Мурлычет кошка под столом
И трет мордашку лапкой,
И трепетно внимает дом
Журчащей песне сладкой.
Проводит мокрым язычком
По шкурке элегантно,
Поводит бережно хвостом —
По светски, чуть развратно.
Игриво смотрит все вокруг
С протяжной негой взгляда:
«Или продолжить свой досуг,
А, может быть, не надо?»
Глаза поют о царстве грез
И жмурятся от счастья,
Фырчит довольный кошкин нос
С хитринкой сладострастья.
Тихонько трогает усы
Небрежно, безо рвенья,
И грациозности, красы
Полны ее движенья.
И кажется чудесным сном
То, как с улыбкой мягкой
Мурлычет кошка под столом
И трет мордашку лапкой.

Чучело

Моя душа – как птичий бог распятый, —
Мне грудь разрезали, насильно усыпив,
Мне сердце вынули, меня набили ватой,
Навечно лапы к дереву прибив.
Мои глаза камнями заменили,
Скрепили проволокой – гибкой, как мираж,
Вот только душу вытащить забыли,
Зашив ее в бесчувственный муляж…

Цветы

В квартирах льются слезы
И бьются хрустали,
А вы купите розы —
Пока не отцвели…
Ну хоть однажды, сразу,
Без опасений, впрок.
Поставьте розы в вазу,
Доколь не выйдет срок.
Берите, не считайте
Монет и кошельков,
Но только не срывайте
Доступных лепестков…
В квартирах льются слезы,
Там холодно, а тут —
Купите себе розы,
Пока они цветут!

Огоньки

Возьми в свои руки алый цветок,
Чтоб свет разливался по телу.
Он теплый и мягкий. И будто восток
Светится каждый его лепесток,
Как пальцы, привыкшие к делу.
Будь рад той минуте, когда огоньки
Сольются с твоею улыбкой,
Горячим мазком оголенной руки
Спаси чье-то сердце от белой тоски,
От дали запутанно – зыбкой.
Дерзай, согревая застывшую кровь,
Ладонью обняв слебелек и любовь!

Рассвет

Рассвет, молодея, по небу шагал,
Свой лик подставляя ветрам.
Он шел, спотыкаясь, по кончикам скал,
Как будто по черным шипам.
А снизу хулила его чернота
Язвительным, злым языком;
И тень – бесконечная, про-пустота
Грозила своим черпаком…
А свет, ухмыляясь, гоня облака,
Умытый потоками слез,
Стеной, как летящая в пропасть река
С востока, надвинувшись, рос…
Раздался над миром, живою рукой
Разгладил морщины земли,
Свершилось! И воздух блеснул синевой,
И дали открылись вдали…

Кадетская луна

Контрастные блики повсюду легли.
Все ярко как днем, только четче и тише:
Во вскрытые язвы голодной земли
Вступают теней непрозрачные ниши.
Живое молчит, ослепленное сном,
Предметы меняют значенья и формы.
Гнилые стволы болотным огнем
Предательски блещут, коварности полны.
Красиво и страшно. Затихла трава,
Искуственно смотрит двухцветное лето;
Весь мир представляет собой кружева —
Безумие в синтезе ночи и света…

Волны

На берег волны льются,
Звенят потоком смеха.
И льются, как смеются,
В песок роняя эхо.
На берег льются волны
Все в свете разливая;
Мерцанья волны полны,
Шуршащие без края.

«В разливах заката…»

В разливах заката
Ты вечно со мной,
Нас гладят пассаты,
Лаская, рукой, —
Мы видим друг друга:
Ты – южная ночь,
Ты – знойная вьюга,
Ты – пламени дочь.
Мы любим друг друга:
Я – северный день.
Мы лекари круга,
И я – твоя тень.
Нас гладят пассаты,
Сливают наш свет,
И наши закаты
Рождают рассвет…

В трамвае конкурс на места,
Которые еще свободны.
Я еду целых два часа
В трамвае – трезвый и голодный…
А где-то дома ты сидишь
И попиваешь чай горячий…
В трамвае пусто, только лишь
Мой разум мечется, незрячий.

Привиделось

Привиделось озеро неба.
Дел полно, но белая лень.
Снова хочется зрелища, хлеба,
Впереди еще целый день.
Жду тебя, мое утешенье,
Как наивно это звучит…
Поедаю банку варенья,
Догрызая науки гранит…

Вот куплю исполнитель желаний
И тебя захочу навсегда,
Чтоб не чувствовать грешных страданий —
С кем ты… Где. Сколько раз. И когда…

Река

На берегу мороз и нега,
И в звонком воздухе покой,
И белая, под пеной снега,
река не выглядит рекой…
Когда-то с богатырским вздохом
Волна стучала о причал
И, изгибаясь ярким рогом,
На приступ шла, бурля у скал.
Алмазно капли разлетались,
Да ветер спорит с высотой,
И только чайки наслаждались,
Сшибаясь крыльями с водой…
Закручивая струи – плети
Валы катили напролом,
С гудением дрожащей меди
Лизали камни языком.
Из глубины, из ниоткуда
Громада демонов неслась,
Летела серым блеском груда,
Вилась, крутилась и рвалась…
Бой отгремел… Мороз и нега,
В звенящем воздухе покой,
И белая, под пеной снега
Река не выглядит рекой…

Снежная баба

Я строю снежную бабу
Из липких осколков зимы.
Какую, быть может, награду
Ищу, протираю штаны?
Мне вовсе не нечего делать,
А хочется миг изменить.
Беру на себя я смелость
Вот так научиться любить…
В процессе творенья, несмело,
Рождается грудь, голова…
Так кто-то когда-то из пепла
Живые творил существа…

Февраль

Февраль изменил лицо,
Скуп на слова и морозы.
Лужа легла на крыльцо —
словно накапали слезы.
Дразнит синичий крик,
Млеют под солнцем грядки.
Тает седой снеговик,
С небом играя в прятки.
Мокрый повсюду снег,
Сняли повсюду шапки,
В свой нерешительный бег
Кошкины мокнут лапки.
Тянут деревья прочь
Пухлые, темные руки.
Скоро наступит ночь
И запоет со скуки.

Русянка

Наутро славный хан Каркон
Пожег село древлян,
Забрав в полон детей и жен,
Не получивших ран.
Под треск пожара, вознося
Удачный свой набег,
Ушла ватага, увозя
Добычи пять телег.
Два раза Кам, отец степей
Спускался к пикам гор.
На третий день, щадя коней,
Хан кинул свой шатер.
И огляделся, вскинув длань,
как замерший сапсан,
И воздожил святую дань
Под дремлющий курган.
Разбили лагерь степняки,
Кострища развели,
Кумыса вскрыли бурдюки,
Плененных привели.
Степенно вечер наступил,
Хан бранный снял наряд
И, ощутив избыток сил,
на пленниц бросил взгляд.
Сказал: «Смотреть хочу полон,
Всех русских дочерей…»
Под гогот, шутки ищет он
Усладу для очей.
Вдали шакал безумно выл,
На сытый глядя стол…
Хан дев ощупал, оценил
И лучшую нашел…
Она дрожала перед ним
Как загнанный зверек…
Хан тихо приказал своим
Смыть грязь с разбитых ног.
Умаслив тела белый мел
Слуга сказал: «Пора», —
В златой чекмен ее одел
И вглубь провел шатра…
Хан обнял стан ее рукой,
Кивком прогнал людей,
Задернул полог за собой
И обернулся к ней…
Очнулся он при новом дне,
Вздохнул, борясь со сном:
«Русянку приведите мне», —
И цокнул языком.
Слуга вошел к нему один
С понурой головой:
«Она погибла, господин,
Кольнув себя стрелой…
Могильный яд ее украл…»
Хан в гневе вскрикнул: «Прочь!»
И проклял, к небу вздев кинжал,
Свой рай, длиною в ночь…
В тот год задумчив стал Каркон,
В родной вернувшись стан.
Гласит легенда – умер он
От колдовства Древлян.