Kitabı oku: «Книга воспоминаний», sayfa 10
Селение Могох расположено на холме между двумя горами, под упомянутым выше Гоцатлем.
Дома опрятные, питание чистое. Жители женщины, девушки и мальчики красивы. Пищей служит кукуруза с мясом и сыром летом, а зимой с виноградом. Пшеницы у них мало. Сеют ее только в далеких от селения хуторах. Климат умеренный и летом, и зимой. Солнце зимой заходит быстро, т. к. гора перед селением его закрывает. Вода родниковая. Люди доброжелательные, лишены зависти, упрямства и непокорства. Топливо дрова из леса и сухие садовые деревья. Там растут все сорта фруктов, особенно виноград, который здесь имеется трех или четырех сортов: дамские пальчики; розовый или белый; круглоягодный розовый сорт; черный виноград сушат на лозах и он превращается в очень сладкий изюм. Я учился в этом селении целый год, и все жители были мюридами тариката моего отца сайида Джамалудина хусейнида из Газикумуха. В месяц раз жители этого селения посещали моего отца в Дарго (Видимо, Дишны-Ведено). Они были тогда самыми богобоязненными в Дагестане, благочестивыми. У имама Шамиля был здесь управляющий байтулмалом, любимец по имени Малла из Могоха. Он кунак имама и наш. У него был прекрасный дом, подобного которому не было ни у кого. Построил он его, когда стал управляющим байтулмалом. К байтулмалу относилось много деревьев грецкого ореха и пашни, где сеяли кукурузу, пшеницу и другие культуры. Земли Гергебиля и Кикуни, их окрестности тоже относились к казенным землям. Когда в этих местах был сбор урожая фруктов и зерна, этот управляющий Малла отправлял все это в Дарго, а у себя оставлял тоже много зерна, чтобы кормить лошадей имама, которые на зиму посылались к нему. Но у Маллы было много завистников из селения Могох из-за избрания его имамом. (На такую работу добрый и мудрый человек не согласился бы, т. к. на этом посту нельзя быть безгрешным. Однако сердца людей стремятся к благополучию и высоким постам).
Завистники Малла клеветали на него. Но имам не поверил, т. к. он угадал, что все это ложь: преданность Моллы и честность его были очевидны. Кроме того, такие доносы происходят из сущности самих дагестанцев. Трое имамов не могли отучить их от этой подлой черты характера, которая стала причиной гибели многих из них. Однако донес имаму один могохинец, что управляющий Молла присвоил себе куриные яйца и возвел на них глину, из которой делают кирпичи для постройки стен домов. Имам не поверил этому, т. к. никто не поверил бы такому заявлению, не то, что Шамиль человек мудрый и опытный. Ведь в Дагестане не всегда найдутся яйца даже для пищи, не то чтобы возводить из них стены». Затем имам спросил об этом у людей, пользующихся доверием, и они ответили: «Разговор об использовании куриных яиц Моллой для возведения стен чистая ложь. Однако он Молла покрасил смесью яичного желтка и другого вещества балки потолка, чтобы придать им блеск, подобный блеску лака. Мы не знаем, возможно, люди поняли это действие превратно, как это бывает часто у дагестанцев в силу своей дикости». Шамиль рассмеялся и покачал головой. Обычно так реагировал он, когда что-либо удивляло его. Другой случай. Однажды, когда я был мутааллимом в этом селении, я закончил штудировании книги «Махалля» у учителя набожного переселенца Махмуддибира из Салты. По обычаю, бытовавшем среди мутааллимов, тот, кто заканчивал книгу, приглашал остальных мутааллимов и друзей в гости для угощения. Придерживаясь этого обычая, я тоже хотел пригласить людей по этому поводу. Когда об этом (об окончании мною книги) узнали жители селения, собрались на крыше мечети, застлали ее мечетскими и другими коврами и начали носить туда имеющиеся в своих домах припасы: мясо, фрукты, курдюки, мед, хлеб и наполнили ими крышу мечети. Затем туда засели мутааллимы и ели их угощения. Это все было сделано для моего почитания и ради моего отца их тарикатского «устаза». Если бы не это, то они бы не дали даром и куска хлеба, потому что в то время там и другой мутааллим закончил изучение книги и никто даже не узнал об этом. После этого угощения, сделанного специально для меня, на крыше мечети мутааллимы устроили ликование, поджигая порох, сожгли мечетские ковры и опалили свои шубы и шапки, бросая их в огонь. О другом развлечении мутааллимов: дом управляющего Моллы прилегал к мечети и у него была дряхлая старушка мать, которую звали Чакар. Время от времени эта старушка подымалась на крышу своего дома и расстилала на ней орехи бейтулмала. Мутааллимы следили, как эта старуха поднималась, а когда она оказывалась на крыше, то сами собирались на крыше мечети и говорили ей: «Дай нам садакъа орехами». Тогда она бросала несколько пригоршней орехов. Мутааллимы вместе с кадием кидались на них. Этот кадий был как мальчишка, не обращал внимания на свой сан и старость.
Глава 19. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ ЧАСТЬ О ПОЛОЖЕНИИ МАТЕРИ СЕЛЕНИЙ – НОВОГО ДАРГО. О ПОЛОЖЕНИИ СЕМЕЙСТВА ИМАМА ШАМИЛЯ. О СЕМЬЯХ ОСТАЛЬНЫХ ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ, ЕГО МЮРИДОВ
Здесь даются и остальные события, происходившие в Дарго и после перехода оттуда в Дагестан до завоевания русскими селения, все это в той мере, в которой я знаю об этом лично или по рассказам. После завоевания Дарго войсками генерал фельдмаршала князя Воронцова и вытеснения его оттуда, имам Шамиль выбрал земли для того, чтобы обосноваться там со своими мюридами, так как Ведено расположено по границе между областями Дагестана и Чечни.
Селение Дарго было построено по инженерным расчетам Хаджи Юсуфа – мухаджира, приехавшего из Египта. По завершении строительства селения вокруг него были вырыты рвы и построены по четырем краям башни для пушек для отражения внезапного нападения врага.
Известный ученый аскет мухаджир Мухаммад-эфенди из Гуйми Газикумухский, слепой, сочинил касыду, посвященную строительству селения Дарго, которая начиналась: «Поистине, все мухаджиры Дарго построили там крепость, высокую и прекрасную».
Земля эта была благословенной, обильной плодами и зеленью для его жителей, исконных и пришлых. Климат для здоровья умеренный, только эта земля большее время бывает в тумане, дожде и грязи, потому жители зачастую ходили босыми, без обуви. Кто не хотел ходить босым, то для него изготовляли деревянные подошвы, например, плотники готовили наподобие «обуви» на высоких каблуках и подошве (Букв.: то, что под пальцами). Потом покрывали его куском материи или кожи. Такие башмаки были необходимы при грязи, но ходить в них трудно для тех, кто не привык, и они падали на землю.
Питьевая вода в Ведено вкусная, студеная, очень легкая для желудка. Горцы, прибывавшие в Дарго, удивлялись вкусу и легкости воды. Кроме всего она придает коже белый цвет, будто она умыта мылом. На землях Дарго обширные леса, раскинувшиеся на расстояние недельной ходьбы. (В этих лесах есть источник, на поверхность которого выходит нефть для светильников, как жир на поверхности бульона) (Добавлено в нижнем поле). Здесь многое корма для скота, зерно в обилии. Потому эта земля называлась земным раем – на этой земле было в достатке все необходимое. Продукты питания здесь были дешевы: мясо, яйца, топленое масло, мед, ткани, верховые животные и иное все, что было в Чечне и Дагестане из одежды и продуктов, фрукты, привозилось сюда со всех сторон. Ввиду таких благоприятных условий жизни имам поучал своих сторонников мухаджиров, особенно в пятницу, в соборной мечети, держа в руках книгу или без нее, и говорил (На полях оглавление текста: Поучение Шамиля мюридам-мухаджирам): «О те, кто здесь присутствует! Я часто слышу и вижу, что вы завидуете друг другу, говорите, к примеру, что имам дал тому-то лошадь, ружье, одежду, серебро (деньги), а мне нет; имам того-то любит больше меня, вы хулите друг друга беспричинно. Знайте, что, во-первых, Всевышний Аллах осуждает вас за такие неприглядные черты характера и наказывает за это, предоставляя русским власть над вами, лишит вас благодати этого мира и загробного мира, и этой благословенной земли. Во-вторых, я и сам недоволен вами и отгоню от себя тех, кто сеет раздор и неповиновение. Вы хорошо знаете, что наше место-место благое, благословенное по части всего. Например, выше нашего селения лес для дров сколько хочешь. Еще выше корм для скота, а ниже селения пахотные земли для кукурузы это корм лошадям и нам, когда созреет.
Все, в чем мы нуждаемся из продовольствия или одежды, поступает к нам из всех дагестанских и чеченских земель. Нас посещают, кого мы любим и кто нас любит, родственники, друзья, наибы, ученые и добрые люди, мухаджиры. Всевышний Аллах оставил нас так, как мы хотели и желали. Кто из нас захочет, чтобы такая благодать миновала нас или неверующие взяли над нами верх, или же случилось иное несчастье? Почему вы не думаете о милости Аллаха к нам, который избрал нас среди других? Ведь известно, кто нас видит, тот считает нас счастливыми. Тем не менее, вы завидуете друг другу, наговариваете друг на друга, клевещете. Клянусь Аллахом, это не дело мусульман! Раскайтесь перед Аллахом в своих порочных поступках и грехах, пока гнев его не настиг вас, не знает он возврата после ниспослания. Если внемлете этим наставлениям и советам ученых и благочестивых людей, то приблизитесь к Всевышнему Аллаху, Аллах ниспошлет вам милость и будет доволен. Если же нет, то не сетуйте, что на вас пал божий гнев, да убережет нас Всевышний Аллах от этого! и тогда не поможет нам раскаянье». Так наставлял имам своих мюридов и свою семью, однако они не поняли, как надо, его советов и не следовали им. Вследствие этого и вышеуказанная благодать была потеряна, как говорил наш пророк Мухаммад-мир ему: «Кто не внемлет наставлениям, тому придется раскаиваться».
В тот день, когда имам оставлял навсегда чеченскую землю, он сказал своим асхабам-мухаджирам, ехавшим с ним в горы (Под этим словом добавление: «т. е. Дагестан»): «Я увещевал вас об этом дне, разве не говорил я вам в прошлые дни об этом, несомненно, милость уходит от вас. Это злополучный итог вашего неповиновения Всевышнему Аллаху. Откуда после сегодняшнего дня, возврат благополучия, которое покинуло нас? Клянусь Аллахом, это невозможно!»
Тогда все погрузились в скорбь и говорили: «И ныне и раньше ты говоришь истину. Мы были виноваты, наш пророк отсрочил нам, то благополучие, о котором ты всегда говорил нам. Теперь мы признаем, о наш имам, свою вину. Мы не сомневались никогда в правоте того, что ты говорил, не взирая на нашу глупость и неведение. Прости нас, ради Аллаха». Тогда имам прослезился. Мухаджиры, да будет доволен ими Аллах, стали более смелыми перед врагом.
Положение семьи имама, их жизнь и некоторые домашние правила имама
У имама был большой дом с множеством смежных комнат, в виде полукруга. Перед этими комнатами коридор из множества комнат. В центре комплекса был специальный кабинет имама, где было много книг, размещенных во все стены17. Над этим кабинетом (худжра) помещались другие комнаты, где размещались его драгоценности. Иногда имам поднимался в эту комнату со своим казначеем Хаджиявом из Орота. Когда жены Шамиля узнавали об этом, то они посылали к казначею своих дочерей, чтобы они выпросили у него кольцо, браслет или иное драгоценное украшение. Имам одаривал их кольцом, драгоценным камнем или одеждой. Иногда мы просиживали в этой комнате, беседуя с имамом обо всем, что видели или слышали. Его две жены – моя сестра, госпожа Захидат и бывшая христианка Шуанат приносили ему еду и напитки в эту комнату. Пятничный намаз также совершали здесь.
Казначей Хаджияв из Ороты не покидал обычно кабинета ни днем, ни ночью, особенно когда народ подавал ему жалобы и он разбирал их. Он же брил головы имама и его малолетних детей, мальчиков и девочек. Захидат и Шуанат от казначея Хаджиява закрывались покрывалом, хотя он для детей имама был молочным братом, как того и желал Шамиль, основываясь на том, что шариат не запрещает этого.
Однажды казначей покрасил свою белую бороду хной, а имам, увидев это, посоветовал ему не делать этого, так как его борода была похожа на бороду Шамиля по красоте и густоте, в особенности, когда она была покрашена. В этом же кабинете имам спал и совершал намаз. Ночевал он у своих жен по очереди в их покоях, а не в кабинете. А это (пребывание у жен по очереди) согласно нашему шариату.
В жилом комплексе, расположенном вокруг кабинета была специальная комната для двух упомянутых жен имама, комната для муки и масла, меда, урбеча и других продуктов. Другая комната для фруктов, еще одна для приготовления пищи; для бабушки его детей Баху тоже была комната, как и для плененных княгинь Чавчавадзе и Орбелиани. Для остальных потребностей также были отдельные помещения.
В помещения вела большая дверь, по каждую сторону от которой были две залы, где имам сидел по делам дивана. К ним, к этим залам, вели две двери, из внутренних комнат. Имам выходил для дивана и садился в угол комнаты, опираясь на подушки, подложенные под локти. Перед ним садился его секретарь Амирхан мухаджир из Чиркея, который вместе с ним был мутаалимом в молодости. По распоряжению имама он занимался письмами наибам или куда-нибудь. Писал он быстро, положив бумагу на колени или на пол. За Амирханом в середине комнаты стоял часовой с ружьем в руках. А весь совет (ахл-ал-маджлис ва-л маслаха) располагался в комнате кругом. Имам отдавал часовому распоряжение впускать истцов по очереди (Добавлено под строкой), которые при входе приветствовали присутствующих, затем подходили к имаму и целовали ему руку. Если посетителями были уважаемые ученые мужи или благочестивый человек, имам расспрашивал о его здоровье, а также о новостях. Если же пришедший жаловался на несправедливость наиба или главы пяти сотен, то секретарь готовил тому послание от имени имама, чтобы тот не чинил обид, без законных причин на это.
Посетитель приходил к наибу с письмом имама, тот сначала читал послание и осведомлялся о причине его жалобы имаму. Наиб укорял его, мол, ты плохо поступил, отправившись без моего разрешения к имаму. Затем этот наиб постепенно начинал вредить ему, вплоть до смерти и доводил до сведения имама; «Этот человек шпионил нами ради русских и хотел бежать к ним».
Если же жалобщик без причины был обижен наибом, то имам писал ему полное упреков послание: «К нам пришел податель настоящего письма с жалобой па Вас, что Вы его без причины обижаете. Если это верно, то прекратите все это (Букв.: «не подходи к нему с чем-либо»), если же нет – накажите его за его ложь и за то, что обманывал нас». Письма отдавали, не запечатывая, так что по дороге любой встречный мог их читать.
Это странно было со стороны имама, которому было известно высказывание нашего посланника Мухаммада, мир ему: «Лучшее письмо – когда оно запечатано». Кроме всего этого запечатанное письмо лучше и для правителей, так как у них бывают секреты, которые не следует оглашать простому народу.
Если русские войска появятся на окраинах Дагестана и Чечни, наиб тот же час посылал сообщение имаму, когда бы это ни было вечером или днем. Случалось неоднократно даже во время войны, что имам вставал в полночь с постели и отправлялся в помещение дивана и вызвав секретаря и еще одного или двух человек, давал распоряжение отправить к наибам письма, что тотчас же исполнялось. В них имам требовал от наибов явиться со своими войсками в определенное место для отражения русских. Наибы, в свою очередь, без промедления являлись в определенное время.
Большинство багвалалского войска являлось на лошадях зимой на сражение, одетыми в шубы и войлочные сапоги, опоясанными саблями и обвешанными ружьями, ибо у них не было одежды, пригодной к зимних холодам. Когда войска прибывали, их размещали на ночлег в Дарго и в окрестных аулах, если от своих земель они находились на большом расстоянии. А наибы со своими мюридами всегда останавливались в доме имама и совещались с ним по вопросам ведения войны и другим вопросам. Более важные дела они скрывали от остальных людей, чтобы не предалось огласки данное мероприятие.
Охрана помещения Шамиля была организована следующим образом: один воин стоял у дверей большого зала и проверял выходящего, и входящего; другой в самом зале дивана перед имамом, ожидая его приказов; остальные охранники жили в помещении, построенном специально для них у дома Шамиля.
Караул сменялся по очереди. Такой порядок существовал днем. А по ночам караул стоял у дверей и в зале дивана, независимо от того, есть там имам или нет, пока все гости не заснут. Двое часовых целую ночь ходили вокруг дома Шамиля, время от времени сменялись. Дом со всех сторон был огражден забором из толстых бревен, так что злоумышленник не мог свободно проникнуть туда.
В пятницу собираются все мюриды с главарями со всех концов селения в дом имама, повторяя «Ла иллаха илла-ллах. Они становятся в две шеренги от ворот мечети до дверей дома Шамиля и продолжают петь: «Ла иллаха илла-ллах» пока имам выйдет на пятничную молитву (т. е. пока не войдет в мечеть). Имам входит, за ним его секретарь Амирхан из Чиркея и казначей Хаджияв из Орота, следом два сына имама ГазиМухаммад и Мухаммадшафи и другие гости, когда они бывали, наибы, ученые, благочестивые люди. Мюриды сопровождали их, охраняя от зловредных людей. Как только он входит в мечеть, люди вставали, приветствуя его. Имам подходит к кафедре и садится.
Отец мой вступал по велению имама в михраб для совершения намаза, а во втором ряду стояли его сыновья. За имамом стояли в один ряд мюриды, прислонив ружья к столбам мечети до окончания намаза. Когда мой отец извещал начало пятничной молитвы – «Аллах велик», остальные совершали за ним свою молитву. Один стражник стоял снаружи мечети у окна, близкого к имаму, другой у входа в мечеть. Он держал обувь имама. Внутри мечети у каждого столба тоже стояли стражники, (взирая направо и налево) (Добавлено под строкой), охраняя их, до завершения молитвы. Когда же намаз завершится, то молится уже сам стражник, на место которого вступает уже другой. Когда после намаза делают круг для зикра, один часовой стоял около имама.
Когда приближается время выхода имама из мечети, мюриды опять выстраивались, как и перед входом в две шеренги и он упомянутым способом идет к себе домой.
У имама в Дагестане первоначально не было охраны. Когда он обосновался со своими людьми в Старом Дарго, разрушенном позднее графом Воронцовым, мой отец посоветовал имаму завести мюридов, как это было сказано выше, и говорил, что для главы людей необходимо иметь охрану, которая охраняла бы его от злонамеренных, так как глава всегда будет иметь недругов, как бы он ни был справедлив к людям. Как сказал мудрец: «Половина людей враги тому, кто управляет, если даже он справедлив». Имам одобрил совет моего отца и взял мюридов.
Если Гамзатбек применил бы к себе это правило, прислушался бы к совету своих асхабов до его убийства в Аварии (Хунзахе), то, может быть, Аллах надолго охранил бы его, так как правило таково: предопределение от Аллаха, деяния от людей.
Провизия и обмундирование мюридов были от имама. Каждому из них ежегодно выплачивали 50 руб. и тюк ткани. Помимо того, имам давал им овец для заклания, лошадей и вооружение. Что касается пропитания, то оно получалось из закята от жителей Чечни пшеницей и кукурузой. Мюриды сами отправлялись в Чечню с вьючными лошадьми и возвращались оттуда с пшеницей и кукурузой. Это то, что упоминалось о жизни мюридов.
Глава 20. Как имам выходил со своими мюридами на газават.
Когда имам получал весть о прибытии русских в Дагестан и Чечню или же о выступлении их из своих селений и крепостей, он отправлял прежде всего наибам письма, где приказывал явиться со своими войсками на битву в определенное время. Они же наибы не задерживались с прибытием в указанное время, когда бы это ни было даже зимой. Ни снег, ни дождь, ни грязь не были им помехой перед приказом имама. Он и мюриды готовились к выступлению во все времена года: летом ли, зимой ли, в дождь или в снег. Прежде всего, пригоняли с пастбищ лошадей, подковывали и седлали их, и мюриды выезжали, являлись вооруженными к дому имама и пели «Ла иллаха илла-ллах» и ждали его выхода со своим секретарем, казначеем, остальными мухаджирами и членами маджлиса. Тогда к дому стекались все жители селения, ученые, благочестивые, богомольцы, которые не выходили вместе с ним (то есть оставались в селении). Они стояли в ряд, провожали имама в сражение с молитвой, взывая к помощи Всевышнего Аллаха, к победе над русскими и благополучному возвращению имама, его мюридов и остальных мусульман.
Прежде чем выехать из селения, казначей Хаджияв из Орота собирал всех сирот, бедняков, вдов и стариков и распределял между ними серебро и советовал им молиться за имама, пожелать благополучия ему и его войску.
Когда имам был уже в дороге, каждый из вышеназванных людей брал его руку и целовал ее. И он говорил им: «Я завещаю вам намаз и добро. Совершайте намаз и другие благие дела по части милостыни и зикра. Подлинно Всевышний Аллах смилостивится над нами и поможет одержать победу над русскими. Мюриды поют: «Ла иллаха илла-ллах», пока не покинут селение.
Вот имам совсем вышел из селения, а оставшиеся возвращаются все домой и выполняют завет имама, особенно в мечетях, молясь о благополучии его.
А семья имама тоже усердно молится Аллаху еще более, чем когда-либо, усиленно молится, раздает милостыню. И далеко слышится пение зикра.
Когда имам одерживает победу над русскими или терпит поражение, то жители селения сразу же извещаются об этом через гонца. Когда весть о поражении от русских достигает аула, женщины начинают причитать, мужчины молятся, поднимая руки, целыми ночами не спят, молясь Всевышнему Аллаху. В ином случае (если весть добрая), то сельчане выражают радость, благодарят Аллаха, усиленно молятся.
При возвращении имама с поля битвы жители Дарго встречают его также радостно и торжественно, как и при церемонии отправки на битву.
Как была взята крепость Дарго, известная под названием Ведено, когда была окружена войсками русского генерала.
Как только Ведено было окружено русскими войсками, многие наибы, знатные люди и другие авторитетные мужи просили имама удалиться из Ведено со своим сыном ГазиМухаммадом в ближний лес в сторону Баян. Они убеждали его в пользе такого удаления, так как получал возможность при необходимости легко нападать на русских, в то же время быть защищенным от всякой опасности. Вместе с тем у него сохранялась возможность восстановить все то, что разрушено.
Если война приведет к гибели или смерти командующего войсками или его сына, то газават превратится в постоянную гибель. До этого разговора советчики заявили, что если имам удалится в лес, то стремление войска к сопротивлению не убавится. Но остальные их не послушались. Все войско с великой готовностью пойдет на смерть, они преданно охранят его от опасностей и спокойны. После долгих бесед и после намерения сына ГазиМухаммада отстоять крепость Ведено от врагов, имам согласился с советами своих асхабов и заявил, что его сын должен быть жертвой раньше всех наибов.
Исходя из этого, Шамиль поручил дело обороны Ведено ГазиМухаммаду. Сам отправился в лес, расположенный в 3-х верстах от селения, со своими мюридами и Даниял-беком Илисуйским и араканским наибом Доного Мухаммадом со своими отрядами. Что касается отряда Данияла, то он находился в подчинении у другого наиба из-за слабости Даниял-бека в военном деле. Что касается семьи имама, то она до этого отправилась в Дагестан. Они жили в селении Ичичали, имея при себе казну имама, которую он далее распорядился перевести из Алистанжи, когда мы вынуждены были отступить в Тавзан.
Когда мюриды решили остаться в Ведено для сопротивления русским, ГазиМухаммад очень серьезно отнесся к своему новому положению. В его распоряжении было тогда четырнадцать наибов со своими отрядами, приблизительно по количеству представляющих пять тысяч воинов. Пять наибов оставлены были в селении, остальные со своими пушками были размещены на восточном холме перед селением, в сторону Баяна. ГазиМухаммад со своими мюридами и некоторыми близкими людьми около ста пятидесяти человек остался в доме своего отца Шамиля.
Размещение наибов на вышеназванном холме ГазиМухаммад считал сильным препятствием для русских при попытке ими захватить Дарго. Если бы это не было предпринято, русские могли бы захватить без боя селение и лес, в котором находился Шамиль.
ГазиМухаммад установил постоянный порядок, чтобы наибы могли часто посещать имама. Однажды Шамиль сам приходил в селение посмотреть, как укрепляют его, как роют окопы вокруг, воздвигая из мешков с песком сооружения для обороны.
ГазиМухаммад со своими мюридами утром и вечером обходил укрепления, следил, как идет размещение дагестанских войск. Он давал важные, необходимые распоряжения для этого. Все наибы обращались к нему при необходимости. А он их просьбы удовлетворял и постоянно старался улучшить положение обороны селения. Благодаря распорядительности ГазиМухаммада пушки при наибе были установлены в наиболее выгодных местах. Поэтому в большинстве своем пушки оказались у Дибира, наиба селений Анди, который был в наиболее опасном и близком к врагу месте.
Среди наибов, которые находились при обороне Дарго, был Абдурахимбек, наиб Телетля. Он был женат на дочери Даниял-бека. У него была маленькая, с аршин размером, пушка, отлитая в Ведено.
Ядра для нее были так малы, что один человек был в состоянии таскать по 20 штук; ядра были размером в полкулака. Однажды этот наиб Абдурахимбек захотел испробовать свою пушку дойдут ли ее ядра от крепости Ведено до позиций врага. С этими намерениями он велел пушкарю выстрелить из нее. В это время недалеко от крепости на холме с западной стороны показался один из русских, которые наблюдали за этим местом после того, как узнали, что ГазиМухаммад иногда поднимался на этот же холм для наблюдения за русскими. Позже русские укрепились на этом холме. Абдурахимбек велел выстрелить из пушки, предполагая, что ядро полетит до них (русских). Но ядро даже не вышло из самой крепости, а упало (в самой крепости) на дом одного бойца, который в это время готовил хинкал товарищам. Когда ядро попало прямо в котел с хинкалом, тот боец выбежал на улицу, а котел взлетел в воздух. Бойцы по поводу этого происшествия смеялись и говорили, что пушка телетлинского наиба выполнила свою задачу. Когда это дошло до ГазиМухаммада, он написал своему свояку следующее: «Нашему дорогому родственнику Абдурахим-беку. Салам. А затем. Знай, если ты воюешь с русскими, то стреляй из пушки по ним, а не по нам. И сообщи нам об этом, чтобы мы участвовали в сражении».
Затем он вручил письмо своему мюриду и послал его к Абдурахимбеку в полночь. Этот мюрид передал мюриду Абдурахимбека, который разбудил наиба и передал ему письмо. Абдурахимбек, ознакомившись с письмом, ответил ГазиМухаммаду: «От нуждающегося в помощи Всевышнего Аллаха, ничтожного раба Абдурахимбека великодушному сыну великодушного имама Шамиля. Мир Вам. Затем. Прошу Вас ради Величайшего Аллаха простить меня за ошибку, совершенную моей пушкой. Я захотел довести ядро до русских укреплений, но оно упало у нас. Не сердитесь на меня из-за этого. Я прошу вашего прощения. Боже упаси, чтобы я боролся с вами, этого я не могу и не хочу.
Если даст Всевышний Аллах, я буду бороться с русскими, когда они пойдут на нас».
Выполняя свое обещание, этот наиб храбро дрался в день битвы за Дарго, но только если счастье отворачивается, то ничто не поможет.
