сотни лет все ожидячились, язык скифский забыли… но мы ж берем по крови?

– По крови, – согласился Тор неуверенно. – У нас ведь самая что ни на есть арийская кровь…

– Словом, все народы, которые живут на этих землях, могут именоваться также и скифами. Потомками скифов. И при желании могут с равным основанием называть себя скифами, как сейчас называют украинцами, немцами или татарами. Конечно, большинство предпочтет называть себя так, как привыкли: украинцами или турками, но найдутся отважные, найдутся люди с горячей кровью, найдутся те, в ком еще кипит отвага и романтика…

Яна с того конца стола уже не слушала Алексея, смотрела на него, на Крылова, блестящими глазами. Он чувствовал, как его приподнимает на незримых крыльях, голос звучит громче и мощнее.

Прохожие иногда бросали беглые взгляды в их сторону. Одинаковые майки привлекают внимание, ясно. В сторонке остановился парень в яркой гавайке, волосы в три цвета, на затылке длинная коса. Вид у него был вызывающе наглый и одновременно какой-то голодный. Глаза быстро бегали по сторонам, а когда встретился взглядом с Крыловым, широко улыбнулся. Крылов решил было, что парень заинтересовался майками, холодно отвернулся.

Парень подошел к барьерчику.

– Скифы? – крикнул он оттуда.

Тор пробурчал недружелюбно:

– Ну?.. А ты, похоже, ирокез.

– Я заглядывал в Корчму, – сообщил ирокез с таким видом, словно внес на их счет мешок денег. – Вы там сговаривались встретиться здесь…

Черный Принц обратился к Крылову:

– Я ж говорил, надо емэйлами. А то всякая дрянь ползет без спроса.

– Ты прав, – согласился Крылов. – В следующий раз…

Ирокез, нимало не смущаясь, перелез через барьер, хотя проход был в трех шагах, подошел и уверенно сел за стол.

– Аморальник, – представился он. – Так я подписываюсь в форумах. Я абсолютно аморален! Для меня нет ничего святого!

– В самом деле? – лениво поинтересовался Тор.

– В самом! – ответил тот гордо. – В самом что ни есть самом!.. Я предлагаю поиметь вот эту деточку… можно прямо здесь, а потом распить хорошего пивка…

Он откровенно нагло разглядывал Яну. И, похоже, мысленно уже раздел ее. И что-то проделывал. Дыхание остановилось у Крылова, в голову плеснула горячая ослепляющая волна ярости. Но, прежде чем он успел пошевелиться, Тор, что сидел к Аморальнику ближе, ухватил его одной рукой за волосы на затылке, с силой бросил лицом вниз. Крылов успел увидеть, как широкое как бревно колено скандинавского бога быстро устремилось навстречу.

Гнусно хрустнуло. Тор приподнял Аморальника и без труда перебросил через барьер. Тот распластался на тротуаре как экзотичная лягушка, на асфальте медленно расползалось кровавое пятно.

– Может, уйдем отсюда? – предложил Раб Божий пугливо. – Господи, прости им эти прегрешения!.. Ведь от любви к тебе творят, только меры не видят!