«Хлеб с ветчиной» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 14

Я не желал воевать за ту жизнь, которую имел, а тем более за ту, которая ожидала меня в будущем. Я не считал, что обладаю свободой. У меня вообще ничего не было.

Доктора не знали, что со мной делать, - вот что меня действительно тревожило. Я почувствовал это по ходу их обсуждения, по тому, как они это делали. Они колебались, они были встревоженные и, одновременно, какие то отстраненные и скучающие. Что же, в конце концов, им предпринять - уже не имело никакого значения. Они просто должны были что-то сделать, потому что не сделать - это было непрофессионально. Они экспериментировали на бедных, и если это срабатывало, то метод предлагали богатым. Ну а если не срабатывало, то в бедных нехватки не предвиделось, чтобы продолжить эксперимент.

Я сам не знал, чего хочу. Нет, пожалуй, у меня было одно желание. Мне грезилось некое местечко, где можно было бы укрыться от всех и вся и пребывать в полном бездействии. Мысль о том, чтобы стать кем-либо, не только пугала меня, но и вызывала отвращение.

-Генри, любовь нужна всем.

-Мне ничего не надо.

Однажды я побывал у него дома и понял, как он стал отличником. Просто мать заставляла его зубрить подряд все школьные учебники - страницу за страницей, книгу за книгой.

-Он должен сдать все экзамены, - сказала она мне. Ей и на ум не приходило, что, возможно, во всех этих книгах не было никакого толка.

- Да ваши взбитые сливки уже мухи засрали!

Что за поганое заведение?

- А кто лучше дерется, китаезы или япошки?

- Япошки. Но китаезов больше, вот в чем проблема. Когда ты убиваешь одного, он раскалывается пополам и получается два живых китаезы.

- А почему у них желтая кожа?

- Потому что вместо воды они пьют свои ссаки.

- Папочка, не говори мальчику такие вещи!

- Тогда скажи ему, чтобы не задавал столько вопросов.

Тогда ты не циник, потому что циники не могут быть счастливыми!

Кобель возвращается, когда соки кончаются...

— Хочешь посмотреть мои трусики? — предложила она.

— Конечно, — согласился я.

Лайла приподняла подол платья. Трусики были розового цвета и совершенно чистые. Смотрелись они здорово. Придерживая платьице, она повернулась, чтобы я мог посмотреть на них и сзади. На попке они выглядели еще лучше. Потом Лайла одернула подол и сказала:

— До свидания, — повернулась и ушла.

— До свидания, — крикнул я вслед.

Это повторялось каждый день.

— Хочешь посмотреть мои трусики?

— Конечно.