Kitabı oku: «Магические Перпендикуляры 4. Занят войной и любовью», sayfa 3

Глава четвёртая

– О, мистер Холмс, я бы с удовольствием рассказал Вам, но тогда, конечно, мне пришлось бы Вас убить.

Сегодня суббота – банный день. Основная часть группы отправилась принимать водные процедуры под предводительством Сороки, а вот той четвёрке, которую я определил в пулемётчики, не повезло. Ну да, вот так, стреляли все, а оружие чистить только этим.

– Это ещё полбеды, – успокоил их я. – Вот завтра оторвёмся по-взрослому. Ты, Данилыч, на завтра четыре расстрельные лодчонки прикупи.

Старый и опытный сержант тут же усмотрел в этом шанс избежать муторной чистки оружия, и под предлогом необходимости покупки лодок именно сегодня, ловким енотом свинтил на пристань.

– А что, вашброть, нешто завтре поболе нонешного стрелять-то будем? – осведомился Трофим.

– Завтра, ребята, вообще стрелять будете только вы, – сообщил я бойцам сногсшибательную новость.

Они даже чистку бросили:

– Да, неужто и впрямь, вашброть, токмо мы одне? – радостно сверкая глазами, вопросил Корягин.

– Почти, – ответил я.

– Эт как? – удивился Пеньков.

– А вдруг его благородие капитан Синюхин пожелает принять участие? Как я ему откажу?

– Эт верно, – согласился Харитон. – Он жишь – ротный командир, могёт и возжелать.

– Во-о-от, – протянул я. – А ещё у каждого из вас завтра будет свой пулемёт. Надо серьёзно готовиться. Чует моё сердце, скоро повоюем. Или со степняками, или с шуралеями.

Как выяснилось из дальнейшего разговора, на степняков народ готов был идти хоть сегодня, только бы с шуралеями не связываться. Я, признаться, тоже выбрал бы именно степняков, правда, по другой причине.

Я, конечно, могу ошибаться, но мне отчего-то кажется, что если нам удастся основательно вломить степным жителям, то на какое-то время они угомонятся. Про шуралеев же я ничего подобного сказать не могу. По крайней мере, для борьбы с этой нечестью имеются специально обученные люди. Тот же майор Опарин Аким Лукич успешно противостоит им долгие годы.

И ещё, как бы ни хотелось мне поохотиться на пришельцев из нижнего мира с пулемётом, но пока имеются более насущные проблемы, и решать мы будем именно их.

На сегодняшний день центровая проблема – научить подчинённых правильно обращаться с оружием будущего. Прямо сейчас я учил их чистить это самое оружие. Ну, а чего? Задача, прямо скажем, не из простых. Это не вот тебе один только ствол, тут нюансы разные в виде газовых камер.

Пока я всё разъяснил, показал, как нужно, проверил исполнение, появился Данилыч. Из его доклада следовало, что в результате торгов за жертвенные лодки цену сбить не удалось, а вот получить в качестве бонуса пятую бесплатно, очень даже вышло. И вот что мне теперь с ней делать?

От размышлений о судьбе нежданного подарка судьбы меня оторвал всё тот же Прокопов:

– Вашброть, а скель завтре народу возьмёте? Тех же, аль как?

А, правда, сколько? В действительности мне понадобятся эти четверо и… и те, кто проследит, чтобы нам никто из мореманов не мешал. На это и трёх человек хватит. Да даже двух. Нет, всё-таки трёх. Пахом, Кондрат и карпорал Шушунин. Товарищи Горшенев и Бабкин будут по очереди стрелять из снайперской винтовки по той самой пятой лодчонке, на которую у Данилыча сектор «Приз» выпал. Один стреляет, а второй в двадцатикратный бинокль за результатами наблюдает.

Сорока пущщай своим хозвзводом заруливает, Ситный с новичками в «Зарницу» играть будет, а Русанов… Его-то чем занять? А возьму-ка я с собой и Егорыча: иногда очень полезно на ученья со стороны чужими глазами посмотреть, вот он завтра у меня и будет сторонним наблюдателем. Сержант он толковый, опытный, не может быть, чтобы он какую-нибудь дельную мысль не подкинул.

Да. Точно. Так и поступим.

Утро выходного дня – недели по-здешнему – выдалось пасмурным. На всякий случай, и приказал взять с собой плащ-палатки, а себе и Спиридонычу взял дождевики.

Знакомая команда мореходов доставила нас на тот же остров и, соорудив себе навес из парусины, расположилась на отдых. За режимом секретности наблюдала троица Шушунин, Бабанов, Шапошников.

Трофим и Данилыч из пулемётов Калашникова разносили в щепу лодки. Каждый свою. Пеньков и Корягин занимались тем же самым, но у них были более лёгкие РПК. У Горшенева с Бабкиным лодка одна на двоих, они дырявили её по очереди: один магазин стреляет Пров, Гефрайтер наблюдает, второй магазин – меняются.

Заморосил мелкий дождик.

– Давай заканчивать, – засобирался Синюхин.

– Намокнуть боишься? – поинтересовался я у командира.

– Отсыреют твои скорострелы, из чего стрелять будешь? – парировал тот.

Я аж закашлялся от смеха.

– Николай! Да это же самое надёжное оружие в мире! Заметь: в моём мире. Поверь, дождь ему точно не страшен, а уж такой мелкий, и говорить не чего.

– Всё равно, пора.

– Подожди, сейчас они лодки потопят, и поедем.

В это время со стороны Жигулёвских гор, справа, послышался отдалённый крик:

– … драгуны!

Первые слова я не расслышал, да это и не важно, важно, что лишние глаза появились. Метрах в трёхстах от нас вниз по течению плыла лодка, почти такая же, как те, на которых прибыли мы. Дальше прямо передо мной начала разворачиваться сцена из знаменитого анекдота. Егорыч размахивая руками, орал: «Поворачивай!». Это может показаться смешным, но люди в лодке действительно повернули. Вот только повернули-то они к нам.

Нет-нет-нет, ребята! Так не пойдёт! Я подбежал к Бабкину и, выхватив из рук гефрайтора свежезаряженную винтовку, прицелился в лодку.

– Не стреляй! – крикнул сзади Синюхин.

А что делать, если люди слов не понимают? Я пальнул в лодку. Прямо в нос, туда, где никого не было. Попадание вызвало у мореманов замешательство. После второго выстрела лодка остановилась. А третий заставил их развернуться и налечь на вёсла. Я бы четвёртый раз пальнул, но подбежавший капитан загородил мне обзор.

– Ты что творишь, мерзавец?! – заорал он мне прямо в лицо. – Ополоумел?!

– Коля, остынь, – миролюбиво улыбаясь, проговорил я. – Они уже всё поняли, и сваливают.

– Конечно! Ты же их чуть не поубивал! – крикнул в ответ Спиридоныч.

Ничего, я тоже умею кричать:

– Коля! Чуть-чуть не считается, а вот если бы они сюда доплыли, то тогда бы их и вправду пришлось бы убить!

– Это за что? – распалился Синюхин.

– За то, что слишком много увидели! Или ты забыл про секретность? А?

– Увидели, и их убивать?

– Да!!!

– Ну, знаешь… – крикнул он, багровея.

– Да, Коля! Убивают и за меньшее! А тут государственная тайна! Новое секретное оружие! И Вам, господин капитан, надлежит принять все меры для сохранения этой тайны! Все!!! Вплоть до физического уничтожения лиц, не имеющих соответствующего допуска!

Наверное, это обилие незнакомых терминов охладило пыл капитана.

– Ну, тогда надо было их предупредить!

– А я что сделал?!

Синюхин хотел что-то сказать, даже руками махать начал, но, видимо сопоставил всё произошедшее и не нашёлся вовремя, а я, закрепляя успех, напомнил:

– И Русанов им тоже кричал, чтобы поворачивали, а они не вняли. Что по Артиклю должен предпринять часовой, если нарушитель не останавливается?

– Стрелять, – недоумённо проговорил Спиридоныч.

– Вот я и стрелял!

– Так убить же мог, – не сдавался мой ротный.

– Мог. Но не убил. А не поверни они вовремя… – я перевёл дух.

– Убил бы? – зло спросил Синюхин.

– Весло бы отстрелил.

– А потом? – криво усмехаясь, поинтересовался капитан.

– А потом второе.

– А потом?

Мне это уже надоедать стало, и я проорал:

– А потом взял бы у Кашина пулемёт и расхерачил бы их всех к чёртовой матери! Пускай подыхают, раз такие тупые!

Повисла тишина. Я оглянулся: все присутствующие смотрели на меня. Уж не знаю, что они там про меня думали, но мяч нужно перекатить на поля капитана:

– А ты бы как поступил? В плен бы их взял?

– Ну, да, – даже удивляясь, наверное, почему такое простое решение не пришло в голову мне, – произнёс Спиридоныч.

– А потом? – передразнивая ротного командира, вопросил я.

– Что потом? – не понял он.

– Потом-то что? Куда бы ты их дел вот таких, знающих все военные секреты? Отпустил бы?

– В крепость, – уверенно сказал Синюхин.

– А потом?

Теперь надоело капитану:

– Да что ты всё заладил, потом, да потом?! Так бы в крепости и сидели бы, пока полковник не выпустил бы. Чего тут не понятного?

Я усмехнулся:

– Ко-о-ля-я! Да нельзя их уже тогда выпускать будет. Тайна, она же так тайной и должна оставаться. А что это за тайна, если её каждая собака знает? Им тогда до самой смерти пришлось бы взаперти сидеть, – тут нужна пауза для осознания присутствующими всей важности вопроса. – А теперь они никому нахрен не нужны, потому что не знают ничего. Получается, спас я их. От пожизненного заточения.

Тему пора закрыть:

– И всё! Хватит уже!

Спиридоныч засопел, собираясь то ли возразить, то ли еще чего, но я опередил:

– Ты с Полозовым на счёт караула договорился?

– Договорился! – зло усмехнулся Синюхин. – Сказал: «Ваша изба – вы и охраняйте!»

Я пожал плечами: принципе очень резонный ответ.

– Ну, вот и распорядись, – порекомендовал я капитану.

Тот начал было играть желваками, но я остановил его жестом и, обращаясь к бойцам крикнул:

– Чего встали? Продолжать огонь по мишеням!

Четвёрка пулемётчиков принялась уничтожать несчастные плавсредства, а Бабкин шагнул ко мне.

– Чего? – спросил я у гефрайтора.

– Вашброть, ружьишко-то позвольте.

– Это не ружьё, Василий, а винтовка. Снайперская винтовка Драгунова. Запомни, – проговорил я, передавая оружие.

– Дак Вы же, вашброть, говорили, будто пластунское ружьецо-то… – сказал и тут же поправился: – Винтовка. А топерича драгунское выходит?

– Вася, винтовка Драгунова – это значит, что её придумал человек по фамилии Драгунов. Ясно?

– Ясно. Выходит, и среди нашего брата, драгуна, толковые людишки случаются, вашброть?

– Случаются, Вася, случаются.

Ну а, что я ещё мог ему ответить?

Гефрайтор ушёл на свой огневой рубеж, а меня взял в оборот Синюхин. Чего он хотел? Как чего? Господин капитан желали, чтобы в караул по охране строения, в котором у нас складировано наше всё, заступили мои люди. Я напомнил ему, что в самом начале предупреждал его о необходимости освобождения бойцов спецподразделения от разного рода нарядов, хозработ и караулов.

Господин капитан об этом не забыл и, в свою очередь, напомнил уже мне, что полутонг, которым сейчас с милостивого соизволения полковника Ватулина командовал вахмистр Сорока, как раз и создавался с той целью, чтобы все выше перечисленные мною тяготы и лишения воинской службы переложить с моей группы именно на него. В смысле на полутонг. Ну, и на Сороку соответственно тоже.

По сути он, конечно, был прав, но…

– Уважаемый Николай Спиридонович, хочу обратить Ваше внимание на следующий факт: тем же полковником Ватулиным нам с Вами поручено подготовить целую роту пластунской выучки, – я перевёл дух. – Прошу заметить: вверенную Вам роту. И первые кандидаты на пополнение боевых групп – это военнослужащие того самого полутонга. Так вот если мы их сейчас ещё и караульной службой озадачим, то будет нам хрен на постном маргарине, а не пополнение. Я сумел донести свою мысль?

Синюхин смерил меня холодным оценивающим взглядом, а потом также холодно спросил:

– Что предлагаешь?

Я не стал отвечать сразу, хотя готовое решение у меня на тот момент уже имелось. Вместо этого я несколько секунд пристально смотрел ему в глаза, а потом буднично так произнёс:

– Господин Дерюгин может изъявить желание.

У Спиридоныча аж рот от удивления открылся:

– Кто?! Дерюгин??? Да он, поди, в каждом сне видит, как он у тебя все твои двустволки отобрал! А ты его в караул?

– Именно!

Я победно ткнул в командира пальцем:

– Скажи ему, что я для этой цели выделю в его распоряжение одно двуствольное ружьё. Нет, скажи, лучше, что два. И тогда посмотришь, возжелает он или нет.

Ещё секунд пять игры в гляделки, и вот она, реплика от капитана:

– Три.

Даже понимая, какой именно ответ получу, я всё равно спросил:

– Почему три?

– Потому что караульных смен три. Каждой смене своё ружьё.

Логично. Я бы тоже так поступил. У меня, кстати, как раз четверо бойцов перевооружаются, так что да, три свободных ружья у меня имеются. И, к слову сказать, это никак не противоречит плану перехода моего взвода на более современные виды оружия.

Однако, все пять лодок условного противника потоплены, и мы смело можем собираться домой. Хотя, нет. Война войной, обед обедом. Лучше уж сейчас, здесь под дождём подхарчиться, чем голодувать до самой Самары, да и мореманам нашим я в прошлый раз неосторожно консервов пообещал.

Глава пятая

Дождь всё же усилился, и в Самару мы прибыли уже изрядно промокшими. Ничего, рано или поздно такое должно было произойти. Сейчас переоденемся в сухое, оружие почистим, а потом и в баньку сходить не грех. Ну, последнее только при условии, что тут бани по воскресеньям, по неделям, то есть, функционируют. Будем надеяться, что да.

Чёрта лысого!

Это не про бани. Это вообще про всё сразу.

Только мы доковыляли до своей избушки на курьих ножках, как тут же выяснилась очень интересная подробность: нас с Синюхиным спешно требует к себе его высокоблагородие майор Полозов. Упс! Вот такой вот нежданчик.

Искренне полагая, что этот вызов к высокому начальству с обстрелом лодки никак не связан, я не стал ломать голову, зачем мы понадобились майору. Действительно, придём – сам расскажет. Николай же явно имел другое мнение:

– Ох, и влетит тебе сейчас, Андрей! А и поделом! Нечего палить почём зря!

– Спорим, не влетит?

– Отбрехаться думаешь?

– Отчего отбрехиваться-то? Он просто ещё не знает, вот тебе и всё. Ты лучше скажи, ты переодеваться будешь? Не сырыми же идти?

Спиридоныч посмотрел на меня, как на дурака:

– Ты же сам слышал: явиться незамедлительно. Когда же мне на квартиру заезжать-то?

– Коль, ну, ты даёшь! У нас же здесь камуфляжей полно. Сейчас тебе что-нибудь подберём по-скоренькому.

И мы подобрали. Берцы капитан наотрез отказался надевать и пошёл в батфортах. Пошёл, в смысле, отправился, потому что на самом деле мы не пошли, а поехали. Поскакали. Верхом. Я же теперь, вроде как, умею. Не шибко, правда, но всё же.

Егор Силыч заседал в кабинете Ватулина. Это сделано с той целью, если у кого какая нужда в общении с начальником гарнизона возникнет, то не нужно исполняющего его обязанности офицера искать где-то ещё, всё тут, где и было раньше.

В кабинете полковника Полозов был не один, компанию ему составлял наш батяня-комбат. Они вели беседу о чем-то буднично-бытовом, вроде как про сенозаготовки. Это что, нас срочно в штаб вызвали, для усиления нами команды косарей? Или драгунам специального назначения другой работы нет?

Оказалось есть для нас другая работа. Мне так уж очень даже по профилю.

Увидев одетого в камуфляж Синюхина, Полозов воскликнул:

– Ты посмотри, Степан Емельяныч, у тебя уже все в пластуны намылились! Эдак ты и сам вскорости пятнистый кафтан напялишь.

– Будем только рады, – парировал я.

– Где Ильменьский острог знаешь? – поинтересовался у меня в ответ ВРИО полковника.

Буднично так поинтересовался, без энтузязизму. Пока я думал, какими словами ответить, что не знаю, в разговор встрял мой ротный:

– Чего там? – спросил он, тоже как-то без пиетета.

– Да понимаешь, какая штука, – всё также обыденно начал Полозов. – Гонца нам оттуда прислали.

– Нихлябин что ли? – как бы ни с презрением даже предположил Синюхин.

– Он родимый, – подтвердил его догадку Полозов.

– И какие невзгоды у Модеста Полуэктовича приключились на этот раз?

По всему выходило, что не любит капитан Полуэктовича. Полозов вздохнул и с какой-то отрешённостью произнёс:

– Шуралеи у него там завелись.

– Шуралеи?! – изумился я.

Это, конечно, не то, к чему мы сейчас готовились, но всё же настоящее дело.

– Да много ли? – с презрительной усмешкой начал справляться капитан.

– Очень много, – всё с той же отрешённостью сообщил Егор Силыч.

– Совсем распоясались! – возмутился наш комбат. – Толпами бегают!

А-а-а! Теперь понятно, почему именно нас с Николаем срочно затребовали. Кому же ещё как не нам на такое задание отправляться.

Полозов между тем продолжал:

– Говорят, достоверно аж троих видали.

Троих??? Они что, издеваются?! Трое – это по-ихнему толпа?!

– А может, только одного, но зато три раза, – предположил Щавелёв.

– Или двоих, просто одного дважды, – в тон ему ответил Полозов.

Или я дурак, или лыжи не едут! Что происходит? У людей там шуралеи бесчинствуют, а этим накласть сто куч! Прикалываются ещё.

Хотя, с другой стороны: три шуралея – это разве проблема для острога? В Буром Доле так там и из-за пятерых никого не вызывали, сами справлялись, а тут трое… Или в этом как раз и смысл? Сейчас выясним:

– Господин майор, – обратился я к Полозову. – Разве силами гарнизона острога эту проблему нельзя решить?

– Что? – с понтом не расслышав, переспросил тот.

– Ваше высокоблагородие, – начал я. – Поймите меня правильно: я не боюсь и ни в коем случае не отказываюсь, просто пытаюсь понять. Ведь Ильменьский острог – это обычный типовой острог с гарнизоном в шесть десятков человек? Так?

Оба комбата уставились на меня.

– Так, – согласился Полозов.

– Они разве не обучены действиям на случай появления шуралеев?

– Обучены, – грустно кивнул Полозов.

Та-а-ак, а в чём подвох? Сам не догадаюсь, надо спросить:

– И почему же они сами не могут с ними справиться? Трое – это ведь, насколько я могу судить, не так уж прямо вот совсем проблема.

– Могут, – печально произнёс Егор Силыч.

Вообще ничего не понимаю:

– А тогда чего?

– Ну, а зачем самим-то, если ты есть, – возмущаясь чему-то, ответил за Полозова Щавелёв.

– Да? – кивнул тот. – Зачем самим?

– Подождите, подождите, подождите! – замахал руками я. – Ничего не понял. Давайте сначала. У них там объявилось три шуралея. Но не точно, что именно три. Так?

– Так, так, – закивали оба комбата.

– Дальше: своими силами они с ними справиться в состоянии?

– Ага! – подтвердил Полозов.

– Но почему-то не могут. Так?

– Не хотят! – вспылил Щавелёв. – Вот ты в этой… как её… Длинной Дубраве разогнал шуралеев. Ну-у-у. Значит, и у них там тоже разогнать сможешь! Понимаешь? Чего им самим-то утруждаться, раз ты есть?!

Вот это поворот!

Хотя, действительно, а чего им самим рисковать, если есть такой бравый поручик Кукушкин? Неустрашимый и непобедимый. Да ему эти шуралеи на ползевка.

Но тут уж ничего не попишешь: назвался груздем – лезь кузов и грузи.

– Так чего же мы ждём? – исполнился решимости я. – Люди там ждут, надо ехать!

Все трое просто прыснули возмущением.

– Кукушкин! – воскликнул Щавелёв. – Нихлябин – это кто угодно, только не офицер!

– Он и ротным-то был никудышным, – вставил Полозов. – А тут целый острог!

Ну, вроде бы проясняется:

– Ясно. Сам он, значит, рисковать не станет. Ну, да! Чужими руками жар загребать всегда безопаснее.

– Во-во! – подтвердил мою догадку Полозов.

– А тогда почему его на такой ответственный участок назначили? – задал я вполне логичный в данной ситуации вопрос.

– Не всё на свете Дмитрий Саныч самолично решает, – мрачно проговорил наш комбат.

– Да и некого тогда больше было предложить, – добавил Полозов.

– Лучше уж туда, чем в батальонные командиры бы вышел! – взвился Синюхин.

– Да как бы он вышел-то? – не согласился Щавелёв.

– Да точно также, прислали бы депешу с приказом, и всех делов! – рубанул Спиридоныч.

– И то верно, – согласился Полозов. – И так могло статься.

Я переводил взгляд с одного начальника на другого. Чёрт с ним, с этим Полуэктовичем! Делать-то что?

– Какие будут приказания, господин майор? – вытянулся во фрунт я.

Тот посмотрел на нашего комбата, почесал щёку и спросил:

– Долго тебе собираться?

Собираться-то не долго, только есть один момент…

– Ваше высокоблагородие, запасы голубой соли истощены. Личный состав будет вынужден вступать с неприятелем в опасно близкий контакт, что может вызвать неоправданно большие потери, – доложил я.

Полозов задумчиво посмотрел на Щавелёва:

– А что, Степан Емельяныч, голубой соли действительно нет?

Тот пожал плечами.

– Действительно, – подтвердил Спиридоныч. – Поручик Кукушкин при мне докладывал его высокоблагородию господину полковнику, однако, соль нам так и не была предоставлена.

– Так её запросто в лавке купить можно, – сообщил нам Щавелёв.

– Дорогая, поди? – предположил Полозов.

– Да не сказать, – пожал плечами Щавелёв.

Полозов обратил свой взор на меня:

– И много тебе её надо?

Я задумался: мало скажешь – может не хватить, много скажешь – денег не дадут. Учитывая прошлые разы, заявил:

– Трёх фунтов должно хватить, но это только на этот раз и при условии, что чертей всего трое. Если больше…

– Понятно! – перебил меня Полозов. – Степан Емельяныч, распорядись, чтобы им пять фунтов купили, а если по деньгам способно, то и все двадцать. Чай, не последние это шуралеи на нашем веку.

– Знамо дело, не последние, – согласился Щавелёв вставая.

Порлозов повернулся ко мне:

– А ты, соколик, иди, собирайся. Дорога тебя не близкая, готовься основательно. Как соберёшься – сразу ко мне. Николай тебе растолкует, что к чему. Ну, всё. Идите.

Мы с капитаном вышли, не забыв напоследок щёлкнуть каблуками.

По дороге в расположение Спиридоныч просветил меня относительно особенностей Ильменьского острога и его коменданта.

Интересное кино вырисовывалось. Комендант острога ранее служил в Самаре и проявил себя как парень очковый, даже очень очковый. Но поскольку имел высоких по местным меркам покровителей, то вместе с чином капитана получил и это повышение по службе. Комендант острога – должность, хотя во многом и беспокойная, но всё же майорская, а для капитана это серьёзный такой шаг наверх. Плюс ко всему прочему Ильменьский острог, будучи сильнее удаленным от Самары, чем тот же Буродольский, считался, тем не менее, гораздо более спокойным местом службы, в сравнении с тем же Палимским.

Ясно. Значит, мне сейчас предстоит жуткой бесполезности человека. В смысле его карьеру. Ему-то самому вряд ли всерьёз что-то угрожает. Ладно, не в первый раз. А шуралеев погонять, вообще сам бог велел. Что ж, будем собираться.

Синюхин, выяснив, в чём именно будут состоять приготовления, только что не посмеялся:

– Без соли у тебя люди шуралеев только кольями потыкать смогут. Помнишь, чем это в прошлый раз обернулось?

Конечно, я помнил.

– Тебе ведь Полозов не говорил изо всех сил торопиться? Нет? Вот и не торопись, а там, глядишь, и Дмитрий Саныч, воротится. Он-то и скажет, поспешать или ещё как-нибудь.

Так-то оно так, однако, собираться нужно, вот приедет Ватулин, скажет: «Езжай!», а я что? Соль, правда, нас при любом раскладе задержит. Мы же не горстями её в шуралеев кидать будем, её в патроны зарядить надо, а это не десять минут.

Добравшись до нашей избушки, я первым делом проверил, как мои бойцы самостоятельно справились с чисткой оружия. Не сказать, что они совсем не старались, старались, разумеется, только не так. Объяснив в чём ошибки, я заставил произвести чистку по-новой, попутно сообщив им, к какой командировки следует приготовиться.

Люди, видевшие шуралеев достаточно близко, предсказуемо посетовали на отсутствие соли. Всё верно: без неё родимой они там – пушечное мясо, если, конечно, такое сравнение будет уместно. Значит, подготовим всё так, чтобы как только нам её подвезут… В общем, чтобы дело только за ней и оставалось.

На следующий день сразу после завтрака появился Дерюгин. Пришёл уточнить, не являются ли слова ротного командира о выделении в его распоряжение трёх единиц вожделенного вида оружия, одной из разновидностей злых шуток. Я заверил поручика, что всё это – чистая правда, хотя и не вся. Всеволод Михайлович был «неприятно» удивлён тем фактом, что оружие предоставляется ему не безвозмездно, то есть даром, а на условиях несения драгунами из его взвода караула по охране нашей штаб-квартиры на курьих ножках.

Господин поручик изобразил оскорблённую в лучших чувствах невинность и искренне посоветовал мне закатать губу, хотя и другими словами. Я, в свою очередь, напомнил взводному-два, что на других условиях он оружие не получит, и что вполне себе может статься, появятся другие, более сговорчивые люди из нашего же батальона.

Всеволод Михайлович в совершенно не свойственной офицерству манере принялся торговаться со мной, апеллируя к жуткой немногочисленности передаваемого оружия. Тут уже я посоветовал ему следить за возможностью появления несанкционированных трещин в губах, вызванных непомерным аппетитом.

Господин поручик от чистого сердца пожелал мне лопнуть от жадности в самое ближайшее время. Я же, со своей стороны, на тоже самое ближайшее время предрёк ему стремительный взлёт карьеры и майорскую должность коменданта любого, на его выбор, острога.

Наш высоконаучный спор прервало появление сержанта Русанова, доложившего о готовности к выдвижению на стрельбище. Я приказал Данилычу выдать личному составу боевой группы оружие и боеприпасы, после чего снова глянул в горящие глаза поручика.

Сделав вид, что идёт мне навстречу, Дерюгин предложил компромисс следующего содержания: его люди всё-таки будут охранять нашу базу, но со своим штатным оружием, передаваемые же мною ему двустволки он волен использовать по своему разумению.

Сошлись мы на том, что за это его бойцы на посту стоят по двое, а ему самому, как начальнику караула я из закромов Родины выдаю пистолет Макарова. Оружие выдаётся во временное пользование и под отчёт лично ему. По первому требованию всё, за исключением боеприпасов, должно быть возвращено в целости и сохранности. В случае утраты поручик обязуется возместить стоимость утраченного, как это и принято в Красной Армии, в десятикратном размере.

Появление ротного слегка замедлило закрепление договорённостей. Спиридоныч не замедлил осведомиться, до чего тут смогли договориться его взводные командиры. Услышав о необходимости возмещения ущерба аж в десятикратном размере, капитан присвистнул и поинтересовался у Дерюгина, знает ли тот, почём нынче двустволки.

Я, само собой, не собирался подставлять бедолагу-поручика, просто хотел, чтобы он прочувствовал ту степень ответственности, которую на себя принимает. Дерюгин же, прикинув в уме цифиры, впал в глубокую задумчивость, граничащую с прострацией.

Вывел его из неё посланец из штаба полка:

– Господину капитану Синюхину и господину поручику Кукушкину надлежит спешно прибыть к его высокоблагородию полковнику Ватулину.

О, как!

– Хорошо, передай, братец, что сейчас будем! – ответил за обоих Спиридоныч.

– Пошли! – бросил он мне, собираясь на выход.

Видя, что поручик Дерюгин пока не готов пост и подступы к посту взять хотя бы под временную охрану, я призвал Данилыча и поручил его заботам всё наше беспокойное хозяйство.

В немаленьком, в общем-то, кабинете полковника оказалось довольно тесно. Я раньше никогда не видел здесь столько народа. Ну, ещё бы! Помимо самого Ватулина присутствовали Арефьев, оба комбата, комэск и человек семь офицеров по моложе. Среди них я узнал Потанина, Гапанова и Запивахина, с которыми судьба сводила раньше. Полагаю, остальные тоже ротные, да и то не все. Получается из взводных командиров тут только я.

Поскольку с нашим появлением никакой движухи не началось, ждали кого-то ещё. Старшие офицеры стояли вокруг стола с расстеленной на нём картой, ротные кто прохаживался по кабинету, кто в полголоса переговаривался с другими.

– Ну, где твой Усов? – нетерпеливо спросил Ватулин у Полозова. – Вон гляди: уже и генерал Кукушкин пожаловали, а его всё нет.

– Послали, Дмитрий Саныч, – пробубнил в ответ Полозов.

– Посла-али! – прошипел Арефьев и хотел, наверное, добавить ещё что-нибудь язвительное, но дверь распахнулась, и появился Усов.

– Наконец-то! – воскликнул Ватулин. – Пока всех офицеров соберёшь, глядишь, степняки до самой Москвы дойдут!

Степняки?! Походу, Сухонин не просто не справился… там, наверное…

– Господа! – громко произнёс Полковник. – Новости очень плохие! Уж и не помню, когда такое случалось.