Kitabı oku: «Розовый космос Розы», sayfa 14
– Так мило, что ты обо мне беспокоишься, – без капли иронии в голосе сказала я.
Сейчас мне не хотелось злиться или протестовать. Впервые в жизни я слушала слова отца, не обращая внимания на ледяные нотки, которыми он маскировал заботу. Раньше я этого не замечала, но теперь научилась слышать сквозь весь этот налёт, улавливая лишь суть.
– Роза… – отрезал он. В его голосе чувствовалась тревога.
– Всё хорошо, – отозвалась я. – Всё будет хорошо. – И сбросила звонок.
Я не была в этом уверена, но хотела поверить. Возможно, если бы в это поверил отец, то и мне самой стало бы легче. А может я просто щадила его чувства? Не знаю. Но знаю вот что: браслет вёл меня в горы, где практически нет населения.
«Нир совсем один», – тоскливо вздохнула, вспомнив о том, как я его обидела.
Нирон одинок сейчас там, в горах, но и по его собственному мнению на «Громовержце» его сейчас никто не ждёт. Возможно, не будь той глупой ссоры, он поберёг бы себя хотя бы ради меня…
Мои глаза стали влажными, но мне некогда раскисать. Одним взмахом руки я грубо убрала слезинки из уголков глаз и прибавила ходу. С планеты поднимались тысячи шаттлов, а джет начал ловить сотни сигналов бедствия с ежесекундными мольбами о помощи, вырывавшимися слёзными криками из моего коммуникатора. Это не прибавляло уверенности, но и не лишало готовности. Я только крепче вцепилась в штурвал, с тяжестью в груди игнорируя входящие сигналы СОС, ведь сначала я должна была спасти одного единственного дафианина.
В чёрных горах Дафны, где скалы сверкают звёздами, как подаренный мне браслет, а земля всегда остаётся голой без единого намёка на растительность, один за другим начали извергаться вулканы. Что-то явно тревожило твердь, и я отлично знала, что именно. Смок разрушал планету изнутри и Нирон разумно решил добраться до него через созданные самой природой ущелья. В одно из таких меня и вёл браслет, заставляя пробираться сквозь узкие трещины всё ниже и ниже.
Мои руки были тверды, а решимость непоколебима. Я двигалась вперёд, будто других вариантов нет и никогда не существовало.
«Если тонуть, то вместе», – крутилось в голове на повторе до тех пор, пока из коммуникатора не вырвался знакомый тихий голос:
– Роза?.. – ошарашено-вопросительная интонация лейтенанта сбила меня с толку, руки дрогнули, и я врезалась в каменистый выступ, отбив на обшивке розовую краску.
– Нир?! – воскликнула я. – Я тебя слышу! Нир, только не отключайся!
Это означало лишь одно – я была уже близко к моему лейтенанту.
– Нир, умоляю, прости за то, что я тебе наговорила! Я очень перед тобой виновата! Только не отключайся, прошу! – залопотала, желая поскорее снять с плеч тяжкий груз. – Мне очень стыдно!
– Что ты здесь делаешь? – послышалось в ответ. – Тебя не должно здесь быть, улетай немедленно.
– Ни за что! Без тебя – ни за что!
– Роза, послушай меня, – голос парня был обеспокоенным, из-за чего и у меня в груди поселилась тревога, от которой я только-только избавилась. – Планета скоро расколется, а твой джет ещё работает. Улетай как можно скорее.
Связь барахлила и шипела, но я разобрала каждое его слово, хотя и не была в восторге от услышанного.
– Что с твоим джетом?! – прокричала в коммуникатор. – Я тебя вытащу! Спускаюсь!
– Не сме-мей! – связь становилась всё хуже, но я расслышала и эту фразу.
На всех парах я продолжила спуск вглубь ущелья. Я нутром чувствовала, что смок меня не тронет, как и в тот раз, но ничто не могло уберечь меня от раскола планеты, от извержения вулканов, от обрушения горных пород на голову. Я знала, что сильно рискую, но также знала ради кого, и без Нира улетать не собиралась.
Я вдарила по двигателям, выжимая скорость на максимум, хоть это и было небезопасно в узком пространстве. Но разве здесь осталось что-то безопасное? Скорость сейчас была важнее аккуратности. Очень скоро от этих гор не останется ничего, так какая разница, если я их обрушу дилетантскими манёврами? Причинённый мною ущерб всё равно затеряется в пучине всеобщего хаоса.
«Я иду к тебе», – только и успела подумать, как огненная волна ударила джет откуда-то снизу.
Ущелье раскололось надвое и меня выбросило наружу. Туда, откуда я начинала спуск. По лбу стекла тонкая струйка крови, попав на губы и язык. Я ощутила во рту металлический привкус, а перед глазами всё плыло. С земли я видела, как рассыпается ущелье, как от него отлетают в разные стороны крупные камни, а между ними из глубин вылетает джет Нирона. Не он им управляет, а та же могучая сила, что отбросила меня и подняла в воздух земные породы.
Даже с такого расстояния я видела, что у капсулы Нирона не осталось двигателей и вообще роботизированных конечностей. Теперь это бесполезная железяка, которую отбросило в противоположную от меня сторону на добрых пятьсот метров.
Я пережила падение, наверняка и лейтенант тоже. А раз он говорил со мной по коммуникатору, то он должно быть в кабине, которую недра выплюнули как смятую жестяную банку. В принципе всё, что осталось от его джета – это одна кабина. Он не может взлететь, но я-то всё ещё могу.
Я протёрла глаза тыльной стороной ладони, проморгалась и пошлёпала себя по щекам, чтобы прийти в норму. После чего принялась щёлкать тумблеры на панели управления: джет оказался серьёзно повреждён, но ещё мог взмыть в воздух. Не жалея двигателей, выжала из моего розового напарника всё, на что он ещё был способен и помчалась за лейтенантом.
Воздушное пространство было засорено вылетающими из ущелья огненными камнями, но не они меня пугали. Даже будучи пришибленной и с сотрясением, я могла маневрировать вокруг них. Меня настораживало то, что их подняло. И не ошиблась…
Заражённые смоком горные породы цепляли каждую пылинку в воздухе, и уже вскоре путь до лейтенанта превратился в минное поле. В небе и так тяжело заметить крошечные разломы, а они были здесь повсюду.
– Ро-роз-з-а, – вырвалось из коммуникатора. – Дже-дже-т косну-ну-нулся смокр-кр-а. Уле…
Лейтенант даже не договорил, но я поняла, что с ним случилось. Однако вместо того, чтобы сдаться, я на полной скорости рванула за ним сквозь рябь смоков.
– Если тонуть, то вместе, – вряд ли он расслышал мои слова, но это и неважно. Мы оба сейчас думали об одном и том же.
Мой джет начал рассыпаться на крошечные розовые фрагменты, стоило мне вторгнуться на территорию смока. Пока что пострадала только обшивка, и механизм ещё работал, когда я узрела впереди Нирона, оставшегося вообще без джета и стоявшего посреди искажающейся чёрной земли. Со всех сторон его окружал смок, через который мне требовалось пройти, если я ещё хоть раз хотела прикоснуться к лейтенанту.
На лице парня застыл тихий ужас. Он размахивал руками, умоляя меня остановиться, но как никогда прежде я была уверена в том, что делаю.
Розовый джет пронёсся сквозь стену смока, очутившись над нетронутым клочком земли, в центре которого стоял и сверлил меня испуганным взглядом Нирон.
Штурвал исчез, как и панель управления, и крыша, и сидение подо мной. Я стремительно падала вниз на твёрдую чёрную почву. Болезненно приземлилась на пятки, не устояла на ногах и ещё кувырком прокатилась по земле. В конце пути меня подхватили крепкие руки лейтенанта, и этот миг стоил всего того, что мне довелось пережить, чтобы оказаться здесь.
С неба медленно падали розовые звёзды, в прошлом являвшиеся обшивкой моего джета, а теперь навеки застывшие в нескладной мозаике смока.
– Прости меня, – прошептала, глядя в полные любви бирюзовые глаза.
– И ты меня прости, – отозвался парень, как у меня на глазах тут же выступили слёзы.
Я не хотела тратить на сожаления ни секунды оставшегося времени, а потому поспешила поцеловать лейтенанта. Он с готовностью ответил на мой призыв, соединившись со мной в глубоком поцелуе. Я закрыла глаза, чтобы отчётливее ощущать его мягкие губы, его горячее дыхание, его крепкие руки на моих плечах. Затем всё это прекратилось, и я открыла глаза.
Нир исчез. Его тело распалось на сотни фрагментов, которые подхватил и унёс ветер.
Мир для меня погас.
Эпилог
Веки казались налитыми свинцом, а в уши будто бы залили воск. Мир ощущался как из мыльного пузыря, но стоило ему лопнуть, а глазам открыться, как по зрачкам больно ударил белый свет. Я хотела прикрыть глаза руками, но в них не оказалось сил даже для того, чтобы оторваться от простыни.
Я сделала тщетную попытку понять, где сейчас нахожусь, однако мои мысли были похожи на вязкий сироп и никак не могли собраться в единое целое. Смятение – единственное чувство, которое я осознавала.
Боль в глазах была всё такой же сильной, но со зрения постепенно сходила пелена. Картинка всё ещё казалась нечёткой, а звуки неясными, но кое-что я уже могла разобрать.
Над кроватью тихо трещал телевизор. Яркая смазанная картинка начала приобретать человеческие очертания и вскоре я узнала Ванеску Кросби – космо-супер-звезду. Известную на весь мир актрису, певицу, телеведущую и бог знает кто она ещё. Её белоснежная улыбка на загорелом лице резала зрение, так что я отвела взгляд от экрана на раздвижную дверь в тот самый момент, когда она распахнулась.
В помещение вошёл отец. На нём был тёмно-алый мундир, поверх которого накинут больничный белый халат.
Он приблизился к моей койке и опустился на стоящий рядом стул. Только сейчас я заметила этот стул и тикающий громоздкий аппарат позади него.
– Как ты, милая? – неожиданно мягко поинтересовался он.
Я вновь попыталась поднять руку и коснуться своего лица. На этот раз пальцы сумели оторваться от простыни, но тут же упали обратно.
– Где я? – спросила, бегая помутневшим взором по комнате.
– Ты не помнишь? Доктор Харт сказал, что воспоминания восстановятся.
– Доктор Харт?.. – как попугай повторила я. – Где мама?
На лице отца промелькнула растерянность. Его рот приоткрылся, но слов не последовало. Собравшись, он почти по слогам принялся разжёвывать:
– Милая, мамы давно нет. Она умерла много лет назад. Ты её даже не помнишь. Знаешь только по фотографиям и моим рассказам. Почему ты о ней заговорила? Что ты видела?
Я ему не ответила, погрузившись в собственные несобранные мысли:
«Конечно. Я же это помнила. Видела её лицо на семейных фотографиях. Мама там такая молодая и красивая».
– Роза, ты в порядке? – отец коснулся моей руки, я не сразу это почувствовала. – Ты помнишь, что произошло?
– Да, – тут же отозвалась я. – Смок.
– Что ещё за смок?..
– Который я не могла устранить. Никто не мог.
– Роза…
– Мой джет починили? – в голове вновь зазвенело болью, и я поморщилась.
– Милая… – в голосе отца появилась тревога. Он крепче сжал мои пальцы. – Ты на моём крейсере, помнишь?
– Да. Ты эвакуировал население Дафны вместе с остальными кораблями конфедерации.
Отца передёрнуло. Он резко отнял ладонь от моей ослабшей руки и поднялся на ноги. Его кожа побледнела, но возможно это у меня всё ещё белило в глазах.
– Дочка, – осторожно произнёс он, – ты не помнишь, как подхватила лунную болезнь в экскурсии на Таннасис? Пришлось погрузить тебя в гибернацию почти на год, чтобы болезнь не разрушила твой мозг. Но всё уже позади, скоро ты будешь здорова. Дафианские врачи помогут тебе, мы прямо сейчас летим на Дафну и будем там через несколько часов. Вот только… – отец замялся. – Тебя не собирались отключать до самой процедуры, но кое-что случилось.
– Случился смок, – упорствовала я, проморгавшись. Вылетевшие изо рта отца слова не достигли моего сознания.
– Не существует никаких смоков, милая, – сказал он мягко, но слегка раздражённо.
– Я знаю, что ты считаешь чушью мою профессию, но тебе пора смириться, что я выучилась на пилота джета и всегда им буду. Буду уничтожать смок за смоком, даже если ты это не одобряешь.
– Боже, Роза, что с тобой сделали? – в его голосе снова появились тревожные нотки. – Такой профессии не существует в природе! Ты училась на управленческом факультете на помощника капитана. Вспомни! Ты хотела однажды стать первой женщиной-адмиралом. Хотела командовать кораблём, а лучше целой флотилией. Ты… – отец умолк, тяжело вздохнув.
Настало молчание. В голове начинало проясняться. Вдруг я вспомнила собственные мысли на празднике Единства, как стало неприятно, когда я осознала, что среди командного состава баз Клатонка в лучшем случае наберётся две-три женщины с достаточно высоким чином, чтобы беседовать наравне с мужчинами. Тогда я подумала, что однажды могла бы сама занять высокий пост во флоте. Стать капитаном, а может быть даже адмиралом.
Те чужие мысли на деле оказались моими собственными, сейчас я это понимала. Когда-то я мечтала о звании и почёте, но всё это больше меня не привлекало. Я перестала быть тем человеком, о котором говорил отец. Мои желания и стремление кардинально изменились, больше меня не интересовала власть, но волновало совсем другое…
– Нирон! – опомнилась и даже сумела оторвать голову от подушки. – Где Нирон?
Отец растерялся, а следом распахнулась дверь, и в помещение вошёл капитан Харт в больничном халате. Я узнала его, но на всякий случай посмотрела ещё и на бейдж у него на груди – «Доктор Кристофер Харт».
– Наконец-то, – выдохнул с облегчением отец. Он отошёл от койки, уступая человеку в белом халате место рядом со мной. – Доктор Харт всё подробно тебе объяснит.
– Где лейтенант? – спросила теперь уже у врача. Это всё, что меня сейчас заботило.
– Давайте для начала проверим ваши рефлексы, – мужчина опустился на стул, где прежде сидел отец и просветил мне глаза маленьким фонариком, вытащенным из нагрудного кармана. – Так-с, хорошо. А теперь послушайте меня внимательно, Роза.
Я еле заметно кивнула, а доктор заговорил:
– Таннасийская сонная болезнь или как её называют в народе – лунная болезнь, разрушает мозговые клетки своего носителя. Чтобы болезнь не прогрессировала, пациента погружают в глубокий искусственный сон – гибернацию, до тех пор, пока болезнь не ослабнет и её нельзя будет искоренить из организма без последствий. – Харт сделал паузу, чтобы изучить мою реакцию, однако выражение на моём лице осталось неизменным. Тогда он продолжил: – Вас пришлось разбудить раньше срока, поскольку в системном обеспечении аппарата, к которому вы были подключены, случился сбой. Вы должны были провести в симуляции ровно год: полгода в лётной Академии по действующей специальности и полгода на смоделированной для вас индивидуальной практике. Подобная симуляция включена в программу лечения для того, чтобы пациент не терял время в реальной жизни, возвращаясь в неё с багажом новых знаний будто и не засыпал. Без гибернации вы бы также уже закончили Академию и отрабатывали бы учёбу на практике.
Мужчина перевёл дыхание, а я всё также смотрела на него безразличным взглядом. Ему ничего другого не оставалось, кроме как продолжить и надеяться, что его слова дойдут до меня:
– Случилась ошибка. Серьёзная ошибка. В подготовленную для вас индивидуальную симуляцию проник вирус, стёрший запланированный на год сценарий. Тогда программа начала генерировать случайные события и лица, заполняя ими пробелы в коде, – мужчина нахмурился. – Вы пробыли в симуляции почти год, и всё это время вирус стирал данные. Единственное, что он не мог затронуть – это вас. Не представляю, как такая ошибка осталась незамеченной нашими инженерами. Так же как не имею представления о том, что именно вы видели, но мне искреннее жаль, что так вышло.
– Смок, – поняла я, вспомнив, как коснулась разлома, но со мной ничего не произошло. – Он меня не тронул.
– Потому что вы не часть кода, – пояснил доктор.
Неужели это была всего-навсего системная ошибка? А то, что я пережила – не больше, чем сгенерированная машиной жизнь? Я не могла в это поверить. Нет. Я не хотела в это верить. Мои чувства настоящие, особенно те, что я испытываю к Нирону.
– Где лейтенант? – умоляюще переспросила, как на глаза накатили слёзы. Предчувствие у меня было ужасное.
Оба мужчины молчали. Я же с трудом подняла свои руки и коснулась запястья, на котором не оказалось браслета из чёрных сверкающих камней.
– Так это и правда была всего лишь симуляция?.. – Я приняла реальность, но не смирилась с ней. – Подключите меня обратно!
– Роза! – испуганно воскликнул отец, двинувшись ко мне через всю палату. Доктор Харт жестом попросил его остановиться, заговорив сам:
– Симуляция заражена вирусом.
– Плевать! Я хочу обратно! – мой голос окреп, и теперь я могла кричать.
Харт поднялся со стула на ноги и сделал шаг назад, будто желая держаться от меня подальше.
– Аппарат гибернации был отправлен на диагностику, – сообщил он.
Услышав это, я начала барахтаться как рыба. Все мышцы в моём теле атрофировались, но я немедля хотела встать с постели. Если Харт не желал вернуть мне Нирона, то я сама отправлюсь к его инженерам и заставлю их это сделать.
– Подключите меня обратно, немедленно! – затребовала я.
– Но… – доктор запнулся. – Я ведь уже всё вам объяснил. Диагностика выявила сбой системы.
– Мне всё равно!
– Может и так, но заражённая вирусом система уже прошла форматирование данных, – осторожно проговорил мужчина. – Полное форматирование. Всё стёрто.
Сердце упало, ушибившись об ослабленный позвоночник. Внезапная душевная боль предала мне сил принять сидячее положение, чем я не на шутку напугала врача.
– Вам ещё нельзя вставать, – заявил он.
– Нирон! – громко простонала, в полной мере ощущая свою утрату. – Мне нужен Нирон! Верните мне его!
Пока мои глаза наполнялись новой волной слёз, дверь в палату снова распахнулась, и внутрь прошёл очередной мужчина в белом халате. Я даже взгляда на него не подняла: больше меня не интересовало, что происходит вокруг. Я с трудом боролась с болью, сдавившей сердце, думая лишь о том, что лучше б его разорвало прямо сейчас в клочья и мне не пришлось всё это переживать.
– Не думал, что вы меня запомните, – раздался знакомый тихий голос.
Я резко подняла полные слёз глаза и увидела в дверях его… Нирон был облачён в больничный халат поверх тёмной футболки, на его лице сияла полуулыбка, а бирюзовые глаза смотрели на меня с такой теплотой, что боль в груди начала отступать.
Я приоткрыла рот, но так и не нашла слов, которые хотела ему сказать. Тогда парень заговорил сам:
– Это я погружал вас в гибернацию год назад, – он рукой указал на бейдж у себя на груди. Там было написано: «Интерн Нирон Креос». – И я же приглядывал за вами всё это время.
– Она была без сознания, – встрял Харт. – И не могла этого знать. Похоже, запомнила имя ещё до гибернации, а дальше её воображение сделало своё дело.
– И что вы видели, если не секрет? – Нирон улыбнулся шире, а его голос был столь нежен и приветлив, что остановил мои слёзы.
– Всё. Я видела всё.
– Что ж, я буду сопровождать вас до Дафны. Так что у вас будет достаточно времени, чтобы рассказать мне всё. Если захотите, конечно, – его улыбка заразила и меня.
Вскоре мы улыбались друг другу.
Я резко распахнула глаза, увидев над собой бежевый потолок моей комнаты в общежитии. Учебная форма лётной Академии висела на спинке стула, небрежно заброшенная туда вчерашним вечером. Умывшись и почистив зубы, я надела чёрно-красный мундир, идеально сидевший по фигуре.
Закончив с одеждой, подошла к настенному зеркалу, чтобы привести в порядок волосы, спутавшиеся ото сна.
«Как сильно отросли», – вновь удивилась я, глядя на свои русые локоны в отражении.
Я так и не решилась их обрезать, хотя за время пребывания в гибернации они стали длиной до лопаток. Порой мне хотелось стать пепельной блондинкой, но только из-за ностальгии. Больше меня не бесили мои волосы, они мне даже нравились.
Я потянулась за чёрной подводкой, желая подкрасить глаза. Всё-таки сегодня мой выпускной и негоже выглядеть блёклой на фотографиях, хоть я и не буду сильно скучать по сокурсникам и часто пересматривать выпускной альбом. Они, конечно, славные ребята, но я их почти не знаю. Я перевелась к ним на последнем курсе, так что и друзей толком завести не успела.
Мне всё равно надо было закончить Академию, поскольку моя обучающая программа в симуляции дала сбой, вот я и решила сменить профессию. Мои вкусы изменились, я больше не хотела учиться на управленческом факультете, осознав, что это не моё, и перевелась на исследовательский. Теперь я совсем другой человек, не тот, что был до болезни. Больше меня не интересуют высокие чины и положение, и вряд ли я теперь смогла бы наслаждаться бумажной работой в штабе конфедерации или быть незаметной помощницей капитана. Я хочу повидать мир, узнать, что ещё скрывается в бесконечном космосе, как зарождаются цивилизации и как со временем меняется история.
– Пора. – Улыбнулась своему отражению, закончив с приготовлениями.
В Академии сегодня людно и шумно. Родственники и друзья выпускников съехались поглазеть на то, как им вручат дипломы. Мой отец также прибыл поддержать меня. Он и Нирон приехали заранее и уже заняли свои места в первом ряду в ожидании церемонии.
Я двигалась по коридору в сторону открытой площадки, где пройдёт торжество. С лица не сходила улыбка, приковывающая к себе взгляды сокурсников и их родителей. Никто не радовался этому событию так же сильно, как я. Другие ребята волновались перед предстоящей практикой, я же имела за спиной внушительный опыт, после которого вряд ли что-то сможет меня напугать.
Другой человек обнулил бы и отказался от полученного в симуляции опыта, но не я. И неважно, что это произошло со мной не наяву, я не просто существовала, а жила всё то время. Училась, взрослела, превозмогала себя и рушила встававшие у меня на пути преграды. Я готова к чему угодно, к любой практике.
На открытой площадке выстроили ряды из стульев для гостей, а напротив установили подобие сцены, где уже начали собираться наши учителя и инструкторы. Все они были в парадной бордовой униформе, мы же накинули чёрные мантии выпускников поверх наших учебных мундиров.
Выпускники выстраивались цепочкой у сцены, повёрнутые лицами к собравшимся гостям, чтобы те могли сделать памятные фотографии. А над нашими головами не замолкал декан, рассказывая о важности события и раздавая сотни благодарностей каждому причастному. От его монотонной речи и тёплого июльского солнышка клонило в сон. Солнце светило прямо в глаза, заставляя щуриться, но я продолжала смотреть на блондина в первом ряду, невзирая на резь под веками.
У него самого недавно был выпускной. Нирон стал военным врачом и будет проходить практику на одном из крейсеров конфедерации. Мы вместе подали заявления.
Глядя на него, я вспоминаю свою прошлую жизнь, какой она была несчастной до болезни. Я многое ненавидела, а остальное меня просто бесило. Тогда я не знала, кто я и что должна делать в этом мире. Теперь всё это смятение ушло.
Половина моих сокурсников уже получили свои дипломы, когда очередь наконец дошла до меня.
– Следующей приглашаю подняться на сцену кадета Розу Росс! – торжественно объявил декан.
Я поднялась на сцену под аплодисменты собравшихся. Не успела даже дойти до центра, как декан поспешил упомянуть, что я присоединилась к курсу на последнем году обучения, но при этом блестяще его окончила. Я потянулась за желанным дипломом, как гости опять захлопали: громче всех аплодировали отец и Нирон. А когда церемония подошла к концу, они принялись по очереди меня обнимать, конкурируя за внимание новоиспечённой исследовательницы.
– Я получил письмо с «Путника», – прошептал мне на ухо парень, сдавливая в объятьях.
– И?.. – прохрипела я, лишённая воздуха.
– Я принят на службу, – Нир сделал паузу, после чего добавил: – И ты тоже!
Я радостно завизжала, прыгнув ему на руки, как он тут же меня закружил.
Разве этот день мог стать ещё лучше?
Я спустилась на минусовой этаж. Идя по ангару с лётной техникой, я каждый раз надеюсь увидеть там свой розовый джет, забывая, что его никогда не существовало. Он есть только в моей памяти и навсегда останется моим верным помощником и другом.
В дальнем углу уже собралась группа офицеров, они ждут только меня. Сегодня наша первая миссия с высадкой на неизведанной планете. Мурашки по коже от предвкушения!
«Путник», на котором мы служим и бороздим космос, выделил нам шаттл и обеспечил всеми необходимыми ресурсами, ожидая взамен по возвращению на крейсер полный отчёт о местной флоре, фауне и структуре почвы, ведь мало ли какие ценные ресурсы скрывает дикая земля. Собственно, это нам и предстоит выяснить.
– Доброе утро, – я окинула приветственным взглядом четверых собравшихся.
Джей – наш штурман и по совместительству превосходный механик. Ширель – молодой биолог, но уже успевшая получить престижную премию за достижения в области науки. Анатолий – опытный геолог с внушительным послужным списком и кучей научных трудов за плечами. И Нирон – наш полевой врач, страж нашего здоровья в незнакомой среде и мой любимый жених.
– Привет, Роза, – хором отозвалась моя команда.
– Готова к работе? – подмигнув, поинтересовался Нир.
Я улыбнулась ему в ответ, кивком головы попросив его отойти со мной в сторонку.
Когда мы отделились от группы, я заговорила:
– У меня кое-что есть для тебя.
Парень захлопал бирюзовыми глазами.
– Подарок! – пояснила, вручив ему чёрную кожаную куртку, почти такую же, какую он носил в моих видениях. – Примерь скорее!
– Думаешь, мне пойдёт?.. – засомневался он.
– Я точно это знаю.
Пока Нирон переодевался, меняя верхнюю одежду, он решил спросить:
– Дерек Нокс из твоей симуляции, кем он был? Ты вспомнила?
Когда мы начали встречаться, я рассказала Ниру обо всём, что со мной приключилось, без утаек. В свою очередь он поведал, что влюбился в меня, когда присматривал за мной в коматозном состоянии. Мы тогда ещё не знали друг друга, но уже любили.
– Парень со школы, мы с ним не ладили, – сообщила я. – Сейчас ему как мне, но я запомнила его противным подростком.
Нирон накинул на плечи кожанку, и я обомлела, вспомнив, насколько же она ему идёт.
– Какой ты у меня бунтарь, р-р-р, – шутливо прорычала я.
– Повяжешь мне на руку бандану, тигрица? – ухмыльнулся он, передавая мне широкую красную ленту, которую медики вяжут на левое плечо, как отличительный знак.
Поместив её поверх кожаного рукава, мы вернулись к группе, после чего сразу загрузились в шаттл, заняв свои места. Наши находились рядом.
– Готовы к изучению своей первой неизведанной планеты? – поинтересовался Анатолий – самый опытный из нашей команды.
– Ты кое-что забыла, – следом мне на ухо прошептал Нир.
– Да?.. И что же?
– Ты обещала мне поцелуй на удачу.
Не успела ответить, как его губы накрыли мои, а со всех сторон послышались голоса членов экипажа:
– Навстречу неизведанному-у-у! – прокричали они, и шаттл тронулся с места.
Реальная жизнь оказалась намного спокойнее и в какой-то степени скучнее, но мне это даже нравится. Я соскучилась по размеренному темпу, по неторопливым дням и предсказуемым событиям. Я устала переживать каждый день новое смертоносное приключение. Я рада наконец стать сторонним наблюдателем, а не вечно находиться в эпицентре событий.
Как же приятно порой просто бороздить космос и наблюдать за зарождающейся в галактике новой жизнью.
Я полюбила свою реальность, поскольку рядом с Нироном осознала, что в мире есть силы мощнее нас и никакому системному сбою, ни одному программному вирусу не разлучить тех, кто предназначен друг другу космосом.
