Алеста. Сквозь сны. Рождение хамелеона

© Альбина Рассохатская, 2020

ISBN 978-5-4498-5054-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Детство

Приятно познакомиться, я Алеста, вот такая необычная интерпретация Александры, моя мама считает, что у девочки должно быть красивое и необычное имя, оно влияет на судьбу. Быть может. Я не жалуюсь. Для чего вы здесь? Наверно, пришли узнать мою историю. Начнем? С самого начала.

Я эмпат, не совсем в привычном понимании этого слова, я сначала вижу эмоции людей, а уже потом чувствую состояние, такой меня сделала природа, пришлось учиться с этим жить, и я быстро поняла, что если пытаться почувствовать всех, кто тебя окружает, то перестаёшь понимать, где же во всём этом ты. Родилась я в удивительной стране, где всё ещё остались места, куда редко захаживает человек. Рядом с одним из таких мест я проводила каждое лето. Но об этом позже. А пока вот она, я, маленький комочек 3850, появившийся и зарегистрированный в роддоме г. Ангарска Иркутской области.

– Какая красавица! Она у вас меченая, – улыбаясь произнесла приятная блондинка. – С таким пятном на лбу не перепутаешь!

– Что это? Это серьезно? – спросила она, самая красивая на свете женщина. Конечно, я её узнала, я так долго слышала этот голос.

– Ничего страшного. Само пройдет, – успокоила её акушерка.

Дальше ничего особенного: палата, улица, дом, куча родственников. Я улыбалась, я не могла сдержаться, они все сияли, и я сияла в ответ. Мама покормила меня и уложила в кроватку, она явно устала, я не стала её будить, ну не поем разок. Вокруг так интересно, кто вы, тени? Я вас слышу! Прекратите меня игнорировать! Вот так. Вы светлые. Вы мне нравитесь. Вы понимаете, о чем я говорю? Здорово! А мама не понимает. Что это? Мам, что с тобой? На тебе лица нет. Я не знаю, что такое 12 часов, но поесть не отказалась бы.

Я смеюсь. Бабушка кричит из соседней комнаты: «Не щекочите ребенка!» Они не щекочут меня, бабуль, мне просто хорошо здесь. Просто безумно интересно и весело!

Вот я ползу, потом встаю и бегу за братом, падаю. Мама в восторге, я не очень, пробую ещё, вот теперь лучше. Мама, мне кажется, ты двоишься, я ощущаю в тебе ещё кого-то. У меня будет сестренка!

– Что-то мне плохо, не понимаю, что случилось, – говорит мама.

Я понимаю, мам, но не могу ничего сделать. Потерпи. Она догадалась. Мам, ты светишься, несмотря на усталость. Прости, ничего не могу с собой поделать, мне срочно нужна та штуковина на стене!

Я уже передвигаюсь по дому, это интересно. Вот какие-то ступеньки, они ведут к полочкам. Отстань, искра! Нет, я полезу. Ну там же так интересно! Вот полочка, а если схватить руками следующую, то по ней тоже можно карабкаться. Сколько бутыльков! Мама бегает где-то снизу, я притихла, чтоб не нашла. Но нет! Она меня снимает! Не хочу! Ну что ты так нервничаешь, мам? Я крепко держалась. Мама разобрала ступеньки. Печально. Искра говорит, что это были не ступеньки, а книги, не разложенные по полкам, но мне всё равно печально.

– М-м-ма… м-м-ма, – выдавливаю я наконец. О! Ну хоть что-то, я уже думала, до конца жизни жестами общаться буду!

Мам, ты рада? Я тоже! Завтра попробую что-нибудь ещё, а пока:

– М-м-м-ма… м-м-м-а-а-а, м-м-м-а-а-ма, мама.

Во-о-от, это уже другое дело. Мам, прекращай, ты меня сейчас в своей радости утопишь! Понятно, что пора, я и так стараюсь.

Я расту, уже неплохо говорю, мне так кажется. М-м-м, какое утро, сейчас ещё немного полежу. Нет, не могу, надо бежать!

– Мама, папа?

Несусь в комнату родителей. Не поняла… Ты, пап, почему один?

– Мама?

– Что, доча?

Вот не раздражай меня, папуль, ты всё прекрасно понял.

– А где… а где мама?

– Мама уехала в роддом, скоро у тебя появится сестричка!

Вот уж не знаю, надо ли мне оно. Нет, я, конечно, к ней привыкла уже, но не-е-ет, а я? Это теперь у мамы кроме меня и Димы ещё кто-то будет? А если она займет мою кроватку?!

– Не хочу-у-у!

– Алечка, зая, мы тебя очень любим, а теперь у тебя будет ещё и сестричка. Ты будешь с ней играть.

Ладно, уговорил, пойдем кубики складывать. Вчера я отстроила целую крепость.

– Играть! Туда!

– Во что играть будем? – улыбаясь спрашивает папа.

– Убики.

– Ну пойдем.

Это был чудный день, с папой всегда интереснее, он не тратит время на какие-то там уборки. Потом ночь. На утро мы пошли к этому роддому, мама выглядывала в окно, только я ничего не увидела. Нет, я попыталась посмотреть куда папа показывает, но почему-то кувыркнулась за лавку. Я бы ещё попробовала, но папа сильно переживал и не дал мне второй попытки. Прошло ещё несколько дней, и мама вернулась, мы вместе забирали её. Тоже была куча народу, все радовались, только не мне. Как я буду с ней играть? Она только орёт. Мама улыбалась, но была какой-то тусклой. Так устала… Дома папа забрал у неё сестру и сам пошел её пеленать, а мама уснула. Да… Теперь им не до меня… Пойду поищу клад в тумбочке. О, искорка! Где пропадала? Что значит «всегда была здесь»? Я тебя не видела! Много болтаю? Ну, знаете ли. А можно и тебя видеть, и болтать одновременно? Нет, как жаль… Ну ладно, пойдем играть, а то тут все заняты. Мама говорит, что ты, наверное, мой ангел-хранитель. Почти права? Ладно, я всё равно так и не поняла, кто это такой. А почему я тебя сейчас вижу, а Димину искру не вижу? Куда ушла, ты же сказала, что всегда здесь? Ну ты, она, какая разница? В шесть-семь? И ты от меня уйдешь? Я не хочу. Не насовсем? А как ты поймешь, что ты мне нужна? Ой, как всё сложно. Давай, держи штурвал, мы поплыли за сокровищами!

Сестру назвали Лена, мама была против, она хотела назвать её Алиной, например. Но бабушка с папой сговорились и пошли зарегистрировали её как Лену, вот так, мама злилась, но менять ничего не пошла. А по-моему, хорошее имя. Шло время. Лена подросла, мы наконец играем вместе. Она светится как-то иначе, я не очень понимаю почему. Нет, ну я, конечно, тоже, но она не похожа ни на меня, ни на других. Она пока ничего не понимает и лезет куда попало, мама говорит, что это пройдет с возрастом и что я тоже такой была. Лена просит у меня всё, и когда я не делюсь с ней яблоком, своё она быстро съедает, она не требует, она правда расстраивается, и мне становится её жаль. Я вижу, как она потеряна, я же всегда ей даю кусочек, а теперь отказала. Мне хочется рычать, лучше бы она орала и пыталась забрать у меня всё это! Я не могу это выдержать, отрезаю половину от того, что у меня осталось, и отдаю ей. В детском саду мне нравится, воспитательницы постоянно нас чем-то занимают. Я люблю лепить, а больше всего люблю мозаику, там нет половины деталей, а часть погрызана, но мне всё равно нравится составлять из неё картинки.

Когда у родителей бывают свободные дни, а также во время каникул, мы ездим к бабе Лене. У папиной мамы, а моей бабушки, было всё: корова, в некоторые годы свиньи, кролики, собака, кошки и маленький огород, который почему-то из года в год зарастал укропом. И в этот раз мы приехали на выходные, и Ленка потащила меня играть в куклы на улицу, там к нам подошли две девочки.

– Привет, я Таня, – сказала одна из них, – это Оля, моя сестра. Можно с вами?

– Привет, – дружно поздоровались мы.

– Я Лена, а это Алеста, мы тоже сёстры. Можно, там в коробке ещё есть куклы.

И мы вместе долго строили домики, гаражи и дороги, а вернувшись домой, прибежали в зал к папе с мамой.

– Мы с девочками познакомились! – радостно заявила Лена.

– Да? Здорово! – поддержал нас папа. – И как их зовут?

– Таня и Оля, – отрапортовала Лена.

Родители заулыбались.

– Что вы смеётесь? – заинтересованно протянула Лена. Мне тоже было интересно.

– Да так, – отмахнулся папа.

– Ну пап! – повисли мы не нём вдвоём с Ленкой.

– Ладно, – сдался он и поднял руки, – мы просто уже пытались Лену с Таней познакомить, вы ещё маленькие были. Так, Лен, ты ей в волосы вцепилась, еле растащили, так и закончилась ваша дружба, – рассмеялся папа, мы тоже захихикали.

Но этот раз оказался удачным, потому что дальше мы и общались в основном с Таней и Олей. Вместе строили мосты через лужи, которых весной и осенью было в избытке. Зимой мастерили юрты на поле рядом, кирпичи из снега лепить не приходилось, можно было просто вырезать их из наста, лепили снеговиков, в целом занимались всем, чем обычно занимаются дети.

В том году, когда я была уже в подготовительной группе, мы переехали в отдельную квартиру, родители выделили отдельную комнату брату, и у нас с Леной появилась своя. Потом какой-то экзамен, на какую-то там программу, меня взяли. Сказали, я им очень подхожу. Учительница мне не понравилась, а ещё искра куда-то совсем пропала.

– Мам, она старая! – возмущалась я.

– Ну она же учительница, у неё много опыта.

– Много, не много, но она старая! Она от всего устает. Ей с нами неинтересно. И мне с ней.

– Не говори глупости!

Эх. Ладно, будем учиться, наверное… Ну не хочу я ничего делать, ну неинтересно мне… Она опять ругает меня. Предложила маме сдать меня в класс коррекции, потому что я как-то не так пишу – зеркально, говорит. Ну она правда не знает, что делать, да и разбираться не хочет. Мама раздражена, говорит: «Вы же левшей переучиваете, и она переучится». Кажется, разбежаться не удалось, Оксана Павловна… Кроме того, у нас в классе есть противный мальчишка, маленький и противный, и папа у него такой. Он меня задирает. Ему хочется казаться сильнее. Мне неприятно, я говорила маме, она предлагала отвечать, но я не знаю, что ему сказать… Точнее знаю, только тогда ему будет очень больно, я не могу так… Хорошо, что скоро лето, мама говорила про дачу, я только поняла, что мы едем с бабой Валей и сестрой, Димка сказал, поедет к бабе Лене. Ну и ладно, без него справимся.

Ночью мне приснился странный сон. Я бегала по дому с мамой и сестрой, а потом куда-то провалилась. И вот я смотрю на огромного чёрного паука, страшного, он был невероятно реален. Я жутко испугалась, открыла глаза, почувствовала руками свою кровать, но паук и его паутина не исчезли, мне стало не по себе, я всматривалась в тот угол, где находилось это чудовище. Он постепенно растворился, а я вздохнула, сковавший меня страх ушёл.

– Ты что? – спросила сестра, она, видимо, тоже проснулась и смотрела на меня. Я не знала, что сказать.

– Кошмар приснился, показалось.

– Ты лунатик, что ли? Что ты там высматривала?

– Спи, говорю же, показалось.

Я снова уснула, остаток ночи провела спокойно. Кроме того что мне начали сниться кошмары, ничего не поменялось. Я ходила в школу, которая мне не слишком нравилась, в вечернее время и в выходные мы всем двором носились друг за другом, играя в «казаков-разбойников» или лапту. Меня выбирали в команду где-то посередине, бить я не умела, зато быстро бегала. Помню, как мама купила мне красивое платье, была я тогда ещё классе в первом, розовое, к нему капроновые колготки и туфли на каблуке. Я в этом наряде ушла гулять и благополучно порвала колготки и уделала платье, когда пошла играть в лапту. Сходить переодеться мне было лень. Ко всему прочему на коленках остались порядочные такие ссадины. Мама не ругала, просто сказала, что платья не купит и чтоб я топала гулять в штанах и кроссовках. Потом мы стали чуть больше времени проводить дома, по крайней мере я, потому что у нас появилась игровая приставка. Мама не всегда давала нам поиграть, потому что приставка подключалась к телевизору, и я играла, пока её нет дома. Иногда мы с сестрой играли вместе, в команде мне играть с ней нравилось, хоть и приходилось делиться жизнями.

К кошмарам со страшилищами добавились падения, я падала отовсюду: с домов, детского стульчика, который в моём сне вырос до небес, с деревьев – и летела до невозможности долго. Проблема состояла в том, что помимо сковавшего страха во сне, я просыпалась на полу.

– Вот ты у нас странная, – ворчала сестра, – тебе уже бортик сделали, а ты всё равно на полу.

Наверное, стоило рассказать об этом всём маме, но я уже тогда предпочитала справляться со всем самостоятельно. Осенью к нам в город приехал дядя Паша, ему нужно было учиться в городе, и они стали жить с Димкой вдвоём.

А зимой, когда мы в очередной раз остались у бабы Лены на каникулы, произошло ещё более странное событие. Мы играли в перемещение между мирами, не могу сказать, что это было в том же году, я, откровенно говоря, не помню. У нас были импровизированные браслеты и у каждого своя роль. Таня вела нас, Лена фиксировала события, такой летописец, Оля была проводником, а я лекарем. Мне почему-то никогда не давали выбрать роль, хотя я считала, что проводник из меня лучше. Мы носились от каких-то придуманных опасностей, прятались от проезжающих машин, и ничего особенного в наших приключениях не было бы. Я оторвалась от своей группы, на самом деле просто бегала до дома, и мне предстояло вернуться в параллельную реальность, а потом найти свой отряд. И вот я забралась на бревно и спрыгнула в другой мир. Окружающая меня реальность стала расплываться, как будто меня как рыбку погрузили в аквариум. Вокруг перемещались какие-то тени, но они меня как будто не замечали. И вот пара таких теней, отличающаяся от тех, что просто проходили мимо, более светлым окрасом, направилась прямо ко мне.

– Ой, смотри, какой хамелеончик, – донеслось от одной из них.

– Милаха, – согласилась вторая.

– А ну-ка брысь! А то потеряешься, – снова заговорила первая. Я понимала, что она говорит это мне, но не понимала, что она хочет и как это сделать. – Ну что смотришь, глазами хлопаешь? Как сюда спрыгнула, так и назад прыгай!

– Давай-давай! – стала подгонять меня вторая тень. Я не знала, что делаю, но прыгнула назад. Уж очень хотелось домой. Одна из теней слегка подтолкнула меня, и я села на то бревно, с которого прыгала. Всё вокруг снова приобрело правильную окраску. Я на всякий случай потрогала бревно под собой, ущипнула себя за руку. Вроде больно. Некоторое время сидела и приходила в себя, а потом со страхом в душе побежала искать девочек. Они же спокойно ждали меня в поле, откуда я и убежала домой.

– Ну ты через Москву ходила? – возмутилась Ленка.

– Долго? – спросила я.

– Да вообще! Мы уже сами по домам собрались, – сообщила мне Таня.

– Баба Лена задержала, – быстро соврала я.

– Понятно, – рявкнула Лена, – мы в поле собрались, ты идешь?

А я чувствовала, как реальность вокруг меня ещё немного шатается, земля пульсирует, как будто дышит.

– А вы слышите, как поле дышит? – осторожно поинтересовалась я.

– А ты слышишь? – спросила Таня.

– Да.

– Это значит, что тебя покусали и тебе с нами нельзя, – серьёзным тоном заявила она, – а поскольку ты и есть лекарь, потому лечишь себя сама, а мы потом вернёмся.

– Да-да, стой здесь! – подтвердила Лена.

Мне было обидно, но они и правда меня не взяли, я постояла немного одна посреди этого огромного поля, расстроилась, заскучала и ушла домой. Меня тогда сильно беспокоило то, что произошло со мной, я не знала, у кого мне спросить и как, уже тогда я понимала, что сильно отличаюсь от окружающих меня людей и что эти люди будут меня лечить, а я не хотела идти к доктору, в фильмах это всегда плохо заканчивалось.

– Ты почему одна? – спросил дядя Паша, когда я вошла.

– Девочки меня не взяли, – грустно заявила я.

– Почему?

– Они сказали, что меня покусали и мне с ними нельзя.

Дядя Паша рассмеялся:

– Зомби, что ли, покусали?

– Не знаю, – пожала я плечами.

– Ладно, не расстраивайся, смотри, я новую игру принёс.

Я радостно захлопала в ладоши, приставку мы привезли с собой, а единственный, кто гонял меня от приставки в деревне, был дядя Паша. Зашла Лена:

– Пойдём гулять, мы будем чум строить.

– Какой чум? – не отрываясь от экрана переспросила я.

– Ну из снега.

– Это иглу.

– Какая разница? Ты идешь? – занервничала сестра.

– Нет, пусть Танька считает, что я на неё обиделась.

– А ты обиделась?

– Неа, а теперь исчезни. Пока Паша не зашёл, он думает, что вы меня расстроили, потому даёт поиграть.

– Пф-ф-ф, – фыркнула Ленка, но ушла.

В тот день я не пошла на улицу. Через пару дней дядя принёс поиграть более современную игровую консоль, и иногда нам удавалось выгнать брата с дядей, чтобы поиграть в неё, иногда даже с Леной, но здесь мы с ней в основном дрались, а драться с Ленкой было неинтересно, она просто жала на все кнопки подряд, иногда это ей помогало. Иногда. А чаще всего дядя забирал у неё джойстик, чтоб не сломала.

В городе ничего особенного не происходило, кроме того, что нас всё чаще оставляли под присмотром Димки и дяди Паши. Им это не очень нравилось, но они не отказывались и даже придумали новую забаву, которая мне безумно нравилась. У нас были старые фосфорные бусы, точнее уже не бусы, а несколько бусин. Дима поставил в конце комнаты стул, на него бусину:

– Это будет сокровищем, вам нужно до него добежать. А теперь вон из комнаты.

Мы с Ленкой послушно удалились и с нетерпением ждали, что же будет. В это время брат с дядей занавесили окна, наделали ловушек, раскидали подушки в самых травмоопасных местах, вышел дядя Паша:

– Так, считаете до десяти, а потом вместе забегаете в комнату, закрываете дверь, и кто первый схватит бусину, тот и победил.

Мы кивнули, а дядя скрылся за дверью. Досчитали до десяти, потом я неожиданно сообразила, что установленные правила не очень честные.

– Стой, – скомандовала я. – А кто дверь закрывать будет?

– Чур не я, – прокричала Ленка.

– Так нечестно, давай зайдём, закроем дверь, потом досчитаем до трёх и побежим.

– Хорошо, – согласилась сестра. Мы так и сделали. Вошли, закрыли дверь и понеслись к бусине. На дороге валялись стулья, из-под нас выдергивались покрывала, на нас сверху кидались одеяла, а мы с Ленкой с весёлым хохотом выбирались из ловушек и неслись дальше. Потом оказалось, что Ленка вообще не выигрывает, и меня стали тормозить сильнее, я это сразу поняла и возмутилась:

– Вы почему меня сильнее останавливаете?!

– Ты о чём? – сказал дядя.

– Не-не, всё по-честному, – заявил брат. Вот врут и не краснеют, подумала про себя я, но не стала отказываться от игры. Мне даже понравилось, и периодически, несмотря на дополнительные сложности, я всё равно хватала бусину первой. Кроме этого мы играли в прятки, догонялки и другие более обыкновенные игры.

Помню, как мама первый раз доверила мне готовку, я тогда подошла к ней, она стирала:

– Мам, мы с Леной кушать хотим.

– Ну так ты знаешь, как плитка включается, где масло, иди пожарь колбасу сама.

Я задумалась, даже спорить не стала, правда же всё знаю, развернулась, ушла на кухню, достала колбасу из холодильника, нарезала её. Включила плиту, это было несложно, она у нас была электрическая, поставила на неё сковородку, налила масло, выложила колбасу и стала ждать. А потом произошло неожиданное, я заговорилась с Ленкой, а когда обернулась, сковорода пылала, я в ту же секунду развернулась и понеслась к маме:

– Мама! Мама! Там сковородка горит!

Мама не стала уточнять детали, быстро прибежала на кухню, взяла крышку и накрыла пламя.

– Масло загорелось, бывает, – спокойно сказала она, выключила плитку и ушла стирать дальше.

– А-а-а, – только и смогла произнести я.

Вот так закончился мой первый опыт приготовления еды, к слову сказать, Ленка потом заявила, что это была самая вкусная колбаса, которую я когда-либо жарила, все следующие разы, даже с яичницей, сильно уступали.

Наступила весна, и мы все неожиданно поехали к бабе Лене, она жила в деревне Новожилкино, недалеко от города. Родители были очень грустные и сосредоточенные, мама сказала, что умер деда Саша. Было много людей, дедушкино тело лежало посреди комнаты, а он сам бродил по дому. Я просила покатать меня на плечах, а он сказал, что теперь это папина задача, а он не может, к сожалению. Все в основном плакали. Я захотела есть и спросила у бабы Лены, когда начнется праздник, ну я не знала, как назвать тот момент, когда все сядут за стол. Бабушка перестала плакать, засмеялась и обняла меня, но ничего не сказала. Пришлось разыскивать маму:

– Мам, почему все плачут?

– Все скорбят о дедушке, Алечка.

– Ну он-то не плачет, вы больше него все расстроились.

– Кто не плачет?

– Деда Саша, вон он, мам, – и я показала в сторону комнаты, где недавно общалась с дедушкой.

Мама задумалась.

– А ты не видишь его, мам?

– Нет, Аля, другие тоже не видят. Иногда маленькие дети видят больше, чем взрослые. Не рассказывай об этом всем подряд. Хорошо?

– Хорошо. Мам, а когда мы сядем за стол? Я спрашивала у бабушки, она не сказала. Я есть хочу…

– Скоро, доча, ты голодная? Хочешь, я дам тебе пирожок?

– Да.

Мама дала мне два пирожка, и ожидание стало приятнее. Я почувствовала, что мама стала за меня волноваться, и на всякий случай не стала рассказывать никому про дедушку, а потом и про других людей, с кем общалась и кто был на него похож. Дедушка мне приснился где-то через месяц, он был в обществе каких-то других людей.

– Что ты тут делаешь? – спросил он испуганно, и этот испуг превратил его в жуткое чудище, я тоже испугалась и проснулась. Вообще мама говорила мне, что я где-то с года спала беспокойно как волчок. «Вообще удивительно, как ты высыпаешься», – причитала мама, но я не помню, чтобы с искрой я так просыпалась. Как мне её не хватает, я бы спросила, что происходит, правда, наверное, снова ничего бы не поняла.

Летом мы наконец поехали на дачу с бабой Валей. И тогда я познакомилась с одним из красивейших уголков нашей планеты, я не могу не рассказать о нем больше. Маленький посёлок Октябрьский Иркутской области, сколько таких по стране? Десятка два? Спасибо революции. Вот только этот занимает особенное место в моём сердце. Расположился он между трех рек. Одна родниковая, чистейшая и прозрачнейшая, несмотря на то, что местные жители используют её для хозяйственных нужд. Всегда ледяная Манька разделяет поселок на две части. Остальные две огибают населенный пункт по краям. С одной стороны болотный Харахун или Сарасун со своими желтыми водами. Вода там вполне питьевая, только купаться я никогда туда залезть не пыталась, да и бабушка не советовала. Болотная река коварна. Я помню дорогу к ней, она напоминает мне путь в сказку. Казалось бы, из нашей деревни вело много дорог, но эта снится мне до сих пор. Вот мы подходим к лесу, и он сразу как будто окутывает, сам хозяин тайги приглашает к себе в гости. Становится темнее, сквозь плотные кроны деревьев попадает не слишком много света, при этом бурелома нет, можно спокойно уйти с тропы и передвигаться по лесу. Именно в эту сторону мы уходили за грибами, черемшой, мама с бабушкой уходили за черникой, брусникой и клюквой. Я ходила с бабушкой за черемшой, а на болота за ягодой нас с собой не брали. Сквозь тонкую полосу таёжного леса ты идешь к деревянному мостику, широкому, сказочному, на больших бревнах, старому, но вполне ещё способному выдержать на себе несколько человек. Под ним течет Сарасун, сквозь воду видно его желто-зеленое дно, наверное, если пошевелить заросли травы у берега, можно даже выгнать какую-нибудь щуку. Перебравшись через реку и пройдя ещё пару шагов по лесу, можно выйти на прекраснейшие поляны, с которых хорошо видно близлежащие холмы, а можно повернуть в тогда молодой лес, уже в начале лета полный маслят. Немного дальше перед тобой вырастают холмы, мы собирали на них красные саранки. И вот наступаешь ты на какой-нибудь трухлявый пень, а оттуда во все стороны три-четыре разноцветные ящерицы. Змей не было тогда, только ужики, местные говорили, что деревню заговорили, но любой заговор имеет силу. К слову сказать, ближе к моему прощанию с этим местом в огородах начали появляться гадюки, раньше их встречали только на сенокосах, но сейчас не об этом. Третья река омывала поселок с противоположной от Сарасуна стороны, может, про неё вы даже слышали: Китой – бурлящий, несущийся с гор поток с огромным количеством порогов. Именно Китой смывал деревни на своем пути во времена наводнений, но несмотря на то, что посёлок располагался между трёх рек, я не помню, чтоб его хоть раз сильно затапливало, вот уж действительно заговоренное место. Мы приезжали в это место каждое лето. Помню, как шли на речку вместе с родителями и по дороге прямо на здоровенном камне сидела изумрудная ящерица и смотрела на нас.

– О, смотри, – показал папа, а потом шутливо спросил: – Хозяйка медной горы, можно мы тут пройдём мимо тебя?

Ящерка внимательно посмотрела на папу, казалось, что она даже поняла, что он говорит, потом развернулась и убежала с камня. Мы захихикали.

– Видимо, разрешила, – пожал плечами папа, и мы пошли дальше.

Папа с мамой в основном загорали, иногда выгоняли нас из воды.

– А ну вылазьте, – командовала мама, – губы вон синие.

– Нет! – сопротивлялись мы.

– Вылазьте, обсохните, согреетесь и опять можете купаться.

Мы, повесив голову, вылазили из воды, а потом весело строили песочные замки или закапывали папу, мама себя закапывать не разрешала, а ещё мы любили перебирать камешки, но за ними нужно было пройти чуть-чуть подальше, и одних нас не отпускали, в те дни, когда это удавалось, и тащили самые красивые домой, куда они потом исчезали, я не помню. В нашем огороде и ближайших лесах всегда было полно разных ягод, не хватало их только в начале лета, потому мы объедали ещё не дозревшую красную смородину и лиственницу, нам очень нравилось в этом уголке нашего земного шарика.

Первое время было даже электричество, по часам, обычно эти часы совпадали с сериалами, и бабушка с подругами усаживалась перед телевизором. Мне было неинтересно, всё время мы с сестрой проводили на улице. В первое же лето я приехала с бабой Валей раньше, лед на реке ещё не растаял, хотя, по правде сказать, жара стояла тридцатиградусная. Да и в целом климат этой местности отличался некоторыми особенностями, утром на траве часто образовывался иней, а днем иногда невозможно было выйти на улицу, так жарко светило солнце. Поэтому бабушка слушала по радио прогнозы и закрывала тыквы с кабачками на ночь какими-то тазами. Сестру привезли позднее, и первый вопрос, который она мне задала, звучал примерно так:

– Ты уже подружилась с кем-нибудь?

Вот тут я задумалась, ведь мне и так было неплохо, я играла где-то в своем мире. Однако почему бы и нет? Сестра продолжала:

– Вон там девочка у речки, пошли познакомимся.

– Давай, – согласилась я, и мы направились к речке.

– Привет, – начала сестра, – давай познакомимся?

– Давай, – согласилась девочка.

– Я Лена, это Алеста.

– Я Олеся.

– Приятно познакомиться, – сказала я.

– И мне тоже.

– Мы вот тут живём, – показала пальцем Лена, – а ты где?

– А я вон там, – показала Олеся в другую сторону, но и её дом было видно.

– А ты тоже на лето?

– Нет, я здесь всё время живу, – ответила Лене Олеся.

– Здорово, – согласилась Лена, – а мы на лето. А ты что делаешь?

– Рыбу котам в банку ловлю.

– Можно с тобой?

– Да, конечно.

Мы дружно наловили рыбы, Олеся росла с двумя братьями, мы тоже рассказали, что у нас есть брат. Потом вместе отнесли рыбу котам.

– А пойдёте на речку? – спросила Олеся.

– Не знаю, надо у бабушки спросить, если отпустит, – ответила я.

– Да отпустит, – уверенно заявила Ленка, – пойдём спрашивать.

– Сейчас я тогда купальник надену, – на бегу прокричала Олеся и скрылась за воротами. Мы дождались и все втроём направились к бабушке, правда, у калитки Олеся остановилась.

– Ты что стоишь? – спросила Лена.

– А к вам можно?

– Да, можешь вообще заходить, не спрашивать, а то мы на том конце участка тебя не услышим.

Мы нашли бабулю, она опять полола грядки.

– Баба, можно мы на речку пойдём?

– Одни? – удивилась бабушка.

– Нет, с Олесей.

Бабуля наконец оторвалась от грядок и посмотрела в нашу сторону.

– Здравствуйте, – засмущалась Олеся.

– Добрый-добрый, – поздоровалась бабушка, – так там глубоко, мало ли что…

– Мы не на сам Китой пойдём, – сообщила Олеся, – там мне максимум по грудь.

– Ну ладно, идите, – согласилась бабушка, и мы первый раз отправились на речку без сопровождения взрослых.

Потом Олеся познакомила нас с остальными, так началось наше общение с местными ребятами. В конце концов именно с Олесей мы стали играть не так много, оказалось, что на неё взваливают очень много домашней работы и погулять времени остаётся мало. Мы играли со всеми, играли у нас, играли за пределами участка, мама просила бабушку отпускать нас. Даже ходили в ближайший лес за грибами и ягодами, правда, местные девчонки набирали раза в три больше нас, но мы не сильно расстраивались, у них опыта явно было больше. Именно в этот период я поняла особенность свечения сестры.

Мы были разные, семьи у всех тоже были разные. Я не буду перечислять особенности и имена всех, с кем мы общались, это будет долгим и неинтересным рассказом. С местными у нас не возникало никаких особенных проблем и разногласий, возникали они в основном с детьми, приезжавшими на лето, как и мы. Так было и в этот раз.

Девочку звали Викторией, Викой. Она не успевала за нами и постоянно плакала из-за этого. Я чувствовала её состояние, но всё равно не понимала, почему мы должны это терпеть. Откровенно говоря, от её капризов устали все, и в момент очередного срыва Лена не выдержала, свечение её потемнело: «Чтоб ты провалилась!» – ругнулась Ленка. Я не до конца уверена, что правильно уловила суть произошедшего, пространство вокруг Вики зашаталось, она, конечно, этого не заметила. Зато точно почувствовала падение в ледяную реку с проломившегося под ней мостика, река Манька здесь была неглубокая, но Вика заплакала и убежала домой.

– Язык у тебя поганый, Ленка, – пробормотала Катя, одна из местных девчонок, с которой мы довольно часто гуляли вместе. Откровенно говоря, мы все были в некотором смятении от такого разворота ситуации. Несмотря на то что мы немного переживали за Вику, я чувствовала это, никто за ней не пошел, глубоко вздохнули и спокойно продолжили играть. Мы потихоньку переставали звать Вику на улицу, она всё реже выходила и сама, а потом они уехали. Так бывало достаточно часто, в дома заезжали семьи, а на следующее лето уезжали – насовсем. Редко кто оставался надолго, без электричества, водопровода, канализации и прочих благ цивилизации. У местных выбора не было, кто побогаче – заводили себе электростанции. Подобное изменение пространства я замечала ещё несколько раз, оно сильно сказывалось на тех, кто причинял неудобства Ленке. В этот момент её свечение всегда темнело, но оно темнело и у других детей, хочу уточнить, что я вообще никогда не встречала темных детей. Они темнели на какие-то доли секунд, иногда минуты, в моменты злости или обиды, наверное, а потом опять становились светлыми. Быть может, если бы люди вокруг оказались глубоко верующими, добром бы не закончилось, но в том уголке нашей необъятной родины гадалок и ведьм было больше, и многие воспринимали такие происшествия как данность. Ходили к бабушкам за травами, лечили у них сотрясения и испуг, просили сделать заговор или погадать на суженого. Взрослые светились по-разному, они были и светлыми, и темными, были даже какими-то тусклыми, что ли, я тогда не знала, что это значит. Помню милого старичка, мы вместе с бабушкой приходили к ним с женой в гости на сериалы, понятно, что долго сидеть перед телевизором с плачущими людьми на экране нас было не заставить, мы лазили по двору. Этот старичок называл Ленку каким-то смешным именем из этих сериалов. Ну конечно, она была чернобровая, с густыми волнистыми волосами и зелеными глазами. Мне прозвищ не доставалось, внешне я была вполне обычным ребенком, даже то красное пятно на лбу давно исчезло и проявлялось, только когда я сильно плакала или злилась. Потом от старичка уехала жена, он стал темнеть, потом потускнел, а потом повесился в этом же домике. Я не понимала, почему так произошло, пробовала поговорить с бабулей, но она от меня только отмахивалась, мол, вырастешь, сама всё поймешь. Как-то бабуля взяла на лето местную собаку, а я захотела посмотреть ей в глаза, мне же говорили этого не делать. Собака сначала никак не реагировала, но потом громко залаяла и попыталась меня укусить, а я испугалась. С тех пор стала обходить этих животных стороной.