«О, я от призраков больна» kitabından alıntılar, sayfa 3
По причине долгого и ожесточенного спора между двумя моими предками, Энтони и Уильямом де Люсами, о достойности применения некой военной тактики во время Крымской войны Букшоу был разделен на два лагеря и в вестибюле провели черную линию: линию, которую запрещалось пересекать в обе стороны.
Если бы мы все могли быть снегом, подумала я, как бы счастливы мы были!
Книги — словно кислород для ныряльщика, — однажды сказала она. — Отнимите их, и можно начинать считать пузырьки.
— У тебя синяки под глазами, — заметила я. — Ты читала вчера допоздна или совесть не дает тебе спать, потому что ты скверно обращаешься с младшей сестрой?
Тем не менее с призраками так случается: они появляются в самое странное время в самых неожиданных местах.
В любом случае вся эта затея — боль в заднице.
Фели и Даффи не верят в Деда Мороза, и, полагаю, именно поэтому он всегда приносит им такие никчемные подарки: в основном душистое мыло, халаты и тапочки, с виду и на ощупь как будто скроенные из турецкого ковра.
Дед Мороз, неустанно повторяли они, — для детей.
«Это не более чем жестокая мистификация, сочиненная родителями, которые хотят сделать подарки противным отпрыскам, не прикасаясь к ним, — утверждала Даффи в прошлом году. — Это миф. Поверь мне. Я, в конце концов, старше тебя и знаю».
Поверила ли я ей? Не знаю. Оставшись одна и поразмыслив об этом без слез, я приложила все свои незаурядные дедуктивные способности к решению этого вопроса и пришла к выводу, что мои сестры лгут.
Кто-то, в конце концов, принес ведь мензурки, не так ли?
Потому что, — сказал голос тетушки Фелисити за моей спиной, — хорошо известен тот факт, что, когда несколько мужчин оказываются запертыми в замкнутом пространстве более чем на час, они начинают представлять угрозу обществу. Чтобы избежать недоразумений, их надо заставить выйти на улицу и с помощью труда избавить от животных устремлений.
Старшие сестры всего мира очень похожи: полчашки любви, полчашки презрения.
Возможно, подумала я, когда мы начинаем дышать чужим дыханием, когда неугомонные атомы их тел начинают смешиваться с нашими, мы берем чтото от их личности, как кристаллы в снежинке. Возможно, мы становимся чемто большим и одновременно чемто меньшим, чем мы есть.
