Kitabı oku: «Немцы и славяне. История противостояния»

Yazı tipi:

Художник М. Курхули

Сайт издательства www.veche.ru

Предисловие к изданию 2019 года

«Очень трудолюбивый и талантливый», «первый среди польских историков» – такими эпитетами характеризовали Адольфа Ивановича Павинского современники, и, надо признать, он вполне заслуживал столь лестных оценок. Автор полутора сотен научных трудов, преимущественно посвященных истории родной Польши, А.И. Павинский родился 7 июня 1840 года и прожил пусть не очень долгую (всего 56 лет), но деятельную жизнь, оставив после себя богатое творческое наследие.

В 19 лет второй сын многодетного владельца небольшой химчистки в Слупце поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета, в 1861 году перевелся в Дерптский университет; где со 2-го семестра 1862 года и завершил обучение. Успешное окончание учебы и защита кандидатской диссертации ознаменовались получением Павинским двухлетней стипендии для продолжения образования за рубежом. В Берлине молодой ученый работал под руководством знаменитого Леопольда фон Ранке, занимался в Геттингене, в исторической семинарии Георга Вайца, основоположника геттингенской исторической школы.

В 1868 году А.И. Павинский назначен адъюнкт-профессором кафедры всеобщей истории в Варшавской главной школе, а одновременно начал работать начальником Главного архива древних актов в Варшаве.

После преобразования школы в университет Павинский получил степень доктора всеобщей истории в Петербургском университете и был назначен профессором.

Основные научные интересы Павинского – родная Польша, жизнь польского народа, развитие государственного строя, права, финансов и экономики Речи Посполитой. Хотя предлагаемый его труд посвящен другой теме и представляет собой очерк истории противостояния западных славян германской колонизации и последующему онемечиванию, интерес автора именно к Польше отчетливо прослеживается и на дальнейших страницах.

Вообще тема балтийских и, шире, западных славян для отечественного читателя почти что тайна за семью печатями, вполне себе «неведомая». Современных работ о них очень мало, а те, которые есть, или излишне публицистичны и спорны, или малодоступны в силу своего специального характера, так что их можно пересчитать по пальцам одной руки.

Несколько иной была ситуация в XIX веке, когда в яростном противостоянии норманистов и антинорманистов рождалась в том числе и идея о том, что основателями Древнерусского государства были не выходцы из Скандинавии, а не столь уж отдаленные родственники славян восточных – представители славянских племен, во множестве населявших южное побережье Балтийского моря. Она и сегодня остается дискуссионной (впрочем, обсуждать ее в предисловии к сочинению о борьбе полабских славян с немцами и неуместно).

Вообще открытие наукой следов многолюдных славянских племен, которые жили на территории современной Германии, – процесс долгий и до сих пор не вполне осознанный в историографии. Сложность здесь заключается прежде всего в том, что научные исторические изыскания нередко подменялись идеологическим противостоянием, борьбой идей. А она, в свою очередь, оказывала влияние не только на общественный интерес к той или иной теме прошлого, но и на подходы к ней последующих поколений историков. Это ли, что-то иное создало вокруг темы западных славян и их возможных связей с Древней Русью некий ареал умолчания, не суть уже важно, однако следует признать, что лишь изрядное время спустя после завершения Второй мировой войны в Германии начались серьезные научные исследования, поиск и изучение археологических памятников и остатков культуры ободритов (бодричей), лужицких сербов, ратарей и других племен, которые были частью уничтожены, частью стали такими же немцами и в большинстве своем совершенно не знают о своих истоках. Тем более немногие из них помнят о том, что знаменитый девиз «Drang nah Osten!» – «Вперед, на Восток!» двигал армиями не только в минувшем столетии, он появился тысячу лет назад и вел тогдашних «цивилизаторов» с характерной символикой на знаменах.

Сочинение А.И. Павинского носит обобщающий характер и вполне позволяет получить представление о драматических событиях, которые происходили в Центральной и Западной Европе VIII–XII веков нашей эры. Существенно облегчит чтение то обстоятельство, что текст впервые публикуется в современной орфографии, по возможности приведены к принятым ныне географические названия, а равно имена исторических личностей, а большое количество иллюстраций позволяет наглядно представить себе людей, места и события, о которых идет речь.

Предисловие

Полабские славяне исчезли с исторического поприща, не дождавшись своего народного дееписателя. Изложением их истории занялись писатели, прадеды которых способствовали главным образом истреблению этой ветви западных славян, наводнили славянскую землю своими поселениями и, внесши в славянские края свой язык, свои обычаи, основали на славянской почве новые государства, пропитанные и в настоящую пору по отношению к славянам тем же духом, которому они обязаны своим возникновением, развитием и могуществом. Вследствие сего труды немецких писателей по этому предмету являются как бы только историческим оправданием совершенного завоевания. Несмотря на всю добросовестность и объективность немецких писателей, история западных славян выходит из-под их пера вовсе не такою беспристрастной, как они воображают: они представляют ее только с одной стороны, а именно со стороны постепенного водворения в славянских землях немецкого господства. Как Титмар и Гельмольд говорят в своих летописях преимущественно о распространении христианства, служившего, как известно, орудием онемечивания, точно так же Гизебрехт и Дройзен смотрят, их же преемники будут, несомненно, смотреть на земли полабских славян как на поле, на котором, по их мнению, так блистательно обнаружилось превосходство немецкой цивилизации над славянской. Эта односторонность мешает правильному взгляду, она мешает раскрыть настоящий смысл истории этой славянской ветви. Пора соплеменным славянам заняться этим предметом! Ободренные примером Гильфердинга и его трудами по истории балтийских славян, мы решились ступить на путь, проложенный уже нашим ученым предшественником. Представляем на суд читателя одну часть наших исследований истории четырехсотлетней борьбы с немцами, которую мы осмеливаемся считать продолжением не оконченного еще труда Гильфердинга. Мы изложили внешние события, намереваясь в следующей за сим части дать очерк внутренней жизни и устройства полабских славян. Предмет нашего изложения составляют главным образом судьбы двух передовых народов, бодричей (ободритов. – Ред.) и лютичей, так как их история составляет род замкнутого целого, вовсе не связанного тесно с историей сопредельных сербов лужицких и поморян.

А.П.

Варшава, 20 апреля 1871 г.

Глава I
Пределы распространения полабских славян

Известия Адама Бременского и Гельмольда служат главным основанием в определении границ, до которых распространялись ветви полабских славян. Достоверность указаний обоих источников не подвергалась доселе сомнению со стороны исторических исследователей. Мы имеем в виду ту черту, которая разграничивала самый крайний славянский народ от примыкавших к нему ближайших соседей, каковы на севере и северо-западе датчане и саксы.

Адам Бременский помещает в рассказе о датском походе Генриха I 934 г. известие¹, не встречаемое у современных или близких к этой эпохе летописцев². Опираясь на устное предание³, он говорит, что упомянутый король, воюя с Гормом, дошел до Шлезвига, основал в этом городе колонию и устроил Шлезвигскую марку, которая составляла последнюю, выдвинувшуюся на север окраину немецкого государства⁴. Полоса земли между Шлеею, Треною и Эйдорою получила саксонское население. Что указанное пространство, притом в размерах, еще более широких, было древним достоянием саксонского народа, предполагает это и Гельмольд⁵.

Если обратим еще внимание на очертание границ славянского народа вагров, сделанное Адамом Бременским, а именно что вагры распространялись к северу до реки Свентины, впадающей в Кильский залив⁶, то нетрудно будет понять, что последними пунктами, до которого простирались славянские поселения, считаются устье реки Свентины и город Киль⁷.

Одно из известий Гельмольда давало историкам повод предполагать, что окрестности Киля были в самом деле последним уголком вагрской земли. На восток от Киля⁸ и на север до Шлезвига, говорит Гельмольд, тянется обширная пустыня, заросшая густым, непроходимым лесом. Такие лесные пустоши, никем не обитаемые, считались, наравне с горами, твердой и определенной границей⁹. За так называемым Датским лесом (Danischer Wahld) была, по господствующему доселе мнению, земля англов, входившая в состав Датского государства¹⁰.

Но сохранившиеся отчасти еще до сих пор чисто славянские названия местностей, деревень, впрочем, чаще встречающиеся в древних документах, служат верным указанием того, что славянские поселение простирались далеко за пределы, обозначаемые Адамом Бременским и Гельмольдом.

В иных местах славянские названия встречаются сплошной массой, в других же от них остались только самые незначительные следы. Мы будем идти в северном направлении, начиная от устья Свентины.

Киль считался местностью с саксонским населением¹¹. И в самом деле, здесь, среди славянского населения¹², возникла голштинская колония в начале XIII века. Все пространство полуострова, выдающегося в море от Киля к северу до города Экернферда, покрыто славянскими названиями, которые в старинных памятниках резко отличаются от названий датских или англосаксонских: Slabbenhagen¹³, parrocbia Swezen, villa Swezen¹⁴, villa Ranken, Dragbe. Самый город Экернферд, называемый в XIII столетии Ykaernburgh¹⁵, обнаруживает славянское происхождение¹⁶. Еще более полные сведения даются памятникам, относящимся к XIII веку, земской книгой Вальдемара II. Полуостров, образуемый устьем Шлеи, носит название Swanse¹⁷, подобно славянскому острову в Ранском заливе: Swanty Wustrow¹⁸. При этом встречаем мы следуюшие местности: parrocbia Swantze, stagnum Swantze, villa Pomer-bu, (bu датская прибавка, обозначающая село), Damp, Coslevo, Borbu, Kulschow, Wapenisze, Radonisse, Ranten. Славянские названия, доходящие до самого города Шлезвига и уцелевшие в продолжение многих веков, свидетельствуют, несомненно, что славянский элемент простирался значительно дальше границ, обозначаемых летописцами XI и XII столетий¹⁹.

В 900 году мореплаватель Оттар, англосаксонец, определяя положение Шлезвига, говорит, что он лежит на границе между датчанами и славянами. И повыше самого пограничного города встречаются следы славянских местностей, уцелевшие от истребительного действия многих столетий. В северной части Шлезвигского округа (Slaeshaeret) сохранились два характеристических названия местностей в недалеком друг от друга расстоянии, Bölae и Tyrnaes или Biełow и Czarnin²⁰, с той известной противоположностью названия, какая нередко встречается у полабских славян. И еще выше на полуострове между Фленсбургом и Апенраде (Siradwith) сохранилась до сих пор местность, которую земская книга Вальдемара называет Warnaes, Varnis sive Warnitz²¹; в соседнем же округе, Löghaeret, villa Swans-thorp²². Ряд этих названий славянского происхождения может служить достоверным указанием того, что ветвь полабских славян, продвигаясь по восточному берегу Ютландо-Шлезвигского полуострова, выдвинулась далеко за пределы, обозначаемые источником XI столетия. По всей вероятности, названия поселения по шлезвигскому берегу принадлежали вагрской отрасли и составляли вместе со страною вагров одно политическое целое. Сохранилось такое предание между народом, среди которого жил Гельмольд, что было блестящее время могущества вагров, что они славились мужеством. Эти cлавянские маркоманы, или пограничные люди, стоя впереди всех славянских земель, подвергались постоянным нападениям соседних датских или германских народов; когда-то, как рассказывали Гельмольду, вагры господствовали над многими, даже отдаленными, славянскими народами²³.

Центральная Европа в VII–VIII вв. (по В.В. Седову)

Если верно предание, записанное Гельмольдом, о былом могуществе вагров и распространении их границ, подтверждаемое, впрочем, указанными выше поселениями в Шлезвиге, то можно заключить, что западные границы, обозначаемые Адамом Бременским, а вслед за ним и историческими исследователями, не были крайней линией, до которой подвинулись в западном направлении полабские славяне.

Известие Адама Бременского об оборонительной укрепленной линии, проведенной Карлом Великим против славян, должно подвергнуться справедливому сомнению²⁴. Известие Адама Бременского едва ли опирается на письменное свидетельство, едва ли проистекает из современного источника²⁵. Карлу Великому приписывается так называемый limes Saxoniae, который тянулся в северном направлении от устья Дельвенды (Стекеницы) в Эльбу, около реки Травны, Плунского озера, по течению Свентины до Кильского залива, в виде прямой, но изогнутой в середине к востоку линии²⁶.

«Invenimus quoque, – пишет Адам Бременский, – limitem Saxoniae, quae trans Albiam est, praescriptum a Karolo et imperatoribus ceteris ita se continentem…» В современных хрониках Адам Бременский не мог найти подробного описания границы, равно как и мы его не находим в тех же самых доступных и нам летописях. Названную границу он мог отыскать разве только в грамоте, определявшей пределы Гамбургской епархии; но известно, что вообще все письменные акты, относящиеся к Гамбургскому apxиепископству за первое время его существования, потеряны²⁷. Можно, следовательно, предполагать, что Адам Бременский отнес ко временам Карла Великого оборонительную линию, устроенную гораздо позже. Притом и самая форма известия является у летописца довольно шаткой и неопределенной²⁸, так что из всего этого мы можем заключить с некоторою вероятностью, что первоначальные славянские пределы в эпоху Карла Великого вдавались в Голштинию глубже и что вагры до того времени занимали не одну только меньшую, к Балтийскому морю примыкающую окраину Голштинии²⁹.

Теперь рождается вопрос: успели ли когда-нибудь славяне в своем движении к западу примкнуть к Северному морю, овладеть устьем Эльбы и пользоваться, следовательно, ею на всем ее протяжении? Доселе встречается на это лишь отрицательный ответ³⁰.

Показав, что славянские поселения простирались и за пределы, разграничивавшие их, по господствующему мнению, на севере от датчан, мы постараемся отыскать свидетельства, доказывающие, что передовые отрасли славян вдавались значительно глубже и в землю залабских саксов. Исходной точкой послужит нам limes Saxoniae Адама Бременского. Мы начнем с севера, подвигаясь в южном и западном направлениях к устьям Эльбы и берегам Северного моря³¹.

Что полоса земли по сию сторону пограничной линии от реки Свентины, Плунского озера до Неймюнстера была славянской страной, это не подлежит никакому сомнению³². Длинный ряд названий местностей, звучащих чисто по-славянски, служит неоспоримым тому доказательством. Мы не станем перечислять эти многочисленные названия, от этого освобождают нас слова Гельмольда, по которому еще в XII столетии, следовательно, во время преобладания немцев, река Свале, протекающая мимо Неймюнстера (слав. Вальдера), была пограничной рекой. Впрочем, и самый Неймюнстер причислялся в XII веке к славянским областям³³, но следует ли довольствоваться указанием Гельмольда и принимать реку Свале крайним пределом, на котором вагры соприкасались с залабскими саксами? Названия местностей служат верным руководителем к отысканию славянского элемента, расселившегося когда-то в странах саксов, западнее от реки Свале или Неймюнстера.

Расселение славянских племен лехитской группы (по В.В. Седову)

В Рендсбургском округе деревня Meezen на север от Келингхузен. Там же на северо-востоке от Келингхаузена³⁴ (прежде Peitzen) и к тому же селу принадлежит поле, называющееся Peissener-pool – одна часть леса Stresch³⁵. Роding-berghen, напоминающее божество Подага³⁶. Неподалеку от Poding-berghen – луг Metzen-brook, лес около Генштетта называется Bork-holt³⁷. В том же округе имение Draghe³⁸. В приходе Гогенвестет села Bucken, Gluesing, имение Machowe; речка, текущая через поля названного имения, Bellerbach³⁹.

Как ни незначительны следы, уцелевшие от разрушительного и всесглаживающего потока онемечивания, но все-таки они сохранились настолько, что можно предполагать не без основания, что славянский элемент проник и за пределы, которые обозначаются Гельмольдом, именно на запад от Вальдерской жупы.

Подвигаясь к югу от сказанной жупы прямо к Гамбургу, встречаем значительно более следов славянских поселений, которые заставляют опять сделать тот, в высшей степени вероятный, вывод, что вся полоса от Гамбурга к Вальдерской жупе была когда-то подчинена сильному и продолжительному влиянию славян. Едва ли могло быть кратковременным господство славян в стране, примыкающей к Гамбургу, ежели до сих пор онемечивание не изгладило еще совершенно следов славянских названий. На значительном пространстве по пути от Сегеберга к северо-востоку и от Неймюнстера к Гамбургу встречаются следующие местности: Leezen, прежде Lescingłie, Letzinge, Lesiner-See⁴⁰, Tralau, Tralowe⁴¹ или Wendisch-Tralowe, теперь исчезнувшее, но оно упоминается еще в начале XV столетия, Kukeltze⁴², Kule⁴³, Dal-dorp⁴⁴, Grabowe, Grabau⁴⁵, Oltzeborg, Olszyn, которого окрестности с давних времен известны были дремучими лесами. Около Альвеслоэ луг называется Barka wiese⁴⁶. Деревня Smolense⁴⁷, около Смольного озера, Smaler-Au, значит, вероятно, смольная, или черная, речка, протекающая по местности, почва которой изобилует железною рудой⁴⁸. Langeln-horn, Langeln, в ближайшей окрестности которого преобладают луга и торфяная земля⁴⁹. На северо-запад от Гамбурга Lutes-horn, деревня, в которой одна усадьба носит название Wend-lohe, другая Bell-horn⁵⁰. Приведенные названия местностей, которых славянское происхождение не подлежит сомнению, еще более подкрепляют то предположение, что пространство края по линии, ведущей от Киля к Итцехоэ и к Гамбургу, составляло некогда достояние северо-западных славян. Сохранившиеся до сих пор следы служат неопровержимым доказательством того, что упомянутая полоса в известное время была под продолжительным влиянием славян, что, следовательно, должна была входить в состав земель ближайшего славянского народа. Если приведенные славянские названия, которые едва ли можно приписать случайности, показывают, что славянский элемент пустил далекие и глубокие корни в землю голзатов, то уже самое это явление необходимо ведет за собою предположение, что и земля стормаров была некогда славянскою страною. Река Bille, или Белая, до которой в XI и XII столетиях простирались стормары, выказывает славянское происхождение своего имени. Приток Альстеры, Wanse, впадающей в городе Гамбурге в Эльбу, звучит по-славянски. Сам Гамбург, по мнению многих историков⁵¹, носил первоначально название славянское Camonburg, или «камень», хотя из источника XIV столетия явствует⁵², что Гамбург назывался по-славянски Bochbur. Впрочем, есть еще многие другие указания на то, что земля стормаров была искони славянской страной⁵³. Само собой разумеется, что местность позднейшего Гамбурга и его окрестностей должна была принадлежать славянам, если вся полоса с севера к югу оказывается славянской.

Мы идем дальше и доходим до страны голзатов, орошаемой, как говорит Адам Бременский, рекой Сторой⁵⁴. Земля голзатов примыкала южным своим пределом к устьями Эльбы и вследствие прилива и отлива моря предоставляла свободный доступ со стороны Северного моря. На небольшом расстоянии от берегов реки построил Карл Великий в 810 году крепость Эзесфельдобург (Itzehoe), которая должна была служить оплотом против вторжений морских разбойников⁵⁵. И именно в этой стране, омываемой на южных ее пределах приливом и отливом Северного моря, попадаются названия, звучащие чисто по-славянски. Около самой крепости на расстоянии двух верст от нее упоминается во времена Карла Великого, в начале IX столетия, местность Welanao, подаренная императором Эббону, архиепископу Рейнскому⁵⁶. Название этой местности напоминает названия Welan, Willan, Welana, нередко встречающиеся в чисто славянских землях⁵⁷. В северном углу того же округа Итцехоэ (Itzehoe) встречается село Wendbüttel; в юго-западном же – Wend-horne⁵⁸. Что может яснее указывать на следы славянского населения, как не названия, которыми прямо обозначается присутствие славянского элемента? Можно ли сомневаться в славянском происхождении такой местности, как Wenden-Kamp, лежащей около Эльмсхорна на реке Крук (Kruk-au), невдалеке от устьев Эльбы⁵⁹? Не составляют ли приведенные нами довольно многочисленные случаи, в которых упоминается о вендских, то есть славянских поселениях, убедительного доказательства, что славянское поселение стояло в известное время твердою ногою на устьях реки Эльбы?

Мы решаемся теперь определеннее высказать наше предположение.

В историческое время, в исходе VIII столетия, находим мы славян в Голштинии уже оттесненными саксами до линии между Гамбургом и городом Шлезвигом. Первоначально же в эпоху своего движения к западу славяне, подвигаясь по Эльбе и берегам Балтийского моря, примкнули к устьям Лабы и открыли себе свободный доступ к Северному морю. Река Эльба находилась, следовательно, по всему ее течению во владении славян. Конечно, трудно определить, какое именно пространство от истоков Эльбы до устьев Эйдоры занимали славяне; заняли ли они страну, в которой впоследствии встречаются дитмарсы, или же они ограничились занятием только той полосы земли, которая открывала самый удобный доступ к Немецкому морю. В стране дитмарсов следов славянских названий не оказывается. Впрочем, не следует забывать, что топкая, низменная страна, подвергавшаяся постоянному наводнению моря, не представляла тех выгод, Kasia давало владение устьями Эльбы.

Предположение наше, что славяне заняли в эпоху их переселения всю Голштинию и примкнули к берегам Немецкого моря, приобретает вид более вероятный, если мы обратим внимание на следующие обстоятельства.

Взглянем на карту.

Примыкающий к городу Шлезвигу Святой полуостров (Swansoc) и восточное побережье Шлезвигского герцогства сохранили славянские названия местностей. Мы не сомневаемся на основании приведенных данных в том, что юго-восточная полоса названной страны первоначально принадлежала ближайшей ветви западных славян. Присматриваясь ближе на карте к направлению, в котором мы указывали следы славянских поселений, начиная с городов Шлезвиг и Киль, по линии к Неймюнстеру, Гамбургу и Итцехоэ, мы поневоле убеждаемся в том, что устье Эльбы должно было когда-то необходимым образом находиться во владении славян.

Во-вторых, есть, хотя очень незначительные, указания на то, что славяне плавали по Северному морю и успели даже утвердиться на голландских и британских берегах⁶⁰. Следы эти ведут нас самым ближайшим путем к Эльбе и к славянам, поселившимся у ее устьев.

Предполагаем, что те же самые причины, вследствие которых славяне заняли страну между Эльбою, Одрою и Балтийским морем, открыли им также свободный доступ и к берегам Немецкого моря. Такой ход происшествий дóлжно объяснить завоевательным духом, воодушевлявшим славян в первую эпоху их стремления к западу.

Предположение наше тесно связывается с вопросом: каким образом были славяне вытеснены из страны у устьев Эльбы, первоначально ими занимаемой?

Первое известие, встречаемое о неславянском народе, занимавшем страну на север в устьев Эльбы, относится к концу VIII столетия. На западной окраине Голштинии живет отрасль саксов, которую франкские летописцы именуют нордлюдами: Nordliudi или Saxones, qui trans Albe erant⁶¹. Что они принадлежали саксонскому народу, это не подлежит сомнению; но о первоначальных их судьбах не существует никаких положительных сведений; доселе исследователи относительно происхождения и странствования саксов в Нордалбингии руководились предположением, что саксы, переселясь из стран Кембрийского полуострова, образовали на юг от нижнего течения Эльбы три отдельные ветви: вестфалов, энгеров и остфалов, одну же отрасль оставили в земле первоначального их пребывания, в Голштинии⁶².

К числу предположений, сделанных исследователями, мы прибавляем новое, стараясь дать ему следующее основание.

Как много ни толковала немецкая литература об общем союзе всех ветвей саксонской отрасли, можно, однако ж, полагать, ссылаясь на происшествия во времена войн Карла Великого с саксами, что общего единого союза между саксами не было. Отдельные ветви жили порознь. Между залабскими нордлюдами и южнее поселившимися саксами тесного политического общения не было. Нордлюды составляли ветвь самостоятельную. Мы предполагаем, что саксы, оттеснившие славян от Северного моря, суть пришельцы, происходившие, по всей вероятности, от той ветви, которая славилась своими морскими силами и которая, утвердившись на северных берегах Галлии, на так называемом litus Saxonicum⁶³, оттуда колонизировала прибрежья соседних стран. Одна часть саксонских мореплавателей утвердилась в Британии, другая же в Голштинии, где глубокие заливы, болотистые острова служили для нее безопасным убежищем.

Борьба славян с германцами началась, по нашему мнению, у устьев Эльбы, на прибрежье Северного моря, где саксам удалось занять ту часть земли, которую славяне на первых порах не отстаивали как землю, не представлявшую больших выгод для земледельческого народа, но которая, сделавшись с течением времени добычею саксонского меча, послужила твердой опорой для дальнейших захватов славянской земли. Соображения наши приобретают известную степень вероятности, если мы обратим внимание на одно обстоятельство. Ведь сохранилось же предание между саксонским народом о его первоначальных судьбах? Как ни шатко, как ни неопределенно это предание, но нам кажется, что часть истины в нем сохранилась; в нем есть что-то темное, в подробностях неточное, но в главных чертах, в главном основании подходящее к правде. Известие, что предание это подвергалось разным переработкам, начиная с Рудольфа до автора Голштинской хроники. По известиям всех летописцев саксы переселяются в Германию на кораблях и приходят «из-за моря». «Мы узнали наверное, – говорит Видукинд, – что саксы пришли в страны эти на кораблях и высадились сперва у того места, которое еще поныне называется Hadolaum».

1.М. Adami. Gesta Hammaburgensis ecclesiae pontificum. Monumenta Germaniae historica ed. Pertz. SS. IX. I. 59.

2.Annales Hildesheimenses, Quedlinburg. Widukind. M. G. V.

3.Adam Br. 1. 59. Haec omnia, referente quodam Danorum episcopo, prudenti viro и т. д.

4.Dahlmann. Geschichte von Dänemark. Hamb. 1840. I. 70 приписывает учреждение марки уже Карлу Великому. То же говорит и Гизебрехт (Geschichte dor deutschen Kaiserzeit. B Aufl. 1863 I. 234) о восстановлении прежних пределов.

5.Helmoldi presbyteri Chronica Slavorum. Bertz. Школь. изд. I. 12 называет даже Старгард (Aldenburg) крайним пределом славянских земель, хотя выражение его «Starigard civitas… est terminus Sclaviae» должно, собственно, обозначать всю страну вагров.

6.Adam Br. II. 156 usque in ipsum flumen Znentinam, per quem limes Saxoniae usque in pelagus Scythicum et mare, quod vocant Orientale, delabitur.

7.Гильфердинг А. История балтийских славян. М., 1855. С. 4. J. Papłoński. Марра Słowiańszczyzny lechickiej z wieku X–XII. Warsz. 1862 обозначает на своей карте такие границы.

8.Собственно от самого Лютиленбурга. Helmold I. 12.

9.Einhardi. Vita Karoli М. М. G. II. 7 о границах между франками и саксами: Suberant et causae, quae cotidie pacem conturbare poterant, termini videlicet nostri et illorum paene ubique in pleno contigui, praeter pauca loca, in quibus vel silvat maiores, vel montium iuga interiecta utrorumque agros certo limite disterminant.

10.Dahlmann. G. v. Danem. 1. 70 очень справедливо предполагает, что полуостров Свансен не входил в состав Датской марки.

11.Die Chronik des nordelbischen Sassen v. Lappenberg. Kiel, 1865, составленная в исходе XV столетия, пользовавшаяся между прочими сведениями Гельмольда: с. 10. Int erste de Wagerwende; ere land begunde van deme watere de Swale genomet… also dat de Kyle ende Nigemunster Holsten weren. Неточность этого указания состоит в том, что хотя Киль и был civitas Holsatorum, но был немецким городом только с XIII столетия, когда в нем поселились голзаты.

12.Славянские местности вокруг города: Boz, villa Uppande, Newersch, Malachene. Cp. грамоту, данную г. Килю. Falk. Neues Staatsbürgerliches Magazin IV. 89. и Archiv für Schleswig-holsteinische Geschichte. I. 246.

13.Liber Censualis Ep-i Slesw. ap. Langebek. Seriptores Rerum Danicarum VII. 503. 1436 r. Slabbenhagen, называемое иногда Christianhagen, теперь же Koenigshagen. На острове Фимбрия Slawaes-thorp 1231–1254. Cм. Liber Census Daniae Waldemari II. Langebek VII. 1792.

14.Там же. VII. 468.

15.Lib. cens. D. Langeb. VII…

16.Объяснитель у Лангебека: Nomen sine dubio ab Ykern-Ekhorn, sciurus. (? Кажется, что основательнее производить слово это от Ukr. = Ukrani, жившие на Одре, ибо вагры, по нашему мнению, то же самое, что укране. Один летописец, Continuator Reginonis (М. G. I. 934), называет вагров Wucrani. Annal. Hildesh. (М. G. V. 934) Wocronin. Эти формы названия вагров заставляют нас принятое Гильфердингом (И. балт. слав. I. 52) производство слова «вагр» от санскр. «вагара» (храбрость) подвергнуть сомнению. Шафарик вовсе названия этого не объясняет. Slowanskd Starożitnosti. 1837. С. 903. Prawà forma a wyznam gmena mnê znàmy negsau.

17.О Langebek. Ss. r. Dan. VII. примеч. Объяснение: a Schwans, cauda et oeinsula, quia in шаге in formam caudae excurrit et fere mari ab omni parte circumdata est, не заслуживает, по-видимому, никакого внимания. – Allen, Antischleswig-holsteinische Fragmente. Kopenh. 1848. VI книжка, с. 80, защищающей исконные права датской короны на южные области Шлезвига, считает полуостров Swansoe, т. е. Святой остров, древней датскою страной, в которой с незапамятных времен все названия местностей отличаются чисто датской формой. Аллен нашелся бы в затруднении объяснить указанные славянские местности датскими корнями. Относительно датского происхождения названия Swansoe, которому только впоследствии дан датский вид, изменив первоначальную славянскую форму Swantze, Swante (1480), высказал подобное мнение и v. Maack. Urgeschichte des Schleswig-holsteinischen Landes. Kiel, 1869. С. 63.

18.Daehnert. Pommersche Bibliothek. Greifsw, IY. I. 6. 1291. insulam, quae dicitur Swante-Wusterhusen. Полуостров в земле хижан, образуемый устьями реки Рекницы, называется Zwantwustrowe, terra Zwantbe Wozstrow, Zwanto Wustrowe. cp. Rudloff. Codex dipl. M. Schwerin 1789–1790. 1318–1328.

19.В IX веке считался Шлезвиг крайним пределом Южной Дании. Срв. Einbardi Atmales Lauriss. М. G. I. 808. Godelridus ad portom, qui Sliesthorp dicitur, cum universe exercitu venit. Ibi per aliquot dies sroratus limitem regni sui, qui Saxoniam respicit, vallo munire constituit.

20.Langebek. VII. I. c. Lib. Cens. D. Подробную карту со старинными названиями см. у Dankwerth Newe Landesbeschreibuug der sswey Herzogthumer Schleswich u. Holstein, 1652.

21.Объяснение, приведенное у Лангебека (примеч.), очень сомнительно: Habet forte nomen a verbo vara: cavere, quia promontorium hoc fuit periculosum navigantibus (?).

22.Helmold. I. 12.

23.Adam. Br. II 15 b.

24.Все исследователи согласны в том, что нецерковная часть истории Адама Бременского IX и X столетий не может иметь права на полную достоверность. Летописец, переходя к изложению событий X столетия, уверяет читателя, что следующий за сим рассказ основывается на известиях из достоверных книг, I. 54, чем очевидно ослабляет достоверность предыдущей части.

25.Топографически объяснил впервые укрепленную линию Wedekind. Noten zu einigen Geschięhtschreibern des Mittelalters. Hamb., 1823–1836. I. 1. Ему последовал Лаппенберг в примечаниях при издании Адама Бременского М. G. IX. Видукинд, собственно, и ввел в литературу такое разграничение бодричей и вагров от залабских саксов посредством упомянутой укрепленной линии.

26.О пожаре в Гамбурге, истребившем всю библиотеку и хранившиеся в ней акты, см. Vita Anskarii. Langebek. Ss. r. D. II. 455. С. XIV. Оттого-то и издатели Мекленбургского сборника (Meklenburgisches Urkundenbucb. 1. 2.), приводя слова Адама Бременского, сомневаются в том, мог ли он пользоваться подлинной грамотой. Адам Бременский не преминул привести дословно грамоту, данную вновь учрежденному епископству Бременскому, 788 года, I. 12. 18; гамбургской же, вероятно, в виду не имел: потому-то она им и не упоминается.

27.См. ниже.

28.Invenimus quoque limitem Saxoniae, praescriptum a Karolo et imperatoribus ceteris… следовательно, короли исключены, только императоры все возобновляют раз проведенную линию. Не передвигалась ли она в течение столь продолжительного времени? В других случаях Адам Бременский нередко ссылается на свои источники. I. 18. Habentur in ecclesia Bremensi praecepta imperatoris et privilegia papae и мн. др.

29.Гильфердинг. Борьба славян с немцами на Балтийском поморье. СПб., 1861. С. 50, зам. I, передвигает осторожно и незначительно пределы распространения славян за указанную линию. Так называемый limes Saxsoniae не мог резко разграничивать поселения двух соседних народностей. Немецкие писатели, за незначительным исключением, старались суживать пределы славянских поселений в Голштинии, принимают линию Адама Бременского пограничным рубежом, разделявшим строго два народа. Только Вайц (Waitz) Schlezwig-holsteinische Geschichte. I, 21 предполагает, что славяне занимали и окрестности по сю сторону укрепленной линии. L. Giesebrecht, Wendische Geschihten. Berlin, 1843. I, 9 распределяет пределы славянских поселений только в юго-западном направлении до реки Белой (Bille), в других же направлениях, особенно к северу от источников реки Белой, он следует показанию Адама Бременского.

30.Гильфердинг. Ист. балт. слав. С. 28, 29.

31.См. подробную и лучшую карту Шлезвига и Голштинии, составленную Гердом. Generalkarte von den Herzgth. Schleswig-Holstein и Lauenburg, и т. д. von Hauptm, Geerz. 3. Bl. С, 1859.

32.Helmold. I. 47.

33.Meklenb. Urkundenbuch. I. 33. 1130. Lotharius imperator.,. Qui Vicelinus cupiens in vice legationis suae permanentes sicut novellae plantatiouis agricola fructum afferre, ecclesiam in eadem Slavia, quae Novum Monasterium vocatur, inchoavit и т. д. См. еще, что повествует Гельмольд I. 57, о введении колонистов в Вагрию на запад от Сегеберга, на Святом Поле – Zuentifeld (нынешнее Bornhövede).

34.Ср. карту Герца II Topographie von Holstein und Lauenburg, des Fuerstenthums Lübeck und der freien Städte Hamburg u. Lübeck, von Ioh. v. Schroeder u. H. Biernatzki. 2 Auft. Oldenburg 1856. II. 134. Meezen. Нет сомнения, что [это] славянский корень, но только искаженный. В Старгардской жупе у вагров, недалеко от Старгарда (Aldenburg), следовательно, в коренной славянской земле, встречается Mezen-dorp, Metzen, теперь Meeschendorf, см. Schroder. Topograph, v. Holst. II. 133.

35.Schröder. Topogr. II, 279. Poyssow на острове Ран. Langebek. VII. 133.

36.Schröder. I. 533, 534. II. 298. Божество Подага, чтимое в Плуне, см. Helmold 1. 83. Крепость Плуна воздвигалась среди озера. Нынешнее Подинг лежит подобным образом в низменности. В селе сохранилось предание, по которому когда-то деревня была построена подобно Плунской крепости среди озера. Довольно интересное совпадение внешних обстоятельств – местности и названия. С увеличивающимся с некоторого времени количеством известных грамот все яснее становится то обстоятельство, что в местных названиях сохранились имена частных божеств, чтимых полабским славянами. Ср. Helmold. I. 83, preter penates enim et ydola, quibus singula reduudabant, и названия местностей, каковы: Radegast, Schwan, Parchim (Sonnenkamp), Czarnobuk (Радагост, Жива, Перун, Чернобог).

37.Schröder, Topogr., 1. 515, нередки на Поморье деревни Borek, Borkow, см. PI. Genova, Skorb kaszebskoslowińske mowe. 1866, под буквой б.

38.На острове Ран дер. Drygghe, Drasze-bande, см. Langebek. VII. 133, впрочем, часто на славянском материке.

39.Schröder, I. 533, 534.

40.Schröder. Topogr. II. 81.

41.Tralowe, другое же Tralowe на западном берегу реки Траяны, следовательно, в чисто славянской земле, ср. Schröder. II. 532.

42.Schröder. I. 533, 534, Topogr. 11. 61.

43.II. 62.

44.I, 317.

45.Одно из самых обыкновенных названий, встречаемое у каждого полабского народа, см.: Schröder. Topogr. I. 425.

46.Schröder, I. 533, 534. Topogr. 1, 174.

47.Деревня, названная от озера Smalen, Smolen. Недалеко от Плуны есть Smolen, Smolno. Название обозначает «замаранный, грязный, черный», тем вероятнее, что другое, в недалеком расстоянии находящееся озеро носит название Белого (Belauer See). Это известное у славян вообще, особенно у полабских, противопоставление и именно по цвету, которое совершенно чуждо другим племенам, преимущественно же германским. Если у германцев встречается подобное дифференцирование, то оно заимствовано ими у ближайших соседей – славян. См. любопытные и совершенно новые исследования Ферстеманна. Fontemann. Die deutschen Ortsnamen. Nordhausen, 1863, с. 216.

48.Schröder. Topogr. II. 407. 70, 71. Около Киля, следовательно, в коренной славянской земле, деревня Smalen-Stede. И в других славянских областях нередко встречаются подобные названия, например в Люнебургской, см. приложение.

49.Schröder. Topogr. II. 70, 71.

50.Schröder. Topogr. II. 122, 123.

51.D. Szule. О pomorzu zaodrzańskiem. Warsz. 1850. 20.; впрочем, его монография исполнена произвольных толкований и лишена критических оснований. S. Maroński. Beziehuugen Pommerns zu Polen. Fest-Programm. Neustadt in W. Preussen 1866, 2.

52.Legenda de martyribus a Danis et Sclavis interfectis in Hamburgh et in Ebbekestorp reconditis Leibnitzii. Ss. r. Brunsw. 1, 184.

53.Река Pinna напоминает pеку Пену в земле черезпенян.

54.Adam Br. II, 15.

55.Chronicon Moissiacense. M. G. I. 810.

56.J Vita Auscarii M. G. II. 13. Welano, впоследствии Мюнстердорф. Масуди упоминает об одной отрасли славян, которая господствовала над другими отраслями и которая называлась Welinâna, ср.: Charmoy. Mém. de l’Acad, imp. de St.-Péter. 1834. T. II. 312.

57.В земле Виттенбург (terra Wittenburg) ср. Meklenburg. Urkuudenbuch. 1194, № 154, в приходе Чарноцы и в другом, Виланском (par. Vilen).

58.Schröder. Topogr. II. 581.

59.Schröder. I. 360. О значении слова Wendisch, Windisch в бывших славянских странах Австрийской империи см.: Šafařjk. Slow. Starożit. 73–74.

60.Šafařjk. Slow. Starożit, 1837. и сл.

61.Annal Lauresh. M. G. I. 795.

62.Zeuss Die Deutchen u. Die Nachbarstämme. München, 1837, 380 и сл. Shaumann. Geschichte des niedersächsischen Volks. Goetting. 1839 4. На основании известия у Птолемея, см. Zeuss, 759.

63.Ср. Grupen, Observ. rer. et antiquit, German, et Roman. Halle, 1765. obs. VI. 96.