Kitabı oku: «Психология вторичного образа», sayfa 7

2.5. ВТОРИЧНЫЕ ОБРАЗЫ И ПРОБЛЕМА СОЗНАНИЯ

Вторичные образы – неотъемлемый компонент актуального сознания и самосознания, единица потока индивидуального сознания. Изучение образной сферы человека, следовательно, закономерно предполагает свое включение в проблематику сознания. Некое психическое содержание осознается, лишь будучи представленным в форме образа (Юнг). Рассмотрение вторичных образов различных классов, их структурно-функциональный анализ поэтому углубляет понимание феноменологии сознания, в частности, того, что сознание «есть открывающаяся субъекту картина мира, в которую включен и он сам» [299, с. 179]. Роль образной сферы человека очевидна, поскольку содержание, механизмы, структура сознания остаются одной из наиболее сложных проблем психологии. Для нас, в частности, важно подчеркивание [4] актуальности изучения феноменологии сознания, ибо это прямо указывает на значение феноменологически-герменевтического подхода в изучении образной сферы личности. С позиций данного подхода важно не только то, что сознание выступает интегральным способом бытия субъективности, но и развивается по ступеням: бытийное сознание – самосознание – рефлексивное сознание – трансцендирующее сознание [299, c. 77].

Уже подчеркивалось, что для понимания трансляционной функции образной сферы личности важно то, что сознание является отношением в объективной действительности [299]⁵⁴. Человек через свою образную сферу вбирает в себя объективный мир, превращая реальность в содержание субъективности. Это содержание связывается со сферой неосознаваемого. В итоге человек вместе с переживаемым внутренним миром, со всеми образными в нем событиями оказывается элементом объективной реальности. В связи с этим подчеркнем многомерную причинную обусловленность сознания на одновременно существующих уровнях: «механики социального», «механики бессознательного», «механики знаковых систем культуры» [205]. «Мир субъективности входит в состав самой объективной реальности, а не располагается где-то над ней в качестве фантома или эпифеномена. Но и наоборот: в определение субъективности входят не просто «внутренние», беспредметные силы, тенденции, нужды, влечения, потребности, а сам – во всем многообразии – «очеловеченный» мир» [299, c. 180–181].

Поток индивидуального сознания – это некоторый «поток» текущих впечатлений, образов, мыслей, чувств, проходящих через более или менее сфокусированное внимание. Сознание фиксирует бесчисленное множество ситуаций (актуальных, вспоминаемых, воображаемых) и как-то членит приобретаемый опыт. И хотя границы между отображенными ситуациями не всегда заметны, каждая оценивается человеком как некая единица опыта, заключающая в себе определенную интеграцию пространственного, временного, информационного, эмоционально-оценочного ее измерения.

Будем различать актуальное сознания (прохождение определенного психического содержания через фокус внимания) и потенциальное сознания запаса содержаний психического, который присутствует в памяти в любой момент актуального сознания и который при определенных условиях может стать фактом последнего. Каждый человек в любом состоянии сознания имеет параллельно весь запас потенциальных содержаний психического [66]. Из этого ясно, что «бессознательное» как таковое не существует. «Сознательное и бессознательное – это не противоположности, а частные проявления «сознания вообще», где собственно сознательное есть рефлексивное, а бессознательное – арефлексивное сознание. Индивидуализированная форма «сознания вообще» – это структурированное, организованное самосознание. Оно воспроизводится семантикой актуальной культуры» [299, c. 187]. Заметим, что Гуссерль говорил о тематическом и нетематическом содержании сознания (последнее – это то, что в данный момент не находится в актуальном поле сознания, а составляет потенциальное содержание; это фон, который можно «тематизировать» слой за слоем, но нельзя актуализировать до конца) [113].

Большая изменчивость «вектора сознания» затрудняет его целостное описание. Одновременно существующие непрерывность (Брушлинский) и дискретность психического осложняют дифференциацию потока сознания на элементы. В то же время человек вспоминает, мечтает, сновидит, т.е. на феноменологическом уровне имеются некие единицы внутреннего опыта. Концепция «потока сознания» [115; 116] касается непрерывности сознания; поток сознания не разрушается даже при субъективных разрывах в обычном сознании⁵⁵. Укажем также, что поток сознания иногда описывается как движение некой многомерной структуры: ряда одновременно протекающих потоков [445]. «Сознавание» предполагает переход от одного потока к другому и высвечивание тех или иных содержаний в каждом из них.

Важнейшей характеристикой «потока сознания» является динамика представленности в сознании вторичных образов определенного класса, осуществляющих в каждый данный момент времени конкретные функции. Но что определяет переключение с одного образа на другой? Почему человек воображает, образно вспоминает, переживает другие образы именно в данной последовательности потока сознания? Поиск ответа предполагает изучение динамики функционирования образной сферы личности как целого, анализ функциональной нагрузки конкретных классов вторичных образов и многофакторности условий их вызывающих. Понятно, что эти факторы (внешние: цели и задачи деятельности – и внутренние: мотивы, потребности и т.п.) взаимосвязаны в факторе ситуации.

Известно, что при формировании образа объекта выделяют в первую очередь те качества, которые отличают данный объект. Согласно утверждению У. Джемса, значение образа заключается в «психических обертонах» к главному содержанию сознания. «Психологи должны видеть в явлениях сознания не то, что соответствует в них действительности, <…> а то, как искажается действительность в ее субъективном переживании. Это искажение придает психической жизни своеобразие, и именно это своеобразие и следует изучать психологам» [4, c. 144]. Важная роль в этих процессах принадлежит активному участию интуиции в трансляционной функции образной сферы человека.

Коснемся понятия состояние сознания, выступающего фактором возникновения вторичных образов определенного класса (в связи с психическими состояниями, состоянием функционирования мозга и организма). Связь образов с состояниями сознания хорошо показана, в частности, Линдслей [270]. Проблемами многоуровневости сознания, степени субъективной ясности происходящих в нем процессов, в том числе, естественно, и образных, занимается интроспективная психология. М. Хоровитц подчеркивает существование взаимосвязи между состояниями сознания и порождением вторичных образов определенного класса [404]. То, что изменение классов вторичных образов связано с динамикой уровней сознания, помогает разграничивать образные явления. Фантазии, например, уже не будут смешиваться со сновидениями.

Образная сфера человека, с другой стороны, уточняет научные представления о состояниях сознания. Опираясь на системный анализ психических состояний [70], отражающих идею объединения (со-) и неизменности (стояние) некоторых психических характеристик во времени, подчеркнем следующее; 1) состояние сознания представляет собой целостную характеристику интегрирования психической деятельности за определенный период времени, отражающуюся в поведении (в широком смысле) человека; 2) состояние сознания порождают вторичные образы определенного класса; 3) существует зависимость изменения состояния сознания от условий-факторов, вызвавших его; 4) имеется не только диапазон установившихся состояний сознания, но и переходные состояния по линии сон – бодрствование – «надсознательные состояния»; 5) измененные состояния сознания характеризуются высочайшей эмоциональностью. Подчеркнем группу состояний так называемого «cознания-внимания» в качестве фоновых в континууме «сон–активация» [70].

Роль вторичных образов хорошо просматривается при переходе от состояния к состоянию, требующего усилий по разрушению предыдущего состояния сознания. Например, для достижения психической релаксации именно образы помогают разрушать состояние «суетливого бодрствования» (приглушают перцепцию, приостанавливают внутреннюю речь и др.). Образы создают условия и для нового состояния сознания, например, для сна [348]. Факторами порождения конкретного образа в измененных состояниях сознания являются также установки: социальная ситуация, ситуация проведения сеанса по моделированию изменения сознания. Эксперимент по моделированию измененного сознания и прием галлюциногена, как часть ритуальной церемонии приводят к различному образному опыту [419].

Часто сознанием называют только сознание бодрствующее и обращенное на предметы окружающего человека мира («предметное сознание»). Наличие же неосознаваемого психического, измененных состояний сознания показывает недостаточность такого понимания. О состояниях сознания необходимо говорить в связи с его функционированием в различных режимах/состояниях: рациональное, обыденное, мистическое, «нормально измененное», патологическое и др. Чем более утончается самонаблюдение, считает С.Л. Франк [340], тем очевиднее становится непрерывность перехода по неким «степеням сознания» – по его ясности и интенсивности. Сознание, взятое как непосредственное переживание, за устранением всего предметного сознания и самосознания, допускает еще переходы по силе и может быть прослежено почти до своего исчезновения. «Есть постоянная непрерывность в переходе от одного к другому, качественная близость всего бесконечного ее многообразия». Поэтому подсознательное есть лишь бесконечно мало сознаваемое, предел ослабления сознания-переживания (см. [340, с. 68–71])⁵⁶.

Исследование индивидуального сознания ставит важные вопросы. Как механизмы сознания на уровне активного бодрствования⁵⁷ проявля ются в других состояниях сознания? Как соотносятся актуальный (сиюминутный) и кумулятивный результат деятельности сознания? Как различаются «сознание», «самосознание», «миросознание» как процессы в различных состояниях сознания? Каково системное описание факторов, влияющих на переходы сознания из одного состояния в другое?

Поскольку человек обладает определенной интеграцией психических процессов, свойств, некой целостностью душевной жизни (более потенциальной, чем реальной), одной из основных проблем психологии, в частности, трансперсональной психологии, является интеграция потенциальных форм и содержаний сознания [108–112; 202; 326; 445а; 449]. Трансперсональная психология, опираясь на древние идеи о человеке как микрокосме, подчеркивает, что личность для своего развития должна использовать весь диапазон опыта и интегрировать не только личный опыт, но и более глубокие информационные источники – историю всей общечеловеческой культуры, историю создания мира. Изучение вторичных образов в этом плане продвигает понимание неосознаваемого психического за счет усиления содержательного анализа образного опыта. Особенно это относится к образам, несущим духовную символику и смыслы.

Необходимость системного описания интеграции потенциальных форм сознания (как перспективная задача психологии) определяется, в частности, тем, что в известных вариантах (Фрейд, Юнг и др.) даны лишь фрагменты информации, извлекаемой из областей неосознаваемого психического. Необходимо также строже определять такие однокоренные понятия, как «сознание» – «самосознание» – «осознание» – «подсознание» – «надсознание» с рассмотрением соответствующих данным психическим реалиям проявлениям образной сферы человека.

Известно, что сознание является высшим психическим интегратором и регулятором, фактором объединения внутренней психической жизни (Липпс), в силу чего сознание одновременно является и самосознанием⁵⁸. Интеграция-дифференциация является сущностной характеристикой сознания, ибо объединение психической жизни осуществляется, в частности, при помощи сквозных процессов памяти и внимания [65; 69], регулирующих «потоки сознания».

Для осмысления проблемы интеграции сознания современными оказались идеи У. Джемса [115]: мир обычного повседневного сознания – лишь один из существующих «миров сознания», разделенных, но потенциально способных соединиться. Он понимал, что окружающий человека мир является лишь частью «духовной вселенной», поиск гармоничных отношений с которой является истинной целью человека. Представление человека о мире не может быть законченным, если не принять во внимание потенциальные формы сознания. Изучение образной сферы личности поэтому является одним из способов анализа интеграции индивидуального сознания (через анализ характеристик и содержаний образов).

Введено рабочее определение индивидуального сознания [67], позволяющее лучше почувствовать связь с образной феноменологии при ее рассмотрении в контексте метафизических влияний (о чем еще будет идти речь в книге). Индивидуальное сознание есть энерго-информационный потенциал человека, способный обеспечить его интеграцию – дифференциацию с макрокосмом и структурными компонентами последнего посредством сложного поливибрационного процесса. В каждый момент времени реализуется лишь часть этого потенциала. Данное определение должно включить идеи того, что человек, во-первых, есть «образ и потенциальное подобие Божие», во-вторых, он призван к соединению со своим Творцом, в-третьих, что на пути такого «обожения» (святоотеческое выражение) должны быть убраны все иллюзии.

На сегодняшний день есть попытки постижения целостности сознания через иерархическую интеграцию всех его проявлений [111; 326; 445а]. К. Уилбер, например, подчеркивает [449], что духовные традиции имели иерархическое понимание уровней сознания («спектр сознания») – развитие от низших уровней к высшим происходит как последовательная иерархическая интеграция каждого уровня в вышестоящих (вплоть до единства).

Попытку систематизировать многообразие типов измененного состояния сознания предпринял С. Гроф. В результате его исследования страдают избыточностью феноменологии, которая может быть снята лишь путем обнаружения единства в многообразии – нахождения инвариантных содержаний образов. С этой целью следует анализировать архетипические образы у представителей различных культур, использовать данные истории психологии и исторической психологии.

Известно, что многие переживания вторичных образов затруднены или в принципе недоступны вербализации. Слова лишь приблизительно выявляют некий диапазон актуализированного сознания. Невыразимость в словах обычно объясняется задействованностью глубинных уровней психического отражения. Существуют различные степени «неизреченности» и «символической зашифрованности». Это в первом приближении объясняет, почему в образах измененного состояния сознания вербализация затруднена. На первый план выходят образы сложного символического содержания. Почему и какая информация требует сокрытия в символизации?

Следует отметить, что пристальное внимание к образам измененных состояний сознания важно проявлять в разных областях психологии. В частности, в теориях личности, подавляющее большинство которых основано на признании психопатологичности отклонений от твердых границ Эго, особенно в духовном самопознании (заабегая вперед подчеркнем, что в опыте измененных состояний сознания, в частности, в трансперсональном опыте субъект переживает растворение своих устойчивых Эго-границ). Интересна психофизика измененных состояний сознания: отражение в образах пространства-времени «иных реальностей». «Острой» проблемой является вопрос источников получения сознанием информации.

Глава 3
Типология вторичных образов

Рассмотрение классов вторичных образов является необходимым этапом изучения образной сферы человека. Выделим «устоявшийся» материал, касающийся многообразия образного опыта.

3.1. ВТОРИЧНЫЕ ОБРАЗЫ В СОСТОЯНИИ «ОБЫЧНОГО БОДРСТВОВАНИЯ»

В данном разделе будут рассмотрены классы и подклассы репродуктивных образов памяти, преимущественно сохраняющих опыт человека в более или менее неизменном виде (при осознании факта воспроизведения воспринятого ранее) и образов воображения, преобразующих этот опыт.

Репродуктивные образы памяти

Данный класс вторичных образов представлен широким диапазоном «образов памяти» (прежде всего долговременной), в которых главным определяющим признаком является реконструкция прошлых впечатлений различной степени обобщенности. Образы любой модальности, но преимущественно зрительные образы с полимодальным сопровождением могут быть как произвольными, так и непроизвольными, иметь различную степень яркости, ясности, отчетливости. Будем различать следующие виды образов долговременной памяти:

1) Образы-воспоминания соответствуют ситуационной памяти, т.е. воспроизведению «в уме» конкретных жизненных впечатлений и обстоятельств. Образы-воспоминания – это образная память того, что с человеком происходило, и в этом смысле, пожалуй, они являются самым универсальным видом вторичных образов. Отметим только, что с позиций момента воспроизведения отображаемое в образах прошлое может и воспроизводиться и переживаться человеком совершенно по-новому. Образы-воспоминания бывают произвольными и непроизвольными. Так, образы при неопределенности настоящего или наличии фрустрации чаще возникают в сознании непроизвольно. Подчеркнем также, что образы ситуаций, в которых человек имел успех, становятся эталоном и регулируют социальные действия. Разновидностью репродуктивных вторичных образов можно считать так называемые вспышки памяти – феномен, характеризуемый неожиданным появлением в сознании (на несколько секунд) образов какой-то ситуации (обычно травмирующей); образы являются настолько яркими и реалистичными, что «вытесняют» в сознании перцепцию. Образы-воспоминания обычно эмоционально окрашенные.

2) Образы-воспроизведения, воссоздающие в наглядной форме информацию о мире и о самом человеке на уровне «фактологической конкретики» – конкретные факты, сведения, формулы, тексты и т.п. Такие образы обычно эмоционально нейтральны.

3) Образы-представления – обобщенные образы памяти о предметах окружающего мира, событиях, ситуациях. Эмоциональный компонент образов-представлений определяется их содержанием в зависимости от степени обобщенности и особенностей «текущего момента» воспроизведения образов (вспомним сказанное о роли настроения в работе трансляционной функции образной сферы человека). Поскольку «образы памяти» в психологической литературе часто именуются «представлениями», термин «представление» будем понимать в широком и узком смыслах. В широком смысле это понятие, соответствующее традиционному пониманию представлений и объединяющее репродуктивно-ретроспективные и продуктивные (образы воображения и фантазии) вторичные образы в состоянии активного и пассивного бодрствования. В узком смысле «представление» будет означать репродуктивный образ высокой степени обобщенности ранее воспринятых чувственных впечатлений на основе многократного контакта человеком с данным проообразом-стимулом (предметами, явлениями, ситуациями). Так, образы-представления о Кавказских и Алтайских горах после турпоходов будут различаться.

Ярким представителем рассматриваемого класса вторичных образов являются пространственные, в частности, топографические образы. Они, как известно, существуют в двух разновидностях: «карта-путь» (отображающая местность в виде мысленного прослеживания путей передвижения по реальному маршруту, сочетающая как зрительные, так и двигательные представления), и «карта-обозрение» (более сложный образ – обобщенное отображение местности в виде системы взаимного расположения объектов при одновременном, «мысленном» их охвате [56–58; 260; 324; 325]).

Сказанное о видах репродуктивных вторичных образов можно представить также в следующей условной классификации. По характеру запоминаемой информации память можно делить на фактическую и эпизодическую. Именно в этой связи были выделены «образы-воспоминания» и «образы-воспроизведения». Сделаем дополнительные уточнения.

Говоря о репродуктивных образах на уровне фактической памяти надо говорить об «информации о мире» и «информации о самом себе». Образы на уровне эпизодической памяти делятся на «образы истории внешней среды» и «образы личной истории».

Следует указать на проблему поиска системы инвариантов содержания репродуктивных образов различного уровня. Для эпизодической информации это будет выделение инвариантов следующих уровней: 1) жизненный путь человека; 2) «семейно-генетический сценарий»; 3) объективные события поколений; 4) история государств, наций-народов, культур (цивилизаций); 6) исторические эпохи; 7) планетарная история.

В целом же репродуктивные вторичные образы долговременной памяти в указанных разновидностях хорошо описаны как на научном уровне, так и на уровне феноменологии здравого смысла. Это освобождает нас от необходимости дальнейшего их описания и экономит место для рассказа о менее представленных в психологической литературе классах образов.

К репродуктивным образам относится и диапазон вторичных образов кратковременной памяти. Их изучение является теоретически актуальным: они генетически являются переходными от непосредственного восприятия к психическому отражению на представленческом уровне. Так, изучение последовательных образов выявило этапы формирования и развития пространственных представлений в связи с особенностями восприятия и мышления [89].

Наиболее изученными в данном классе вторичных образов являются послеобразы (after-image), появляющиеся на несколько секунд после прекращения действия светового стимула. Это сравнительно яркие неконтролируемые образы (используя терминологию из фотографии, образы могут быть и «негативами», и «позитивами»), субъективно локализованные вовне и перемещающиеся вместе с движениями глаз. Послеобразы встречаются в просоночном состоянии, а также при галлюцинаторных переживаниях. Механизм затрагивает несколько уровней – от эффектов стимуляции сетчатки до условно-рефлекторного механизма, в силу чего образы могут быть «перенесены» с одного глаза на другой. Выделяются феноменологически близкие разновидности послеобразов: «последовательные образы», образные явления на уровне «остаточных ощущений ретинальной памяти» (типа «фосфенов»). Подобные образные феномены часто имеют место при определенных типах органического поражения мозга и под влиянием галлюциногенов.

Послеобразы не следует смешивать с перцептоподобными, яркими, ясными, четкими, красочными эйдетическими образами. Эйдетизм за счет сохранения очень яркого и четкого образа позволяет человеку буквально «видеть» стимул после прекращения его воздействия на органы чувств. Различается эйдетизм явный (человек способен «видеть» предмет с открытыми глазами) и скрытый (предмет ясно и четко предстает перед «мысленным взором» с закрытыми глазами при сосредоточении). Часто эйдетики отличаются синестезией. От послеобразов эйдетические образы отличаются тем, что не требуют для возникновения длительной фиксации на объекте, более длительным своим существованием и легкостью сканирования. Образы чаще существуют в виде «изображения-позитива». Выделяется типология эйдетических образов (Jaench) по их яркости и субъективной локализации во внутреннем или внешнем пространстве. Эйдетические образы как бы определяют «фотографическую память», которая сильно развита у детей и редко встречается у взрослых. Считалось, что эйдетизм характеризует нормальное детское развитие (40% учащихся – явные эйдетики). Исследования 1960–1970-х годов заставили усомниться в масштабах распространенности явления даже у детей. Например, в одном исследовании 1570 школьников не было обнаружено ни одного эйдетика.

Четкого разграничения между классами образов кратковременной памяти нет. Поскольку со временем эйдетические образы могут переходить в класс ярких «образов-воспоминаний», или «образов-воспроизведений», эйдетизм и различные варианты послеобразов часто рассматриваются как явления одного круга (Олпорт). Существуют и переходные формы репродуктивных образов к другим классам вторичных образов. Например, конкретные «конструктивные элементы» воображения могут быть основаны на использовании явных аналогов и прототипов прошлого опыта в представлениях памяти [28; 373; 395; 404; 407; 431].

Образы воображения и фантазии

Понимание природы и механизмов воображения относится к дискуссионным проблемам психологии. Неоднозначность понимания данного психического процесса и феномена заставляет соотносить несколько плоскостей рассмотрения вопроса, акцентируя феноменологический аспект образов воображения и фантазии в их трансляционной функции с учетом регуляторного потенциала⁵⁹.

Сложности теоретического осмысления сущности воображения иллюстрируются отсутствием однозначного его определения. Термином «воображение» широко пользуется не только психологическая наука, но и философия, культурология, искусство, религия, а также здравый смысл. Вследствие этого в понятие вкладываются различные значения. «Воображение» (фантазия) через латинское imago (imaginatio) синонимично таким словам как образ, изображение. У Даля «воображать» означает представлять мысленно, изображать в уме чувственные и отвлеченные предметы, мысленно живописать картины. В русском языке, например, говорят «представь себе» в смысле «вообрази». Этимология термина в различных языках обычно несет в себе двойной смысл: формирование образов вообще⁶⁰ и создание новых образов.

В психологии воображение традиционно понимается в этом втором смысле, т.е. как психический процесс создания новых образов (в многообразии сенсорных, эмоциональных, понятийных компонентов) на основе творческого преобразования и перекомбинаций элементов различными приемами агглютинацией, акцентированием, гиперболизацией, интерполяцией, экстраполяцией прошлого опыта. Воображение противопоставляется репродуцированию, имитации. Воображение участвует в создании человеком новых образов на основе которых возникают новые действия и продукты человеческой жизнедеятельности. Воображение – это создание того, что еще не существовало актуально.

В.И. Слободчиков и Е.И. Исаев подчеркивают значимый для нас момент: воображение является одной из фундаментальных характеристик субъективности, и потому оно включено в процесс познания и преобразования мира [299]. Последнее, в частности, действительно предполагает умение людей преобразовывать реальность не только физически, но и мысленно, – в своих представлениях, мечтах.

Основная функция воображения традиционно видится в познании того, чего человек не воспринимал непосредственно. Фантазия как бы восполняет пробелы в знаниях о реальности. Перекомбинация опыта в субъективно новые сочетания в фантазии дает возможность человеку выйти за рамки причинно-следственных связей обыденной реальности, осуществлять опережающее отражение различного уровня. Следует подчеркнуть интегративные тенденции, тенденции к разрыву устоявшихся связей в личностном опыте, выделение в нем неразложимых элементов, переключение с одного на другой (Вертгеймер, Ферстер [364]).

Под воображением может пониматься также следующее: а) проявления аутичного мышления – «сны наяву», мечтательность (Блейер⁶¹); б) показатель одаренности человека; в) способность метафорично выражать мысли, г) способность представлять внутренний мир и переживания других людей, д) изобретательность – способность к необычной и полезной связи вещей, е) склонность воспринимать знакомое с ощущением новизны, ж) умение примирять противоречия. Иногда термин «воображения» относят и к образам измененного состояния сознания (вызванным, например, сенсорной изоляцией, действием наркотических веществ, трансом и др.), а также к сновидениям. В этих классах образов, однако, более важным основанием для категоризации представляется состояние сознания, нежели перекомбинирование информации в образах (см. раздел 3.4).

Теоретически значимо рассмотрение воображения в единстве с другими сторонами психики как «сложной формы психической деятельности, которая является объединением нескольких функций в их своеобразных отношениях» [280, с. 451]. Понимание воображения определяется, с одной стороны, отличием его от других психических процессов, и с другой – включенностью в них и взаимодействием с ними [44; 150; 197; 274; 280]. Любые психические процессы, выступают, с одной стороны, как самостоятельные, а с другой, как компоненты других процессов. С.Л. Рубинштейн, например, указывал, что воображение является аспектом любого акта психического отражения мира: в каждом из них есть «кусочек воображения».

Традиционное понимание воображения оправдано тем, что его деятельность несомненно связывается с оперированием всем образным опытом, по крайней мере, на феноменологическом уровне. Обычно поток сознания в состоянии бодрствования содержит комбинацию из фантазий и образов памяти. В процессе фантазирования может происходить переход конкретного в абстрактное [130], могут создаваться сложные комбинированные образы, включающие как чувственно-наглядные, так и рационально-логические компоненты. С.Л. Рубинштейн считал [280], что различие между «конкретным» и «абстрактным» воображением можно усматривать в неодинаковой яркости, отчетливости образов в связи с их абстрактностью, обобщенностью и схематизацией (т.е. в связи с выраженностью в образах сенсорной основы).

Поскольку в результате трансформации представлений возникают новые образы, в воображении мы имеем доминирование преобразования информации, в отличие от репродуктивных образов, в которых (несмотря на определенную их трансформацию) происходит сохранение исходной информации. На примере «пространственного воображения» можно видеть, что исходными операндами являются пространственные вторичные образы, а операторами – геометрические преобразования, сохраняющие в разной степени метрику и топологию объектов. Результаты преобразований также фиксируются в образе. Даже «необразные» видоизменения обычно приводят к «образному» продукту – визуализация в воссоздающем воображении. Поэтому будем исходить из того, что воображение создает феноменологически новые вторичные образы на основе перекомбинирования многомерного и многоуровневого полимодального опыта человека, т.е. дает новые сочетания и связи элементов внешней реальности и внутреннего мира человека в его субъективном пространстве.

Один из главных дискуссионных моментов изучения воображения связан с соотношением воображения и мышления. Напомним, что еще Аристотель считал, что мышление частично является воображением, а частично суждением, а согласно Вундту, воображение представляет собой мышление в образах. Перекомбинирование информации входит в механизмы и воображения и мышления. Воображение осуществляет также целесообразное моделирование возможных состояний объекта⁶². Оно, позволяя воссоздавать в образе некий результат, призвано участвовать в программировании поведения, особенно когда проблемная ситуация характеризуется неопределенностью. Познание стимулирует воображение, создающее модель преобразования, которая затем проверяется мышлением [130].