«[...] преступление всегда останется преступлением, [...] грех всегда будет грехом, постыдным, гнусным, неблагородным, на какую бы степень величия вы ни вознесли порочное чувство!»
Я низок, я ничтожен, я смешон, а ниже смешного ничего быть не может!
Страсть моя, возвышенная тобою, была не любовь, - любви я боялся: я не смел тебя полюбить; в любви - взаимность, равенство, а их я был недостоин...
Я стояла без защиты, одна, перед человеком, который в состоянии оскорблять женщину.
<...>Таланту нужно сочувствие, ему нужно, чтоб его понимали.
«Есть минуты, в которые переживаешь сознанием гораздо более, чем в целые годы.»
Подожди! еще один мой совет тебе на дорогу, только один: не пей и учись, все учись; не зазнавайся! Говорю тебе, как бы отец твой родной сказал тебе. Смотри же, еще раз повторяю: учись и чарки не знай, а хлебнешь раз
Подожди, не то еще будет, когда узнают, что в тебе есть дарование. Зависть, мелочная подлость, а пуще всего глупость налягут на тебя сильнее нищеты. Таланту нужно сочувствие, ему нужно, чтоб его понимали, а ты увидишь, какие лица обступят тебя, когда ты хоть немного достигнешь цели. Они будут ставить ни во что и с презрением смотреть на то, что в тебе выработалось тяжким трудом, лишениями, голодом, бессонными ночами. Они не ободрят, не утешат тебя, твои будущие товарищи; они не укажут тебе на то, что в тебе хорошоистинно, но с злою радостью будут поднимать каждую ошибку твою, будут указывать тебе именно на то, что у тебя дурно, на то, в чем ты ошибаешься, и под наружным видом хладнокровия и презрения к тебе будут как праздник праздновать каждую твою ошибку (будто кто-нибудь был без ошибок!).
подобрала черепки разбитой чашки и пошла, шатаясь едва передвигая ноги. Вдруг я увидала батюш
становилось чего-то страшно. Впросонкахнасколько