«Le père Goriot / Отец Горио. Книга для чтения на французском языке» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 10
Скажите, дорогая, задумывались вы когда-нибудь над тем, что представляет собой зять? Зять — тот мужчина, для кого мы, и вы и я, растим дорогое нам существо, тысячью уз связанное с нами, которому суждено в течение семнадцати лет быть отрадой всей семьи, и незапятнанной душой, сказал бы Ламартин, а в будущем стать ее проклятием. Когда мужчина берет от нас нашу дочь, то сразу же он пользуется ее любовью как топором и обрубает в сердце, в живой душе этого ангела все чувства, которые связывали его с семьей. Наша дочь еще вчера была всем для нас, а мы — всем для нее; наутро она становится нашим врагом. Разве подобная трагедия не разыгрывается ежедневно перед нашими глазами?
Нет ничего прекраснее фрегата под парусами, лошади на полном скаку и танцующей женщины.
Когда юноши решают посвятить всю ночь труду, они в семи случаях из десяти предаются сну.
... чем сильнее, чем искреннее любовь, тем больше необходимы ей таинственность и скрытность.
... человеку по природе свойственно испытывать терпение тех, кто сносит все из простой покорности, или по безразличию, или по слабости.
Добродетель, милый мой студент, не делится на части; или она есть, или ее нет.
Но что такое, по-вашему, честный человек? В Париже честный человек — тот, кто действует молчком и не делится ни с кем. Я оставляю в стороне жалких илотов, которые повсюду тянут лямку, никогда не получая награды за свои труды; я называю их братством божьих дурачков. Там — добродетель во всем расцвете своей глупости, но там же и нужда. Я отсюда вижу, какая рожа будет у этих праведных людей, если бог сыграет с ними злую шутку и вдруг отменит Страшный суд.
Продажность — всюду, талант — редкость. Поэтому продажность стала оружием посредственности, заполонившей все, и острие ее оружия вы ощутите везде.
Если отцов будут топтать ногами, отечество погибнет.
Едва обрушится на нас несчастье, всегда найдется друг, готовый сейчас же ехать к нам с известием об этом и вонзить в наше сердце кинжал, предоставляя нам любоваться его красивой рукоятью. Тотчас же начинаются сарказмы! Тотчас же слышатся насмешки!
