Kitabı oku: «Третий фактор. Хроники затомиса», sayfa 3
– Но где и как я найду этот цветок, – уже с некоторым страхом и сомнением проговорил Адам, – и потом, я знаю наперечет все растения в нашем оазисе – нет там таких цветов и плодов! Они все съедобны и никаких видений не вызывают.
– Ваш оазис – это еще не весь растительный мир земли. Ты ведь настолько нелюбознателен, что даже ни разу не пробовал выходить за территорию оазиса, а между прочем не так далеко от него есть и другие зеленые участки, до туда ты сможешь добраться за один дневной переход туда и обратно, а что это за плод я тебе укажу.
– Но как ты укажешь, ведь видеть и слышать тебя я могу только во сне?
– Есть некоторые животные на земле, с которыми у меня налажен неплохой контакт, например, ядовитые змеи. Я могу внушить одной из них, чтобы она провела тебя в нужное место и указала нужный плод. Остальное зависит от тебя: как ты заставишь или уговоришь Еву выпить этого сока, ты должен придумать сам – тут я умолкаю, поскольку не имею полномочий давать тебе указаний… впрочем, в любой момент ты можешь отказаться от предложенного мною плана, но знай, что это единственный способ для нас с тобой создать семью и обзавестись двумя… нет, дюжиной прелестных малюток – в последствии – исполинов. И уж я бы постаралась, чтобы и твоя простецкая плоть преобразилась и стала подобна твоему великолепному шельту – пусть будут прекрасны отец, мать и их дети!
– О Лилит! – как завороженный пробормотал Адам, – ты меня погубишь… ну и пусть, губи мою душу, мое тело, мне все равно, без тебя жизнь не имеет смысла!
Тут он бросился в объятья Лилит, и долгое время они предавались астральной любви, которая, как мы знаем, как и во сне может приобретать весьма причудливые формы, но не дает всей полноты ощущений, которую способны дать только физические тела. Когда же все закончилось, Лилит с явным сожалением сказала:
– Пора, Адам, на земле уже наступило утро и время пробуждения. Когда ты проснешься, то будешь помнить каждую минуту, каждое слово нашего сновидения. Если ты тверд в своем решении, то соври что-нибудь Еве, иди на запад, пока не закончатся кущи оазиса, и там, на его краю, под большим камнем, на котором ты часто любил сидеть, наблюдая закат солнца и любуясь причудливыми красками вечернего горизонта, ты увидишь гремучую змею – она отведет тебя в край волшебных цветов. Но учти – не дай Люцифер тебе самому попробовать этого сока! Что же касается дозы для Евы – то достаточно того количества сока, которое ты выжмешь из одного цветка.
– Я готов, – теперь уже с решительностью в голосе сказал Адам. Затем с некоторым недоумением добавил:
– Ты сказала, что мне пора пробуждаться, неужели я сейчас, в мгновение ока перелечу с луны на землю – это же так далеко!
– Нет ничего проще, – ухмыльнулась Лилит, – лунные и земные астральные кольца переплетены и здесь мы перемещаемся со скоростью мысли, а физическое, вселенское расстояние не имеет значения.
В этот момент астральный альков исчез и Мерцающая поняла, что сон Адама закончился, но к своему удивлению она не вернулась в гигантское тело лимурийца, а проявилась в своем тонкоматериальном шельте посреди каменного лунного ландшафта на краю бездонного черного кратера.
ГЛАВА 3. Нифилим (несколько ранее)
Нифилим Алеф неторопливо пролетал в черном астральном небе среди мириадов мерцающих звезд, из которых не выстраивалось ни одно видимое с земли созвездие. Нифилим, разумеется, знал, что это не звезды, а скопления строительной, пока еще нереализованной астральной энерго-материи «сиайры», которая в дальнейшем может пойти на различные построения и любые другие задачи в астрале. Выше, над отдельными звездными гранулами мутно опалесцировала и переливалась едва уловимая дорожка, весьма напоминающая вселенский млечный путь, ниже, под ним – словно ее зловещая проекция в негативе – виднелась тусклая дорожка мрачно бурого цвета. То место астрала, в котором находился нифилим Алеф, называлось главным разделительным буфером – пространством, разделяющим два ряда противостоящих друг другу астральных колец: грязно-бурых, с переходом в невыразимый инфра-лиловый, слоев нижнего астрала или шрастров, и светлых, серебристых и золотистых разной интенсивности колец восходящих сакуалл верхнего астрала. Собственно из буфера были видны только оградительные оболочки ближайших к Энрофу колец – как восходящих, так и нисходящих, примыкающих непосредственно как к измерению буфера, где пролетал нифилим, так и к трем измерениям Энрофа, правда сам Энроф отсюда был не виден, по крайней мере в том спектральном режиме, на который были настроены глаза Алефа. Это можно было бы сравнить с тем, как если бы глаза какого-нибудь существа воспринимали бы только ультрафиолетовый и инфракрасный, а остальные цвета обычного солнечного света были бы ему недоступны.
Ангелы-нифилимы относились к третьему отряду ангельского воинства, в задачу которых входил контроль за буферной зоной астрала, и главная их обязанность была засечь и пресечь любую попытку воинства Гагтунгра проникнуть в зону колец верхних, восходящих сакуалл. Собственно только в ближайшее, промежуточное кольцо восходящего астрала демоны-асуры пока и могли проникнуть и укрепиться, поскольку более высокие сакуаллы содержали достаточно чистую сиайру, которая сама по себе была невыносима для демонов, а защитные скафандры для вторжения, которые они недавно научились использовать, помогали лишь на недолгое время. Но опасность была в том, что занимая промежуточный слой, содержащий низкий уровень сиайры, демоны заражали его каррохом, постепенно уничтожающим сиайру, и через какое-то время могли уже благополучно там базироваться, таким образом отвоевав себе еще один плацдарм с которого можно было бы штурмовать следующую сакуаллу, которая от соседства с новоявленным плацдармом и постоянной нейтрализации его излучений теряла значительную долю энергии-сиайры. Таким образом слой за слоем демоны в отдаленной перспективе рассчитывали захватить весь земной Шаданакар, как это произошло в макробрамфатуре звезды Антарес, полностью захваченной Люцифером. Впрочем существовать эта чисто демоническая брамфатура могла только захватывая все новые и новые участки вселенной, поскольку энергия демонических брамфатур быстро иссякала без притока извне, а собственную энерго-материю они создавать не могли, поскольку являлись паразитами. Но все это касалось вселенной в целом, у нифилимов же была куда более скромная задача в собственном фрактале: не допустить внедрения демонов в промежуточные кольца, и для этого они имели все необходимые средства обнаружения и уничтожения. Ангелы не так давно появились в пространствах Шаданакара и для воинства Гагтунгра это была полная неожиданность. В первых же локальных стычках обнаглевшие было порождения Гагтунгра и карросы Дингры (его собственной дочери от Лилит) потерпели сокрушительные поражения, не готовые к тому, что свет, оказывается, тоже может быть с кулаками, и способен не только защищаться, но и нападать.
Нифилимы (собственно как и их собратья – серафимы и херувимы, имевшие правда несколько другие задачи, соответственно их природе), были прекрасно вооружены, и попадая в зоны, зараженные энергией демонического карроха, становились драчливы и яростны, но как только они возвращались в Эдем из своих боевых вылазок, их собственный специфический каррох переходил в неактивное состояние. Тогда недавно еще яростные и непримиримые бойцы, не знающие пощады, становились кроткими и радостными, какими не так давно были их предшественники Фейри, изгнанные Иеговой, как мы помним, на одно из астральных колец, где они должны были постепенно освободиться от карроха, так трагически изменившего их природу и поведение.
Итак, нифилим Алеф совершал обзорный полет по буферному пространству и скучал: более унылого и пустынного места и вообразить себе было невозможно. Еще не так давно подобные патрульные рейды совершались группами, были куда интереснее и как правило заканчивались хорошей доброй дракой. Осмелевшие демоны-асуры, не находившие достойного отпора демиургов, способных лишь успешно защищать свои пенаты, стали все чаще нагло нарушать Договор Великого Равновесия – очевидно рассчитывая, что в ближайшее время должного возмездия получить не от кого – и успешно захватили один за другим несколько колец, передвинув свой передовой плацдарм довольно далеко вглубь территорий Сил Света. И когда первые отряды ангелов, предоставленных Иегове Логосом Шаданакара появились в буферной зоне, демоны, хорошо изучившие тактику Светлых, нагло ринулись в атаку, ожидая, что в худшем случае их ожидают мощные световые щиты. Увы, на этот раз неведомое воинство вело себя агрессивно, придерживаясь тактике нападения, полной нейтрализации и преследования, а вооружены были куда более мощным наступательным оружием, чем сами демоны. В результате после нескольких масштабных столкновений, закончившихся безоговорочной капитуляцией агрессора, вот уже долгое время в буфере было до отвращения спокойно. То ли все силы демонов-асуров были на данный момент исчерпаны (темные бойцы, лишенные формообразующей энергии – гавваха не могли погибнуть, но возвращаясь в свои шрастры, на долгое время расформировывались, то есть нисходили до эмбриональной демонической формы, напоминающей земные фекалии, из которых постепенно, этап за этапом через длительное время и промежуточные стадии вновь восходили к прежней высокоспециализированной форме воина-асура), то ли Гагтунгр понял, что прежняя шапкозакидательская тактика и наглое игнорирование договора потерпели фиаско, и формировал новое воинство количественно и качественно готовое противостоять воинам Света.
Нифилим Алеф, принимавший участие во всех серьезных схватках в буфере вошел во вкус быстрой победоносной войны, и оказавшись в очередном дозорном полете и не обнаружив на своем пути ни одного нарушителя, испытывал все большее разочарование. В буфере его агрессия возрастала настолько, что не встречая противника, он с досады был готов сцепиться с кем угодно, даже со своими боевыми соратниками – ангелами. К счастью агрессия эта не копилась и исчезала бесследно, как только нифилимы возвращались обратно в Эдем. Эдем к тому времени из дивного сада превратился во что-то вроде полигона для игры в пинбол, где ангелы непрерывно упражнялись в боевом искусстве, но уже без всяких воинственных чувств.
– Вот трусливые твари, – бормотал себе под нос Алеф, неужели среди вас не найдется ни одного отчаянного парня?! Где же ваша воинская гордость и доблесть? Сидите, поджав хвосты в своих инфернальных норах и боитесь нос высунуть! Эх, если бы ни приказ свыше, который мне не позволяет нарушать долг воина, – давно бы завернул в шрастры и поджег ваши логова! Что за коллаборационистская политика руководства! Равновесие они боятся нарушить, когда враги сплошь и рядом его нарушают! Врага надо бить на его территории, а не ждать, когда он очухается и ударит с удвоенной силой! Впрочем – должен признаться, мы, нифилимы, только этого и ждем. Прежние были дики, наглы и шумны, но биться, удерживая строй, как следует не умели, не велика была честь нам, ангелам, разбить эту неорганизованную ораву отморозков! Вот если им на смену придут хорошо организованные войска обученных бойцов – тогда другое дело, тогда это будет настоящая война, а не бестолковая куча-мала! Эх, размечтался! Я уже со счета сбился, какой по счету дозорный облет совершаю без единого происшествия! Так, часом, и рубиться разучишься! Что толку в этих тренировочных учениях – только реальный бой воспитывает истинные навыки бойца, а реальный бой – я уж и забыл, кода последний раз тут происходил. Да и, похоже, не предвидится в обозримом будущем.
Как знать, были ли эти мысли предчувствием, что на этот раз дозорный облет не закончится краткой пометкой в дежурном журнале – «дежурство прошло без происшествий», либо сами мысли гордым вызовом разносящиеся по всему эфиру ближайших астральных колец спровоцировали чью-то уязвленную демоническую гордость на отчаянную попытку наказать бахвала, тем не менее, не успела стихнуть последняя фраза, прозвучавшая из уст нифилима, как тут же его шестое чувство – что-то вроде боковой линии у рыбы – ощутило, что где-то неподалеку скрипнули петли пропускных ворот ближайшего шрастра-плацдарма (разумеется никаких петель не было и в помине, но само ощущение казалось сходным).
– Ого! – колыхнулось предчувствием бесплотное сердце Алефа, – похоже, на ловца и зверь бежит!
В первый момент Алеф хотел поступить, согласно уставу, то есть вызвать подкрепление, поскольку демоны никогда не совершали вылазку в одиночку, но тут что-то остановило нашего нифилима, поскольку следом за ощущением скрипа петель, он не почувствовал выхода в буфер большой враждебной массы, что всегда ощущалось, как нарастающий гул и топот бесчисленных копыт. На этот раз агрессия если и была, то какая-то не характерная, словно бы изысканная что ли, нифилиму непонятная, и вместо гулкого топота конной армии слышен был только одинокий приближающийся стук копыт стремительного скакуна. И когда этот одинокий всадник показался в черном пространстве буфера, у нифилима вырвался вскрик удивления: на черном крылатом коне, с горящими яростным огнем глазами, скакала прекрасная всадница в черных, как и масть коня, доспехах, каковые были красивы, изящны и лишь подчеркивали стройность фигуры и большую чувственную грудь. (Разумеется в астрале доспехи носили чисто декоративную функцию, но у асуров они были уродливы и носили устрашающий характер). Голова всадницы ничем не была покрыта, хватало облака развивающихся льняных волос, которые странно контрастировали с прекрасным смуглым лицом то ли мулатки, то ли индианки (которых, разумеется, на свете еще не существовало). Впрочем шлем был пристегнут к луке седла. Все это Алеф разглядел с огромного расстояния, поскольку зрение его работало, как мощнейший оптический прибор, и облик неожиданного противника нифилима крайне удивил. Мало того, что противник оказался в одиночестве (впрочем коня можно было учесть, как второго противника), а демоны всегда нападали скопом, правда не организованно, не имея в своем арсенале хитрых тактических ходов, но более всего нифилима удивило то, что от образа его противника веяло мрачной эстетикой прекрасной амазонки – да и конь казался по-своему красив. Это было чем-то новым, до этого асуры прибегали исключительно к тактике устрашения, да и выглядели этакими до зубов вооруженными троллями, гоблинами, гарпиями, змеями и химерами – в зависимости от того, антропоморфный или зооморфный компонент преобладал в их облике. К тому же и женский человеческий образ являлся чем-то новым на полях сражений между духами сил Тьмы и Света. Впрочем оценить женскую красоту и притягательность с человеческой точки зрения нифилим не мог: он был бесполым астральным андрогином, хоть и выглядел вполне по человечески, правда с двумя условными крыльями за плечами. Тем не менее чувство красоты и гармонии ему было присуще, хоть и не связанное с какими-то сексуальными проявлениями, как и чувство уродливого и отталкивающего, а отвратительный облик демонов-асуров возбуждал в нем ярость и воинственность многократно. Но воевать с красотой – пусть даже и явно демонического заряда было для Алефа чем-то новым, к тому же нифилим хорошо чувствовал разные виды энергий, а это существо однозначно не было средоточием примитивного карроха – нет, в нем угадывались и светлые тона, едва уловимые следы сиайры, правда находящиеся в скрытом и подавленном состоянии.
– Что-то новенькое, – пробормотал Алеф, – на этот раз Гагтунгр оказался весьма оригинален, даже не представлял за ним такого вкуса. да и выглядит эта амазонка совсем не как зомби, не удивлюсь, если она выступила против меня без приказа, уж больно одухотворенным кажется ее облик. Занятный противник, ничего раньше не встречал на поле битвы, да и биться один на один что-то не припомню случая. Впрочем все может в одночасье измениться, эта прекрасная всадница вполне может оказаться отвлекающим маневром – пока не ясно каким. Что ж, если так, то честь и хвала силам тьмы, они наконец выдумали что-то нестандартное, помимо нахрапа и ярости, чем нас не очень-то проймешь! И все-таки, откуда в демоническом существе свет?
Тем временем всадница приближалась, Алеф же напротив завис в межзвездном пространстве, с интересом разглядывая необычного противника, а о том что это может быть не противник – такой нонсенс даже не приходил ему в голову. Но первый удар, как и положено воину Света, он не наносил, рассчитывая на выучку и реакцию: пусть противник покажет свое оружие первым, и по первому удару можно будет предварительно судить о его огневой мощи и многом другом. Его противница тоже не спешила с первым ударом, она остановила бьющего копытами коня на расстоянии эффективного полета стрелы (разумеется ее энергетического аналога, да и расстояние в астрале было понятием условным, но для простоты описания будем придерживаться понятным читателю аналогиям) и гарцевала, словно бы лишний раз желая продемонстрировать свою красоту и грацию.
– Будь здрав, витязь, – прозвучало чуть насмешливое меццо-сопрано, – ты звал меня? Я к твоим услугам.
– Я звал?! – весьма удивился нифилим: подобное начало битвы также было чем-то новым, поскольку пожелание здоровья и предстоящая схватка вроде бы друг друга взаимоисключали, а слова в те мифические времена еще не имели какого-то двойного дна или иносказательного смысла, тем более общались наши астральные существа, как и положено – телепатически. – Ах да, я действительно проронил несколько нелестных характеристик в адрес твоих коллег, но, видит Логос, не ожидал адекватного ответа со стороны асуров, которые уж и забыл, когда появлялись в буфере. С другой стороны, если твое появление является адекватным ответом, то такой ответ для мены полная неожиданность – что-то новенькое Гагтунгр нынче приготовил.
В черном пространстве на некоторое время зависло словно бы предгрозовое молчание, соперники – каждый по своим критериям оценивали друг друга, и если нифилим ярко контрастировал своей белой туникой и крыльями с общим фоном, то изящная воительница почти с ним сливалась, хорошо заметна была только копна ее светлых волос.
– Напрасно ты поминаешь всуе имя печального демона, – наконец произнесла всадница, – он понятия не имеет о моей вылазке! Я все вопросы решаю сама и ни перед кем не отчитываюсь! Если же ты решил, что я – новейшая модификация демона-асура, то ты глубоко заблуждаешься, я гораздо древнее…
– Ладно, – прервал ее объяснения Алеф, – если ты восприняла мои мысли как оскорбление, то это твои проблемы, я готов повторить их в лицо, поскольку ни от кого ничего не скрываю: да, я мечтаю уничтожить весь ваш подлый род агрессоров, и ты до сих пор не расформирована только потому, что мы, ангелы Света, никогда не бьем первыми, искренне презирая вашу породу, если же ты сюда только погарцевать выехала, то гарцуй сколько угодно. В конце концов буфер – нейтральная территория и никому не возбраняется здесь прогуливаться, но не дай Логос тебе сунуться в сторону светлых сакуалл!
В этот момент незнакомка неуловимым движением выхватила из луки седла небольшой хищно изогнутый лук (как мы упоминали, в действительности – энергетическое оружие), и пустила в нифилима темно-бардовую молнию, своей формой сильно напоминающую истекающую кровью розу. Выстрел был настолько стремительным и неожиданным, что Алеф отреагировал в самый последний момент, когда его световая аура уже наполовину оказалась пробита. Впрочем, возможно это был лишь эффектный трюк, чтобы у противника возникло ложное чувство удачного выстрела, поэтому, когда раскаленная роза, способная прожечь толстый слой сиайры, была на расстоянии локтя от груди нифилима, он мгновенным движением выхватил из-за пояса светящийся голубым пламенем меч (типа меча джедая) и разрубил розу, которая ворохом стремительно увядающих лепестков упала к его ногам.
– Что ж, – весело крикнул Алеф, – наконец между нами нет никакой недосказанности! Выстрел кровавой розой был просто великолепен – раньше твои коллеги стреляли в основном скорпионами и сколопендрами, в самых изысканных случаях – гремучими змеями. Ну что ж, прекрасная незнакомка, лови самый простой выстрел!
С этими словами Алеф резко махнул крылом, из которого вылетели три маховых пера (никакого убытка нифилим не потерпел, в пустующем месте тут же возникли такие же), которые тремя голубыми плазменными каплями ударили в защитную ауру незнакомки, и если бы та в последний момент не выскочила проворно из седла, то конь, в которого и угодили три голубые капли, имел все шансы ее придавить… если бы схватка происходила на земле, а не в пустом пространстве. Конь на мгновение вспыхнул голубым пламенем и превратился в бесформенное грязно-коричневое облако, которое уныло потянулось в сторону бурого «млечного пути», находящегося относительно наших бойцов в самом надире. В унылом падении облака не было ничего величественного или трагического, как в подбитом пылающем самолете, и подобная потеря формообразующей энергии приводило любое астральное существо к такому невыразительному превращению. Впрочем потеря боевого коня никак не отразилось на настроении и боеспособности нашей воительницы, которая начала с головокружительной скоростью перемещаться зигзагообразно в пространстве буфера, как из пулемета посылая в нифилима огненно-цветочные заряды.
Алеф был буквально завален розами, лилиями, орхидеями, магнолиями и прочими экзотическими цветами самых ядовитых и зловещих оттенков, правда каждый из них был по-своему демонически-прекрасен. Нифилим вертелся волчком, молниеносно отражая бесчисленные силовые удары ядовитой флоры своим мечом джедая, однако, хоть он и вынужден был признать, что ему приходилось нелегко, не снизошел до глухой защиты с помощью светового щита, и разрубил каждый цветок, превратив его в груду засохших лепестков, тут же уносимых куда-то неслышимым ветром. Впрочем Алеф был способен и не на такое. Тем временем расстояние между сражающимися сокращалось и нифилим почему-то не пытался подбить свою противницу метким выстрелом, которым подбил коня, в то время, когда воительница продолжала наращивать темп обстрела. Однако воин Света немедленно нейтрализовывал каждый выстрел, и становилось ясно, что он таким образом сберегает энергию для рукопашной (условно) схватки, в то время, как амазонка ее неизбежно теряет. Внезапно поток цветов иссяк и черная воительница, находясь уже совсем недалеко от нифилима изменила форму заряда. К Алефу вдруг с молниеносной быстротой потянулись огромные женские рубиновые полураскрытые губы, словно бы собирающиеся запечатлеть на нем хищный распутный поцелуй. Не ожидавший такой атаки, ангел несколько замешкался, однако в последний момент все же успел подставить под поцелуй вспыхнувший аквамариновым огнем щит (что-то удержало его от того, чтобы полоснуть по этим по своему прекрасным губам всерассекающим лезвием меча). Удар-поцелуй был настолько силен, что даже слегка отбросил Алефа назад, а на ангельском щите остался отчетливый след помады в форме гигантских губ, как на щеке неверного супруга.
– Тфу ты, – выругался нифилим, – гадость какая слюнявая… ладно, будем готовы к любым сюрпризам. И все же интересно, что бы это значило?
После нескольких повторных поцелуев, отраженных уже без всякого труда щитом, теперь уже безобразно перемазанным помадой, незнакомка вновь поменяла заряд: на этот раз непосредственно перед щитом ангела он принял форму огромного красного сердца, каким его изображают дети или карикатуристы, но объемного, словно бы наполненного летучим газом. Алеф, которому очевидно тоже надоело пользоваться услугами щита, также изменил способ защиты, молниеносно сдернув с плеча энергетическую имитацию лука, и поразив раздутое сердце белой оперенной стрелой, там самым продемонстрировав известный символ. Впрочем символ этот в известном образе просуществовал лишь мгновение и лопнул, забрызгав нифилима каплями задымившейся на его одежде крови, которая вслед за этим быстро впиталась. Алеф тут же почувствовал, что удар, хоть и в сильно ослабленном виде, все же достиг цели, и часть его формообразующей энергии поглотилась каррохом, но тут же диагностировал, что рана пустяковая, можно сказать, царапина, и незнакомка, пытаясь поразить его на расстоянии, потратила энергии гораздо больше, а особенность энергетических сражений заключалась в том, что энергию можно было либо забрать, либо ее лишиться, истратив на нападение и защиту.
Неизвестно почему, Алеф вдруг ощутил симпатию к этой стремительной, искусной воительнице (до сего момента таковой он не чувствовал), которая, тем не менее, не дотягивала до боевого уровня нифилима – это он ощутил безошибочным чутьем опытного воина, который уже по первым обменам ударами может оценить шансы той и другой стороны. Чувство было очень странным, ранее у Алефа к своим противникам ничего подобного не возникало.
– Все же она молодец, мелькнула в его голове замаскированная от противника мысль, – творчески к схватке подходит, не то, что асуры! И тем не менее шансов у нее практически нет, она почти всю энергию израсходовала на дистанции, и для рукопашки ее слишком мало осталось, а так бы шанс имелся. Жалко, она мне в чем-то симпатична.
Тут он понял, что незнакомка симпатична ему не в чем-то, а весьма однозначно, и он совершенно не хочет ее расформирования – а именно – превращения в астральное дерьмо.
– Ну что она лезет, – подумал он раздраженно, – должна же она видеть, что ей меня не одолеть, она же опытный воин! Улетала бы в свой шрастр, пока время есть, может Гагрунгр не в курсе ее одиночной вылазки и не накажет за самоуправство, а так начнет свою жизнь с начала, с эмбриональной стадии – уж очень это длительный и неэстетичный процесс!
Тем не менее незнакомка вроде бы и не собиралась отступать, и вплотную подступив к Алефу, выхватила из-за спины сильно изогнутую саблю, тут же обрушив на ангела целый град ударов. Алеф оценил ее мастерство, и все же видел, что он может и не быстрее своей противницы, но уж точно – сильнее, и в мастерстве фехтования слегка ее превосходит.
– Почему она так нерационально тратит силы? – подумал Алеф, – заботится лишь о текущем моменте, а это неправильно, силы надо распределять рационально, в этом главное искусство воина, куда более важное, чем эффектные кунштюки.
Шквал ударов он встретил с ледяным спокойствием, даже вначале слегка отступив, а когда понял, что амазонка начала выдыхаться, из обороны перешел в наступление, в результате чего легкий клинок был выбит из изящной, и тем не менее очень крепкой ручки. Следующим ударом он опрокинул противницу наземь – а вернее, поскольку никакой земли не было и битва происходила в пустом пространстве, просто зафиксировал ее на месте, ограничив перемещение шаром мощного силового поля, которое можно было создать вокруг противника лишь после того, как он исчерпал все свои наступательные ресурсы. Этим приемом Алеф не пользовался никогда, просто отбирая у противника всю формообразующую энергию… но случай был особый, и у нифилима просто не поднялась рука превратить свою противницу в облако астрального говна.
Лицо незнакомки исказила бессильная ярость (правда сквозило в нем и какое-то другое чувство, которое Алеф все не мог понять), она тщетно пыталась пробиться сквозь шар силового поля, но беспорядочные ее конвульсии были чисто рефлекторными, как брошенный в каземат человек в отчаянии пытается беспомощно вырвать толстые стальные штыри. Впрочем силы ее быстро иссякли, и амазонка, прекратив сотрясать пространство уселась в основании невидимой сферы, устремив на Алефа гордый несломленный взгляд. Нифилим выдержал театральную паузу, чтобы плененная противница успокоилась, затем сам неожиданно для себя дружелюбно к ней обратился:
– Что, больно тебе? (значительная потеря энергии ощущалась астральными сущностями, как нечто сопоставимое с болью).
– Чего уж, добивай, – хрипло проговорила незнакомка, – дави черную гадину, благородный витязь Света, превращай демоницу в говно!
– Я бы смог сделать это сразу, – пожал плечами ангел, – но что-то меня удерживает. Мне понравилась твоя смелость, твое искусство, и хоть оно несколько не дотягивает до ангельского уровня, противник ты серьезный, да и бьешься в несколько необычной манере. Чего стоит одно только сердце!
– Разбитое тобой! – неожиданно среагировала амазонка и замолчала.
– Ну да, – несколько растеряно подтвердил ангел, – разбитое… да и еще мне жаль превращать красоту в эмбриональное облако карроха, мы, ангелы весьма восприимчивы к красоте, пусть даже она с явным демоническим окрасом. Впрочем чувствую, что с тобой не все так однозначно.
– Чувствуешь? Что ты можешь чувствовать, бесполый андрогин! – чуть ли не с сочувствием скривила рот незнакомка, – вы только и можете, что чувствовать ненависть и беспощадность к темной стороне Силы, и жалкую унизительную покорность перед иерофантом и вышестоящими ангельскими чинами, когда возвращаетесь в свой дурацкий Эдем.
– Это тебя не касается, – помрачнел Алеф. Незнакомка ударила его в самое больное место: нифилимы часто задумывались над иерархией, существующей в Эдеме, где они занимали самую нижнюю ступеньку не только по отношению к Иегове, но и к остальным ангелам. И почему так установлено никто не потрудился им разъяснить, ведь если вдуматься, то принимать на себя в буфере первый удар сил мрака – разве это более низкая обязанность, чем охранять от вторжения этих же сил Эдем и Энроф, чем занимались другие ангелы! Нет, это была явная несправедливость, однако присущее нифилимам изначально чувство высокой дисциплины удерживало эту, самую последнюю категорию ангелов от ропота, не говоря уж о бунте. – И потом, не перед кем мы не гнем спины, а воинское дело требует дисциплины. Если каждый солдат вообразит, что может воевать сам по себе, как ему вздумается, наплевав на приказ командира, то такое, с позволения сказать, войско будет тут же разбито более дисциплинированным противником. Это, между прочим от раза к разу происходило с войском асуров, которое мы всегда легко разбивали, несмотря на их численное превосходство. Каждый из асуров воевал как ему вздумается и это приводило к печальному для них исходу, несмотря на немалую силу каждого в отдельности.
– Зато они были свободны, – с каким-то непонятным сожалением посмотрела на нифилима незнакомка, в данном случае они могли самовыражаться, как считали нужным. К сожалению, делали они это не самым лучшим образом.
