«Травма и исцеление. Последствия насилия – от абьюза до политического террора» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 4
Для некоторых это совершенно новый опыт – быть автором правил, а не их исполнителем.
Способность формировать сильные привязанности не разрушается и в самых адских условиях: дружба заключенных процветала даже в нацистских лагерях смерти. Во время исследований отношений между заключенными в этих лагерях выяснилось, что подавляющее большинство пленников составляли «стабильные пары». Это были преданные дружеские отношения взаимовыручки и взаимозащиты.
Она сумела пересмотреть свои установки, включая автоматические и нереалистичные ожидания, что люди, занимающие доминирующую позицию, почувствуют вину за то, что эксплуатировали ее, и, движимые этим чувством вины, станут с ней заботливыми и нежными» 569 .
если уж нельзя добиться полной справедливости, то публичное признание истины важнее, чем наказание преступников
стремится к взаимной дружбе на равных, не зависящей от достижений, имиджа или умения скрывать себя настоящую. А в отношениях с любимыми и родными она готова к большей близости.
все вопросы сводятся к одному, задаваемому скорее с недоумением, чем с возмущением: почему? Ответ на этот вопрос лежит за пределами человеческого понимания.
Даже после того как жертве удалось спастись, невозможно просто восстановить ее отношения в том виде, в каком они существовали до пленения. Потому что все отношения теперь рассматриваются ею сквозь призму экстремальности. Как нет места умеренной вовлеченности или риску в сфере инициативы, так нет им места и в отношениях. Никакие обычные
Похоже, диссоциация является механизмом, с помощью которого сильные сенсорные и эмоциональные ощущения отключаются от социальной сферы языка и памяти, тем внутренним механизмом, который заставляет молчать напуганных людей 646 .
Это измененное состояние сознания можно рассматривать как одну из маленьких милостей природы – защиту от нестерпимой боли.
Тот, кто остается с жертвой, неизбежно встретится с неприкрытой яростью преступника. Для многих из нас нет и не может быть большей чести.
