Kitabı oku: «Краткий курс «Общей семиотики»», sayfa 3

Глава 2. О СЕМИОЗИСЕ

Что такое семиозис?

Семиозисом называется процесс порождения знаков и наделения их определенным значением/значениями. Процесс этот может быть осознанным и бессознательным. Первые слова, например, рождались совершенно бессознательно, просто из желания назвать какой-нибудь предмет или явление, которые появились в поле зрения говорящего. Название требовалось прежде всего для самого человека, чтобы «оживить» заинтересовавший его объект и сделать предметом своего внутреннего мира, но также и для того, чтобы наладить коммуникацию по поводу данного предмета с другими людьми. Наилучшее описание зарождения такого процесса я нашел у Елены Келлер.

Елена родилась в 1880 году в штате Алабама, США. В 19-месячном возрасте, переболев какой-то болезнью, она осталась слепой, глухой и немой, так что не понимала окружающих ее людей и не могла с ними общаться. Родители пригласили 20-летнюю Анну Салливан жить вместе с отрешенной от мира девочкой и ухаживать за ней. Анна кормила ее, водила гулять и время от времени писала слова на ее ладошке. Слова на ладони сопровождались получением названного предмета − пирожка или куклы, о которых сообщала ей Анна. Девочка связывала одно с другим, но не понимала внутреннего содержания этой связи знака с его изображаемым: «Я не понимала, что Анна пишет слова или даже самого понятия, что такое слово». Так продолжалось, пока не произошло откровение.

Это случилось так: «Однажды мы шли по дорожке сада к колодцу, вдыхая сладкий запах цветов. Кто-то набирал воду из колодца, и моя воспитательница подвела меня к нему и подставила мою руку под падающую воду. Струя попадала мне на руку, а Анна писала на ладони второй руки «в-о-д-а», сначала медленно, а потом быстрее. Я тихо стояла, все мое внимание было поглощено движениями пальцев моей учительницы. Вдруг я почувствовала минутную растерянность, как будто что-то забыла. Затем меня пронзило внезапное откровение − я поняла тайну языка, я поняла, что это такое. Я поняла, что «в-о-д-а» означает то самое приятное ощущение, которое мне передавалось через руку. Живое слово обуяло мою душу, давая ей свет и радость, делая меня свободной. Я отошла от колодца, обуреваемая жаждой учиться. Все имело свое имя, а каждое имя возбуждало новую мысль. Когда мы вернулись домой, любой подвернувшийся мне предмет казался наделенным жизнью. Я видела все происходящее, освещенное светом, который сама же и излучала».¹³

Елена Келлер прожила полноценную и наполненную жизнь. Она первая из такого рода обделенных природой людей закончила обычный колледж (это было трудное испытание ее воли и характера), стала бороться за права женщин и писать книги. Она опубликовала 12 книг и множество статей, дружила с Марком Твеном и другими выдающимися людьми своего времени. Елена Келлер умерла в 1961 году, а спустя три года была посмертно награждена Президентской медалью Свободы, одной из высших гражданских наград в США.

Любой знак, а не только слова, порождаются подобным же образом и выполняют ту же функцию «крещения, приобщения к жизни» своих референтов, вещей и событий, которые знаки призваны обозначать. Процесс семиозиса длителен и не всегда завершается победоносно. Его особенностям и посвящена настоящая глава.

Как происходит наделение знака значениями?

«Прежде всего, научайся каждую вещь называть ее име-

нем, это самая первая и важнейшая из всех наук».

Из Пифагоровых законов и нравственных правил¹⁴

Наделение объекта именем может происходить случайным образом. Человек, сталкивающийся с тем или иным предметом либо явлением, до того ему неизвестным, может использовать первый пришедший ему на ум звук (или слово). Так, по-видимому, начинали говорить наши предки, создававшие языки. Однако такие первые звуки или слова еще не были знаками. Чтобы превратить их в знаки, да еще в знаки, которые должны были составить законченную знаковую систему, нужно было принять в расчет множество различных обстоятельств. Какие же это обстоятельства?

Ответить на этот вопрос помогает нам теория Чарльза Морриса. Чарльз Вильям Моррис (1901 − 1979) поначалу был инженером, но потом увлекся психологией и сделал себе имя в этой новой для него области. В начале 30-х годов прошлого столетия возник интерес к теории знаков, которую инициировал Чарльз Пирс. По этому вопросу Моррис написал книгу и издал ее в 1938 г.¹⁵ В ней автор предложил подходить к семиозису с трех сторон: семантической, синтаксической и прагматической. Под семантическим подходом имелись в виду связи между знаком и его референтом. Под синтаксической стороной имелись в виду связи между знаками в рамках используемой знаковой системы, а под прагматикой − отношение к знаку его интерпретатора, то есть человека. Работа Морриса вошла в золотой фонд семиотики, и ее используют без особых оговорок все семиотики.

Я буду излагать свои взгляды, которые соответствуют взглядам Морриса, ниже в этой главе, а здесь мне хочется остановиться лишь на одном из затронутых вопросов, который не решен до сих пор и который постоянно занимает семиотиков еще и в наши дни. Вопрос заключается в следующем: нужно ли причислить к создателям и интерпретаторам знаков только человека либо эту прерогативу можно распространить на иные живые существа? Моррис высказался по этому поводу несколько неопределенно: «Реакция на вещи через посредничество знаков является с биологической точки зрения продолжением того же процесса, в котором восприятие на расстоянии начинает в поведении высших животных преобладать над восприятием в условиях обязательного контакта. Такие животные с помощью зрения, слуха и обоняния уже реагируют на отдаленные части окружения под влиянием определенных свойств объектов, функционирующих как знаки других свойств. Этот процесс учета все более и более отдаленного окружения прямо переходит в сложные процессы симбиоза, ставшие возможными благодаря языку, когда учитываемый объект уже не должен обязательно наличествовать в восприятии».¹⁶

Мне представляется, что в этой цитате Моррис привязывает демаркационную линию между человеком и животными в восприятии знаков к появлению языка, который является чисто человеческим достоянием. Ни у одного вида живых существ нет языковых знаков в нашем понимании этого термина, не говоря уже о системах записи и формализованных символических системах знаков, которые много более абстрактны, чем знаки языка. Таким образом, если первые ступени семиотических знаков у нас в чем-то очень отдаленном похожи на знаки, которые создают и воспринимают высшие животные, то продвинутые ступени этой лестницы для животных недоступны. Поэтому относить животных, а тем более растения, которые. кстати, тоже реагируют на знаки, к субъектам семиозиса я бы не стал. Да, они тоже реагируют на знаки в рамках (которые весьма ограничены), заданных природой, либо научаются распознавать некоторое количество знаков после длительной тренировки, но они не могут их сознательно создавать, а тем более передавать по наследству.

Человек же способен на такие действия и выполняет их с удовольствием, что отличает его от всех иных живых существ. Как же это происходит?

Наделение вещей/событий именами собственными

Как я уже отмечал раньше, имена собственные присваиваются только уникальным объектам. Такие объекты получают свойственное только им имя, выделяющее и отличающее их от всех иных аналогичных предметов. Прежде всего, имя собственное получают люди, как только они появляются на свет. Имена людей имеют несколько специфических характеристик − они зачастую оказываются одинаковыми у нескольких представителей какой-то одной человеческой общности. Это происходит потому, что людей очень много, а выбор имен обычно ограничен какой-либо принятой в данной общине традицией. В этом случае личностная принадлежность имени подчеркивается его дополнениями (в русском варианте − отчеством и фамилией).

У евреев, например, принято давать детям имена так называемых «праотцов нации»: Авраам, Моисей, Сарра, Рахель, Дебора и др. У европейских народов популярными стали имена, которые заранее присваивали его носителю какое-то положительное качество: например, для девочек Августа (лат.) − священная, Аврора (лат.) − утренняя заря, Агата (греч.) − добрая; а для мальчиков выбирали имена по христианской традиции: Илиодор − дар солнца (греч.), Натанэль − данный Богом (ивр.).

Присвоение личного имени в настоящее время имеет очень давнюю традицию, но также откликается на текущие события. В России, например, до революции 1917 года имена давались по святцам, где они были собраны и объяснены. Имена давались при крещении младенца в церкви и сопровождались обрядовыми церемониями. После революции ситуация изменилась коренным образом: имена младенцы получают в ЗАГСах (Отдел записей гражданского состояния). Сами имена отражают изменившийся социальный ландшафт. Так, у девочек популярными стали имена Авро́ра (но уже по названию крейсера «Аврора»), Сталúна − по имени правившего вождя, Гвозди́ка − от названия цветка, ставшего одним из революционных символов («красная гвоздика»). У мальчиков: Инду́стрий − от нарицательного существительного или Мара́т − по фамилии французского революционного деятеля Жан-Поля Марата (это имя распространено у мусульманских народов бывшего СССР).

Иногда из списка совершенно конвенциональных имен выбираются такие, которые как бы берут под свое покровительство человека его носящего. Так, Виктор переводится с латыни как “победитель”, а София − с греческого как “мудрость”. Поэтому они часто присваиваются младенцам, придавая им соответствующий ореол, хотя бы только в глазах родителей.

Поскольку родители не знают, какие качества в дальнейшем разовьются у их ребенка, они дают ему имя наугад. У некоторых народов существует более разумный обычай по мере роста человека присваивать ему подходящее и “говорящее” имя. У американских индейцев было принято менять имя по мере взросления человека и появления у него тех или иных качеств. Отличившимся в охоте или в бою давали новое имя, говорившее о его подвигах, скажем, Ванбли Ваштэ − “хороший орел” или Гэхедж − “главный”. Но этот обычай встречается редко, и данное при рождении имя обычно остается у человека на всю жизнь. Зато по мере взросления у человека появляются дополнительные пометки, например, в паспорте, удостоверяющем его личность, помимо имени собственного, появляются имена родителей, место и время рождения, семейный и социальный статус и пр. Таким образом к имени присоединяются еще некоторые определения для более точной идентификации данного лица.

Именами собственными наделяются не только люди, но и домашние животные, которые обозначаются еще как питомцы либо домашние любимцы (pets). Все остальные животные обычно не получают кличек, разве что в зоопарках либо в заповедниках, где с ними работают биологи. Присвоение кличек животным происходит абсолютно свободно по желанию человека, который с ними взаимодействует. Кроме этого, именами собственными называют все географические объекты на Земле либо на небесных телах. Иногда имена собственные присваиваются неодушевленным предметам − горам, рекам, населенным пунктам, достопримечательностям и другим уникальным предметам. Например, “Большой Бертой” была названа пушка, которая стреляла на огромные для того времени расстояния и из которой немцы обстреливали Париж во время прусско-французской войны 1870-1871 гг.

Этот пласт имен создается абсолютно произвольно, хотя и в этих случаях применяется несколько негласно существующих правил. Географические имена в ряде случаев воспроизводят имена их первооткрывателей: великий норвежский полярный исследователь Руал Амундсен (1872 − 1928) удостоился чести быть упомянутым в названиях моря в Тихом океане, горы в Восточной Антарктиде, залива около берегов Канады и котловины в Северном Ледовитом океане.

Особо следует отметить названия лунных объектов, уже известных ученым. Эти названия утверждаются специальным научным центром, чтобы предотвратить предстоящие споры о том, кому будут принадлежать разные территории Луны: «В каталоге “Номенклатурный ряд названий лунного рельефа” приведены 1933 названия деталей рельефа Луны на русском и латинском языках. Каталог построен на основе справочника именованных лунных объектов, утвержденного Международным Астрономическим Союзом (МАС)».

Названия даны следующим типам лунного рельефа: альбедо (характеристика диффузной отражательной способности частей поверхности), цепочки кратеров, кратеры, гряды, озера, моря, океан, пики, горы, болота, равнины, мысы, борозды, сбросы. «В колонках 5, 6, 7 каталога приведены биографические сведения о великих ученых и деятелях науки, чьи имена увековечены в названиях лунных объектов. Указаны их государственная принадлежность, область деятельности, период жизни. В графе «область деятельности» отмечены также лауреаты Нобелевской премии».¹⁷

Имена собственные присутствуют и среди терминов той или иной области науки. Скажем, имя Ома запечатлено в физике как единица сопротивления в электрических цепях, а имя Менделеева появляется в его таблице в виде названия менделевий одного из химических элементов (3-я группа, 7-й период таблицы, его символ − Md). Вообще, многие номенклатурные списки составлены исключительно из символов имен собственных, например, список всех химических элементов, аббревиатуры учреждений, фондов, банков и пр.

Все имена собственные начинаются в русском письме с заглавной буквы, что и выделяет их среди остальных слов текста. Имя объясняется как таковое и сопровождается определением, более или менее развернутым. Выделение имени заглавной буквой или как-то иначе повторяется во многих других языках, но не во всех. Например, в иврите вообще нет заглавных букв, так что и имена собственные записываются на иврите малыми буквами, что весьма неудобно, поскольку затрудняет выделение слова-знака как имени собственного.

Основная познавательная характеристика вещей, которые по своей природе остаются во все время существования уникальными и единственными, − уточнение происходящих с данной вещью событий. Для отдельного человека это означает, что по мере его роста и изменений в нем происходящих мы просто прибавляем к его первоначальному описанию упоминание о главных его трансформациях: вот он вступил в брак, вот у него появились дети, вот он закончил такое-то учебное заведение и пр.

По отношению к иным уникальным предметам мы делаем то же самое: Москва возникла там-то и тогда-то, с ней происходили такие-то изменения и она развивалась так-то и так-то. Таких изменений и описаний может быть очень много, но они никогда не выходят за пределы трансформаций изучаемой вещи. Можно назвать это уникальным комплексом пространства-времени, свойственного только данной вещи. Этот комплекс не может перерасти в обобщенный образ ряда аналогичных вещей (как это происходит с именами-понятиями) − для них возможен лишь уникальный образ и уникальное их отображение-описание. Развитие таких комплексов все время остается направленным на изучение данной вещи, и оно постоянно пополняется новыми фактами и уточнениями.

Наделение вещей/событий именами-понятиями

Единственные с нашей точки зрения объекты изучаются преимущественно как уникальные, и тогда их история и трансформации прослеживаются с особой тщательностью, а объекты массового характера изучаются преимущественно для выведения законов функционирования всего множества вещей-событий, которые входят в группу данного наименования. Такого рода акцент меняет логику подхода к наделению именем и определением данной группы объектов изучения. Кратко эта логика сводится к формуле «х = y», наделенному следующими специфическими свойствами (следует перечисление некоторых главных качеств искомого множества). Кресло − это мебель для сидения, снабженная двумя ручками и глубоким сидением (иногда это определение снабжается рисунком кресла). Ночь − это темное время суток, которое обычно используется для сна.

Таким образом появляются слова-понятия. Количество таких слов в языке значительно превышает количество личных имен, и они обрабатываются иначе. Первая стадия обработки, впрочем, формулируется аналогичным образом: понятие должно быть именовано и должно получить первоначальное определение. Но содержание этой стадии претерпевает существенные изменения и выводится оно не прямым обращением к реферированному понятием объекту, а выделением группы, в которую это понятие входит. Выделение же происходит по алгоритму, которого я касался при описании древа Порфирия.

Если вы помните, там выделение понятий происходило при помощи бинарной оппозиции: два противоположных вида сопоставлялись на каждом родовом уровне. В моем исполнении такой же подход реализуется спускающимися родовыми ступенями, постепенно сужающими объем сравниваемых понятий до достижения нужного рода, в котором присутствует искомый вид понятия. Допустим, я − юрист, и мне предстоит провести дело об убийстве; соответственно, я ищу понятие «убийство» в российской системе уголовного права. Мой поиск будет происходить по следующему алгоритму:

Начинать следует с самого верхнего уровня (рода). На нем высвечивается единственное понятие − прародитель всей последующей лестницы понятий. Уже на этом уровне мы можем изучать понятие «юриспруденция», сравнивая его с аналогичными по уровню другими институциями государственной власти: фискальной, здравоохранения, природоохранительной и пр. При этом мы выделяем различные правовые области, которые показаны на ступеньку ниже юриспруденции, и среди них тот вид понятий, который нас интересует. Видов может быть столько, сколько известно на данный момент времени; в схеме выделены всего три вида, а в четвертом прямоугольнике я оговорил «все остальные правовые области», поскольку больше их у меня не поместилось. Там могут быть показаны любые из них, как и на последующих ступенях «лестницы», но мы выбираем тот прямоугольник, который для нас важен. Таким же образом мы постепенно спускаемся со ступеньки на ступеньку, пока не дойдем до нужной нам родовой ступеньки. Там мы отыскиваем необходимый нам вид понятия и занимаемся его исследованием.

На практике логика модифицированного древа Порфирия фактически всегда используется при поиске нужного нам понятия, только это происходит интуитивно, а в схеме алгоритм поиска выведен в деталях и их последовательности.

Знаки-концепты

Высшей ступенькой наделения знаков значениями является выделение знаков-концептов. Что такое концепт? По этому поводу имеется многотомная литература. Я придерживаюсь понимания концептов как главных составляющих и направляющих понятий той или иной системы знаков. При разработке конкретной знаковой системы мы имеем дело с массой релевантных для нее понятий, но для того, чтобы из них получилась система, требуется выделить несколько важнейших из них и разместить их в иерархическом, логически оправданном порядке. После этого в полученную схему встраиваются все остальные части системы.

Представьте себя художником, собирающимся писать большое полотно, к примеру, Александром Ивановым, написавшим гигантскую по размерам картину (540 × 750 см) «Явление Христа народу» («Явление Мессии»), выставленную в Третьяковской галерее в Москве. Иванов писал ее двадцать лет − с 1837 по 1857 год. Вначале, разумеется, он продумал концепцию картины: для чего она нужна и что будет отражать. Затем создал ее композицию: толпящийся в страхе и изумлении народ и Христос, появляющийся на дальнем холме и приветствующий собравшихся. Народ в большинстве своем не понимает, что к чему, но в середине группы людей есть и провозвестник новой веры − в центре композиции помещена фигура Иоанна Крестителя (Предтечи), который указывает на приближающегося Христа как на Спасителя.

Известно около 600 этюдов, сделанных художником в преддверии написания самой картины; они выполнены как самодовлеющие полотна. На самом деле они всецело посвящены будущему замыслу (кстати, некоторые выставлены в том же зале, где висит и сама картина). Все вместе взятое позволяет нам выделить основные концепты замысла художника: Христос (божество новой веры, названной впоследствии христианством), изумленный народ, в своем большинстве даже не обращающий на Христа внимания, и центральная фигура Иоанна Крестителя, открыто приветствующего Христа. Вокруг этих трех образов-концептов строятся все остальные образы.

Проанализируем пример из совершенно иной сферы бытия − из науки. Вот формулировка закона Ома: «Сила тока на некотором участке электрической цепи прямо пропорциональна напряжению на этом участке и обратно пропорциональна сопротивлению этого участка». Три выделенных курсивом понятия в системе являются для нее центральными; они определяют содержание закона и показывают, как он должен применяться на практике. Его символическое выражение − простая формула, которую используют все, − от школьников до академиков − при расчетах силы тока в цепи: I=U/R, где I − сила тока, U − напряжение и R − сопротивление в сети.

Известно, как Георг Ом вывел свою знаменитую формулу, ставшую центральной для характеристики электричества в цепи. Для установления своего универсального закона ему было необходимо с большой точностью, через определенные интервалы значений, менять напряжение, подаваемое на проводники различной длины и поперечного сечения. Ом нашел интересное и простое решение: напряжение снималось со свободных концов двух проволочек, спай которых нагревался до строго фиксированных, но различных температур, благодаря чему изменялось получаемое напряжение.

В своих исследованиях Ом обращался не только к онтологической реальности (изучение электричества per se), но и к отчетам об изучении интересовавшего его явления другими учеными, то есть к семиотическим источникам. Можно только предположить, сколько путей решения проблемы возникало в его воображении, прежде чем он пришел к нужному решению. Наконец, он опубликовал свои выводы в статье под названием «Определение закона, по которому металлы проводят контактное электричество, вместе с наброском теории вольтаического аппарата и мультипликатора Швейггера» в «Журнале физики и химии» (1826). Никакого отклика. В 1827 году выходит его главный труд, книга «Гальваническая цепь, разработанная математически». И снова молчание. И только в 1841 году книга переводится на английский язык, в 1847 году − на итальянский, в 1860 году − на французский. Приходит признание, и закон, названный законом Ома, вносится во все учебники, включая школьные пособия.

Концептуальные схемы

Одним из наиболее важных способов применения знаков-концептов является составление из них концептуальных схем. Это такие знаковые построения, которые используют центральные концепты данной познавательной деятельности, чтобы построить из них своего рода дорожную карту для данной сферы исследования. Так, три рассмотренных выше концепта Ома составили формулу алгоритма обработки главных показателей для участков электрической цепи. Цепь отключилась − мы замеряем три выделенных нами параметра (либо только один из них) и на основе полученных данных приступаем к починке цепи. При рассмотрении вопроса о пригодности данной цепи к выполнению конкретной задачи мы опять-таки анализируем ее пригодность для выполнения стоящей перед нами цели, пользуясь этими тремя показателями.

Создание такого рода эвристического компаса меняет всю картину подхода ко многим сферам деятельности. Так, понимание механизма работы наследственности в генетике изменилось коренным образом после открытия «двойной спирали» структуры ДНК Джеймсом Уотсоном и Фрэнсисом Криком в 1962 году. Рассмотрим более подробно, как происходят такого рода перевороты в познавательной деятельности людей на примере «Правил дорожного движения», с которыми почти каждому из нас приходится иметь дело. Обычно мы удовлетворяемся названием системы и ее первичным определением. Когда мы говорим, что готовимся к экзамену на вождение автомашины и изучаем «Правила дорожного движения», всем ясно, что это такое. Однако этого недостаточно, чтобы проникнуть в суть проблемы. Для постижения, хотя бы поверхностного, требуется знать восемь групп правил, которые охватывают все нужные для запоминания и усвоения нормы дорожного движения:

«Все, используемые на территории Российской Федерации, знаки разделяются на следующие группы:

предупреждающие знаки;

знаки приоритета;

запрещающие знаки;

предписывающие знаки;

знаки особых предписаний;

информационные знаки;

знаки сервиса;

знаки дополнительной информации.

Каждая группа дорожных знаков имеет свою форму и цветовой тон. Кроме того, на всех табличках имеется цифровой идентификатор. Первая цифра обозначает группу, вторая − номер внутри группы, а третья − вид. Каждая группа служит для донесения до водителя какой-либо информации или запрета на передвижение».¹⁸

Для полного овладения «Правилами» следует знать, прежде всего, что они состоят из восьми групп, что означают знаки каждой группы и как они сочетаются друг с другом. С точки зрения семиотики такой компас состоит из ведущих концептов системы, состоящих в специфической связи друг с другом. В случае с законом Ома ведущие знаки связаны между собой с помощью математической формулы; в случае с генетикой − это знаменитый рисунок «двойной спирали» с соединительными черточками связей четырех генетических конструктов; в случае с «Правилами дорожного движения» концепты связаны своим последовательным перечислением групп, с помощью которых можно усваивать одну группу за другой. Обычно в системе концептуальная схема излагается в метаязыке системы, если таковой отделен от основного текста. О познавательном значении групп я буду говорить ниже.

Знаки-концепты идеологического содержания

Концепты, о которых шла речь в предыдущем разделе, касались создания знаковых систем. В текущем разделе я буду говорить об ином виде концептов, возможно, самых важных в нашей жизни. Это − концепты идеологического содержания, составляющие так называемую народную мудрость и идеологическую подоплеку нашего бытия. Любой народ, имеющий достаточно продолжительную историю, собирает и пестует свидетельства о своем особом положении среди других народов и о выдающихся качествах, которые были им продемонстрированы в ходе исторического развития. Действительно, в истории любого народа можно найти эпизоды, которые дают основания для национальной гордости. В этом нет ничего смешного или обидного, наоборот, так и должна излагаться история любой этнической группы, чтобы развивать в ней чувства патриотизма и гордости за свой народ и надежды на его неизбежное процветание в будущем.

Эти свидетельства о выдающейся роли своего этноса собираются в его сказаниях и мифах, его пословицах и поговорках и особенно в исторических сочинениях, которые изучаются в школе. Их я и называю концептами идеологического содержания. Наделение такими концептами-знаками имеет некоторые особенности. Их основная особенность заключается в том, что аудитория, которой они предлагаются, включает всех без исключения членов определенной этнической группы. Можно прожить спокойную жизнь, не зная той или иной знаковой научной системы. Никто тебя не попрекнет этим обстоятельством, если ты справляешься с жизненными затруднениями другим способом. Неприятие же идеологических концептов делает тебя изгоем в своей стране.

Лишь особые люди могут себе позволить не воспринимать идеологические мифы и сказания своих предков и не восхищаться ими. Одним из таких людей был Бертран Рассел, знаменитый английский философ и политический деятель: «Когда мне было лет 15, я решил проанализировать все мои убеждения и отвергнуть их, если окажется, что в их основе лежат лишь мои предрассудки или же традиция».¹⁹

Наличие таких людей, как Рассел, в какой-то мере предохраняет народ от крайних лозунгов, превращающих патриотизм в веру, что только твой народ достоин занимать первые места по всем позициям, а другие народы ломаного гроша не стоят, так что их можно уничтожать. К сожалению, такая идеология весьма популярна и процветает во многих странах еще и в наш просвещенный век. Ее лозунги просты и недвусмысленны, но используются они не во благо народа, а для его оглупления и обворовывания тоталитарными властителями. Большевики в 1917 году провозгласили такие лозунги как «Земля крестьянам, заводы рабочим!», и им поверили. На деле все оказалось совсем не таким − крестьян и рабочих лишили каких бы то ни было прав, а сливки достались правящей верхушке и ее приспешникам.

По-видимому, указанное противоречие найдет решение в отказе от крайних точек зрения и в поисках баланса противоположных векторов: с одной стороны, мы должны гордиться тем лучшим, что сделали наши предки, с другой − не будем забывать, что мы не обязательно и не во всех случаях должны снимать перед ними шляпу. Смешно не замечать, что человечество, несмотря на все препоны, движется вперед. Поэтому бесконечное славословие в адрес предшественников глупо и несправедливо для нас самих, для нашего настоящего и будущего. Для собственного блага следует отказываться от крайних идеологических воззрений и соответствующих им концептов.