Kitabı oku: «Имя рек. 40 причин поспорить о главном»
Неслучайная история России
Нужно зафиксировать точку, где стоим.
Наследницей чего является Россия?
Никому, кроме одичавших без призора, не нужно доказывать, что Россия – прямая наследница Руси языческой, Древней Руси православной, Московского царства, Российской империи, Советского Союза.
Россия наследует Византии – как правопреемница православия.
Москва – Третий Рим, и четвёртому не бывать: это однажды сказали весьма проницательные люди.
Вместе с тем, географически Россия – наследница империи Чингисхана, она вобрала в себя эту империю почти целиком. Большинство народов, составлявших войско Чингисхана и Орду, – Россия приняла и сохранила.
Теперь мы – дружественные племена, у нас великое общее прошлое и заманчивое будущее. Мы не янки среди индейцев: мы, в отличие от янки, принимаем великое наследство чингизидов и благодарим за него.
Бурятия и Татарстан, Якутия, Башкирия, Калмыкия, Чувашия, Хакасия, Крым, и так далее – все те территории, где традиционно проживали – с какого-то времени наряду с русскими и другими народами, – буряты, волжские татары, крымские татары, якуты, башкиры, калмыки, кумыки, ногайцы, хакасы, чуваши, балкарцы (мы ещё не всех перечислили), – составляют порядка 25 % от нынешней России. Надо отдавать себе в этом отчёт. Понимаете, что такое 25 % России? Это едва ли не весь Евросоюз целиком.
Россия – наследница традиции княжеской, традиции монаршей, традиции Советской социалистической, демократической традиции. Все эти вещи уживаются, и всякий здравомыслящий человек найдёт во всём этом смысл, услышит движение истории, осознает масштаб и перспективу.
Россия – не Европа, а сложное евразийское образование, бо́льшая часть которой Европой не может называться географически; десятки народов России никак не могут быть европейцами даже этнически; сложно соотнести с европейцем сибиряка, жителя Камчатки, жителя Алтая, жителя Сахалина, жителя Кабардино- Балкарии. Более того: европеец никогда не будет всех их соотносить с собою.
Вместе с тем, Россия – прямая наследница Старого Света, великой европейской культуры. Классическая музыка и балет, изобразительное искусство и литература, а даже с какого-то момента и воинское дело, – почти всё это нами было принято из Европы, и нашими стараниями культурные достижения Европы были многократно приумножены.
Мы оказали на Европу влияние во многом не меньшее, чем она на нас. В каком-то смысле мы – хранители европейских традиций, иные из которых современная Европа стремительно теряет.
То, что сегодня Европа пытается примерить на себя сияющие одежды этнической толерантности и веротерпимости, – нам не в новинку: мы всегда тут так жили, иным народам свой опыт в качестве образцового не предлагали и на тесноту не жаловались.
Если доверить преподавание истории сторонникам монархии, они неизбежно будут исключать Советский период, или преподносить это время в сугубо негативном контексте. Но очевидно, что никогда Россия не занимала такого важного и определяющего положения в мире, как в советские времена.
Советские историки преподносили всю историю, как неизбежный путь к свершению социалистической революции, и откровенно вульгаризировали многие исторические процессы.
Русские националисты разумно радеют о русском человеке, но часто не берут во внимание интересы десятков народов России. Для многих русских националистов предпочтительно делать вид, что этих народов со всей их разнообразной историей нет вообще; или не должно быть.
Впрочем, националистам других народов России свойственны те же грехи и огрехи: они нередко начинают воспринимать своё прошлое как историю борьбы с Россией, уделяя всё меньшее внимание нашему великому и многовековому общегосударственному сотворчеству и придавая всё большее значение конфликтам – причём конфликтам зачастую откровенно маргинального толка. Эти чудаки воруют великую историю собственного народа.
Либералы изучают Россию какими-то странными скачками: отдельные демократические традиции Древней Руси (историю которой, впрочем, либералы готовы отдать Украине или Белоруссии, лишь бы не доставалась нам), Новгородское вече, а оттуда куда-нибудь к Борису Годунову, или сразу к Петру Великому – принимая его весьма выборочно, а дальше к Екатерине Великой, а следом к Александру III, или Николаю II – опять же, весьма осторожно, и, наконец, к февральской революции. Дальше у них следует «чёрная яма», а за ней – весьма короткий период правления Горбачёва (к нему, впрочем, даже у либералов есть вопросы) и время Бориса Ельцина. Не история, а «выбранные места». «Вишенку я съем, коржик не буду, безе раскрошу ложкой».
Но Россия – это всё, что мы есть. Это огромное богатство; давайте не будем его разбазаривать в угоду чьим-то предпочтениям.
У меня тоже есть предпочтения, но я о них сегодня смолчу.
Мы – радетели своей страны, ищущие смысл в её победах и поражениях, пытающиеся понять и выучить все эти уроки; это нормально.
Конечно же, «демократические принципы управления государством» и прочая «децентрализация» не могут служить оправданием княжеским усобицам, поражению на Калке и последующим многовековым поражениям. Но и многовековые поражения не могут отменить наших разнообразных, далеко не всегда деструктивных отношений с Ордой.
Борьба с боярской коррупцией не может служить оправданием опричнины.
Осмысленность никонианской реформы не оправдывает преследование старообрядцев.
Великие преобразования Петра не есть оп- равдание великих зверств и дуростей Петра.
Гибель всей семьи последнего российского монарха не должна служить оправданием Кровавому воскресению и позору русско-японской войны.
«Белый террор» – не оправдывает «красный террор». Впрочем, как и доказательства «красного террора» не могут отрицать сам факт «белого террора».
Необходимость коллективизации – не оправдывает зверское раскулачивание, а внутрипартийные конфликты – кошмар 1937-го и 1938-го.
Инерционные и геронтологические процессы времён позднего Союза – не оправдывают его рукотворный распад, некорректную приватизацию, расстрел Парламента и очередную «семибанкирщину».
Однако определённую историческую логику во всей этой истории необходимо увидеть.
Опричнина была не случайно, был не случаен Никон – и его ссылка тоже не была случайной, не был случаен Пётр – и эпоха дворцовых переворотов, наступившая после него, не была случайной, экспансия на Кавказ и в Азию не были случайными – и героическое сопротивление Кавказа и Азии случайным не было, не был случаен февраль 17-го, октябрь 17-го. И август 91-го, увы, случаен не был.
Не была случайной потеря Крыма – и возврат его имеет очевидный смысл, не ясный только фарисеям и слепцам.
Не оправдывая всё безоглядно, мы ищем в себе силы понять и принять всё, исправляя то, что в силах исправить.
Ни слово «царский», ни слово «советский», ни слово «демократический» для истинно русского человека не может быть ругательным.
История – как вода: она пробивается сквозь толщу времён.
Кто вправе осудить реку?
Нас вынесли сюда эти волны.
Быть может, кто-то хотел приплыть в другое место – что ж, извините. Вашей мышечной силы не хватило, чтобы противостоять. Попробуйте не захлебнуться, когда всех нас повлечёт дальше.
Помните: многие и многие государства погибли по пути – а мы есть. Сотни народов рассеяны, тысячи языков исчезли, но мы на месте. Эту удачу надо ценить.
Александр Сергеевич Пушкин написал «Капитанскую дочку», где смог разглядеть правду Гринёва и правду Пугачёва. Се – зарок.
Сергей Александрович Есенин написал «Анну Снегину», где смог разглядеть правду помещицы Снегиной, русского большевика, русского мужика.
Александр Александрович Блок написал «Скифов» – которые вмещают в себя если не всё, то очень и очень многое: азиатские волны, кавказские волны, славянские рубежи, новые приливы и отливы.
Россия будет беречь все народы, живущие на её территории, и помнить, что русский менталитет, русский язык, русский гений почти уже тысячу лет – определяющий центр евразийского единства.
Россия неизбежно будет конфликтовать с те- ми или иными соседями: по той простой причине, что мы раз в сорок больше любой европейской страны – значит, у нас объективно в сорок раз больше протяжённость границ, и в сорок раз выше вероятность иметь те или иные спорные моменты во взаимоотношениях с кем бы то ни было. Никакой нацеленности на конфликт здесь нет – исключительно арифметика.
Наши традиции добротолюбия и веротерпимости ни в коей мере не противоречат нашим военным традициям. Кто не хочет этого понять – будет иметь дело с якутскими стрелками и сибирскими полками, с чеченским спецназом и бурятскими танкистами.
Наша страна неизбежно будет наследовать всей своей истории сразу и питаться мудростью всякого народа, её населяющего.
Видя русскую правду, мы неизбежно разглядим правду всей непомерной России.
Время примирит нас всех, а пока наша задача – примирить времена внутри русской истории.
Это не так сложно, как может показаться.
Не надо сводить счёты, не надо звать ангажированных людей на раздел пирога. Этот пирог – не делится: он общий. Споря вокруг этого пирога, можно задуть любую из тысячи свечей, что горят на нём. К чему?
Если мы здесь – значит, все эти времена, и все идеологии, порождённые прошедшими временами, работали в конечном итоге на нас.
Когда великого Шамиля, после многолетней войны с русскими, везли в Санкт-Петербург, он сказал: «Если б я знал, что Россия такая огромная, – я бы не стал с ней воевать».
Русская история – такая же огромная; не пытайтесь бросить туда камень, в лучшем случае смоет волной вас самих.
Всякий, кто хочет преподать нашу историю через призму одной идеологии, – обворовывает нас.
Идеология – всего лишь выбор способа экономических и социальных отношений на ближайшее будущее.
У российского народа, у искусства, у истории – нет идеологии.
Белый генерал, идеалист и герой Анатолий Пепеляев, помыкавшись меж русским мужиком и якутским кочевником, в итоге записал в дневнике: «У народа идеи нет».
Он был в отчаянье, но отчаиваться тут нечему.
Идеи нет, и она не нужна.
Но если всё-таки спросят о будущей идеологии, что ж. Наша идеология на будущее – быть соразмерными всему нашему прошлому.
Всему прошлому: европейскому, азиатскому, кавказскому, дальневосточному, «белому», «красному», анархическому, демократическому, монархическому, бунташному, верноподданническому.
Всему, говорю, прошлому, а не части.
Наше личное бессмертие – наша душа.
Россия – наше национальное, общенародное бессмертие.
По поводу будущего мы всё равно поссоримся. По поводу прошлого нам делить уже нечего: оно неделимо.
Слияние трёх рек
Говорят, в России всё не как положено. Всё не то, чтоб наоборот, а как-то по-своему.
Смотришь – и кажется, что тот, на кого ты смотришь, нарядил всё наизнанку. Подошёл поближе – нет, всё в порядке. Отошёл на два шага – объект рассмотрения вообще исчез.
В испуге бросаешься прочь – и понимаешь, что он на плечах у тебя сидит.
Всё у нас так.
Вот, к примеру, слияние Оки и Волги, так называемая «Стрелка».
Вроде бы считается, что Ока впадает в Волгу.
Однако от истока до места слияния у Нижнего Новгорода Ока на 187 км длиннее Волги. То есть, если по уму – Волга впадает в Оку.
Но это ж совершенно немыслимо!
Как Волга может впадать в Оку, если в Оке полторы тысячи километров, а в Волге больше трёх с половиной тысяч?
Тем более, что именно Волга несёт воды многих русских рек, в неё впадающих, в Каспийское море.
Хотя, как сказать, в море. Дело в том, что Каспийское море – не совсем море, а самое большое бессточное озеро.
То есть, реки русские собираются-собираются, собираются-собираются, – 150 тысяч притоков! – но до океана ни одна капля нашей воды не дотекает. Всё в дом, всё дом.
Кажется, в этом есть какой-то мистический смысл. Или, напротив, никакого нет. Но когда никакого смысла нет – это ещё более мистично.
Или вот ещё.
Русские патриоты любят пересчитывать, какое количество в центральной Европе, или, скажем, в Прибалтике наименований тех или иных объектов имеет славянское происхождение. Это как бы повышает самооценку патриотов. Они убеждают себя, что наши предки жили повсюду, в том числе по всей Европе.
Никак не пойму: в чём прелесть того, что наши предки жили по всей Европе, – и должен ли я радоваться тому, что их оттуда прогнали?
И зачем вообще искать причину для самоуважения во всём этом, если мы и так живём в самой большой стране мира?
Наконец, если мы раньше жили буквально везде, то где всё-таки жили все остальные?
Может быть, пока мы жили везде, – они жили у нас дома?
Например, говорят, что Ока – слово балтийского происхождения. До прихода славян, уверяют нас учёные, балты жили по верхнему и среднему течению реки.
В литовском и латышских языках слово «akis» (или, у вторых, «acis») означает «прорубь», «ключ» или даже… «глаз».
«Око» и «Ока» – ближайшие соседи по значению.
Есть и другая теория, что это не какие-то там литовские или латышские ключи и проруби, а просто общеевропейское «аква» – вода. Просто славяне ленились «квакать» и вообще два согласных подряд произносить, посему у них получилась Ака, которая затем, чтоб её не путали с АК (автомат Калашникова), переименовалась в «Оку».
Как бы то ни было, когда мы пьём «Аква Минерале», мы должны помнить, что и эта минералка тоже названа в честь нашей родной русской реки.
Хотя всё равно не очень понятно, отчего древние славяне были настолько ленивы, что не стали придумывать своего слова для кормящей их реки, а воспользовались ворованным.
Можно попытаться представить, как это было. Выходят из тёмного леса, жмурясь на солнце, кудлатые, бородатые прародичи русичей, видят возле речки бритых, благовоспитанных, симпатичных балтов в деревянных башмаках, и, недолго размышляя, решают их прогнать.
Неприятно рыча и размахивая суковатыми палками, русичи прогоняют балтов от реки, и немедленно садятся доедать подгорающую на костре рыбу, но потом вдруг, вспомнив одну важную вещь, посылают за балтами самого младшего – к счастью, те не успели далеко убежать. Младший из русичей догоняет их и спрашивает:
– Мужики, это, мы забыли спросить… а как называется вот эта штука…
– Какая?
– Ну, где много воды, которая течёт, и в ней живёт вкусная рыба.
– А, эта… Акис!
– Акис?.. Нормально.
Пока молодой возвращается к костру, он, естественно, забывает странное слово, и на вопрос, как зовут эту, сырую и мокрую, длинную вещь, говорит:
– Эта… как её… Киа? Киса?.. Ока!
С Волгой – та же самая история.
Раньше она называлась Итиль, Идель, Атал и даже Ра.
Но прижилось название Волга. Говорят, что и это имя произошло от балтийского. Слово «валка» означает у балтов одновременно и «текущий ручей», и «заболоченное место».
Некоторые бывшие, действующие, и, допускаю, будущие народы России любят рассуждать на тему, что русские – их непутёвые дети.
К примеру, все народы, входившие в Орду (в том числе – татары, буряты, якуты, а также казахи, таджики, узбеки), считают, что они передали нам наследство Чингисхана – территорию, привычки и даже государственность. И мы этим пользуемся до сих пор. В свою очередь, украинцы уверены, что они нас выносили в своей колыбели, а мы выросли и всё забыли. Или, напротив, не забыли, а, будучи уже половозрелыми, норовим забраться в колыбель и покачаться, как в детстве.
Если по совести, прибалты должны с нас брать ежегодную выплату за использование слов «Волга» и «Ока».
Поёт, к примеру, Людмила Зыкина «Издалека-долго течёт река Волга», а латышские и литовские юристы уже шлют счёт на радио: словечко-то наше, будьте добры передайте нам копеечку.
Или запела группа «Чайф» песню «Ока-река», а юристы снова тут как тут: давайте ещё копеечку.
Впрочем, у нас всегда есть способ время до выплаты оттянуть.
Потому что ещё историк Василий Ключевский предполагал, что Ока – это славянизированная форма от финского «ioku» («река»). А Волга, в свою очередь, – форма от финского «valkea» («белый»). Видимо, финнам река казалась белой и светлой от солнечного света днём, и сияющей от лунного света ночью.
Так что, пусть пока балты с финнами судятся, а у нас других забот полно.
Лучше мы вспомним, что с давних времён сохранились притчи о том, что Волга – это дорога к Солнцу, путь в вечность.
Казалось бы: какой ещё путь в вечность, если всё это плывёт в Каспийский, запертый от всех бассейн, и никуда оттуда не прорывается.
Но, подождите секундочку, я вам сейчас объясню.
Дело в том, что древние люди были очень прозорливы, и видели на многие века вперёд.
Помните, как звали собачек, которые первыми совершили орбитальный космический полёт и вернулись на Землю невредимыми?
Правильно, Белка и… Стрелка!
В месте слияния Оки и Волги более чем уместны располагающиеся там, с одной стороны, Спасский собор Александра Невского, а с другой – памятник лётчику Валерию Чкалову. Они символизируют наши земные и небесные дороги к солнцу, к вечности.
Но там, на Стрелке, должен стоять ещё и памятник Стрелке! (И примкнувшей к ней Белке.)
Только на первый взгляд сочетание той самой, в космос улетевшей, собачки и двух рек мало чем связано.
На самом деле, от Стрелки – до космоса – рукой подать!
Кто бы тут ни жил в давние времена: балты, германцы или финны, – однажды явились сюда русы и сказали: милые наши соседи по планете, отошли бы вы немножко в сторону, а мы здесь останемся; нам ещё Стрелку в небо запускать.
Стрелка – слияние Оки, Волги и реки небесной, в которую впадает всё сущее.
