Kitabı oku: «Малая», sayfa 8
Не осмелившись с ним спорить, я киваю.
– Спасибо тебе. За то, что помог решить с парнями. Я очень испугалась. Они твои знакомые?
– Это молодняк мой, – отвечает он, слегка улыбнувшись. – Расстроили меня сегодня.
– Ты что-то вроде их главного? – Мой взгляд невольно задерживается на его покрытых щетиной скулах.
– Вроде того. Хочешь пообедать куда-нибудь заедем? – Север поворачивается и мне приходится спешно отводить глаза. – В кальянной поесть не получилось.
Я прикусываю щеку. Внутренний голос моментально напоминает о том, что я пообещала себе держаться от него подальше, но есть и второй, который требует, чтобы я немедленно приняла приглашение. В благодарность за спасение и потому что на деле я тоже голодна.
– Если только ненадолго, – еле слышно говорю я, отвернувшись к окну.
– Не надо смущаться, малая, – долетает веселый голос Севера. – Мне вообще сложно противостоять.
34
– Не смотри на интерьер, малая, – усмехается Север, глядя, как я робко озираюсь по сторонам. – Обстановка здесь может и не пятизвездочная, но кухня лучшая в этом районе.
– Да нет, здесь вполне мило, – бормочу я, испугавшись быть уличенной в высокомерии. Хотя сама бы я такое место точно не выбрала. Из колонок звучит восточная музыка, а интерьер, как он верно подметил, далек от презентабельности. Обычные квадратные столы, накрытые синтетическими скатертями, безвкусные картины на стенах, дешевые стулья.
– В меню можешь не заглядывать. – Север подзывает официанта и сходу наговаривает ему заказ: двойную порцию шашлыка, овощи на гриле, салат и две бутылки лимонада.
– Я все это не съем, – бормочу я.
– Подожди пока принесут, – с улыбкой замечает он. – Ты такого мяса ни в одном ресторане не ела.
Я снова не могу не отметить несоответствие его внешнего вида с этим местом. Одна его обувь стоит как весь этот зал. Пожалуй, кухня никогда не была моим приоритетом настолько, чтобы ходить в некрасивые заведения. Я сразу начинаю думать, что персонал не соблюдает гигиену.
– В следующий раз отведу тебя в другое место, – продолжает он, оценив выражение моего лица. – Я был голоден, а здесь готовят вкусно и быстро. В том же Тео еду несут долго, и не факт, что наешься.
Не выдержав, я улыбаюсь. Родион в последний раз тоже возмущался, что в «Тео» порции стали крошечными. Мол, что поел, что музыку послушал.
– А я-то уже подумала, что ты сэкономить хочешь.
Глаза Севера весело вспыхивают.
– Наконец-то язвить начала. Не останавливайся.
Сгримасничав, я лезу в сумку под предлогом найти жвачку. Шок от инцидента в кальянной окончательно прошел и меня по обыкновению начинает смущать внимание Севера.
По поводу того, что еду здесь приносят быстро он кстати не соврал. Уже через пять минут перед нами стоят огромные тарелки салата, а еще через десять – блюдо с дымящейся бараниной и шампуры с нанизанные шампиньонами и сладкими перцами. Я сглатываю слюну. Не знаю, как на вкус, но выглядит действительно аппетитно.
– Можешь есть руками. – Заметив, как я пытаюсь разделать кусок мяса при помощи ножа, Север подмигивает. – И хватит смотреть с таким подозрением. Я здесь бываю каждую неделю и ни разу не отравился.
– Я не могу не думать о том, что повар здесь не моет руки, – признаюсь я.
– Открою тебе секрет. Везде, где открыто не показан процесс готовки, есть шанс, что повара не моют руки. Поверь мне – количество денег, вбуханных в интерьер, ни от чего тебя не страхуют. Главные сволочи носят самые дорогие шмотки – ты в курсе?
– Ты носишь дорогие вещи. – Я заставляю себя не отводить взгляд. – Ты тоже сволочь?
Лицо Севера пересекает задумчивая полулыбка.
– Да, я тоже. Но к счастью или к сожалению, есть те, кто гораздо сволочнее.
– Это все странно, – тихо произношу я, подумав.
– Что, например?
– Все. То, что мы сейчас сидим здесь. – Я киваю на стоящее по центру блюдо. – И то, что мы разговариваем, хотя по сути имеем мало общего.
– Не так и мало, значит. Потому что в противном случае разговора бы не получилось.
– Это наверное и пугает меня больше всего. То, что у меня редко складывается общение. Подруга называет меня интровертом с глубоким недоверием к людям. А с тобой мне почему-то легко общаться. Когда ты не ставишь задачей меня смущать.
– Это потому что я вижу вещи без мишуры, которой ты с ног до головы обвешана. – неожиданно строго произносит Север. – И потому что привык говорить прямо.
Я хмурюсь.
– Что ты имеешь в виду под мишурой?
– То, что, живешь ее по заветам кого угодно, но не собственным. Ходишь в места, которые тебе не нравится, потому что так хочется твоему парню, терпишь его друзей-мудаков, скрываешь то, что стала работать. Тебе двадцать один, а ты до сих пор живешь с оглядкой на своего отца, который нет рядом.
В груди печет так, что становится больно вздохнуть. Одной фразой Север озвучил недовольство, с которым я живу годами и которое стало явным только сейчас.
– У нас с тобой разное прошлое, – шепчу я. – Думаю, ты не вправе меня осуждать.
– Я тебя и не осуждаю, малая. Просто говорю, что пора вылупляться из скорлупы.
Ничего не ответив, я откладываю вилку, беру кусок шашлыка кончиками пальцев и откусываю.
– Так, оказывается, действительно удобнее.
Север ослепительно мне улыбается.
– Ну а я что говорил. На следующей неделе будет на базе будет проходить гонка квадроциклов для своих. Я приглашаю. Домой верну до двенадцати в целости и сохранности. Если не попросишь другого.
35
Той же ночью Север неожиданно мне снится. Мы в каком-то поле, попали под дождь и вымокли насквозь, обнимаем друг друга, чтобы хоть немного согреться. Сон настолько реалистичен, что я еще десять минут лежу, часто дыша. Кожа будто все еще чувствует касание крепкого мужского тела, а футболка ощущается сырой. Мотнув головой, я прижимаюсь к мирно спящему Родиону. Во сне со мной должен был быть Север, а не он.
Ведомая чувством вины, усиленная недавним обедом с Севером, о котором я разумеется никому не сказала, всю неделю я стараюсь быть особенно внимательной к Родиону. Готовлю его любимые равиоли с уткой и тыквой, делаю массаж головы и по мере возможности сглаживаю любые конфликты. Стараюсь от всей души, и к пятнице меня наконец отпускает.
– Малышка, завтра Макар к себе за город зовет, – сообщает Родион утром за завтраком. – У него родители в Испанию улетели.
– И он сразу решил устроить вечеринку с пивом? – иронизирую я, не в силах не среагировать на нелюбимое имя.
– Мы же не будем снова из-за него ругаться?
Я выдавливаю дежурную улыбку.
– Нет, не будем. Спасибо за приглашение, но я пас.
– Ну хватит, малышка. – Родион делает скорбное лицо. – Будет хорошая компания, бильярд, бассейн. Утром вернемся обратно. Не хочу без тебя спать.
Внутри шевелится чувство долга. Он хочет провести время с друзьями и не хочет спать без меня. Не так уж сложно покидать в сумку вещи, проехать полсотни километров до места, где я не слишком хочу находится, посидеть пару часов за общим столом, а потом тихо уйти спать. Я делала так много раз.
Однако сейчас игнорировать внутреннее сопротивление становится невозможным. Я чувствую его каждой клеткой. В голове звучит слова Севера, сказанные во время нашей последней встречи. «Ты живешь по заветам кого угодно, но не собственным. Ходишь в места, которые тебе не нравится, потому что так хочется твоему парню, терпишь его друзей-мудаков».
И ведь правда! С чего я решила, что всякий раз обязана наступать себе на горло, потому что так хочется кому-то другому? Родиону, Винокурову-старшему… Да даже папе! Мне двадцать один. Уже целых двадцать один, а я порой ощущаю себя бесправной школьницей, которой все еще непозволительно принимать самостоятельные решения и жить своими мозгами.
– Извини, но я все еще пас. – От волнения я поднимаюсь и машинально направляюсь к кухонному гарнитуру. – Нет настроения на компанию и ночевку вне дома. Но я совсем не против, если ты поедешь один.
Родион выглядит разочарованным. Выходные – это время, которое он привык проводить с друзьями.
– Говорю же: не хочу без тебя спать.
– Ты всегда можешь остаться. – Пожав плечами, я лью в стакан воду. – Посмотрим сериал или в кино сходим.
– Может так и сделаю, – буркает он, отодвигая тарелку с недоеденным бутербродом. – Ладно, я на работу поехал. Позвоню ближе к обеду.
Судя по тому, что прощального поцелуя не последовало, Родион на меня обиделся. Чувство вины снова поднимает голову, и я снова думаю, что возможно зря отказалась. Но потом напоминаю себе, что мои желания и интересы тоже имеют вес, и вероятно, не меньший, чем желания и интересы Родиона. С такими мыслями сажусь за ноутбук. На днях дизайнер прислала макет оформления для соцсетей и теперь необходимо пустить их работу.
Вообще, работать мне нравится. В течение дня и перед сном обдумываю варианты продвижения врученных мне объектов, и если что-то в последствии удается реализовать, радуюсь как ребенок. Впервые в жизни у меня появилось что-то помимо учебы, за что нужно нести ответственность, с которой я, судя по словам Дарины, успешно справляюсь. Это придает мне уверенности в собственных глазах.
С макетом я вожусь до самого вечера, и отвлекаюсь лишь когда в замке поворачивается ключ. Быстро сворачиваю окна и выхожу в прихожую встречать Родиона. Улыбаюсь. Он принес пиццу, что означает перемирие.
– Одна с сыром, другая с пепперони? – Чмокнув его в щеку, я забираю коробки.
– Как всегда. – Сбросив обувь, он проходит в гостиную и плюхается на диван. – Что смотреть будем?
– Выбирай твой вкус, – скромно отвечаю я, желая быть благодарной за проявленную инициативу.
Спустя пятнадцать минут мы сидим перед телевизором с пиццей и кока-колой и смотрим недавно вышедший триллер. Хотя я и не очень их жалую, потому что потом плохо сплю.
– Мне фильм на паузу поставить? – Я вопросительно смотрю на Родиона, который быстро печатает в телефоне. Уже в третий раз за последние полчаса.
– Нет, не нужно. – Отложив мобильный, он успокаивающе гладит меня по ноге. Однако когда спустя минуту ему приходит очередное сообщение, берется за него снова.
Шумно вздохнув, я обнимаю себя за плечи. Терпеть не могу, когда он так делает. Словно моя компания недостаточно хороша для пятничного вечера тет-а-тет.
Допечатав ответ, Родион встает и уходит в спальню. А когда выходит, я вижу, что он сменил толстовку.
– Короче, мне там Макар пишет, – переступив в ноги на ногу, он треплет себя за волосы, так словно ему неловко. – Гера и Рома уже на даче у него. Говорят, давай приезжай. Они шашлыков полтонны купили, а уголь забыли, придурки.
– И ты едешь их спасать, – констатирую я, ощущая вспышку разочарования и обиды за то, что вот так легко он прерывает наш домашний кинопросмотр.
– Поехали вместе? – Родион смотрит на меня с надеждой. – Ты же знаешь, что я буду рад.
Я мотаю головой, избегая на него смотреть. Обида разрастается, выталкивая на поверхность сознания скабрезную мысль о том, что детей нам заводить действительно рано. Потому что Родион сам порой ведет себя как подросток, не не готовый упустить шанс повеселиться.
– Не хочу. Хорошего вечера.
Подойдя, он зарывается лицом мне в волосы.
– Я тебя очень люблю. Ты не думай, что там телки какие-то будут. Позвоню тебе оттуда по фейстайм, чтобы ты не сомневалась. А если завтра у тебя настроение изменится – вызову тебе такси, чтобы приехала. Там Гриша с Мариной приехать собирались. Ты вроде с ней хорошо ладишь?
Я молчу. Не думаю, что Родион срывается за город, чтобы мне изменять, но менее обидно почему-то не становится. И вдвойне обидно видеть, как сильно ему неймется, и как спешно он уезжает. Думаю, если бы я устроила скандал по поводу того, что он бросает меня в пятничный вечер, он был бы готов откупиться даже деньгами.
– Ладно, езжай. – Щелкнув пультом, я выключаю экран. – Я пораньше спать лягу.
– Устала, да? – Родион заискивающе ловит мой взгляд. – Надо тебе абонемент в спа купить. Походишь на массаж.
Закрыв за ним дверь, я плетусь в спальню. Может быть, дело в том, что это я скучная?
Телефон пикает. Я ожидаю увидеть очередную порцию заискиваний от Родиона, однако вместо этого приходит сообщение от Севера.
«Подумала насчет поездки? Завтра с утра стартуем»
Пульс учащается, разгоняя кровь по телу. То есть про соревнования он не просто так сказал?
«Во сколько?», – печатаю я, начиная нервно расхаживая по комнате.
«Отпроситься сможешь? В семь заберу».
Я перечитываю это сообщение несколько раз, ища в нем доказательство того, что не такая уж я и скучная. Упав разгоряченной щекой на подушку, отправляю короткое «ок» и зачем-то выключаю телефон.
36
– Ни минутой позже, ни минутой раньше, – констатирует Север, когда я, вибрируя от волнения, забираюсь в его внедорожник.
– Люблю быть пунктуальной, – отчего-то избегая на него смотреть, я набрасываю ремень безопасности. Мне неловко, что я, будучи в отношениях Родионом, так запросто согласилась поехать на базу с ним. И хотя ничего криминального в моих планах нет и домой я вернусь до того, как стемнеет, в душе я знаю, что поступаю не слишком порядочно. Особенно с учетом открытого интереса Севера ко мне.
– Выглядишь свежо. Хорошо спала?
– Да, – вру я, приглаживая волосы. На деле я полночи глаз не сомкнула, а свежим видом обязана контрастному душу, тональному крему с эффектом сияния и крепкому кофе.
– План такой, – продолжает он. – Через час начинается заезд, потом банкет для участников. После этого предлагаю покататься на гидроциклах.
– Насыщенная программа. – Я наконец решаюсь к нему повернуться. – А много будет участников?
– Со мной десять человек. – Взгляд Севера прочерчивает линию от моего подбородка до пояса джинсовых шорт.
– Ты тоже участвуешь?
– А как же, малая. Не могу упустить шанса стравить адреналин. Ты, кстати, машину водишь?
– Вожу, но не очень хорошо. – Я непроизвольно морщусь. – Практики давно не было.
После этих слов машина неожиданно снижает скорость, и спустя метров сто останавливается вдоль обочины. Я озадаченно смотрю на Севера. Мол, и что это значит?
– Ты поведешь, – поясняет он, толкая водительскую дверь. – Я почти сутки баранку крутил. Отдохну немного.
Это предложение вызывает во мне всплеск протеста. Ни при каких условиях я не сяду за руль его дорогущего внедорожника. Во-первых, мы находимся на оживленной трассе, где машины носятся со скоростью света, во-вторых, я действительно ужасный водитель и за рулем не сидела с момента как получила права.
– Я не сяду. – Вжавшись в обивку, я смотрю на Севера, намеревающегося занять пассажирское кресло. – Не хочу брать ответственность за чужую жизнь и имущество.
– Хватит трусить. В машине есть круиз-контроль. От тебя нужно будет только слегка подруливать. – С этими словами Север наклоняется вперед и отстегивает мой ремень безопасности. Его шея оказывается прямо перед моим лицом, а на коже оседает его пряный мужской запах.
– Я боюсь.
– Страх никуда не денется, если не пытаться его преодолевать.
С бьющимся сердцем смотрю на протянутую мне ладонь и после долгой заминки вкладываю в нее свою руку.
– Умница, – удовлетворенно произносит Север. Спрыгнув на землю, я нетвердой походкой направляюсь к водительскому креслу. Господи, что я творю? Пытаюсь его впечатлить ценой наших жизней? Метров через сто я попросту улечу в кювет, так как хуже меня водит только ребенок.
– Здесь столько кнопок, – бормочу я, вцепившись похолодевшей рукой в рычаг передач.
– Я подумал о том же, когда сел в нее первый раз, – смеется Север. – Для начала пристегнись, затем жми кнопку «Старт».
Я нервно дергаю карабин, начиная на него злиться. Почему Северу всегда необходимо выводить меня из зоны комфорта. И разве это не безответственно – вверять руль новичку по причине усталости?
– Не нервничай, – комментирует он, когда я суетливо озираюсь в поисках кнопки регулировки сиденья. – Все не так сложно, как кажется. Жизнь – это опыт. Перестаешь получать новый – считай, что не живешь.
– Ты всегда так много философствуешь, или это мое присутствие тебя провоцирует? – огрызаюсь я, вновь вцепляясь в полированную ручку КПП.
Он снова смеется.
– Даже если мы не тронемся с места, попытка того стоила. Люблю, когда ты превращаешься в стерву.
Спустя минуту машина с грехом пополам сдвигается с места. Мои ладони так крепко сжимают руль, что белеют пальцы. Я еду, мать вашу. По трассе. За рулем автомобиля ценой в десятки миллионов.
– Поворотник включи, – роняет Север, расслабленно откидываясь в кресле.
Мой взгляд в панике мечется по панели. Включить поворотник? Прямо сейчас, когда я сосредоточена на том, чтобы нас не убить?
– Первые десять минут самые сложные. Потом начнешь получать удовольствие.
– Ты инструктором в свободное время подрабатываешь? – в отчаянии лепечу я, косясь на проносящиеся мимо машины. – Откуда такая уверенность?
– У тебя и с чувством юмора все в порядке. – Потянувшись, Север нажимает какую-то кнопку. – Теперь машина едет сама. Если вдруг почувствует помеху, начнет сама тормозить.
Убедившись, что машина уверенно держится на дороге, я немного расслабляюсь, а спустя получаса езды действительно ощущаю подобие эйфории. Уж очень это сладкое и непривычное чувство: управлять серьезной техникой, которая беспрекословно тебе подчиняется. С успехом делать то, на что, по мнению многих, ты не был способен. За три года отношений Родион ни разу не дал мне сесть за руль своей машины. Я и не просила, но он и не предлагал.
– Как ощущения, малая?
– Хорошие. – Не рискнув отвести взгляд от дороги, я широко улыбаюсь. – У тебя классная машина. Видимо, поэтому ее легко водить.
– Водить не сложно. Теперь ты сама в этом убедилась. Страхи живут лишь в голове.
Меня разбирает смех.
– Ты, что, смотрел Пятьдесят оттенков? Там главный герой так говорил.
Боковым зрением я вижу, что Север смотрит на меня с непониманием, и оттого начинаю смеяться еще громче. Мне вдруг стало весело без причины. И хорошо так, как очень давно не было.
– Что такое пятьдесят оттенков?
Выпустив руль из рук, я тру уголок глаза, намокшего от слез.
– А тебе точно тридцадцать два, дядя Север? Разговариваешь, как бумер (понятие «бумер» относится к людям, которые родились в период с 1945 по 1964 года, во время так называемого беби-бума – прим. автора)
– Причем здесь бумер?
От новой вспышки смеха сводит живот. Это оказывается так здорово – ехать за рулем по трассе и от души смеяться.
– Доедем до места – надаю по заднице, – шутливо ворчит Север в ответ на мой нескончаемый хохот. – Никакого уважения к старшим.
37
– Давай-давай-давай, – шепчу я себе под нос, глядя как черно-желтый квадроцикл, подпрыгивая, несется по ухабам. Север отстает от лидера на каких-то пять-семь метров и имеет все шансы выиграть гонку. – Давай-давай, миленький, ну пожалуйста!
В крови ревет адреналин, сердце ухает. Я-то полагала, что абсолютно равнодушна к спорту, но нет. Веду себя как ярая болельщица.
– Бля-я, неужели Бычка сделает? – то ли недоуменно, то восхищенно тянет мужчина по соседству.
– Тот тогда в запой на неделю уйдет, – иронично комментирует его сосед в бейсболке. – Блядь, смотри, он его чуть в жопу не боднул. Север лютый пиздец. Адреналинщик хренов.
Я раздраженно поджимаю губы. А ты тогда хренов балабол. Разве дело только в адреналине? То, что оставшиеся восемь участников гонки плетутся где-то позади, говорит о том, что Север как минимум превосходит их в технике езды.
До финиша, обозначенного флажками, остается всего метров сто. Прижав ладони к груди, я беззвучно молюсь о том, что Север выиграл. Пожалуй, ничего важнее в эту минуту для меня не существует – насколько сильно я прониклась соревновательным духом.
– Давай-давай… Еще немного… Поднажми…
Я обреченно закатываю глаза, когда квадроцикл с красной полосой срывает флажок первым. Север приезжает к финишу спустя каких-то пару-тройку секунд.
Скинув шлем, он широко улыбается. Я чувствую огромное облегчение. Была уверена, что такому, как он, поражение дается непросто.
Участник, приехавший первым, тоже спрыгивает на землю, пожимает Северу руку, после чего они обнимаются. Кажется, они друзья, судя по тому, как весело и оживленно разговаривают.
Потом взгляд Севера находит меня, скромно стоящую в стороне, и его лицо озаряет озорная улыбка. Подмигнув, он треплет по плечу победителя и направляется в мою сторону.
– Как тебе гонка, малая? – На его загорелом лице блестят капли пота, глаза ярко сияют. Повернувшись, он здоровается с теми самыми мужчинам, которые недавно его обсуждали.
– Ну ты лютый вообще, – весело повторяет тип в бейсболке. – Чуть Бычка не уделал.
– Гонка мне понравилась, – отвечаю я, решив не пасовать перед наличием других собеседников. – У тебя был сильный соперник. И ты отлично выступил.
– Да, соперник что надо, – Север смеется, обнажая белые ровные зубы. – Федя – чемпион этого года по трофи-рейду.
– А что такое трофи-рейд?
– Гонки по бездорожью, – поясняет он, вытирая лоб рукавом черной форменной куртки.
– Я Лешему и говорю, – по смехом говорит второй мужчина. – Бычок в запой уйдет, если Север его дернет. Ты как в зад ему въехал, я думал, все – загасишь по старинке.
После этих слов моя враждебность к ним испаряется. Ясно теперь, что они вовсе не иронизировали над Севером, а восхищались тем, что он чуть не обошел чемпиона.
– Ты ничуть ему не уступал, – выпаливаю я. – Я даже сразу и не поняла, что он какой-то заслуженный.
Поняв, что выразилась двусмысленно, я краснею. Видимо, всерьез переволновалась, если стала нести такую чушь.
– Ладно, мы пойдем. – Север пожимает руки своим знакомым. – Вы на банкет остаетесь?
– Ради него и приехал, – хохотнув, отвечает мужчина в бейсболке. – Шучу. Еще раз поздравляю со вторым местом. Позже увидимся.
– Ну, что, малая? Проголодалась? – Приобняв за плечи, Север увлекает меня за собой.
На нас моментально устремляются любопытные взгляды, от которых становится неуютно. Севера здесь знают если не все, то большинство точно. Однако попросить убрать ладонь не могу. По какой-то причине мне приятно это собственническое прикосновение.
– Не очень, если честно. Кажется, переволновалась из-за гонки.
– За меня переживала? – Глаза Севера искрятся озорством.
– За то, как ты едешь, – поправляю я, слегка порозовев.
– Искупаться в реке не хочешь? А то мне срочно нужно в душ.
Мое сердце делает очередной кульбит. Искупаться – означает раздеться как минимум до белья. Искупаться вместе – это снова увидеть Севера полуголым.
– А вода не холодная? – мямлю я, глядя себе под ноги.
Северу не нужны лишние подтверждения тому, что я уже согласилась. Усмехнувшись, он берет мою руку и ускоряет шаг. Как и всегда, читает меня как раскрытую книгу.
– Могу отвернуться, если стесняешься, – улыбается он, расстегивая свои брюки-карго.
Помедлив, я берусь за пуговицу на шортах. Белье на мне более, чем скромное, и к тому же он уже видел меня в купальнике.
– Это необязательно. – Я делаю заносчивое лицо. – Мне нечего стыдиться.
– Это безусловно. – Север выразительно оглядывает меня с ног до головы, отчего по коже разносится горячее покалывание. Кажется, он только что сделал мне комплимент.
Скинув майку, я забегаю в реку, чтобы долго не находится под его взглядом.
– Чего ты там возишься?! Вода просто супер!
Шутливо погрозив мне кулаком, Север избавляется от футболки и с разбега ныряет в воду. Перед глазами возникает укоризненное лицо Родиона. Набрав в легкие побольше воздуха, я погружаюсь на дно, чтобы избавится от чувства вины, вызванного этим видением. Ничего предосудительного я не делаю. Родион проводит время с друзьями, и я тоже.
– Освежился? – Откинув с лица мокрые пряди, я смотрю, как Север плывет ко мне.
– Да. Как будто заново родился.
По мере того, как расстояние между нами сокращается, натяжение в нервах становится все более ощутимым. Сделав несколько взмахов руками, я предпринимаю попытку сохранить безопасную дистанцию, но безуспешно. Лицо Севера оказывается прямо перед моим через несколько секунд.
– Что мальчику своему сказала? – Его взгляд чертит линию вдоль моего подбородка. – Или он не из ревнивых?
– Родион у друзей. Мы пока не созванивались. – Мне с трудом удается шевелить губами. – Я же все равно вернусь домой после обеда.
– Не передумаешь?
От опасных нот в его голосе низ живота сжимается. Я делаю судорожное движение ногами, чтобы отодвинуться, но в то же мгновение талию обхватывает его ладонь. Ребра вдавливаются в каменный пресс, в голову ударяет крепкий мужской запах.
С колотящимся сердцем я смотрю на ярко-очерченные губы, находящиеся напротив моих. Подайся я вперед совсем чуточку – то могу их коснуться. И самое ужасное заключается в том, что мне очень хочется это сделать. Хочется, чтобы Север сжал мое тело крепче, хочется попробовать на вкус его кожу, хочется ощутить вкус его языка.
– Отпусти, – еле слышно лепечу я, уперевшись ладонью ему в грудь. – Это неправильно.
Его глубокий вздох оседает на коже. На короткое мгновение ладонь на моей талии сжимается сильнее, после чего я снова чувствую свободу.
38
«Только что проснулся. Голова трещит ужасно. Олег гитару притащил, и мы до утра песни горланили:)))) Соскучился по тебе очень сильно. Ты как? Чем занимаешься?»
В другой раз меня бы непременно оскорбил и расстроил факт того, что проведя сутки порознь, Родион предпочитает общаться со мной в сообщениях. Сейчас же чувствую лишь облегчение, что нет нужды искать укромное место и прятать глаза от камеры.
«Вышла прогуляться. Рада, что ты хорошо провел время. И я тоже по тебе соскучилась».
Каждое напечатанное мной слово – пресное как бумага и не имеет вкуса. Я написала то, что была должна, а не то, что чувствую сердцем. Соврала, что вышла на прогулку, находясь за десятки километров от дома. И про то, что соскучилась – тоже. Любые мои эмоции по отношению к Родиону подавлены чувством вины.
«Я немного отлежусь, в баню схожу и выезжаю к тебе. Выбери фильм какой-нибудь посмотреть на вечер».
«Хорошо», – печатаю я, прикусив губу до крови.
Убрав телефон в карман, обессиленно прислоняюсь к бревенчатой стене. Я все глубже увязаю в болоте лжи, и не знаю, как из него выбраться. Точнее, не нахожу в себе сил. Для того, чтобы вновь обрести твердую почву, нужно закончить любые отношения с Севером: как рабочие, так и дружеские. Общение с ним сбивает меня с курса, толкает на обман, искушает. Пытаться ему противостоять бесполезно – Север гораздо сильнее меня и к тому же свободен от обязательств.
– Ты чего тут одна грустишь, красавица? – грубоватый мужской голос заставляет меня вздрогнуть и поднять голову.
В нескольких метрах стоит плечистый парень на вид лет двадцати восьми. Его взгляд бесцеремонно ощупывает мои голые ноги.
