«Джейн Эйр» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 58
Я боролась с собственным решением, хотела быть слабой, чтобы избежать начертанного для меня страшного пути новых страданий. И Совесть превратилась в тирана, взяла Страсть за горло, насмешливо сказала ей, что пока она лишь окунула пальчик изящной ножки в грязь, и поклялась неумолимой рукой погрузить ее в бездонную пучину мук.
«Так пусть меня вырвут отсюда! – вскричала я. – Пусть кто-то поможет мне!»
«Нет, ты сама вырвешь себя отсюда, никто тебе не поможет. Ты сама выколешь свой правый глаз, сама отсечешь себе правую руку: твое сердце будет жертвой, а ты – жрецом, готовым заколоть ее!»
«Не удаляйся от меня, ибо скорбь близка, а помощника нет».
Не знаю, выглядел ли так когда-нибудь другой жених – столь сосредоточенным на единственной цели, столь полным неумолимой решимости, в чьих глазах под таким гранитным лбом пылал бы такой огонь.
Погляди на меня с вызовом... как ты умеешь смотреть! Улыбнись одной из своих непонятных, застенчивых, дразнящих улыбок. Скажи, что ненавидишь меня, подтрунивай надо мной, язви меня – делай что хочешь, но только не наполняй мое сердце грустью: я предпочел бы рассердиться, лишь бы не впустить в него печаль.
Ты мне нравишься больше, чем способны выразить слова, но я не поддамся сладкой сентиментальности и этой пикировкой не подпущу тебя к краю пропасти, а кроме того, парируя твои выпады, сохраню между нами расстояние, наилучшее для нашей взаимной пользы».
Навеки сердце покорив,
Вошла в него любовь.
Как лавы огненный прилив,
Вскипает в жилах кровь.
О, мука расставанья с ней!
А встреча – как весна!
И становился день темней,
Коль медлила она.
Я грезил, рай я обрету,
Любимым став, любя.
Лелеял дивную мечту
И отдал ей себя.
Но разделила пропасть нас,
Пустыня без дорог.
Сам разъяренный океан
Сравниться б с ней не мог.
Закон и Зло, Добро и Гнев
Преградой стали нам.
Но все опасности презрев,
Путь отыскал я там.
Знаменья презрел, презрел грех
Угрозам не внимал,
Средь всех препон, средь всех помех
Дорогу пролагал.
Манила Радуга меня,
Моих отрада дней,
Дочь капель летнего дождя
И солнечных лучей.
Над мук и страха чернотой
Ее сияет свет,
И выйти я готов на бой
Хоть с целым сонмом бед.
Мне счастье высшее дано,
И я готов платить,
Коль все, что мной побеждено,
Вернется отомстить.
Пусть ненависть меня сразит
И вечно будет гнать,
Закон суровый не простит,
Воспрянет Зло опять.
Доверчиво любовь моя
Скрепила наш союз,
Лобзанье нежное даря,
Залог священных уз.
Моя любовь клянется ведь,
Мне руку дав свою,
Со мною жить и умереть,
Любя, как я люблю.
я хочу только душевного покоя. Меня не прельщает сокрушительное бремя обязательств.
– Какой восторг видеть и слышать ее! – воскликнул он. – Какая находчивость! Какое остроумие! Я бы не променял эту маленькую английскую скромницу на весь сераль турецкого султана, на глаза газелей, фигуры гурий, и прочее, и прочее.
«Ничего страшного, – сказала фея, – вот талисман, который уничтожит все трудности». И протянула мне красивое золотое кольцо. «Надень его, – сказала она, – на безымянный палец моей левой руки, и тогда я – твоя, а ты – мой, мы вместе покинем землю и создадим свои небеса вон там». И она опять показала на луну. Это кольцо, Адель, лежит у меня в кармане панталон в виде соверена, но я вскоре вновь превращу его в кольцо.
Категорически sans mademoiselle, так как я собираюсь забрать мадемуазель на луну. Там я отыщу пещеру в какой-нибудь белой долине между вулканами, и мадемуазель будет жить в ней со мной, и только со мной.
– Но ей же нечего будет есть. Она умрет с голоду, – задумчиво предположила Адель.
– Утром и вечером я буду собирать для нее манну небесную. Лунные равнины и горные склоны, Адель, выбелены манной.
– Но она замерзнет. Как она разожжет огонь?
– Огонь вырывается из лунных гор. Когда она замерзнет, я унесу ее на вершину вулкана и положу на краю кратера.
– Oh! Q'elle y sera mal – peu confortable!* И ведь ее одежда износится. Как она сможет купить новую?
Мистер Рочестер притворился озадаченным.
– Хм! – сказал он. – А что бы сделала ты, Адель? Напряги свой умишко, поищи ответа. Например, годится на платье белое или розовое облачко? А из радуги можно выкроить красивый шарф.*Ой! Как же ей там будет плохо – совсем неудобно! (фр.)
