Злопамятный

Глава 5

На следующее утро, после завтрака, во время которого Амелия залила чаем, к счастью остывшим, стол и саму себя, очень убедительно извиняясь и краснея от неловкости, Дункан собрал всех членов семьи в маленькой гостиной рядом со своей спальней.

– Во-первых, я требую, чтобы ты перестала вести себя, как глупое дитя и прекратила свои нелепые попытки сорвать свадьбу! – ледяным тоном сказал он Амелии. – Во-вторых, Ноа хочет жениться через две недели. Луиза, я ожидаю, что ты организуешь все самым достойным образом.

– Иного и быть не может, дорогой, – улыбнулась мачеха.

– Папа, я не могу! – воскликнула Амелия. – Прости меня, я понимаю, что стоит на кону, но Ноа Фитцджеральд – самый вульгарный и недостойный из всех мужчин, которых я знаю!

– Амелия!

– Папа, поверь мне, я говорю правду! Он плохой человек. Он приставал ко мне.

Лицо Дункана застыло, что не предвещало ничего хорошего.

– Он прикасался к тебе?

Амелия отвела взгляд.

– Нет, – неохотно ответила она. – Но он позволил себе лишнее в разговоре со мной.

– Даже не пытайся, молодая леди! – отрезал отец. – Если он тебя не тронул, то не вижу ничего плохого в безобидном флирте. В конце концов, ты его невеста.

– Да ладно тебе, Амелия, – коварно улыбнулась Луиза. – Не нужно так жеманничать. Я видела, что ты позволила Роуману Хиггинсу поцеловать свою руку во время прогулки в саду. Бедный Ноа всего лишь поговорил с тобой, а ты ищешь повод выставить его в плохом свете.

Папа побагровел от ярости и схватил Амелию за предплечье, встряхивая.

– Это правда? Глупая девчонка, как ты посмела позволить к себе прикоснуться, когда это запрещено!?

– Папа, прости, я не хотела, – заплакала Амелия, пытаясь ослабить его хватку. – Мне больно, папа!

Отец разочарованно отшвырнул ее от себя и она, ударившись о подлокотник кресла, рухнула в него.

– Ты еще не знаешь, что такое боль, идиотка! Не дай Бог, Ноа узнает об этом! А ты, – он повернулся к Луизе. – Откроешь рот и я тебя отправлю в поместье в Ирландии. До конца твоей жизни. Поняла?

Та побледнела, зная, что он так и поступит. Для Луизы не было худшего наказания, чем быть оторванной от общества. Если бы Кьяра не была так напугана проявлением злости у своего всегда спокойного отца, то позлорадствовала бы.

– Я прощу прощения! Я никому ничего не говорила и не скажу, – затараторила испуганная мачеха. – Все будет, как ты пожелаешь. Через две недели Амелия выйдет замуж и все пройдет идеально. Я об этом позабочусь.

Он посмотрел на плачущую Амелию и сжал кулаки.

– Учти, Амелия, попытаешься сорвать свадьбу – я лично тебя отвезу к тете Маргарет и, ты никогда больше не увидишь ни одного из нас. Будешь жить с ней в этой Богом забытой деревушке, без мужа и детей, без права выезда куда-либо, пока не умрешь. Ты меня поняла?

– Д-да, папа. Прости меня, я буду вести себя идеально.

Отец удовлетворенно кивнул и обратил свой взгляд на младшую дочь.

– А ты, не думай, что я не знаю, кто кладет в ее голову эти бредовые идеи. Не вздумай все испортить, Кьяра, или отправишься следом за сестрой. Я предпочту забыть, что у меня есть дочери, чем позволю запятнать честь семьи.

Не дожидаясь ответа, он вышел из комнаты, а Амелия сползла на пол и горько зарыдала. Они обе были слишком наивны в своей вере в то, что этой свадьбы удастся избежать.

***

Отец отнял телефоны у них обеих еще до приезда к Фитцджеральдам, так что возможности дозвониться до Роумана у сестер не было, а стационарный телефон в доме был только один, да и тот находился в холле на первом этаже, где всегда ошивалась прислуга. Звонить с него было рискованно.

– На помолвке будут присутствовать все мало-мальски важные персоны, так что есть шанс поговорить с Роуманом. Ты, как невеста, будешь в центре внимания, но думаю, мне удастся ускользнуть и поговорить с ним.

– Это бесполезно, Кьяра, – прошептала Амелия. – Все наши надежды на то, что Ноа сам откажется от свадьбы, были смехотворными. Помолвка завтра. Роуман ничего не сможет сделать, даже если захочет. У меня нет выбора. Или выйду замуж, или сбегу и стану отреченной.

Отречение. Временами Кьяра задумывалась, каково это, быть изгнанной из общины. От тех, кто тем или иным образом совершал предательство, отрекался его род и этот человек изгонялся из общины без какого-либо имущества и даже документов. Такой человек становился парией и никто, принадлежащий их виду, более не имел с ним дел. Его фотография и данные рассылалась по всем странам, где проживали оборотни, по сети, которой пользовались и о которой знали только люди их вида. Если кого-то уличат в общении с отреченным, то он последует за ним. В старые времена предателей сразу убивали, но в тридцатые годы прошлого века было принято решение изгонять их. Смертью теперь карались только убийцы. В этом отношении человеческий закон во внимание не принимался.

Когда Кьяра была моложе, ей казалось, что в отречении есть свобода. Можно жить как обычный человек, делать что хочешь, принимать решения о своей жизни, не оглядываясь на мнение других. Сейчас она понимала, что без документов и средств к существованию, без образования и жилья, отверженных ждет только улица и существование бездомного. И если мужчины получали образование, то у женщин, окончивших лишь школу и совершенно не приспособленных к жизни, шансов вести достойную жизнь после отречения, практически не было.

– Давай не будем торопиться с выводами, – сказала она сестре. – Сбежать ты всегда успеешь. Если Роуман ничего не придумает, то прежде, чем от тебя отрекутся, мы возьмем твои документы, соберем драгоценности и все ценное, что можно прихватить, и ты сбежишь. Найдем способ купить тебе авиабилет заранее и к тому времени, как тебя хватятся и начнут разыскивать, ты уже будешь на пути в США. Там можно легко затеряться, если не светить документами, расплачиваться везде наличкой и путешествовать на машине. Подержанной, естественно, и купленной тоже за наличку. Я такое в сериале видела. Объедешь несколько штатов и затеряешься в каком-нибудь мегаполисе.

Амелия нервно рассмеялась.

– Кьяра, так только в фильмах бывает. Я не выживу одна, даже если будут деньги. Да и они не бесконечны.

– Но ты же сама сказала…

– У меня есть план. Если Роуман сбежит со мной, то все будет хорошо. Если нет – придется выйти замуж за Ноа. Это все же лучше смерти.

Кьяра не стала говорить, что Роуман вряд ли откажется от своей жизни ради нее. Он будущий Глава своего рода, единственный наследник с большим будущим. В реальной жизни мужчины не жертвовали всем ради любви. Будет лучше, если Амелия сама это поймет, чем ссориться с сестрой, поделившись с ней своими сомнениями.

***

К приему в честь помолвки наряд для Амелии подбирала ее будущая свекровь – это была давняя традиция. И для свадьбы, и для помолвки платья покупались семьей жениха. К счастью, у Хелен Фитцджеральд было изумительное чувство стиля. Выбранное ею светло-розовое  приталенное платье в пол с пышной юбкой и скромным вырезом лодочкой, обманчиво простое и изящное, идеально подходило Амелии. Она выглядела великолепно.

Высокая блондинка, с бледной кожей и легким румянцем на щеках. Румянец этот был вызван, впрочем, волнением от предстоящей встречи с несостоявшимся женихом. Каким-то чудом, Роуману удалось передать через горничную письмо для Кьяры, в котором он просил ее вывести сестру из зала в сад до объявления помолвки. Кьяра понятия не имела, как это сделать, но решила действовать по наитию. И, прежде чем подвергать сестру риску, сначала самой поговорить с Роуманом.

– Кьяра, как тебе идет это платье! – сделала комплимент Луиза, фальшиво улыбаясь перед Хелен.

Платье Кьяре действительно необычайно шло. Она купила его специально для этого случая, как и велел отец. Сложно найти дизайнерское платье, которое не демонстрировало бы ничего лишнего, но после долгих поисков, им это удалось. Облаченная в облегающий шелк нежно-кремого оттенка, Кьяра казалась себе красивой, как никогда. Конечно, сначала платье показалось отцу слишком вызывающим, ведь оно облегало фигуру, хоть и было полностью закрытым, вплоть до длинных рукавов, но Луиза убедила его, что более скромного варианта просто не найти, а сшить за такой короткий срок вечернее платье просто нереально. В итоге, Кьяре пришлось завить и распустить длинные, до пояса, волосы, чтобы скрыть ими верхнюю, слишком облегающую грудь, по мнению отца, часть платья. Из украшений на ней были лишь бриллиантовые серьги и два кольца для пальцев рук. Амелию же нарядили в массивное топазовое ожерелье и браслет, которые принадлежали ее матери. Этот гарнитур был очень ценным, хотя и слишком массивным для ее изящной сестры. Луиза просто мечтала прибрать его к рукам, но к несчастью для нее, все украшения предыдущих жен Дункана были разделены между их дочерьми. Ее же коллекция была не такой обширной, так как она была не из слишком обеспеченной семьи, а муж баловал ее только по особым случаям.

– Девочки, не пропустите гонг, – напомнила им Луиза в сотый раз, прежде чем выйти из маленькой гостиной на первом этаже, в которой сестры должны были ждать начала церемонии.

После того, как все гости соберутся, отец невесты объявит о помолвке гостям. Вместе с женихом, они пожмут друг другу руки и прежде, чем разорвать рукопожатие, принесут клятву. Отец произнесет слова передачи дочери своего рода роду жениха и откажется от всех прав на нее. Жених, в свою очередь, объявит дочь О’Ши своей невестой, находящейся отныне под защитой рода Фитцджеральдов. По сути, именно эта церемония и являлась с давних времен, брачной у оборотней. Традиционная свадьба в церкви была лишь данью человеческому обществу и являлась чистой формальностью. Фактически, невеста принадлежала жениху с той самой секунды, как отец передал ее во время помолвки. Хотя она и оставалась в доме отца до дня официальной свадьбы, но жених со дня помолвки уже являлся ее новым покровителем и имел право принимать любое решение, касательно ее судьбы.

После принесения клятвы, тесть и зять опустошали бокал с вином и каплей их крови, общий на двоих, и помолвка считалась заключенной. Невесту, личность которой формально не раскрывалась, звали в зал, показывая обществу, и они с женихом открывали вечер совместным танцем.

– Боже, меня трясет от волнения, – сказала Амелия, как только Луиза оставила их одних.

– Успокойся, все будет хорошо. Ты справишься с этим, главное, не терять лицо.

Дверь открылась и в комнату тихо проскользнула горничная, которая ранее передала письмо от Роумана.

– Мисс О’Ши, меня просили передать, что Вас ждут в саду у статуи лебедя, – тихо сказала она, смотря на Амелию. – Прямо сейчас.

После чего так же незаметно удалилась.

– Это Роуман! – воскликнула Амелия. – Я пойду к нему.

– Нет! – возразила Кьяра. – Прежде чем ты совершишь непоправимое, я хочу сама с ним поговорить и узнать о его намерениях.

На лице сестры появилось упрямое выражение.

– Нет времени, Кьяра! Пока ты будешь его допрашивать, гости уже соберутся и меня позовут в бальный зал. Если Роуман хочет сбежать со мной, то нужно делать это сейчас. Я примотала скотчем к бедру свои документы и небольшой мешочек с драгоценностями. Другого шанса связаться с ним может и не представиться. А если он от меня откажется, то я вернусь сюда и успею на прием.

Кьяра понимала, что время для бегства совершенно неподходящее и попыталась образумить сестру.

– Амелия, просто подумай, сейчас ведь глупо бежать! Дом полон людей, тебя сразу хватятся и поймают.

Амелия схватила ее за руки и крепко их сжала.

– Кьяра, пожалуйста! Ты все равно не сможешь меня остановить. Помоги мне! Жди здесь и если прозвучит гонг, то иди за мной в сад. Если Роуман меня не любит так, как я думаю, то мы с тобой вместе вернемся и направимся на прием. Если будут задавать вопросы, то скажем, что вышли подышать свежим воздухом, вот и задержались.

Сестра умоляла ее глазами и Кьяра сдалась.

– Хорошо, иди. Только быстро!

Крепко обняв ее, Амелия стремительно побежала навстречу Роуману Хиггинсу, выскочив наружу через французские двери, ведущие в сад.

Глава 6

Кьяра начинала нервничать. Амелия ушла пятнадцать минут назад и вот-вот должен был прозвучать гонг. Девушка хотела уже идти в сад на поиски сестры, когда в дверь тихо постучали.

– Да?

В комнату заглянул дворецкий.

– Мисс О’Ши, миссис О’Ши просила удостовериться, что вы с сестрой будете готовы к тому времени, как вас попросят в бальный зал. Где же вторая мисс О’Ши?

– Не волнуйтесь, Ходжес, моя сестра сейчас вернется из дамской комнаты и мы точно уже готовы идти на прием, – как можно убедительнее солгала девушка.

К счастью, врать ей удавалось лучше, чем сестре. Дворецкий удалился, а следом за ним снова явилась та самая горничная, что помогала им.

– У меня послание от Вашей сестры, – сказала она, передавая Кьяре страницу, явно вырванную из книги.

– Где же она сама? – спросила Кьяра.

– Ушла, – ответила горничная. – И мне тоже пора идти обслуживать гостей.

Кьяра схватила ее за руку, задерживая.

– Постой! Она ушла одна или с Роуманом? Кто-нибудь видел их?

– Я ничего не знаю. Пожалуйста, мисс, мне нужно вернуться! Я не могу позволить себе потерять работу. Если бы мне срочно не нужны были деньги, я не стала бы помогать Вам. Пожалуйста, я Вас умоляю, забудьте вообще о том, что видели меня! Я мать-одиночка и остро нуждаюсь в средствах.

– Хорошо, иди.

Кьяра выпустила горничную и развернула послание, которое та передала. Амелия умудрилась написать ей на полях книжной страницы.

«Кьяра, мы с Роуманом уходим. Вместе. Спасибо тебе за все, сестричка! Будь счастлива!»

Девушка испытала одновременно и радость за сестру и страх. Гнев отца падет на ее голову, ведь именно ей придется объяснить, что Амелия исчезла. Торопливо спрятав записку в маленькую вечернюю сумочку, чтобы избавиться от нее позже, Кьяра выглянула в холл и позвала к себе первую же, попавшуюся на глаза, горничную.

– Эй, иди сюда.

Молоденькая девушка с подносом, нагруженным пустыми бокалами, оглянулась и, увидев стоящую в дверях, гостью, положила поднос на антикварный столик, подходя к ней.

– Да, мисс?

– У меня к тебе срочное поручение. Найди дворецкого и направь его ко мне как можно быстрее. Скажи, что его ждет мисс О’Ши.

– Хорошо, мисс.

Девушка пошла обратно в зал, а Кьяра закрыла дверь и принялась расхаживать по комнате. Ее нервы были на пределе. Что отец сделает, когда узнает, что Амелия сбежала?

Дворецкий пришел очень быстро. Коротко постучав, он осторожно заглянул в комнату и после ее приглашения, вошел.

– Мисс О’Ши, господа уже начали ритуал принесения клятвы. Мне нужно будет позвонить в гонг минимум через три минуты. Какие-то проблемы?

Кьяре не надо было даже играть, она и так была вне себя от тревоги.

– Ходжес, я не могла доверить это никому другому. Вы должны как можно более тактично позвать сюда моего отца. И ни в коем случае не звоните в гонг! Приведите его как можно скорее, потому что моя сестра исчезла.

Дворецкий на секунду опешил от такого заявления, но быстро взял себя в руки и, поклонившись, молча вышел. Кьяра же снова начала метаться по гостиной, чувствуя себя дичью, загнанной в ловушку.

***

– Как Глава рода О’Ши, я, Дункан Джонатан О’Ши, передаю дочь своего рода в качестве невесты Ноа Аарону Фитцджеральду. Отныне и навсегда, она переходит под его личную ответственность и отдает права на себя и свою жизнь роду Фитцджеральдов. Торжественно клянусь на своей крови, что отрекаюсь от нее, как от дочери рода О’Ши в пользу жениха и рода Фитцджеральдов.

– Я, Ноа Аарон Фитцджеральд, Глава рода Фитцджеральдов и жених, благословленный родом и семьей, принимаю дочь рода О’Ши, как свою невесту. Торжественно клянусь на своей крови, что отныне и навсегда, она будет под моей личной защитой, как принадлежащая роду Фитцджеральдов.

Клятвы принесены. Ноа и его будущий тесть добавили по капле своей крови в бокал с вином, после чего по очереди отпили из него, скрепив сделку рукопожатием. Раздались аплодисменты и поздравления. Ноа дал знак дворецкому, но тот, вместо того, чтобы зазвонить в гонг, приглашая невесту, начал идти к ним сквозь толпу. Подойдя к Дункану, он что-то прошептал ему на ухо, после чего тот начал пробираться к выходу. Ноа последовал за ним, отмахнувшись от своего друга, спешившего к нему с поздравлениями.

– Не сейчас, Хэйс.

Тот понятливо отступил.

Уже в холле он нагнал своего тестя, быстрым шагом направляющегося в гостиную.

– Что происходит, Дункан?

– Не знаю, но Кьяра попросила срочно меня позвать.

Ноа почувствовал возрастающее раздражение. Что опять натворили эти невоспитанные девки?

***

Дункан ворвался в комнату мрачный, как туча, и тут же осмотрелся, не заметив Амелию. Следом за ним зашел Ноа, закрывая за собой дверь.

– Где твоя сестра? – угрожающе спросил отец, делая шаг к ней.

Кьяра задрожала.

– Я не знаю, – прохрипела она, с трудом сглотнув. – Она вышла в сад и не вернулась.

На секунду в комнате воцарилась леденящая душу тишина, после чего отец резко шагнул к ней и больно схватил за предплечье

– Не пытайся обвести меня вокруг пальца, Кьяра! Где твоя сестра?

Кьяра почувствовала, как по щекам бегут слезы, но лишь покачала головой и инстинктивно крепче прижала к себе сумочку. Она не могла сказать правду.

– Что у тебя в сумке? – вдруг спросил Ноа.

– Ничего.

Отец выхватил из ее рук клатч и сразу же нашел в нем смятую бумажку. Прочитав написанное, Дункан покраснел от ярости и ударил кулаком о стену.

– Идиотка! – закричал он. – Это ты надоумила ее, да?

Бросив записку на пол, отец так сильно встряхнул ее за плечи, что даже зубы клацнули.

– Разве я не говорил, что с вами будет, если опозорите меня!?

Он замахнулся на нее, впервые в жизни, но Ноа остановил его, схватив за руку.

– Успокойтесь, Дункан, – сказал он, выглядя скорее раздосадованным, чем злым. – Нужно быстро придумать, что делать дальше. У нас полный зал гостей, ждущих, когда им представят невесту.

Отец бросил на нее злой взгляд и отвернулся.

– Кьяра, приведите себя в порядок, – сказал Ноа, поднимая с пола записку Амелии, брошенную отцом. – Я пришлю Вашу мачеху. Дункан, пройдемте в мой кабинет.

Они с отцом вышли и Кьяра снова осталась одна. Ей казалось, что она сидит в этой комнате вечность. Вытерев слезы, она приказала себе успокоиться и выпила воды, из стоящего на столе графина. Скоро пришла Луиза.

– Вставай и иди за мной, – с удивительным хладнокровием сказала мачеха.

Они поднялись в спальню, которую занимала Кьяра. Луиза молча посадила ее перед зеркалом и принялась приводить в порядок ее макияж. Через десять минут Кьяра снова выглядела великолепно, как и в начале вечера. Напоследок, Луиза поправила ее локоны и, больно схватив за руку, прошипела:

– Опозоришь нас и тебе конец. Сиди здесь и жди, пока тебя позовут.

После чего вышла, захлопнув за собой дверь. Кьяра совсем не удивилась, когда услышала звук ключа, поворачиваемого в замке. Неужели они думали, что она тоже сбежит? Куда, да и зачем?

Не прошло и пяти минут, как дверь открылась снова. Она ожидала увидеть кого угодно, кроме Ноа, но это был он. Закрыв за собой дверь, он по-хозяйски пересек комнату, направляясь к ней, подобно хищнику, почуявшему кровь. Девушка вскочила с банкетки и попятилась.

– Не приближайся! – Отступать было некуда. Спина уперлась в стену и Кьяра сжалась, пытаясь отвратить неизбежное прикосновение. – Ты не посмеешь, это запрещено. Остановись сейчас же!

– И что ты сделаешь? – усмехнулся Ноа, подходя ближе, пока, наконец, между ними не остались считанные дюймы. Он уперся руками в стену позади девушки, заключая ту в ловушку своего тела. – Я не прикасаюсь к тебе. Условности соблюдены.

Кьяра ненавидела себя за испуг, знала, что он этого и добивается, но ничего не могла с собой поделать. Ни один мужчина никогда не приближался к ней настолько близко. Она невольно затаила дыхание, но отказывалась отводить взгляд от его бесстыжих глаз, хотя все, чего ей хотелось – это зажмуриться и слиться со стеной, лишь бы не ощущать его подавляющего присутствия.

– Мой отец узнает об этом, – с напускной храбростью пригрозила она. – Как ты ему это объяснишь?

Ноа приблизился еще ближе, касаясь дыханием ее лица. Кьяра отвернулась и все-таки зажмурилась. Сердце готово было выскочить из груди и не только от страха. Его близость странным образом влияла на ее тело, посылая волны неведомого жара.

– Я всего лишь хочу поближе рассмотреть свою невесту, – прошептал мужчина прямо в ее ухо. – Не прикасаюсь к ней.

Тело девушки застыло от шока. Она ослышалась или он действительно назвал ее своей невестой?

– Не удивляйся так, дорогая, – издевательски рассмеялся Ноа. – Ты сорвала мою свадьбу. Не думала же ты, что останешься безнаказанной?

***

Этот вечер тянулся бесконечно долго. Кьяра сильнейшим усилием воли удерживала себя в рамках приличия. Не дав отойти от шока, Ноа схватил ее за руку и повел вниз. Только у входа в бальный зал он выпустил ее и приказал играть роль счастливой невесты или столкнуться с гневом отца.

Стоило им войти, как на них обрушился шквал аплодисментов и приветствий. Мужчины традиционно кланялись ей, а женщины жали руку. Ноа стоял рядом с улыбкой на лице, а Кьяра усиленно делала вид, что все в порядке и даже выдавила из себя пару улыбок. Спустя десять минут бесконечных поздравлений, во время которых ей было достаточно кивать со скромным видом, девушку, наконец, отпустила паника и она начала соображать.

Конечно же, Ноа не собирался и вправду жениться на ней. Весь этот спектакль лишь для того, чтобы избежать скандала в связи с пропажей невесты, ведь во время церемонии имя невесты не оглашалось, только тот факт, что она дочь Дункана О’Ши. Ноа просто хотел наказать ее за сорванную помолвку и намеренно запугал. Глава рода и будущий Глава общины не может позволить себе жениться на девушке, не являющейся его парой. Без возможности развестись, он будет просто связан до конца жизни, и в течение следующих десяти лет даже не сможет взять вторую жену, чтобы завести наследника. При условии, что найдет еще одну соответствующую пару и она согласится его ждать.

Постепенно Кьяра совершенно успокоилась. Отец справился со своим гневом и выглядел вполне довольным, общаясь с гостями. Луиза весело щебетала недалеко от нее. На вопрос о том, почему же невеста так задержалась, она, смеясь, ответила, что Кьяра перенервничала и пришлось ее успокаивать. Через три часа этот ад, наконец, завершился. Гости разошлись, а отец приказал Кьяре подняться в свою комнату и лечь спать. Они должны были уехать следующим утром.

Но утром, проснувшись позже обычного, Кьяра вскочила с постели, впопыхах собираясь и спустившись вниз обнаружила, что родители уже уехали. Без нее.