«Домби и сын. Части 1 и 2 (полная версия)» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 6

По крайней мере у вас много средств против скуки, - сказал мистер

Домби.

- Каково бы ни было их действие, - отвечала она, - теперь вы знаете

все. Больше никаких у меня нет.

Им не хватает сердца, - с улыбкой сказала Эдит. Сумеречная улыбка:

так странно сочетались в ней свет и мрак.

Этому человеку чужда всякая чувствительность!

Всякое сострадание! А можно ли жить без сострадания? Есть ли что-нибудь

более очаровательное? Без этого солнечного луча, озаряющего нашу холодную,

холодную землю, как могли бы мы выносить эту землю? Одним словом, сухой вы человек,

- глянула она из-за экрана на майора, - я бы хотела, чтобы мой мир был весь

- сердце; а вера - так очаровательна, что я не позволю вам смущать ее,

слышите?

Майор отвечал, что со стороны Клеопатры жестоко требовать, чтобы весь

мир был сердцем, и в то же время присваивать себе сердца всего мира. Это

заставило Клеопатру напомнить ему, что лесть ей несносна

Чего мне недостает, - протянула миссис Скьютон, пощипывая свою

морщинистую шею, - так это... сердца. - Замечание устрашающе справедливое,

хотя и не в том смысле, какой она ему придавала. - Чего мне недостает - это

искренности, доверия, отсутствия условностей и свободных порывов души. Мы до

ужаса искусственны. - Это была сущая правда!

Я,может быть, и не желаю жить в большом обществе, мисс Флой, но все-таки я не устрица.

припомнив, что есть две стороны в любом вопросе

не кажется ли вам, что хорошо было бы умереть в лунную ночь, когда

небо совсем ясное, а ветер дует, как дул прошлой ночью?

возникали какие-то мысли об этом предмете, но

к выражению их он был совершенно неспособен. К мыслям, как к привидениям

(согласно привычному представлению о привидениях), нужно обратиться с

вопросом, прежде чем они обретут ясные очертания, а Тутс давно уже перестал

задавать какие бы то ни было вопросы своему мозгу. Быть может, какой-то

туман исходил из этой свинцовой коробки - его черепа, - туман, который

превратился бы в джина, если бы имел возможность принять форму, но этой

возможности у него не было, и он подражал дыму в известной арабской сказке

лишь в том, что вырывался густым облаком и нависал и парил над головой.

Однако он никогда не заслонял маленькой фигурки на пустынном берегу, и Тутс

всегда пристально на нее смотрел.

Поль посмотрел на молодую леди с ужасом, точно на некоего

ученого Гая Фокса или хитроумное пугало, набитое схоластической соломой.

«Чистой любви не свойственно гореть так неистово и немилосердно долго. Пламя более грубое и более земное терзает грудь, его приютившую».