«Рождественские каникулы» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 8
Знакомый оборачивается к тебе только своими лучшими
сторонами, он внимателен, учтив, он скрывает свои дурные свойства за маской
общепринятой благопристойности. Но сойдись с ним поближе, и он отбросит
маску, не даст себе труда притворяться, и перед тобой предстанет существо
такое низкое, натура такая заурядная, слабая, продажная, что ты ужаснешься,
если еще не понял,-- таков человек по природе своей и осуждать его так же
глупо, как осуждать волка за волчий аппетит или кобру за смертельный укус.
Суть человеческой натуры - эгоизм. В эгоизме и сила его и слабость.
К чему только человек не привыкает.
Хозяин полиции – хозяин государства.
Но деньги еще не все. Любовь важнее. А в наше время чего вообще стоят деньги?
«тебе, конечно, следует предоставить сыновьям те возможности, которые позволят им занять в обществе подобающее положение, а я, хоть я и секретарь компании «Мейсонское владение», что звучит весьма солидно, когда дело доходит до монеты, оказывается, я всего-навсего агент по продаже недвижимости, и не желаю я воспитывать сына важным господином, пускай пойдет по моей дорожке.»
«Что ж, мы сами воспитывали их вкус. Не стоит ворчать, если они нас обогнали и оставили позади.»
«После смерти отца Винитии Мейсон досталось множество его картин, но они давно уже пылились в кладовке, лицом к стене, ибо по нынешним временам даже дочерняя любовь не могла помешать ей считать их никудышными.»
– Вы, русские, всегда пьете чай с лимоном, и я нарочно для вас поставила лимон.
Трудный она человек, ни к чему не может отнестись легко. Она из тех женщин, кто за столом попросит вас передать соль, и то вам покажется, будто дело это нешуточное.
«Я русская, а я только то и знаю о России, что читала. Я тоскую по бескрайним полям золотых хлебов, по серебристым березовым рощам, о которых читала в книгах, но, как ни стараюсь, не могу себе их представить. Москву я знаю такой, какой видела ее в кино. Иногда ломаю голову, пытаюсь вообразить себя в русской деревне, в беспорядочном селении, где дома сложены из бревен, а крыши соломенные, я читала о них у Чехова, и не могу, и знаю, мне видится совсем не то, что на самом деле. Я русская, а на своем родном языке говорю хуже, чем по-английски и по-французски. Толстого и Достоевского мне легче читать в переводе. Для своих соотечественников я такая же чужая, как для англичан и французов. Вы, у кого есть дом, и родина, и любящие вас люди, и еще другие, у кого те же обычаи, что и у вас, и вы их понимаете, даже если с ними незнакомы, — разве вы можете сказать, что значит быть одной в целом свете?»
