«Запах культуры» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 5

Бог - это всё лучшее в нас самих, что некогда отделилось от обыденного и недостойного и сложилось в образ совершенной личности.Утверждать, что богов нет, - значит не видеть в вещах ничего, кроме материального устройства, значить не воспринимать излучаемого ими благоухания, не видеть сияющего нимба их идеального значения.

... наше время - время, в котором нет богов, административная эпоха, в которой мы, вместо того, чтобы говорить о Дионисе, говорим об алкоголизме.

Предмет всегда больше понятия и не совсем такой, как оно.

Поэзия сегодня - это высшая алгебра метафор.

Изначальная форма яблока - та, которой яблоко обладает в момент, когда мы намереваемся его съесть. Во всех остальных формах, которые оно может принять, - например, в той, какую ему придал художник 1600 года, скомбинировавший его с орнаментом в стиле барокко; либо в той, какую мы видим в натюрморте Сезанна; или в простой метафоре, где оно сравнивается с девичьей щечкой, - везде сохраняется в большей или меньшей степени этот первоначальный образ.

Административная эпоха, в которой мы, вместо того, чтобы говорить о Дионисе, говорим об алкоголизме

И все-таки непопулярность нового искусства — явление совершенно иной природы. Полезно видеть разницу между тем, что непопулярно, и тем, что не народно.

«Как говаривал Кларин о некоторых незадачливых драматургах, им лучше бы направить усилия на что-нибудь другое, например завести семью. - Уже есть? Пусть заведут другую» из «Дегуманизации искусства» Ортего-и-Гассета

Радикальнейший отрыв прошлого от настоящего есть факт, который суммарно характеризует наше время, возбуждая при этом смутное подозрение, что именно он повинен в каком-то особенном чувстве тревоги, переживаемом нами в эти годы. Неожиданно мы ощутили себя еще более одинокими на нашей земле; мертвые умерли не в шутку, а всерьез и окончательно, и больше они ничем не смогут помочь нам. Улетучились последние остатки духа преемственности, традиции. Модели, нормы и правила нам больше не служат. Мы принуждены решать свои проблемы без активной помощи прошлого, в абсолютном актуализме, будь то проблемы искусства, науки или политики. Европеец остался одиноким, рядом с ним нет тех, кто “ушел в реку” истории; подобно Петеру Шлемилю, европеец потерял собственную тень. Это именно то, что случается, когда наступает полдень.

Удовольствие, рождаемое в нас восприятием искусства прошлого, является удовольствием, которое доставляет нам в большей мере жизненное, нежели эстетическое содержание этого искусства, тогда как из современного нам искусства мы воспринимаем преимущественно эстетическое, а не жизненное.