«Зона интересов» sesli kitaptan alıntılar

Когда-то давным-давно жил на свете король, который велел своему любимому чародею изготовить волшебное зеркало. Это зеркало не показывало человеку его отражение. Оно показывало душу - показывало, кто он на самом деле.

Чародей не мог взглянуть в него и не отвернуться. И король не мог. И придворные. Целый сундук, наполненный сокровищами, предлагался первому же из жителей той мирной страны, который сумел бы проглядеть в зеркало шестьдесят секунд не отвернувшись. Не сумел ни один.

Я нахожу, что концлагерь и есть такое зеркало. Такое же, но с одной разницей. От него не отвернешься.

Перед тобой палка колбасы, и ты съедаешь ее, и она уходит в прошлое. Перед тобой бутылка шнапса, и ты выпиваешь ее, и она уходит в прошлое. Перед тобой теплая постель, и ты спишь в ней, и она уходит в прошлое. Перед тобой день и ночь, и они тоже уходят в прошлое.

Существуют три причины, или оправдания, которые позволяют нам жить и дальше. Во-первых, мы можем свидетельствовать, а во-вторых, отомстить – безжалостно. Свидетельствовать я готов, однако волшебное зеркало не показывает во мне убийцу. Пока.

Третья причина, и самая важная, в том, что мы спасаем (или продлеваем) жизни – по одной на транспорт. Иногда ни одной, иногда две – в среднем одну. А 0,01 процента – это не 0,00. И спасенными всегда оказываются молодые мужчины.

Делать это следует, когда они сходят с поезда; после построения на селекцию становится уже поздно.

Позволь преподать тебе маленький урок военного искусства, Голо. Правило первое: не вторгайся в Россию.

Жить, не задумываясь о будущем, легкомысленно и глупо, ещё большая глупость - задумываться о нем.

Что говорила мышь? Она говорила: чтобы смягчить мою участь, умиротворить тебя, я могу предложить лишь полноту и совершенство моей беззащитности.

А что говорил кот? Ничего он, естественно, не говорил. Лощеный, погруженный в мечты, царственный, принадлежащий к другому миру, другому порядку вещей.

Наше оружие - фанатизм и воля. Русские не способны сравниться с нами в безжалостной жестокости... Это не Франция или Нидерланды, штурмбаннфюрер. Не цивилизованные народы, обладающие сметкой и достоинством, которые вынуждают их склоняться перед превосходящей мощью. Русские - это татары и монголы. Они просто дерутся, пока их не перебьют... По ночам они вылезают из сточных труб, зажав в зубах кинжалы.

- Позволь преподать тебе маленький урок военного искусства, Голо. Правило первое: никогда не вторгайся в Россию. Ладно, мы перебили пять миллионов человек, взяли пять миллионов в плен и уморили голодом еще тридцать. Что тем не менее оставляет в живых сто двадцать пять миллионов.

- Успокойся, Борис. Выпей. Ты слишком трезв.

- Выпью, когда все закончится. Даже если ты сравняешь с землей Ленинград и Москву, что потом? Тебе придется веки вечные иметь дело с яростным сопротивлением на линии фронта длиной в Урал. И как ты усмиришь Сибирь? Она же в восемь раз больше Европы... Понимаешь, Голо, сейчас Красная армия - это всего лишь головной отряд. Биться с нами будет каждый русский, каждая женщина, каждый ребенок...

Я питал величайшее уважение к ночным кошмарам - к их разумности и артистизму.

Потребность в убийстве подобна приливному валу в устье реки, крутой волне, идущей против течения. Против того, что я есть и кем я был.