Kitabı oku: «Годы опавших листьев», sayfa 3
Глава 12
Сима не находила себе места. Завтра Сомовы придут официально свататься. Что делать?
Аркадий Сомов ее судьба? Как Нерябов у Глаши Котовой?
Перед глазами Симы потенциальный жених стоял как деревянный истукан с ничего не выражающей физиономией. Симу передернуло.
Ну нет!
Хотя… Аркадий вполне привлекательный молодой человек…
Могла бы она его полюбить и быть счастлива? Сима внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале.
– Глаза сияли, и любовью наполнен был ее счастливый взгляд, – прошептала она и глубоко вздохнула.
Сестра Наташа на вокзале выглядела такой красивой и счастливой. Не мудрено, ведь она ехала к любимому мужчине. Наташа сама его выбрала. Почему Сима не может также сделать свой выбор?
Выйти замуж за Аркадия, чтобы получить независимость от отца, а потом развестись, как сестра, и поступить на сцену?
Но ведь какое-то время с ним придется жить! И развод – это так сложно. Василий Александрович, в отличие от своего брата, Наташиного отца, доброго и любящего, этого никогда не позволит.
А еще, вдруг дети пойдут…
Сима схватилась за голову и бросилась на кровать.
– Буду рыдать! – Сказала она и уткнулась в подушку.
* * *
Маленькие Сомовы в мундирах с иголочки дружно маршировали за своим отцом Аркадием. Сима изо всех сил пыталась к ним пристроиться, но никак не могла попасть в общий ритм марша. Ноги отказывались слушаться, будто она шла с пудовыми гирями. Перед ее глазами возник огромный зрительный зал. Скучающая публика откровенно зевала.
Сима закричала, но ее голос заглушил барабан, глухо отбивающий такт где-то в глубине оркестровой ямы. Аркадий, не оглядываясь, вел шествие вперед. Барабан стучал все сильнее и чаще.
Симе стало холодно и она проснулась.
Огромные капли дождя барабанили по карнизу. В открытое окно залетали брызги.
Сима с трудом поднялась и закрыла окно. Не до конца осознавая, что делает, она достала из шкафа большой дорожный саквояж.
И тут ее охватило чувство похожее на панику. Сима лихорадочно, будто за ней гонятся, начала запихивать в саквояж все подряд. Платья, туфли… Сгребла, не разбирая, все, что стояло на туалетном столике.
– Деньги! – Она открыла небольшую лаковую шкатулку, – на билет должно хватить!
Сима бросила взгляд на письменный стол и на секунду задумалась.
Написать записку отцу? А надо ли?
Саквояж не закрывался. Сима решительно, не выбирая, выдернула из него пару платьев и защелкнула замок.
Не оглядываясь она направилась к двери и толкнула ее. Дверь не поддалась. Сима нажала сильнее. Дверь оказалась запертой!
Решимости моментально поубавилось. Она застыла на месте. саквояж выпал из рук.
Вставленный снаружи ключ закрывал замочную скважину.
Как же так?
Нет, она не сдастся!
Сима вытащила из волос шпильку и, засунув в замочную скважину, толкнула ключ.
Снаружи раздался громкий металлический звук. Сима схватила со стола карандаш, встала на четвереньки и просунула карандаш под дверь. Ключ лежал совсем близко… Но неожиданно в коридоре послышались шаги Василия Александровича.
Сима вскочила и схватила саквояж.
Куда?
Она лихорадочно запихнула его под кровать и быстро залезла под одеяло.
Дверь открылась. Отец с минуту постоял на пороге, щелкнул выключателем, погасив свет и вышел. Ключ в замке повернулся два раза.
Сима соскочила с кровати и заглянула в замочную скважину. Пусто!
Она медленно опустилась на пол, прижалась спиной к двери и с тоской посмотрела на увенчанное ажурной решеткой окно, за которым лил холодный дождь. Отражая желтый свет уличного фонаря, капли сползали по стеклу, как большие золотистые слезы.
* * *
С утра, под бдительным присмотром Матрены, Симе позволили посетить ванную комнату, после чего опять заперли. Освободили ее только к обеду.
Василий Александрович строго посмотрел на дочь.
– Не вздумай чего выкинуть!
– И не собираюсь, – спокойно ответила Сима, наигранно изящным жестом поправляя идеально уложенные волосы, – раз вам не терпится от меня избавиться, я приму его предложение. Не извольте беспокоиться!
Василий Александрович удивленно посмотрел на дочь, но на пороге уже топтались Сомовы и он поспешил к ним навстречу.
Обед прошел идеально. Старший Сомов изрядно заправился коньяком. Эмма Карловна, не переставая, кудахтала. Сима улыбалась, краснела от каждого вопроса и скромно опускала глаза. Василий Александрович поглядывал на нее с некоторым недоумением. Аркадий как всегда молчал.
Наконец наступило время для самого главного.
По команде Аркадий, этот юрист с душой солдафона, вскочил. В его руках Сима увидела маленькую коробочку, перевязанную красной ленточкой.
Она смущенно потупила взор. Щеки горели, как помидор. Сима ахнула, вскочила и выпалила:
– У меня вам тоже приготовлен подарок! Я мигом! – Лучезарно улыбаясь, она выпорхнула из гостинной.
Все, включая Матрену, умиленно заулыбались.
– Ну вот, – воскликнула Эмма Карловна, – а мы переживали!
– А давайте еще по рюмочке, пока суть да дело! – Довольно поглаживая живот предложил Борис Петрович.
Василий Александрович, поддавшись всеобщему воодушевлению, потянулся за графином. Мысль последовать за дочерью, или, хотя бы, отправить Матрену, как он это делал прежде, даже не мелькнула в его голове.
Тем временем, Сима вытащила из-под кровати саквояж, наспех надела шляпку и, как мышь, неслышно выскользнула за дверь.
Она бежала по улице пару кварталов, не чувствуя тяжести своей ноши. Повернув за угол притормозила, немного отдышалась и окликнула проезжающего мимо извозчика.
Часть II
Глава 1
– Хозяева уехали-с, пускать никого не велено-с. Уходите-с. – С этими словами хмурый слуга захлопнул дверь прямо перед Симиным носом.
– Как уехали? Куда уехали?
– Ничего не знаю-с. – Ответили изнутри.
– Пустите, я подожду! – Сима стукнула кулаком по двери.
– Скоро они-с не вернутся!
– А когда?
– Не докладывали-с.
Сима продолжала стучать, но реакции больше не последовало.
Вот неожиданность! Куда они могли уехать, ведь не собирались? У Наташи тут и нет никого, а ее супруг должен быть занят на службе.
Пока Сима гадала у закрытой двери Вульфертов, что ей делать, из подворотни соседнего дома выехали три всадника и направились вдоль по улице.
Сима, занятая своими мыслями, не обратила на них никакого внимания. Но Тао, возглавлявший эту небольшую процессию, невольно придержал коня. Что-то странно екнуло у него в груди при виде точеной девичьей фигурки с тонкой талией. Удивительное очарование исходило от этой изящной шеи и завитков светло-русых волос, спадающих на плечи из-под соломенной шляпки.
На секунду замешкавшись, Тао тряхнул головой, прогоняя наваждение, и пришпорил коня.
* * *
К полудню Сима подошла к воротам Кирасирского полка. Постовые смотрели на нее с подозрением и, как ей показалось, даже с некоторой враждебностью.
– Дежурный офицер Катышев! – Отрапортовал металлический голос, – вы спрашивали господина Вульферта? Могу я поинтересоваться, кем вы ему приходитесь?
– Я сестра его супруги Натальи Сергеевны, – пролепетала Сима, – двоюродная, – зачем-то добавила она.
Постовые и офицер странно между собой переглянулись.
– Милая барышня, – высокомерно заявил офицер, – тут вам не дом свиданий!
Услышав такое, Сима открыла рот от удивления.
– Вам следует вернутся туда, откуда вы приехали, – офицер многозначительно посмотрел на ее саквояж, – поручик Вульферт в данное время отсутствует.
– А когда он вернется? – Сима еле справилась с образовавшемся в горле комом.
– Мне эта информация не ведома. Всего хорошего! – Офицер небрежно отдал честь и развернулся, громко клацнув каблуком сапога.
– Постойте! А его супруга… – Сима осеклась. Постовые смотрели куда-то мимо, будто ее и не существовало. Офицер даже не шелохнулся.
Сима еще немного постояла в полном недоумении, после чего подхватила свой саквояж и поплелась прочь.
На душе беспокойно скребли кошки. Что произошло? От чего тут все такие недружелюбные? А ведь сестра писала о Гатчине такие восторженные письма… Где же Наташа, куда они уехали? Кто может знать?
И тут у Симы возникла мысль, которая внушила надежду. Театр! Ну конечно! Раиса Денисовна наверняка все ей расскажет! Спросив дорогу к театру у прохожих, Сима уверенно направилась вперед.
Далеко идти, слава богу, не пришлось. Театр располагался на углу Багговутовской и Новой улиц, в помещении Общественного собрания.
Сима решила не тратить, и без того небольшие, оставшиеся у нее после покупки билетов, деньги на извозчика. Она бодро шагала по залитым теплым летним солнышком зеленым улицам Гатчины. Двухэтажные каменные дома, стоящие вплотную друг к другу, образовывали единую разноцветную линию. Чем-то этот городок напоминал ее родную Москву.
У входа в театр назойливые мальчишки предлагали купить свежую газету.
– Первый полет русского дирижабля! – Кричал паренек в, висящей на ушах, большой, вероятно отцовской, кепке, – спешите увидеть! Дирижабль готовится к полету в Воздухоплавательном парке! Тетенька! – Мальчишка дернул Симу за рукав, – купите газету, – успейте в Санкт-Петербург посмотреть на дирижабль!
Сима возмущенно одернула руку.
– Какая я тебе тетенька?!
Дирижабль, это конечно интересно, но сейчас Симе было категорически не до него.
Глава 2
– Вы к кому? – Спросил пожилой вахтер, бросив на Симу равнодушный взгляд поверх конторки с надписью “Служебный вход”.
– К госпоже Азаровой! – Уверенно выпалила Сима и, для большей значимости, добавила, – по приглашению!
Всю дорогу сюда она внушала себе мысль, что Азарова обязательно сейчас в театре. По-другому быть не могло! Фантазия рисовала дружескую беседу с Раисой Денисовной за чашкой чая с вкусной булочкой у той дома. Ведь ее наверняка приютят до возвращения Наташи!
– Проходите, только тихо. Идет репетиция.
Сима так обрадовалась этим словам, что забыв спросить, куда идти, бросилась бежать вверх по лестнице.
Вахтер равнодушно пожал плечами, глядя ей вслед.
Однако Сима быстро нашла путь по звуку, то есть, по голосу. Кто-то злой и ужасно раздраженный орал во все горло. Она тихонько заглянула в приоткрытую дверь, ведущую, как оказалось, прямо на сцену.
В зрительном зале, в креслах первого ряда партера, расположилось несколько человек. Перед ними, как тигр в клетке, в разные стороны метался взлохмаченный режиссер и извергал на сцену гром и молнии.
На сцене же, за столом с самоваром и пузатым фарфоровым чайником, в наряде купчихи начала девятнадцатого века, сидела Азарова и недоуменно хлопала глазами.
– Всего одна фраза, Раиса Денисовна! И то, не можете нормально произнести! – Режиссер топнул ногой, – что это за интонация? А? Вы у нас тут, что ли, королева Франции?
Азарова шумно вздохнула.
– Вы добрая, гостеприимная хозяйка! Вы искренне приглашаете Дарью за свой стол! Повторяйте за мной! – Режиссер набрал в легкие воздуха и натянул на свое лицо лучезарную улыбку, – не изволите ли откушать чаю, голубушка, Дарья Ивановна?
– Не изволите ли откушать чаю, голубушка, – при этих словах Азарова с натянутой улыбкой посмотрела на стоящую рядом Дарью и за ее спиной в глубине кулисы неожиданно увидела Симу. Она нахмурилась и после неуместно образовавшейся паузы недовольно закончила, – Дарья Ивановна!
– Ну вот, опять! – Отчаянно взвыл режиссер, – все, я так больше не могу! Перерыв! – Громко чеканя каждый шаг, он выскочил из зала.
Атмосфера сразу разрядилась. Артисты принялись прохаживаться и переговариваться между собой. Некоторые недовольно поглядывали на Азарову, которая продолжала сидеть на месте.
Азарова бросила косой злобный взгляд на Симу и отвернулась.
– Раиса Денисовна! – Не решаясь подойти, кричала та громким шепотом и махала руками, чтобы привлечь ее внимание. Но Азарова упорно не желала этого замечать, делая вид, что внимательно читает слова пьесы.
– Раиса, тебя там зовут, – произнес над самым ее ухом актер в кафтане и высоких сапогах.
– Кто? – Раиса картинно повернула голову.
Сима в ответ на ее взгляд радостно заулыбалась.
– Ах там, – Азарова нехотя поднялась с места.
– Раиса Денисовна, вы меня помните? Я Сима! Серафима Шереметьевская, сестра Натальи…
– Не нужно так кричать, – оборвала ее Азарова. В ее голосе Симе послышалось раздражение. – Я помню. Пойдемте, – с этими словами Азарова вытолкала Симу из двери наружу. Она оглянулась, нет ли кого поблизости и строго спросила, – зачем вы здесь?
– Понимаете, – затараторила Сима, – я приехала, а Наташи нет. И никто не говорит, когда она вернется! В полку мне тоже ничего не сказали! Но вы же знаете? Правда?
Сима смотрела прямо в глаза с огромной надеждой, но Азарова упрямо отводила взгляд.
– Я не уверена, – медленно произнесла она. Затем, немного подумав, добавила, – но могу разузнать.
Сима расстроено опустила голову.
– Вечером поговорим, после спектакля, – резко закончила разговор Азарова и направилась обратно на сцену.
– Раиса Денисовна, – нерешительно окликнула ее Сима, – помните, вы обещали мне содействие?
Азарова остановилась.
– О чем вы говорите?
– Вы сказали, если приеду, составите протекцию.
Мимо них прошли несколько актеров. Они с интересом посмотрели на Симу.
– Да что же вы так кричите-то, милочка! – Окончательно разозлилась Азарова, – идите за мной!
Сима, стараясь не отставать и волоча уже изрядно надоевший саквояж с вещами, засеменила следом за ней по коридору.
Азарова заглянула в гримерку, но там у зеркала пудрилась какая-то пожилая, полуодетая актриса. Раиса Денисовна не довольно захлопнула дверь.
Они поднялись по лестнице еще на один этаж в костюмерную.
Азарова заглянула. Никого. Она завела туда Симу, поставила прямо перед собой и грозно произнесла:
– Чего вы добиваетесь, милочка? Хотите вот так прийти и сразу получить роль?!
Сима смотрела растерянно, не понимая, что ответить.
– А не большая ли это наглость с вашей стороны? Такие, как вы, тут толпами ходят и все хотят, как Комиссаржевская быть! Но для этого, знаете ли, талант нужен! А ваш талант в чем? В бумажных доспехаха по сцене скакать? Так это и не талант вовсе! Это, простите, вообще черти что!
Сима почувствовала, что вот-вот расплачется.
– Вот вам мой совет, – заключила Азарова, – возвращайтесь ка вы в Москву, к папеньке. Он, небось, не в курсе, что вы тут по театрам шляетесь?!
С этими словами Раиса Денисовна указала на дверь.
Сима стояла как вкопанная.
Неожиданно из-за стойки с костюмами вышла молодая невысокая черноволосая женщина в сером платье. Она с осуждением посмотрела на Азарову, которая громко фыркнула, вскинула голову, расправила грудь и сама скрылась за дверью, на которую только что указывала Симе.
Она не любила плакать, но теперь уже не осталось сил сдерживаться. Слезы текли потоком. Сима сделала глубокий вдох, силясь успокоиться, но это не помогло.
Незнакомка протянула ей платок.
– Хотите чаю? – Спросила она спокойным голосом.
Сима согласно кивнула.
Женщина оказалась театральной костюмершей по имени Софья.
– Ну вы и нашли к кому с протекцией обратиться, – качала она головой, наливая Симе уже третью чашку чая, – советую с ней вовсе не связываться.
– Она же сама обещала! Никто за за язык не тянул, – Сима отправила в рот очередную печеньку, – и про мою сестру она что-то знает.
– Это да! – Согласилась Софья, – Азарова все у нас знает. Та еще сплетница!
После некоторого раздумья Сима с надеждой посмотрела на Софью.
– Мне нужна работа. Очень нужна!
– Тут, к сожалению, я бессильна.
Не успела она договорить, как в дверь заглянул помощник режиссера.
– Софья Павловна, – произнес он, – привели мальчонку на посыльного. Принесите его костюм в третью гримуборную, пожалуйста.
– Сию минуту! – Софья вскочила и через пару секунд уже стояла у порога держа в одной руке костюм посыльного, в другой кепку.
– Вы кушайте, не спешите, – обратилась она к Симе, – я скоро вернусь.
Сима внимательно посмотрела на кепку в ее руке. Такая же, как на мальчишке, разносчике газет.
– Подождите! А для кого этот костюм?
– Да был у нас паренек, играл посыльного, но захворал. Родственники его в деревню забрали. Вот теперь спешно ищут замену.
– А большая у него была роль?
– Да ну какой там! Два выхода да пара слов. – Софья открыла дверь, намереваясь выйти.
– Стойте! – Крикнула Сима, – дайте мне! У меня точно получится.
Сима стояла у большого зеркала. Серые мешковатые штаны оказались широки, пришлось подпоясаться веревкой. Свободная рубаха и сверху бесформенная жилетка скрывали девичью фигуру полностью.
– А волосы? – Скептически заметила Софья, – такого парика у нас точно нет.
Сима упорно пыталась запихнуть непослушную шевелюру под кепку и наконец ей это удалось.
– Ну нет, – покачала головой Софья, – шея выдает, слишком открыта! Снимайте уже все. Отнесу. Не то режиссер разгневается, что долго.
– Подождите! Сейчас все будет хорошо! – Сима схватила со стола большие портновские ножницы. “Шанс! Шанс! Шанс!” – Буквально заорал ее внутренний голос.
Софья даже не успела ахнуть, как на пол одна за другой полетели пряди шикарных волос.
– Боже праведный, – с трудом вымолвила ошарашенная костюмерша.
С тревогой и надеждой, ни капли не жалея о содеянном, улыбающаяся во весь рот Сима, предстала перед режиссером.
– Не плохо, очень даже не плохо! – Обрадовался тот, – говоришь хорошо! А пройдись ка еще по сцене!
Сима уверенно продефилировала от одной кулисы до другой развязанной мальчишеской походкой.
– Хороший паренек! Беру! Как говоришь тебя зовут?
Сима на секунду замешкалась, после чего выкрикнула:
– Симка! Симка Ше…Шелест! – Она беззастенчиво позаимствовала фамилию Матрены.
– Это Серафим что ли? – Улыбнулся режиссер.
– Именно так!
– Не слушайте вы ее! – Вмешалась Азарова, – девица это, Антон Макарович!
– Правда? – Режиссер раскрыл рот от удивления, – вы правда, – он кашлянул, – барышня?
Сима согласно кивнула:
– Но ведь вы сказали, что я подхожу?
Режиссер задумался.
– И подходите! – Он с вызовом посмотрел на Азарову. – А некоторым стоит еще поучиться, чтобы мне указывать! – Выйдете сегодня вечером! – Приказал он к Симе.
– Уже сегодня? Так сразу? – Она опешила от неожиданности.
– А вы что думали, моя дорогая? – Марш слова учить!
* * *
– Меня утвердили! Меня утвердили! – Повторяла она, не веря своему счастью.
Теперь оставалось решить вопрос – где же переночевать?
Софья заявила, что взять ее к себе не имеет никакой возможности, но позволила тайно остаться в костюмерной на одну, или максимум, если понадобится, две ночи. Тут стоял внушительных размеров кожаный диван. Он был жесткий и, местами потертый, но это в сто раз лучше, чем, например, скамейка в парке под открытым небом. А там, глядишь, и Наташа вернется…
Глава 3
Конные прогулки действовали на Тао успокаивающе.
Сразу за городом начинались поля. Дойдя неспешным шагом до вершины холма, Тао, полюбовавшись роскошными видами с небольшой возвышенности, пустил коня в галоп, наслаждаясь этой относительной свободой и ощущением, хоть и обманчивым, что он может вот так ускакать далеко далеко от бесконечной опеки и контроля. Туда, где его не будут преследовать удивленные взгляды окружающих, от которых никуда тут не скрыться, из-за его экзотической внешности.
Тао прекрасно знал, как пренебрежительно относятся в этой стране к его соотечественникам. Многочисленных трудяг – сапожников и торговцев называют узкоглазыми и желтолицыми.
От прямых оскорблений его самого спасает лишь высокое положение их семьи. Никто не смеет сказать Тао в глаза что-то обидное или любым другим образом проявить неуважение. Но некоторая брезгливость окружающих понятна и без слов.
Однако нельзя сбрасывать со счетов, что и на его родине в Поднебесной к чужакам и, особенно европейцам, относятся с еще большим отвращением.
Но все же, в любой недружелюбной обстановке, быть своим среди своих гораздо приятнее, чем чужим среди чужих.
Тао с детства привили любовь к своей родине и по этой причине он иногда чувствовал себя в стране, где вырос и провел практически всю свою жизнь, как птица в клетке.
Однако, день заканчивался. Сегодня опять полагалось быть в театре. Разгоряченный быстрой ездой, Тао подскакал к плетущемся по проселочной дороге телохранителям. Трое всадников развернули коней и спокойным шагом отправились в обратный путь.
Вечером, одетый по последней европейской моде, Тао уже занимал место в их, взятой на весь летний сезон, ложе, стараясь не обращать внимание на любопытные взгляды окружающих.
* * *
Театральный зал Общественного собрания производил впечатление. Конечно он был не такой, как многоярусные театры Москвы, которые привыкла посещать Сима, но достаточно большой.
Партер вмещал не менее двадцати рядов. По окружности располагался один ярус, разделенный на ложи большими мраморными колоннами, упирающимися в высокий сводчатый потолок.
Зал заполнялся превосходно одетой публикой. Дамы в вечерних туалетах, офицеры в накрахмаленных белоснежных воротничках и начищенных до блеска ботфортах…
С нарастающим беспокойством Сима смотрела в узкую щелочку занавеса.
Мамочки! Ее живот бурлил от волнения. Это тебе не гимназия.
Господин Чжан с семьей расположился в ложе в правой стороне. Сима ахнула.
– Что там? – Поинтересовался, стоящий поблизости актер в кафтане.
– Там какие-то басурмане!
– Дай посмотрю, – улыбнулся актер и заглянул в щелку, – это китайский посол, – равнодушно заявил он, – они всегда там.
Сима почувствовав, что сейчас с нею произойдет что-то ужасное, схватилась за живот и не разбирая дороги побежала в уборную.
К своему выходу она успела вернуться, но режиссер за кулисой уже рвал и метал:
– Где посыльный? Куда делся?
– А я предупреждала! – Нашептывала ему на ухо Азарова.
– Раиса Денисовна! – Рявкнул на нее режиссер, – идите уже… на сцену! Ваш выход!
Все выступление прошло для Симы, как в тумане. Она смутно помнила, как вышла, отдала купчихе Азаровой письмо, как произнесла слова.
– Молодец! – Режиссер удовлетворенно хлопнул ее по плечу, но сразу одернул руку, вспомнив, что Сима – барышня. – Все хорошо! Серафима… как вас по-батюшке?
– Васильевна.
В голове у нее неожиданно прояснилось, – “Меня что, похвалили? Сам режиссер?” – Она расплылась в счастливой улыбке.
Остаток спектакля Сима провела стоя за кулисой, как завороженная наблюдая за происходящим на сцене.
На общий поклон ее впрочем не допустили.
– Куда? – Одернул Симу помощник режиссера, – не положено!
Она расстроилась, но не сильно. Гораздо большее расстройство испытывала в это время Азарова. Исполнители главных ролей выходили на поклон по центру сцены. Она же довольствовалась местом почти у кулисы и все это на глазах Симы! Последнее Азаровой было отчего-то особенно неприятно.
После поклона Раиса Денисовна ворвалась в гримерку, быстро переоделась и, не снимая грима, удалилась, сильно хлопнув за собой дверью.
На улице начинался дождь. Почти вся публика уже разъехалась. Но господин Чжан не торопился покидать театр. В фойе им повстречался банкир господин Мелихов с супругой. С ним чрезвычайный уполномоченный Чжан Шуан Ли имел общие интересы в связи с КВЖД – Китайской Восточной железной дорогой.
Некоторое время они обсуждали какие-то дела. Их супруги перекинулись парой любезностей, а дети Тао и Юи молча ожидали в стороне. Впрочем, Юи молчала всегда. Немая от рождения, она все слышала, но говорить не могла.
Сима оставалась за кулисами пока все на разошлись. Ее переполняли эмоции. Настоящий театр! Еще вчера… нет, даже еще сегодня утром, она об этом только мечтала.
Убедившись, что никто не увидит, Сима вышла на середину сцены. Она поклонилась и послала множество воздушных поцелуев в зал, будто его не закрывал занавес. Зал в ее голове взорвался бурей аплодисментов. С распростертыми руками она закрыла глаза, наслаждаясь этими овациями.
Спустя минуту, сломя голову, Сима неслась по коридору театра. Добежав до гримерки, она толкнула дверь. Там у трюмо пожилая актриса не торопясь стирала с лица грим, зажав уголком рта длинный мундштук с сигаретой.
– А где Раиса Денисовна? – Спросила запыхавшаяся Сима. Стоя на сцене, она неожиданно вспомнила, что Азарова обещала рассказать про Наташу.
– Ушла, – томно произнесла актриса, глядя на свое отражение в зеркале, – жаль, что не навсегда.
Сима припустила вниз по лестнице к выходу.
На улице почти никого. Она завернула за угол и у центрального входа в театр увидела экипаж, в который садилась очень похожая на Азарову дама.
– Раиса Денисовна! – Закричала Сима.
Экипаж тронулся с места.
– Подождите! – Кричала Сима на бегу, но экипаж только набирал ход.
Сима не смотрела под ноги и в результате запнувшись ботинком о выступающий из мостовой булыжник полетела прямо в лужу. Она попыталась подняться, но подвернутая нога не хотела слушаться. Сидя в луже, Сима с досадой смотрела на стремительно исчезающий из виду экипаж.
Неожиданно, перед самым ее носом возникла чья-то протянутая рука. Сима машинально схватилась за нее и привстала, но повернув голову, внезапно застыла на месте. На нее внимательно смотрели два хитро сощуренных глаза. Она слегка наклонила голову и тоже подозрительно прищурилась. Хозяин глаз как-то не понятно хмыкнул и тут до нее дошло.
– Китаец! – С ужасом воскликнула она одергивая руку и еле удерживая равновесие на одной ноге.
Китаец высокомерно усмехнулся и резко толкнул ее обратно в лужу.
– Глупый мальчишка, – прошипел он на чистом русском языке.
* * *
Дождь усиливался. Когда Сима, прихрамывая, добралась до служебного входа на ней уже не было ни одной сухой нитки.
– Куда? – Равнодушно спросил вахтер.
– В костюмерную. Вернуть костюм.
Сима громко чихнула и вытерла нос рукавом мокрой рубахи.
– Ну да, – заключил вахтер, выглядывая из-под очков, – а где костюм?
– Вот он… – она растерянно обвела себя взглядом. Вахтер в недоумении нахмурился, а Сима поплелась по лестнице, оставляя за собою мокрые следы.
Переодевшись и наспех застирав под краном в уборной испачканные в грязи штаны, она крепко уснула на диване завернувшись в большую меховую шубу, удачно обнаруженную среди костюмов.
То ли от тепла шубы, то ли от огромной усталости сон настиг ее моментально, стоило только закрыть глаза.
