«Одноэтажная Америка» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 14
Америка лежит на большой автомобильной дороге.
Когда закрываешь глаза и пытаешься воскресить в памяти страну, в
которой пробыл четыре месяца, - представляешь себе не Вашингтон с его
садами, колоннами и полным собранием памятников, не Нью-Йорк с его
небоскребами, с его нищетой и богатством, не Сан-Франциско с его крутыми
улицами и висячими мостами, не горы, не заводы, не кэньоны, а скрещение двух
дорог и газолиновую станцию на фоне проводов и рекламных плакатов.
Рождество в Америке - это великий и светлый праздник коммерции, ни в какой связи с религией не стоящий. Это грандиозная распродажа завали, и при всей нелюбви к богу мы никак не можем обвинить его в соучастии в этом темном деле.
«Рассрочка - это основа американской торговли. Все предметы, находящиеся
в доме американца, куплены в рассрочку: плита, на которой он готовит,
мебель, на которой он сидит, пылесос, при помощи которого он убирает
комнаты, даже самый дом, в котором он живет, - все приобретено в рассрочку.
За все это надо выплачивать деньги десятки лет. В сущности, ни дом, ни
мебель, ни чудные мелочи механизированного быта ему не принадлежат. Закон
очень строг. Из ста взносов может быть сделано девяносто девять, и если на
сотый не хватит денег, тогда вещь унесут. Собственность для подавляющего
большинства народа - это фикция. Все, даже кровать, на которой спит
отчаянный оптимист и горячий поборник собственности, принадлежит не ему, а
промышленной компании или банку. Достаточно человеку лишиться работы, и на
другой день он начинает ясно понимать, что никакой он не собственник, а
самый обыкновенный раб вроде негра, только белого цвета.
А удержаться от покупок никак невозможно.»
«в Америке дело народного питания, как и все остальные дела,
построено на одном принципе - выгодно или невыгодно. Под Нью-Йорком
невыгодно разводить скот и устраивать огороды. Поэтому люди едят мороженое
мясо, соленое масло и недозревшие помидоры. Какому-то дельцу выгодно
продавать жевательную резинку - и народ приучили к этой жвачке. Кино
выгоднее, чем театр. Поэтому кино разрослось, а театр в загоне, хотя в
культурном отношении американский театр гораздо значительнее, чем кино.
Элевейтед приносит доход какой-то компании. Поэтому нью-йоркцы превратились
в мучеников. По Бродвею в великой тесноте с адским скрежетом ползет трамвай
только потому, что это выгодно одному человеку - хозяину старинной
трамвайной компании.».
«Средний американец», невзирая на его внешнюю активность, на самом деле натура очень пассивная. Ему надо подавать все готовым, как избалованному мужу. Скажите ему, какой напиток лучше, – и он будет его пить. Сообщите ему, какая политическая партия выгоднее, – и он будет за нее голосовать. Скажите ему, какой бог «настоящее», – и он будет в него верить. Только не делайте одного – не заставляйте его думать в неслужебные часы. Этого он не любит, и к этому он не привык. А для того чтобы он поверил вашим словам, надо повторять их как можно чаще. На этом до сих пор построена значительная часть американской рекламы – и торговой, и политической, всякой.
На сцене пела женщина. Петь она не умела. Голос у нее был такой, с которым нельзя выступать даже на именинах у ближайших родственников.
(null)</p></Note><Note><p><p>Сидя в кафетерии, мы читали речь Микояна о том, что еда в социалистической стране должна быть вкусной, что она должна доставлять людям радость, читали как поэтическое произведение.</p>
– Сэры, – сказал мистер Адамс, внезапно оживившись, – вы знаете, почему у мистера Форда рабочие завтракают на цементном полу? Это очень, очень интересно, сэры. Мистеру Форду безразлично, как будет завтракать его рабочий. Он знает, что конвейер все равно заставит его сделать свою работу, независимо от того, где он ел – на полу, за столом или даже вовсе ничего не ел. Вот возьмите, например, «Дженерал Электрик». Было бы глупо думать, сэры, что администрация «Дженерал Электрик» любит рабочих больше, чем мистер Форд. Может быть, даже меньше. А между тем у них прекрасные столовые для рабочих. Дело в том, сэры, что у них работают квалифицированные рабочие, и с ними надо считаться, они могут уйти на другой завод.
А будущее девушки сводится к тому, что она выйдет замуж. Тогда она сама купит домик в рассрочку, и муж будет десять лет не покладая рук работать, чтоб заплатить те три, пять или семь тысяч долларов, в которые этот домик обошелся. И все десять лет счастливые муж и жена будут дрожать от страха, что их выгонят с работы и тогда нечем будет платить за дом. И дом отберут. Ах, какую страшную жизнь ведут миллионы американских людей в борьбе за свое крохотное электрическое счастье!
заштопанными. Комфорт в Америке вовсе не признак роскоши. Он стандартен и доступен.
