Kitabı oku: «Царетворец. Волчий пастырь. Книга третья», sayfa 3

Кровавый орел, которого я вырезал на спине инквизитора – еще не самое плохое, что случалось с теми, кому не повезло попасть в руки вершащих справедливость. Так что я еще, по местным понятиям, совершил милосердную казнь. Если, конечно, боги подтвердят мою правоту на суде, который я требую.

– Я наказал убийцу. Но я только лишь отрубил исполнившую приказ руку. Отдал приказ на вероломное убийство без права на поединок находящийся сейчас на земле Северного круга Уильям Эйхман, маркраф Дракенсберг, признанный вами владыка Айлгвена!

Все, слово сказано и у Дракенсберга теперь нет выбора. Ему или принимать мой вызов, или покидать Северный круг. Потому что иначе, не явись он сюда, слушать и воспринимать его всерьез на земле нордлингов больше никто и никогда не будет.

Дождавшись, пока ропот собравшихся усилится, дождавшись, пока все поймут, кого именно и за что я обвиняю, и что именно сейчас было сказано, я заставил материализоваться в руке меч и направил его острием в небо.

– Я, Кайден Доминик Альба де Рейнар, требую созвать альтинг всего Северного круга, где я предъявлю Уильяму Эйхману, маркграфу Дракенсберга, выбранному на неполном тинге Северного круга владыкой Айлгвена…

Воздух вокруг словно сгустился, и чтобы слышать собственные слова мне уже приходилось кричать.

– …обвинения в убийстве без права на поединок!

В этот же момент, словно подтверждая право на вызов, с небес ударила молния. Меня ощутимо перестегнуло электрическим разрядом, вокруг скалы и всей площади зазмеились толстые разветвленные жгуты. Буйство света продолжалось долго, очень долго – целых несколько секунд. И было настолько сильным, что молния разогнала объявшую площадь мглистую пелену, очистив от нее склоны холмов.

Когда буйство яркого света стихло, пахнущий озоном утренний воздух буквально звенел абсолютной тишиной. А под нами у Скалы закона лежало то, что осталось от старшего трибуна Инквизиции, чрезвычайного полномочного посла Конгрегации в Северном круге Стефана Лавиолетта. Молния ударила прямо в его тело и осталось от него, надо сказать, немного. В основном прах на черном, выжженном на утоптанной дымящейся земле очертании силуэта.

И в этот же самый момент, я даже руку с поднятым мечом не успел опустить, из-за рассеявшегося мглистого тумана площадь осветило поднимающееся солнце. Оставляя пока в тени площадь, но осветив своими лучами самую вершину скалы. И нас троих.

– Прелестно, – негромко произнесла Ливия, явно прочувствовавшая символичность момента.

Вздернув подбородок и сощурившись, глядя на поднимающееся солнце, девушка неожиданно взяла меня за руку, притянув к себе. С другой стороны от нее стоял Кавендиш, которого она так и не отпускала после успокоительного сеанса. Вот так, втроем, в тесной компании и в молчании, держась друг за друга, мы наблюдали, как наливается силой поднимающееся солнце.

– Если всё вокруг событиями, антуражем и историческими аналогиями выглядит как рассвет новой эры, то, вероятно, это и есть рассвет новой эры, – в задумчивости глядя на поднимающее яркое солнце, негромко произнес я. – Кавендиш, ты там как, в порядке?

– Конечно. Мир в огне, руки в крови, но если я смог удержать завтрак в себе, то и себя в руках удержу подавно.

– Что-что ты смог сам сделать? – вкрадчиво спросила Ливия.

– С твоей помощью, конечно же, смог удержать себя в руках, – исправился Кавендиш. – В общем, все молодцы. Дальше что?

– Ждем.

– Чего?

– Общественной реакции.

– И как это будет выглядеть?

– Совсем скоро соберется делегация жрецов и старейшин-законоговорителей, после чего придет сюда обговаривать с нами сроки и условия созыва альтинга.

– То есть мы просто ждем?

– То есть мы просто ждем.

– Ясно. А есть у кого салфетки влажные? Меня кровью сильно заляпало… Да-да, я прекрасно помню, ты об этом предупреждал, – ответил на мой взгляд Кавендиш. – Так что, салфетки-то есть?

Вопрос я его пропустил мимо ушей. Потому что украдкой сейчас смотрел вниз, на открытую ладонь. И видел, что руна Хагаль из-под кожи не исчезла.

Высокая женщина не удовлетворилась жизнью старшего трибуна. Она хотела еще.

Неприятно, конечно, но ожидаемо. Впрочем, не все так плохо – все же на очереди есть еще Дракенсберг.

Если, конечно, он ответит на вызов.

Глава 4

– Рейнар.

– Да.

– Мы здесь уже почти четверть часа.

– И?

– Долго еще нам тут стоять?

– Думаю, да.

– Долго?

– Да, долго.

– И до какого момента?

– Я же тебе говорил уже. До того момента, как к нам сюда не придет делегация… объединенного совета старейшин, – после некоторого раздумья произнес я, не вспомнив, как это собрание называется на нордвикском наречии.

– Ты сказал, сюда придут жрецы и законоговорители.

– Да, но они же не самостоятельно придут, а придут с волеизъявлением и решением объединенного совета.

– А что такое этот объединенный совет старейшин?

– Главный орган власти всех земель Северного круга, состоящий из уважаемых и авторитетных старейшин, жрецов и законоговорителей.

– Органы власти Северного круга находятся на Айлгвене, и это имперская администрация Северного протектората.

– Объединенный совет старейшин, забыл как он называется, если что существует в Северном круге с начала эпох. Его нельзя отменить, как нельзя отменить и его решения.

– Но ведь администрация протектората… – начал было Кавендиш.

– Риксдаг он называется, – произнесла вдруг Ливия.

– Риксдаг – это его название на наречии Западного фолда. Если назвать его так в других землях Северного круга, можно встретить колючую стену непонимания. Я забыл, как он непосредственно на всеобщем нордвикском наречии называется.

– Одельстинг, может? – предположила Ливия, чуть наморщив нос в задумчивости воспоминаний.

– Да у них этих тингов, – опережая мой ответ, махнул рукой Кавендиш. – Тут испокон веков каждая пустая от скал поляна – отдельная Земля, на которой каждый третий обладатель меча объявляет себя лендлордом или королем, а когда на поляне в пределах трех сосен собирается больше десяти человек, у них сразу начинается тинг, если до этого не началась пьянка или драка…

– Или все одновременно, – негромко хмыкнула Ливия.

– …но это все неважно. Скажи мне, почему администрация протектората не может отменить решения этого хрен-его-знает-как-называется-тинга?

– Потому что нельзя отменить Северных богов.

– Да? Интересно. Я не знал.

– Что нельзя отменить Северных богов?

– Что существует этот совет.

– Это в общем-то не скрывается, но особо и не афишируется.

В Мессене на курсах офицерской школы о непростом политическом устройстве Северного круга нам как раз должны были рассказывать в этом месяце, но не сложилось. Поэтому я и не удивлялся неосведомленностью Кавендиша – новости и положение в изолированных протекторатах вообще редко появляются в общественном пространстве остальной Империи.

– И что будет, когда они придут?

– Объединенный совет официально должен принять наш вызов, назначить дату альтинга и Суда богов.

– Должен?

– Да.

– А если они не примут твой вызов?

– Примут.

– Почему ты так уверен?

– Потому что они нордлинги, и не могут пойти против воли одного из своих богов.

– А, ну да, точно. Долго нам их ждать?

– Не знаю.

– Но об объединенном совете старейшин ты же знаешь.

– Об объединенном совете знаю.

– Ну а примерно? Сколько ждать?

– Думаю, час, может полтора. Пока жрецы соберутся первыми, пока обсудят новую реальность, пока спросят богов и уже после вместе с законоговорителями выработают консенсус общего предложения.

– Предложения кому?

– Нам.

– По поводу чего?

– Как минимум насчет даты сбора альтинга и суда богов.

– А еще по поводу чего?

– Откуда ж я знаю, чего еще. Мы только что старшего трибуна Инквизиции казнили и выдвинули обвинения имперскому лорду-протектору всей провинции. Кто его знает, что они исходя из этого решат и каким планом действий будут руководствоваться.

– А они не решат нас… того?

– Нет.

– Почему?

– Потому что они жрецы Северных богов. Если жрецы проигнорируют волю одного из богов, то боги их самих тогда… того.

Повисло короткое молчание, за время которого мы наблюдали, как на площадь продолжает стекаться народ. Лучи солнца уже высветили всю Скалу закона, а также флаги и штандарты фамилий Северного круга, но поле тинга все еще находилось в тени. И выглядело все это внушительно, конечно. Впечатляющее зрелище.

– Пф-ф-ф, – звучно и протяжно вдруг выдохнул Кавендиш. И тут же смутился своего порыва, увидев, что мы с Ливией к нему обернулись. И увидел по взглядам, что поняли: он просто перевел дыхание, но сделал это задумавшись и потеряв контроль, так что выдох его прозвучал уж очень громко.

– Волнуешься? – внимательно посмотрел я на заметно бледного Кавендиша. Настолько бледного, что у него на лице ярко-ярко выделялись веснушки.

– Я? Боги, конечно же нет, не волнуюсь. Мы ведь только что всего лишь вырезали кровавого орла на спине старшего трибуна Конгрегации в Северном круге. Дело-то житейское. Так, немного напряженная ситуация в моем понимании, но в целом я спокоен как удав.

– Завидую. Я вот весь в напряжении, если честно.

– Да? – с деланным удивлением посмотрел на меня Кавендиш.

Рассмеялись мы с ним одновременно. Без веселья, просто нервным смехом.

– Да, беспокойное и волнительное утро получилось, – вздохнул Кавендиш.

– Лучше такое утро, чем… – произнесла вдруг Ливия, коротко дернув подбородком в сторону дымящегося темного пятна на том месте, где недавно лежало тело старшего трибуна Стефана Лавиолетта.

Глава 5

– Рейнар.

– Да.

– Долго еще ждать?

– Не знаю.

– Ты говорил час-полтора. Уже два прошло.

– Они сложный вопрос обсуждают. Час, полтора, два, три… Может, мы тут до вечера будем.

– А народ снизу не уходит.

– Конечно не уходит, это же нордлинги.

– И?

– И они ждут своих жрецов и законоговорителей.

– А зачем?

– Чтобы увидеть, как они придут.

– Это будет какое-то необычное зрелище?

– Нет.

– А зачем тогда ждать?

– Затем, что это нордлинги.

– Эм. Я не понимаю.

– Конечно не понимаешь. Ты же не нордлинг.

– А нам обязательно именно здесь стоять?

– Здесь это где?

– На Скале закона. Торчим тут у всех на виду как три тополя.

– Не знаю, не думал об этом. Наверное, не обязательно.

– Так может спустимся? Рестораны и кафе уже открылись. Вон в том, смотри, отсюда видно, в меню устрицы есть. А вот там омлет готовят и гренки, а вон там…

– Нет.

– Что нет? Не готовят?

– Нет, мы не будем спускаться.

– Почему?

– Опасно.

– Опасно что, спускаться?

– Да.

– Почему?

– Пока мы жрецы не озвучили время Суда богов мы еще не утвержденные участники альтинга, а я все еще без официального титула претендента на справедливость богов. Мы пока не под защитой старых законов Северного круга.

– Но боги же ответили на вызов! До сих пор туман клубится, – показал Кавендиш взглядом на склоны поля тинга.

Действительно, несмотря на то, что удар молнии во время казни разогнал сгустившуюся вокруг поля тинга плотную пелену, некоторые отдельные лоскутья серой хмари еще змеились по вытоптанным склонам холмов. Словно оставшаяся здесь материя мира Нифльхейм. И эти мглистые клочья тумана, очень медленно истончающиеся, были хорошо видны даже на ярком солнце.

– Ответила только одна богиня, к которой я обращался. А объединенный совет старейшин еще не сформировал и не выразил свое мнение, не транслировал во всеуслышание свою волю, одобренную всеми Северными богами.

– Эм… Короче, так почему мы не можем спуститься и позавтракать?

– Потому что инквизиторы, если мы спустимся, могут отработать по нам издалека парой конструктов, сказав до свидания. Таким образом Инквизиция или агенты Дракенсберга не нарушат всеобщие законы Северного круга – в понимании нордлингов. И не испортят отношения со всем северным божественным пантеоном, а вызовут неудовольствие лишь той, которую нельзя называть, чтобы у меня рука не чесалась… Это называется меньшее зло, а в отчетах сил специальных операций такое записывают как «…прошу учесть, что данными решительными и преждевременными действиями была предотвращена дальнейшая эскалация конфликта».

– Долг не закрыт? – спросила Ливия, едва я закончил фразу.

– Нет.

– Плохо, – искренне вздохнула она.

– Я тоже расстроился. В общем, если кто-то попытается нас убить до того момента как мы не услышим ответ от объединенного совета старейшин, то это не будет критичным поступком таким, как если кто-то попытается сделать это уже после того, как я получу официальный статус претендента на правосудие богов.

– А сейчас что мешает инквизиторам отработать по нам конструктом?

– Мы же в границах Места силы и до сих пор в центре божественного внимания, – показал я на мглистые лоскутья на склоне ближайшего холма. – Если сейчас кто-то попытается нас атаковать, вернется это так, что будет очень больно.

– А, ну да. Что-то я не подумал.

– Идут, – произнесла вдруг Ливия.

Обернувшись, мы увидели немногочисленную делегацию.

– Это жрецы? – удивленно протянул Кавендиш, наблюдая, как к нам по склону холма приближаются нескольких молодых парней и девушек в белых фартуках поверх форменной одежды.

– Нет, похоже, просто завтрак несут. Как раз из того ресторана, который тебя так прельстил вывеской.

– Надеюсь, они додумались захватить влажных салфеток, – хмыкнул Кавендиш.

Его замечание было вполне к месту – мундиры простейшим конструктом разделения веществ Ливия нам уже очистила, а вот с кожи чужую кровь так просто не удалишь.

– Не думаю, что у них возникнет сложность сходить еще раз и принести нам влажных салфеток.

– А, ну да. Что-то я не подумал.

– Это у тебя от волнения?

– Что?

– Слова вперед мыслей следуют?

– Очень смешно.

– А это и не шутка, вполне серьезный вопрос.

– Да, слова следуют вперед мыслей. От волнения. Доволен?

– Не кипятись. Говорю же, сохраняй спокойствие.

– Я спокоен.

– Угу, по тебе прямо заметно.

– Я спокоен! – повысил голос Кавендиш, но тут же понял неуместность своего крика. – Спокоен и невозмутим. Как скала во время землетрясения и извержения вулкана, – добавил он чуть погодя, когда гонцы из ресторана дошли до нас. – Привет, ребята, это у вас что, надеюсь, курочка?

Глава 6

Щурясь от полуденного солнца, я лежал на спине, закинув руки за голову. Ливия лежала на траве совсем рядом со мной, почти вплотную, так что наши локти соприкасались. Девушка дремала, но не спала – пару раз за последние минуты она зевала, заражая зевотой и нас.

За окружающей обстановкой дежурно следил Кавендиш – была его очередь. Он сейчас сидел на самом краю Скалы закона, осматривая поле тинга и с кем-то даже внизу перемигиваясь. Скорее всего, с кем-то из девушек, которых внизу уже толпилось немало. Как и мы, все они ждали прибытие представителей объединенного совета.

Кавендиш давно уже успокоился и больше получаса даже не задавал мне вопросов о том, скоро ли придет делегация жрецов и законоговорителей.

Смирился с ожиданием.

Я лежал на спине, щурился от яркого солнца и думал. Думал очень серьезно и давно: уже на второй час ожидания, после плотного завтрака, от вынужденного безделья в голове запустились активные размышлительные процессы. Сейчас же, на исходе четвертого часа ожидания, я пришел к таким выводам, которые меня удивили своей незамутненной наглостью, простотой и… неожиданной правильностью и ожидаемой выгодой в контексте всего происходящего.

Раз за разом прогоняя в уме стройную конструкцию придуманной линии поведения, я уже делал это без критического взгляда. Просто наслаждался тем, какой я неожиданно смелый, ловкий и умелый в развязавшейся игре политического противостояния; раз за разом представляя возможные варианты действий, я находился в предвкушении того, как будет воспринят мой ход оппонентами и каким потрясением он окажется для всех причастных к развязавшейся игре.

Глубокое удовлетворенное предвкушение – вот так можно было охарактеризовать то общее чувство, которое я сейчас испытывал, лежа на мягкой земле под греющими лучами солнца.

– Рейнар, – обратилась ко мне вдруг Ливия, сбивая весь приятный настрой удовлетворенного самолюбования.

– Ре-ейнар, – еще раз позвала меня Ливия, когда я не сразу ответил. – Ты спишь?

– Нет, не сплю, – произнес я и не скрываясь протяжно и сладко зевнул. Так, что аж слезы из глаз брызнули. – Да? – медленно и лениво, не сбрасывая разморенную негу, приподнимаясь на локте повернулся я к Ливии.

Она, почувствовав мое движение, открыла глаза и посмотрела на меня. Ее удивительные зеленые глаза, поблескивающие на солнце желтым отсветом, вдруг оказались невероятно близко – и я в них буквально тонул. Это произошло даже без направленного Ливией ментального воздействия – естественный эффект, понял я чистым от воздействия сознанием. Расслабился, а у нее все же восьмой, если не девятый круг владения – Ливия даже без желания на то может активно на окружающих воздействовать.

Но брать себя в руки и собирать мысли в кучу мне не пришлось – Ливия сама заметила эффект и прикрыла глаза, разрывая возникшую ментальную привязку связи подчинения.

– Как ты думаешь, скоро они придут? – сдерживая зевок, спросила она.

Говорила Ливия, как и я, с некоторой ленцой. Ее так же, как и меня, разморило на солнце за долгое время ожидания.

– Устала ждать?

– Я умею ждать, если ты об этом.

– Тогда что?

– Ничего.

– Что значит ничего? Ты же спрашива…

– Вообще-то, я бы не отказалась посетить туалетную комнату, – с некоторым раздражением произнесла Ливия. Сразу после этого она, скрывая смущение, сорвала соломинку рядом с собой, сунула ее в рот и снова легла на спину, закинув руки за голову и глядя в пронзительно густо-синее небо.

– Я бы тоже не отказался посетить туалетную комнату, – буркнул вдруг Кавендиш, почувствовав себя не одиноким в усталости ожидания.

– Вы меня ответственным за действия объединенного совета, что ли, считаете?

– Нет, но нам надо же кому-то задавать вопросы, – хмыкнула Ливия.

Я посмотрел сначала на Кавендиша, потом на нее, потом тоже сорвал травинку, сунул в рот и снова лег рядом с Ливией, так что наши локти вновь соприкасались.

– Скоро.

– Что скоро?

– Скоро придут.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что уже и я начинаю понемногу напрягаться от затянувшегося ожидания. И если в ближайшее время жрецы и старейшины не явятся, я похоже знаю, чьими душами буду доплачивать той, у которой лучше не упоминать вслух.

– А они откуда об этом знают? О том, что ты уже напрягаешься от затянувшегося ожидания? – перехватил у Ливии знамя вопросов Кавендиш.

– Думаю, они уж не идиоты и об этом догадываются.

– Догадываются, но при этом тянут?

– Конечно.

– Почему тогда они тянут?

– Думают. Я бы на их месте тоже думал, что делать.

– А может быть, они просто ждут, пока мы спустимся вниз, и инквизиторы нас примут?

– Вряд ли.

– Почему?

– Потому что нордлинги ненавидят инквизиторов. Жрецы и законоговорители сейчас наверняка обсуждают и решают важные вопросы.

– Какие?

– Вопросы своей стратегии поведения, думаю. Как сделать так, чтобы в новой реальности с трупом старшего трибуна на поле тинга у них все получилось в выгодном им свете, но при этом от имперской администрации им за это ничего не было.

– У них прямо большой выбор решений?

– Не знаю, я же не совет старейшин.

– Но ты так уверенно утверждаешь, что они об этом думают.

– Я не категорично утверждаю, что они думают именно об этом, а предполагаю.

– Так, а что обо всем этом думать, я не понимаю? Прийти сюда к нам, назначить дату альтинга и суда богов. Это же несложно. Какие проблемы?

– Думаешь, все так просто?

– Думаю, да.

– А если подумать чуть шире?

– Чуть шире куда?

– Вот именно.

– Что вот именно?

– Ты даже не знаешь, куда.

– А ты знаешь?

– Куда они думают, нет.

– А куда ты думаешь ты знаешь?

– Конечно знаю, куда я думаю. Это ведь я думаю.

– И что ты надумал? – с прежней ленцой (которой я не совсем обманулся) поинтересовалась Ливия.

Вместо ответа девушке я приподнялся на локте и посмотрел на Кавендиша.

– Кавендиш.

– Да.

– Скажи, чисто теоретически…

– Чисто теоретически.

– Что?

– Ты сказал: «Скажи, чисто теоретически». Я сказал, «чисто теоретически».

– Это у тебя от напряжения момента юмор такой плоский?

– Нормальный юмор, не придирайся, – поморщился Кавендиш.

– Ты же еще недавно говорил, что спокоен как удав.

– Как скала, – поправила меня Ливия.

– Ах да, как скала.

– Это была моя попытка пошутить, если ты еще не понял. Шутка, шутеечка. Какие еще вопросы?

– Кавендиш, у тебя на гербе среди прочего есть три львиных головы на зеленом поле.

– Это вопрос?

– Утверждение. Так, для поддержания течения беседы.

– Если ты вдруг не помнишь мой личный герб, то да, в первой четверти на нем изображены три львиных головы на зеленом поле.

– Почему?

– Потому что Великий Дом Кавендиш среди прочих ведет родословную от Вилферта Черепокола, легендарного короля Айлгвена. Ты и это не знал или тоже спросил для поддержания беседы?

– Знал. Но я на всякий случай, уточнить.

– Уточнил, дальше что?

– Еще нет.

– Что «еще нет»?

– Еще не уточнил.

– Ты же уточнял, цитирую: «…среди прочего три львиных головы на зеленом поле».

– Я совсем не это хотел уточнить.

– А что ты хотел уточнить?

– Это было вступление. Прелюдия к уточнению. Дежурный обмен фразами, так скажем, для поддержания разговора и для отправки беседы в верное русло. Так вот. То, что у тебя на личном гербе в первой четверти три львиных головы на зеленом поле оттого, что вы ведете родословную от Вилферта Черепокола, легендарного владыки Айлгвена, это я и так знаю. А вот теперь я начинаю уточнять…

– Ты все еще играешь словами, а не уточняешь.

… и мой главный вопрос, собственно, в чем: это родство реально, или только лишь на пергаменте родословной?

– Ух ты. Как ты сразу, с козырей.

– Не сразу, а после долгого вступления. В ином случае я бы не спросил, но сейчас, понимаешь ли, мы немного в напряженной ситуации. И я активно ищу пути ее оптимального решения, в связи с чем задаю вопросы, которые в иной ситуации никогда бы не задал.

На самом деле, подобный вопрос Кавендишу от меня без словоблудия вступления выглядел бы самым настоящим оскорблением. Он и так, вместе со вступлением подобным образом выглядел, но все же с небольшой преамбулой подача вопроса выглядела не столь оскорбительно нагло. Заданный мною вопрос совершенно не был тактичным, и являлся из разряда вопросов, которые без вреда собственному здоровью и репутации лучше не задавать. Но сейчас, как правильно недавно заметил Кавендиш, немного напряженная ситуация, поэтому я и решился уточнить интересующий меня момент.

Вопрос же мой был справедливо непраздный: пришлые терране, когда интегрировались в общество высоких фамилий Юпитера, повсеместно роднились с фамилиями Септиколии, которые возводили свои родословные к героям первых людей или даже к богам – как Альба. Но не всегда это происходило фактически – весьма часто бравшие власть и влияние фамилии терран просто рисовали себе авторитетные родословные, вписывая туда самых разных героев из нашего мира. Иногда даже мифических героев. И где правда, а где лишь красивая приписка выдуманного величия предков, в большинстве знали только лишь внутри фамилий.

– Это родство реально, – очень внимательно глядя на меня, ответил Кавендиш.

Он дал ответ и сейчас, справедливо причем, ждал от меня обоснования объяснений.

– То есть ты, по сути, кровь-от-крови первого сословия Северного круга?

– По сути если, все люди – братья. А если не братья, то сестры. Рейнар, моя фамилия породнилась с потомками Черепокола больше восьми веков назад, сразу по прибытии на Юпитер. После уничтожения форпостов Альтаира в Ледяных пиках мои предки ушли из Северного круга в южные земли, и здесь мы более не появлялись – ни физически, ни даже в попытке получить влияние. Не наша территория, не наша земля, о чем ты, наверное, в курсе. У Кавендишей нет здесь даже завалящей иссекающей ресурсом лириумной шахты, как у Агилар. Ни-че-го. Так что моя связь с Северным кругом, как и связь всей фамилии, только лишь в праве иметь герб королевства Вилферта Черепокола на своих геральдических щитах.

– И еще связь кровь-от-крови.

– И еще связь кровь-от-крови. Но это далекая связь.

– Самое главное, что у тебя есть связь крови с владыками Айлгвена. Королевства, которое первым в ходе создания Северного круга в том виде, в котором он сейчас существует, завоевали кровавые братья.

– Кровавые братья?

– Да.

– Ты имеешь в виду кровавые братья Барн Ап Трогус и Марк Ларций Магн?

– Да.

– Единый король и первый Император-дракон?

– Да.

– Рейнар.

– Что?

– Как это относится к происходящему сейчас?

– Непосредственно относится.

– Но ведь это было в самом начале веков.

– И?

– И это покрытые мхом древних веков старые легенды – махровые предания времен до открытия Разлома, еще до прихода терран. Я, если честно, даже не уверен, не мифологизированные ли это фигуры собирательного образа вашего септиколийского прошлого. Ведь историю пишут историки, если ты понимаешь, о чем я.

– Нет, это не собирательные фигуры нашего септиколийского прошлого, – невольно ответил я на шпильку Кавендиша как террана в мою сторону.

– Уверен?

– Да.

– Ты что-то знаешь такое, чего не знаю я?

– Да.

– Не потому ли, что у тебя на личном гербе в первой четверти отображен черный орел, которого все ошибочно принимают за ворона?

Вопрос Кавендиша меня удивил. Да, на моем личном гербе в первой четверти действительно был черный орел на красном фоне – которого все, даже сотрудники имперского департамента геральдики, записывали в описании герба как ворона. Рейнары никого в этом не разубеждали, но на самом деле это действительно был орел в старом начертании. Это был старый герб исчезнувшего клана Ап Трогус, бывших владык Восточного клыка Скаргейла.

– Нет, не поэтому, – покачал я головой.

На самом деле, я даже не думал об этом за последнее время. И Кавендиш сейчас неожиданно просто пробудил старое знание, на которое я даже внимания не обращал.

– Так почему же ты уверен, что события далеких преданий непосредственно…

– Во время Посвящения Двуликий бог смотрел на меня их лицами.

– Что?

– Во время Посвящения в Златогорье, в храме, Двуликий бог смотрел на меня их лицами. Ликами короля и императора.

«Ничего себе!» – не сдержал эмоций Кавендиш, выразив удивление немного другими словами.

– Кавендиш, это Место силы, здесь лучше не выражаться таким образом.

– Ой ладно, Северные боги меня поймут. Те из них, кто тебя сейчас слышал, наверняка удивлены не меньше, – только и отмахнулся легкомысленно Кавендиш.

– Кавендиш.

– Да.

– Еще несколько часов назад, на поляне закрытой рощи в Новогороде, я сказал, цитирую: «В Империи относятся к своим богам как к покровителям, и считается естественным делом сходить в храм и просить у богов совета; Боги Северного круга – владыки иных миров, которые могут озлобиться, если их потревожат зря. Нордлинги живут так, чтобы не вызвать гнев своих богов, и обращаются к ним лишь в исключительных случаях».

– И ты это сейчас к чему?

– К тому, что это не шутки. Убедительно тебя прошу: помни об этом и не поминай всуе Северных богов, тем более в таком насмешливом контексте. Кровавыми слезами может отлиться, это не благожелательные боги имперского пантеона. Если что, то кровавый орел, которого мы недавно вырезали на спине Лавиолетта – это была милосердная казнь.

– Хорошо, не буду, – кивнул Кавендиш, явно смутившись.

Заметив, что Ливия приподнялась и села, я перевел на нее взгляд. Она, как и Кавендиш, сейчас – судя по нескрываемым эмоциям, была в состоянии глубокого изумления.

– Не понимаю, чего вы удивляетесь? Я же вам сказал недавно: «Это рассвет новой эры». А все новое – это хорошо забытое старое, кому как не богам этого не знать. Вы вообще читали сагу о названных братьях Вига-Барне и МакКанисе, прозванных кровавыми? Оригинал на нордвикском я имею в виду, а не «Слово о собирателях земель», адаптированное для младшей школы?

– Нет.

– А я читал, причем недавно. И могу вам сказать, что наши первые шаги в Северном круге почти в буквальном смысле повторяют события саги о кровавых братьях. Уход Девятого легиона со Скаргейла, бегущий прочь опальный сын императора, аутодафе, казнь, дуэль – все это уже было однажды, мы прямо по абзацам саги идем.

Долгое время, пока Кавендиш и Ливия приходили в себя от услышанного, царило молчание. Информация о том, что Король и Император ликами Двуликого бога смотрели на меня, повергла обоих в шок. Да, я их понимаю – непросто осознать, что живешь в будущем учебнике истории, причем еще и идешь по своему пути рука об руку с легендарными героями былых времен.

– Рейнар, – окликнул меня после долгой паузы Кавендиш.

– Да.

– Итак, я кровь-от-крови владыка Северного круга. Давай дальше. К чему ты все это выяснял и к чему был твой вопрос?

– Да. Прости, я что-то задумался. Продолжаем: Дракенсберг – это маркграфство, образованное на острове Айлгвен.

– И?

– Маркграф Дракенсберг – лорд-протектор Северного круга. Но при этом, будучи лордом-протектором, формально он еще и один из владык севера. А именно – владыка Айлгвена. И владыкой Айлгвена его выбирали здесь, на этой самой площади, во время тинга Северного круга. Выбрали для того, чтобы соединить правовые системы Империи и Северного круга, легализовав право Дракенсберга как одного из владык приказывать остальным владыкам Северного круга.

– Именно приказывать?

– Формально нет. Это сложно, но я объясню, потому что это важно. Для нордлингов неуместно подчиняться приказам имперской администрации. Они и не подчиняются: все приказы Дракенсберга как лорд-протектора внутри Северного круга не имеют хождения вообще, они идут только в Семиградье информацией. По Северному кругу же указы Дракенсберга как лорда-протектора рассылаются не в повелительной форме, а в форме рекомендации от администрации протектората, без его личной подписи. И одновременно эта рекомендация дублируются уже личным письмом Дракенсберга как владыки Айлгвена с просьбой другим владыкам земель сделать именно так, как рекомендует имперская администрация. И да, еще каждый год здесь, на тинге Северного круга, Дракенсберга объединенный совет старейшин переутверждают арбитром северных земель.

– Это… – Кавендиш не договорил, но сделал характерный жест не до конца сжатым кулаком, как будто полирует древко копья. – Это звучит слишком сложно, – дополнил он чуть погодя.

– Если разобраться, то совсем не сложно.

– То есть в Империи получаются в архив отчетности подшивают приказы лорда-протектора Дракенсберга, в местном протекторате рекомендации имперской администрации, а в канцелярии каждой Земли письма владыки Айлгвена?

– Еще есть документация маркграфства, но я тебя сейчас не буду этим грузить. В общем да, все так.

– И весь Северный круг прямо безропотно следует рекомендациям и просьбам? – недоверчиво спросил Кавендиш.