«Сестра Керри» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 37
В жизни всегда встречаются натуры интеллектуальные и эмоциональные - личности рассуждающие и личности чувствующие. Из числа первых выходят люди действия - полководцы и государственные деятели; из числа вторых - поэты и мечтатели, служители искусства.
Только умы заурядные способны придавать столь большое значение материальному благуполучию и убиваться из-за утраты сотни долларов.
В росте делового человека есть много общего с его физическим ростом. Либо он становится сильнее, здоровее и мудрее, как юноша, приближающийся к зрелости, либо - слабее, дряхлее и пассивние, как зрелый муж, приближающийся к старости.
Истинное пламя любви - вещь очень тонкая. Оно горит, как блуждающий болотный огонёк, и, танцуя, уносится в сказочные царства радостей. Оно же бушует, как огонь в доменной печи. Увы, как часто оно питается ревностью!
Любовь к себе подсказывает нам, как следует расценивать другого человека, что должно в нем считать хорошим и что дурным.
, - она просит от вас лишь немногого:чтобы в вашем взоре при обращении к ней звучала нежность, чтобы вы не позволяли презрению или пренебрежению проникать в ваше сердце, даже если она и не так быстро усваивает ваши мислы и чистолюбивые стремления. Ибо если случится, что рок разобьёт ваши замылсы и фортуна повернёться к вам спиной, у вас для утешения останеться любовь... Вы смотрите на деревья и восхищаетесь их величием и силой. Но не презирайте маленькие цветочки за то, что они не могут дать ничего, кроме нежного аромата...
Он весь растворился в этом потоке горячих чувств, в звуках проникновенного глоса, способного оказывать на человека такое же действие, как трогательная музыка. В этом и кроется исключительное свойство истинного пафоса: каждому слушателю кажеться, что говорящий обращается только к нему.
Люди, в общем, придают слишком много значения словам. Им кажется, будто слова всегда чрезвычайно действенны. На самом же деле слова обычно обладают весьма слабой убедительностью. Они лишь смутно передают глубокие, бурные чувства и желания, которые за ними скрыты. И сердце прислушивается только тогда, когда ему перестаёт мешать язык.
Человек без житейского опыта - это былинка, увлекаемая бушующими по вселенной ветрами...Наша цивилизация находится ещё на середине своего пути. Мы уже не звери, ибо в своих действиях руководствуемся не только одним инстинктом, но ещё и не совсем люди, ибо мы руководствуемся не только голосом разума. Тигр не отвечает за свои поступки. Мы видим, что природа наградила его всем необходимым для жизни, - он повинуется врождённым инстинктм и бессознательно находит в них защиту. И мы видим, что человек далеко ушёл от логовища в джунглях, его инстинкты притупились с появлением собственной воли, но эта воля ещё не настолько развилась в нём, чтобы занять место инстинктов и правильно руководить его поступками. Человек становится слишком мудрым, чтобы всегда прислушиваться к голосу инстинктов и желаний, но он ещё слишком слаб, чтобы всегда побеждать их. Пока он был зверем, силы природы влекли его за собой, но как человек он ещё не вполне научился подчинять их себе. Находясь в этом переходном состоянии, человек уже не руководствуеться слепыми инстинкитами и не действует в гармонии с природой, но он ещё и не умеет по собственной воле разумно создавать эту гармонию. Вот почему человек подобен подхваченой ветром былинке: во власти порывов страстей он поступает так или иначе то под влияние воли, то инстинкта, ошибаясь, исправляя свои ошибки, падая и снова поднимаясь; - он существо, чьи поступки невозможно предусмотреть. Нам остаёться только утешать себя мыслью, что эволюция никогда не прекратиться, что идеал - это светоч, который не может погаснуть. Человек не будет вечно колебаться между добром и злом. Когда эта распря между собственной волей и инстинктом придёт к концу, когда глубокое понимание жизни позволит первой из этих сил окончательно занять место второй, человек перестанет быть непостоянным. Стрелка разума тогда твёрдо, без колебаний будет устремлена на далёкий полюс истины.
Нет в мире ничего восхитительнее того состояния неопределённости, когда мы, снедаемые соблазном купить вещь и обладая средствами для этого, всё ещё медлим, удерживаемые то ли голосом совести, то ли недостатком решимости.
