Kitabı oku: «Мертвые не потеют», sayfa 2
2
Около дома Кручи нас ждали и сразу открыли ворота.
Женщина в черном платке, ничего не спрашивая, провела к дому и попросила подождать на веранде.
Присев в плетёное кресло около двери, в который раз стал смотреть на ночную Долину. Отсюда отрывался хороший обзор – дом Кручи стоял на возвышении, и ближайшие строения освещались фонарями.
Живописный вид полностью оправдывал все те насмешки, которыми горожане отпускали в адрес жителей Долины. Из темноты выступали дома, отличавшиеся также друг от друга, как и их хозяева – банкиры, чиновники мэрии, разбогатевшие торгаши и прочая состоятельная, но очень разношерстная публика.
Здесь соседствовали ущербные копии средневековых замков, с новоделами в стиле модерна. Подобие дворянских усадьб благополучно располагались рядом с домами под античность, вперемешку с огрызками классицизма, постмодернизма и прочей смеси нездоровой фантазии, возникшей в головах у здешних обитателей.
Дом Кручи не выбивался из этой пёстрой мешанины – двухэтажный особняк из бревен, в русско-лубочном стиле. На мой взгляд, вывеска «Лабаз» больше соответствовала бы длинному, как конюшня, дому, который ассоциировался с деревенской лавкой, виденной в кино. Как и подобает Лабазу, и в этом доме тоже хранился товар, но специфический. Не на вес, а на штуки, ставшими модными и дорогими старинными вещами.
Вышедшая Роза-Розалия пригласила нас в гостиную. Сказать, что она убита горем, было бы преувеличением. Скорее растеряна и напугана. Её выдавали бегающие и немного заискивающие карие глаза.
Одета вдова была соответственно произошедшему событию, в чёрного цвета костюм, полностью скрывавший фигуру. Тёмно-каштановые волосы были перехвачены черной кружевной лентой. Ухоженное, лишь немного покрасневшее около глаз, холеное молодое лицо и большой рот с чувственными ярко-красными губами, делали её очень привлекательной. Но сегодня рассыпаться перед ней в комплиментах было не слишком уместно, и мои наблюдения предпочел оставить при себе.
В гостиной, куда привела вдова, лишний раз убедился, что впечатление, оставленное домом снаружи, вполне соответствовало увиденному внутри: дом антиквара, похожий на лавку старьёвщика.
Современная мебель и телевизионная панель в полстены неестественно соседствовали рядом с пузатыми комодами Людовика какого-то, вазами и посудой со всех континентов и из разных эпох, стилей и вкусов. Напольные, настольные, настенные часы, холодное оружие и всевозможные побрякушки, развешенные на полинявших от времени коврах. Там, где ещё оставалось свободное пространство, были понатыканы картины и иконы. За стеклами шкафов и горок разложены и расставлены браслеты, застежки, сервизы, статуэтки и другие изделия из золота, серебра, фарфора и прочих материалов, не только обожаемых прекрасным полом, но и являющихся хорошим вложением денежных средств. Как я заметил, предусмотрительная вдова перевязала ручки шкафов от ненужного соблазна посторонних и покрыла слишком бросающиеся в глаза предметы полупрозрачной черной тканью. Похороны – похоронами, а своё – под надежное укрытие.
Роза Константиновна тоже являла собой передвижную выставку – на руках переливались всевозможными цветами камни в перстнях и кольцах, на запястьях как кандалы висели массивные браслеты и цепочки. На некоторых пальцах нанизано сразу две или три поделки ювелирного искусства. Наглядный пример того, почему наших туристок за границей сравнивают с новогодними ёлочными игрушками. Что-то случилось со вкусом у людей, так сказать сдвиг по фазе. Но это не мои трудности, и здесь другие заказывают музыку. Я же должен не делиться своим мнением, а обеспечить охрану вверенного объекта.
Насколько я заметил, единственной охраной дома было чучело медведя, стоящее при входе, со старинным дробовиком в негнущихся лапах. И мишка оказался ненадёжным сторожем, о чём красноречиво свидетельствовала крышка гроба на веранде.
– Роза Константиновна, расскажите всё с самого начала, с момента смерти вашего супруга, – попросил я, усаживаясь в предложенное кресло.
Вдова, собираясь с мыслями, беспрестанно расхаживала по дому и кружила вокруг меня.
– В среду, позавчера, я уехала в город за покупками. Тиша остался дома, к нему должен был прийти его консультант, Иван Иванович. Знаю точно, сама договаривалась о встрече на полвторого, – напряженно вспоминала Роза. – Когда вернулась, около дома стоял незнакомый автомобиль. Я подумала, что приехали на вторую встречу, о которой Тиша договорился сам. Да и у Тишиного консультанта нет машины, и не задерживался он больше часа.
– Номер запомнили? – уточнил скорее по привычке, так как на такие мелочи женщины, возвращающиеся домой с покупками, не обращают внимания.
– Какой номер?.. Оно мне надо? – Она начала себя накручивать, передёрнула плечами. – Я что, знала, что дома два трупа найду?
– Сколько? – Что-то покойники начали размножаться.
– Два. Тиша и его охранник, – как учитель нерадивому ученику выговорили мне.
Ладно, с трупами разберёмся позднее.
– А цвет машины? – со слабой надеждой настаивал я.
– Цвет? Цвет… – Розалия задумчиво посмотрела на меня. – Вроде бы тёмно-серый… Или, нет, тёмно-зеленый…
– Ну, а марку-то автомобиля помните? – Я тяжело вздохнул, заранее предвидя ответ.
– Сейчас… – Вдова заходила из угла в угол. – Японка, а может, корейка. – Роза Константиновна, как солдат на плацу, печатая шаг, мерила шагами комнату. – Округлая такая, как бочечка.
Я сочувственно наблюдал за ней – нервишки ни к черту. Носилась по комнате, трогала и переставляла различные предметы, теребила свою одежду. Сумбур полнейший.
– Опознать-то сможете? – поинтересовался безнадёжно.
– Вы как те, из полиции. – Она нервно закусила губу. – Почему не помнишь, отчего не знаешь?.. – Теперь её пальцы начали выстукивать дробь на колене. – Это у них трупы бывают каждый день, а со мной такое впервые в жизни случилось, – угрюмо закончила Роза Константиновна.
– Ладно, проехали. Давайте дальше. – У меня уже мельтешило в глазах от пальцев вдовы, не останавливающихся ни на секунду.
– Вошла в дом я полтретьего, как раз пробили часы на камине. – На лице появилось недовольное выражение. – Эти часы в доме, во всех комнатах, кроме ванной и туалета, постоянно изводили и раздражали меня своими покряхтываниями и перезвонами. – Вдова повышала голос, и последние слова почти выкрикнула. Её лицо покраснело от злости. – Наконец-то, я им найду место в кладовке, самый приют для них. – Размечталась вдова и произнесла, как будто выносила приговор. – Пусть на чердаке тявкают. Надоели хуже собак. – И, неожиданно рассмеявшись, добавила. – Они же все остановятся, когда их заводить перестанут. А Тише нравилось, как они тикают… звонят…
Вдова перемешивала свой рассказ о трагических событиях с совершенно отвлеченными вещами. Но я не перебивал и внимательно слушал: всё сказанное могло пригодиться. Детали событий будут забываться, казаться плодом разыгравшегося воображения, или из-за давности события перевираться по простоте душевной. А кажущаяся неуместной жалоба на часы, которая была для неё обыденным и незначительным событием, для меня являлась неумолимым и точным свидетелем произошедшего
– Из-за закрытой в гостиную двери раздавались приглушенные голоса, – гораздо спокойнее продолжила Роза. – Я еще удивилась, почему они разговаривают здесь, а не в кабинете – А обычно дела Тихон Андронович вёл в кабинете? – Я потихоньку разглядывал устройство дома, изучал коридоры и двери. Из-за нагроможденных здесь вещей ощущал себя неуютно и никак не мог понять, что здесь раздражает?
– Да, в кабинете… – Она силилась вспомнить подробности. – После магазинов разболелась голова, и я прилегла в спальне на втором этаже. А его кабинет здесь, на первом, по коридору за залом
– И ничего не слышали?
– Ничего. Только, как обычно, тиканье часов. – После некоторого молчания она вновь со злостью сказала. – Проснувшись от перезвона этих грёбанных часов в пять вечера, я спустилась вниз и обнаружила трупы.
– Трупы? – повторил я.
– Да, трупы. В прихожей лежал Петя – Тишин водитель и по совместительству охранник, с залитой кровью головой, а в гостиной на стуле был мёртвый Тихон.
– Их застрелили?
– Откуда я знаю?.. Я грохнулась в обморок, потом очнулась, позвонила в полицию. Они вскоре приехали, перерыли весь дом, устроили обыск, расспрашивали. У меня в голове всё перемешалось.
– Это называется осмотр места происшествия.
– Мне по… всё равно, как оно называется. – Роза обиженным голосом продолжила. – Поставили всё в доме на уши, задали кучу дурацких вопросов.
– Обычная практика. Должны установить всё, что может помочь в раскрытии преступления.
– Как будто я знаю, за что и кто их грохнул. – Вдова употребляла выражения, которые не всегда услышишь из уст добропорядочной дамы. – Я в Тишины дела никогда нос не совала, у меня своих забот полон рот.
Я наслышан, какими заботами забит рот у представительниц слабого пола нашей Долины и как они предпочитали проводить свой досуг, когда их вторые половинки «непосильным трудом» добывали средства к своему безбедному существованию. В магазинах за прилавками они не стояли, а ездили туда за покупками. В салонах красоты, завсегдатаями которых были, они тоже не обслуживали клиентов, а улучшали состояние своей стареющей кожи, чтобы не надоесть мужьям и быть пригодными для флирта с другими мужчинами.
– Роза Константиновна, вы не знаете, кто мог желать смерти Тихона Андроновича?
Про охранника пока не стал расспрашивать – его, наверняка, убрали как свидетеля.
– Перестань звать меня Розой Константиновной, – попросила она довольно спокойным голосом. – Да, наверное, все, кто имел с ним дело. Тихон ведь был антикваром… Прижимистым человеком. Иначе, откуда взялось бы всё это? – Она обвела широким жестом дом, который действительно являлся копилкой дорогих вещей.
Я подумал, что главной ценностью Кручи, помимо коллекции часов, на которую он потратил долгие годы, вероятно, была эта симпатичная женщина. Чем больше старых вещей вокруг, тем эффектнее смотрелась молодая супруга.
– Он всегда торговался за каждую копейку, – продолжила она. – Что порою выглядело несколько омерзительно. Даже у меня, когда поначалу присутствовала при сделках, чесались руки треснуть его чем-нибудь по башке, чтобы не краснеть от стыда, – доверительно поведала Роза. – После созерцания нескольких таких сцен я категорически отказалась на них присутствовать, хотя Тихон настаивал и очень хотел приобщить к делу.
И так бывает – что на своей груди пригреешь, то, отогревшись, и после смерти на тебя шипеть будет.
– Но желать огреть и убить совершенно разные вещи, – капризно заметила вдова. – Даже не представляю, кто бы мог решиться на такое…
– Понятно. Вы говорили, что вам кто-то угрожал, – перешел непосредственно к цели своего визита. – Ведь именно поэтому вы пригласили меня?
– Да, – она бросила быстрый, оценивающий взгляд. – Я хочу, чтобы вы обеспечили мою безопасность. Не хочу превратиться из единственной наследницы в труп, покоящийся рядом с останками мужа. – Она не собиралась церемониться со мной и разыгрывать из себя безутешную вдову. – Я ещё слишком молода, – с вызовом напомнила Розалинда.
Оставив без комментариев это заявление, не мог не отметить, что мне прямо дали понять о свалившемся наследстве и желании насладиться жизнью, а не годами оплакивать тело супруга. И, как подмечено, выглядела вдова действительно моложавой, а я любезно не стал уточнять дату её рождения.
– Продолжайте и старайтесь не забывать никакой мелочи. Впрочем, вдруг что-то упустите или вспомните, мы ещё вернёмся к обсуждению событий дня.
– После того, как их увезли, я начала обзванивать знакомых. – Роза, чтобы снять напряжение, закурила. – Что случилась, от чего он умер, я сама толком не знала. Менты только сегодня сообщили, что у Тиши произошло что-то с сердцем, а охранника убили. Что и отчего – будут разбираться, но Тихона похоронить разрешили завтра.
– Так, а когда начали угрожать вам? – Я постарался направить мысли вдовы в нужное русло.
– Сегодня. Где-то после обеда позвонили и сказали отдать то, что мне не принадлежит. – На глазах навернулись слезы. – Или могу не бояться старости, потому что умру молодой.
– А про голос звонившего что сказать можете? Мужчина, женщина?
– Мужчина. Голос был глухой, как из бочки. Вначале он показался знакомым, – на лбу женщины появились морщинки. – Но не могу вспомнить, где его слышала, и кому бы он мог принадлежать.
Логично – со страха может показаться всё, что угодно. Особенно, если будешь потом сравнивать полузабытый голос с десятком других.
– Предположим, что вас кто-то хочет шантажировать и отобрать что-то, – осторожно начал выстраивать первоначальную версию. – Как ты сказала, тебе не хотелось вникать в дела Тихона Андроновича, и ты ничего не знала о них. – В ответ утвердительный кивок головой. – Именно на твоем незнании очень легко построить шантаж, с целью отъема какой-то вещи или получения денег, в качестве отступного.
На меня был обращен такой взгляд, будто сейчас, при помощи дедуктивного метода, я быстро всё расследую и назову имя вымогателя. Но я не Шерлок Холмс, в чем вдова должна убедиться и не строить иллюзий на быстрое и счастливое спасение.
– Нельзя исключать, что у твоего мужа действительно было нечто, ему не принадлежавшее, а оставленное, очевидно, для продажи или обмена, – постарался доходчивее объяснить. – С этим надо разбираться.
– Вот вы и разбирайтесь, выясняйте, что такого может быть у меня в доме, из-за чего мне угрожают. – Вдова уже чувствовала себя полноправной хозяйкой «у себя в доме» и хотела защитить свою собственность. Её законное право. – Я не должна страдать из-за делишек своего мужа, – продолжала горячиться она.
Произнесенное слово «делишки» сигнализировало о том, что она догадывалась или даже хорошо знала о той атмосфере, которая царила около покупки-продажей антикварных вещей. Нельзя находиться рядом с большими деньгами и предметами старины, переходящими из рук в руки, и ничего не знать. Безусловно, ей что-то известно, но пока меня не посвящают в тайны Мадридского двора. После повторения угроз и попыток привести их в исполнение придет понимание серьезности происходящего, и ей надо будет открыть мне некоторые тайны антикварного дома.
– Розалинда, – проникновенно заверил я. – Сделаю всё возможное. Со мной приехали специалисты, которые сейчас осматривают подходы к вашему дому и определят, какую аппаратуру нужно поставить для наблюдения.
Ребята из «Скорпиона» уже просигнализировали, что всё, что необходимо, осмотрели.
– А о мерах личной безопасности давайте поговорим завтра. Сегодня в доме есть люди и ничего не должно произойти.
Я ещё раз напомнил, что хотели бы убить, то сделали бы без предупреждения. Но мертвецы не делятся секретами. Нужны живые, говорящие и желательно что-то знающие.
– Ладно, – безрадостно согласилась Роза, но тревога из глаз не исчезала.
Я взял набросанную «скорпионовцами» предварительную схему размещения техники, смету расходов и показал хозяйке.
– Для вас не обременительной будет такая сумма? – Роза Константиновна согласно кивнула головой. – Вы сказали, что с этим Иваном Ивановичем договаривались вы? – Вернулся к началу нашей беседы.
– Да, – и, словно в оправдание, недовольно добавила. – Меня Тиша иногда просил договариваться о встречах, как секретаря.
– Адрес знаете?
– Кого? – Не поняла Розалинда. Её мысли витали далеко от нашей беседы.
– Консультанта-реставратора, Ивана Ивановича.
– Нет, только телефон на работе. Адрес, наверняка, где-то есть. – Задумалась Розалия. – В крайнем случае, узнаете в Краеведческом музее, он там работает.
– А он не записывал адреса, телефоны своих клиентов?
– Верно, записывал. – Убежденно ответила она. – Я поищу в его записной книжке, он аккуратно вносил туда всех, с кем хоть как-то имел дело.
– Еще вопрос. – Продолжал прояснять ситуацию. – А та, вторая встреча, ничего о ней не можете вспомнить?
– Нет. Сказала же, что машина мне незнакома. – Терпеливо повторила Роза и продолжила. – Но, наверняка, известный Тише человек. С посторонними, без рекомендации, он бы ни за что не стал встречаться, особенно один в доме и за закрытыми дверями.
– И последнее. Еще какие-либо встречи были запланированы у вашего супруга на эти дни? И если да, то с кем? – Не унимался я.
Вдова посмотрела на меня, как бы решая, говорить мне или нет, и мысленно взвешивая необходимость правдивого ответа.
– Ну, может быть, вы знали или слышали о такой договоренности? – настаивал я, постоянно путаясь в общении с ней с «вы» на «ты».
– Знала, – наконец, решилась она. – Слышала.
– И кто же он? – Из неё приходилось вытягивать каждое слово.
Немного помолчав, произнесла имя:
– Ося.
– А кто такая Ося? – Вдова продолжала выдавать информацию мизерными порциями, что начинало раздражать.
– Не такая, а такой. – Поправила меня Роза. – Иосиф Абрамович Лисовский.
Не очень приятное признание. Лисовский был известным и авторитетным человеком не только в городе, но и в области. Депутат районной Думы. Имел отношение к клубному и ресторанному бизнесу, операциям с недвижимостью, вращался в таких кругах, куда меня не приглашали и где мне навряд ли были бы рады. Деньги любят тишину, и подобраться к такому источнику интересующих сведений сложно. Не обратишься же к нему с небольшой просьбой, где-нибудь на улице: «А не ответите ли Вы мне, любезный, на парочку-тройку вопросов, связанных со смертью Вашего старого знакомого Тихона Андроновича Кручи, с которым вы общались незадолго до убийства?». Сочтет за идиота, больного или журналиста.
Видя, с какой неохотой вдова назвала имя человека, способного пролить свет на эту темную историю, я решил не торопить события и дальнейшие расспросы отложить до лучших времен. Которые, я был уверен, наступят очень скоро, в зависимости от цены возникшей проблемы.
Осмыслить полученную информацию, почти при полном её отсутствии, я решил завтра. Утро вечера мудренее.
Так как пожелание «спокойной» или «доброй» ночи хозяйке не совсем уместно в данной ситуации, ограничился обещанием приехать завтра, сразу после поминок.
Оставил на потом и вопрос об оплате моей работы. Пусть вдова подумает и взвесит все последствия случившегося. Ей есть чего или кого бояться, значит мы договоримся.
Ещё раз, окинув взором комнату, наконец понял, почему чувствовал себя так неуютно – из-за цветов. Они заполняли собой все свободное от антиквариата пространство: на подоконниках, полочках, в вазочках и корзиночках, на полу в пузатых кадушках. Не натуральные цветы, требующие постоянного внимания и ухода, а их искусственные подделки, с которых изредка смахивали пыль. Под стать этим цветам была и обстановка в доме, фальшивая и неестественная.
В доме антиквара довелось столкнуться с безмолвно снующими по холлу и комнатам немногочисленными родственниками и ухоженными подружками вдовы, так как у Тихона родни не было. Они с завистью разглядывали свалившиеся на Розу наследство. Как люди, знакомые с антиквариатом, они могли оценить в денежном эквиваленте все те вещи, которые были в доме. Я даже немного пожалел, что оставляю её одну с этими тётками со скорбными лицами. Ей и так глаз не сомкнуть от мыслей о покойнике и непонятных угрозах, а ещё придется вздрагивать от каждого шороха и присматривать за подружками: не выковыривают ли они камни из чужих фамильных драгоценностей?
Я направился к выходу, а Роза Константиновна проводила меня долгим, тоскливым взглядом.
3
Почти ежедневно моё холостяцкое утро начиналось в кафе «У Ромы».
Во-первых, здесь начинался рабочий день, назначались и проходили нужные встречи, в кафе мы обсуждали и планировали текущие дела с моим помощником Васей. Удобно и не надо снимать офис.
Во-вторых, хорошее кофе или чай и вкусно приготовленная пища всегда были гарантированы.
В-третьих, хозяин кафе Роман, крупный мужчина с длинными курчавыми волосами до плеч – друг нашей семьи, вернее родителей, и за мной был постоянно забронирован столик в одной из кабинок-ниш, расположенных вдоль стены. На правах друга у меня были привилегии – открытый счёт, и расплачиваться мог в любое время.
Но самое привлекательное – музыкальное оформление.
Рома, как и мои родители, вырос под музыку второй половины прошлого века. И здесь звучали только проверенные временем мелодии. В городе проживало много любителей Битлз, Ролингов, Пресли и других музыкантов той поры, и они тянулись в это кафе посидеть с друзьями под песни любимых исполнителей.
Днем в кафе трудно было найти свободное место, а ближе к вечеру только заранее заказанный столик гарантировал уютные посиделки. Приятно, что посещали заведение не только «старички». Здесь веселились и молодежь, и все те, кого не устраивала наша отечественная попса про «два кусочека колбаски у тебя лежали на столе…» вперемежку со «слезами, текшими с ресниц…». Качественные рок, блюз и их производные, все только лучшее. С вечера до утра посетителей ублажали попурри песен, занимавших в своё время первые места в мировых музыкальных хит-парадах. Исполнители и жанры постоянно сменяли друг друга, музыка не утомляла, а наоборот, поднимала настроение. Будь ты в радости или печали, остаться безразличным невозможно – своеобразная и притягательная атмосфера, царящая здесь, отвлекала от грустных мыслей и улучшала настроение отъявленному пессимисту. Как шутили завсегдатаи, эта музыка могла и мертвого поднять из гроба.
Вот и сейчас Иглс исполнял «Отель Калифорния», и под перебор струн и душевные голоса музыкантов мы с Васей перекусили. В ожидании кофе поведал ему о событиях вчерашнего вечера.
– Дмитрий Александрович, так у нас новая работа? – Азартно потёр он руки.
– Вероятно, да, – кивнул, соглашаясь. – По крайней мере, так сказала вдова.
– А когда окончательно договоритесь?
– Сегодня. И пока у нас пауза в делах, нужно взрыхлить и подготовить почву для нашей работы, – назидательно закончил я.
Вася приготовился слушать. Он начал сотрудничать со мной около месяца назад, хотя знакомы мы давно, ещё со времен работы следователем в прокуратуре. Первая наша встреча состоялась в сводном подразделении силовиков во время одной из командировок на Кавказ. Вася был любимцем отряда, неунывающим весельчаком, у которого на каждый жизненный случай был готов анекдот или народная мудрость. Там, в «горячей точке», за ним закрепилось имя Свистун. Вероятно, из-за соловьёв, трели которых любят слушать в тихую ночь и хотят, чтобы они посвистели подольше. Или из-за того, что он без устали, как соловей, мог «заливать» на всевозможные темы. Вася не обижался на прозвище, данное ему не по злобе, а «по-товарищески».
Мы были с ним почти одинакового роста, под метр восемьдесят. У меня были относительно длинные, волнистые, темные, почти черные, волосы, а у него короткая стрижка, на начинающей лысеть голове. Вася любил быть тщательно выбритым и по несколько раз в день пробовал тыльной стороной ладони свои щёки. Я же не любил бриться и носил модную сейчас двух-трехдневную щетину, которая подравнивалась в удобное для меня время и с которой не надо выскабливать щёки каждое утро.
Нам обоим присуще насмешливо-философское отношение к жизни, что помогает проще смотреть на не всегда радостную действительность. При нашей профессии без юмора и оптимизма от тоски помереть можно. Ещё одно объединяющее нас с напарником увлечение: в минуты отдыха, устроившись поудобнее на диване или кресле, мы любили смотреть по видео детективы и комедии, а ещё лучше два жанра в одном. Постоянно обменивались фильмами и были довольны таким совпадением вкусов – то, что появлялось у одного, сразу же становилось доступным и для другого. Современные триллеры, с выстрелами, погонями и кучами окровавленных трупов, не давали того чувства расслабленности, получаемого от старых лент, высказывания из которых растащены на цитаты. И мы с Васей грешили этим – часто свои поступки или положения, в которых оказывались, комментировали полюбившимися нам фразами из кинофильмов.
Помимо этих, объединяющих нас увлечений, у Свистуна были все необходимые для работы качества. Он был настоящим опером, знающим, внимательным к мелочам, на поддержку которого я всегда рассчитывал. Как бы пафосно не звучало, но мы ели из одного котелка и в нас летели одни и те же, отнюдь не игрушечные пули.
Внимательно выслушав повествование о событиях в доме Кручи и опасениях вдовы за свою жизнь, Вася задал несколько уточняющих вопросов и замер, демонстрируя готовность к обсуждению первоочередных мероприятий по новому делу и выполнения полученных заданий. После вчерашнего визита появилась реальная и хорошо оплачиваемая работа.
– Тебе, Вася, следует посетить своих бывших сослуживцев и пообщаться с ними по данному факту, – начал я.
– Что нас интересует?
– Первое. Всё по времени произошедшего убийства, – Вася, как прилежный ученик, начал записывать в записную книжку. – Свидетели, вдруг таковые есть и их установили. А они должны быть. В Долине многие не работают и что-то видели, хотя такая публика может и промолчать. У некоторых, особо продвинутых, есть наружные видеокамеры, надо установить тех, чья аппаратура охватывает интересующий нас дом.
– Подомовой обход будут делать обязательно, как обычно, – согласился он. – А вот что им скажут – вопрос.
– Второе. Круча. Сам умер или был убит? Экспертизу уже провели, раз разрешили забрать тело.
– Да, здесь есть, чем заняться. Один убитый – охранник, налицо, и от него никуда не денешься. Но вот по Круче может быть любое заключение. Не будет явных следов насилия – оформят как естественную смерть. Для них проще, одним убийством меньше. Но ответ даст только предварительное следствие и заключение экспертизы.
– Правильно. Вот и узнай не только официальную версию, но и все сомнения и нестыковки, если они есть. Мы не прокуроры, нам дела не подшивать. И нам важны любые подробности, даже самые невероятные.
– Я хорошо знаю эксперта, – проявил инициативу Василий. – Нам же не нужно официальное заключение?
– И официальное заключение, и неофициальное мнение. Мы частная структура, нам сгодится всё.
– На бумаге дня через два, а мы на словах узнаем сегодня. – Я не ошибся с выбором своего помощника. – И личным мнением поинтересуемся, не затягивая. В крайнем случае – завтра.
Плавную музыку сменил задорный рок-н-ролл – Элвис Пресли запел про голубые туфли.
– Вдова про машину что говорила? Номеров не запомнила?
– Вдова даже марки не запомнила и с цветом путается, – в расстройстве махнул рукой.
– Женщины. – Глубокомысленно отметил Вася. – Они разглядывают только себя в зеркальце заднего вида автомобиля, подкрашивая глаза или губы, держась, в лучшем случае, одной рукой руль. А потом удивляются, что попали в аварию.
– Третье, – прервал разошедшегося напарника. – Как убит охранник, следы борьбы, короче всё, что поможет нам прояснить картину. Мог ли он быть целью нападения, а не Круча? – И тут же сам опроверг сказанное. – Тогда почему они требовали отдать чужое? А, может быть, вдова с охранником были в сговоре?
– Одни загадки. – Вася почесал затылок.
– Четвертое. Все о супругах Круча. – Я помнил откровенное и пренебрежительное высказывание Розы о муже. – Личности приметные, да и о покойниках, особенно богатых, народ любит поговорить. Так что здесь проблем не будет.
– Я тоже думаю, что поперемывать косточки, даже покойному, найдутся желающие, – согласился Василий и выдал своё видение проблемы. – У одного корова сдохла, а сосед по этому поводу водку жрёт от радости – пустячок, а приятно.
Оригинальная трактовка человеческого поведения, но с долей истины в словах.
– Собирай все. Как жили, с кем дружили, ели, спали, – я многозначительно посмотрел на Васю.
– Ага, – согласился он. – Здесь найдется немало потайных дверей и скелетов в шкафу. Особенно у молодой вдовы.
– На неё особенное внимание. Роза Константиновна сейчас в положении овечки, с которой многие захотят содрать шкуру, – заметил я. – А значит, волки рыскают где-то рядом, и мы должны их установить и нейтрализовать.
– Самое лучшее, сохранять ситуацию в состоянии покоя, без лишних трупов, – подхватил Василий. – Чтобы и по нам плакать не пришлось.
– Сплюнь, – суеверно заметил я. – Надо работать так, чтобы нам с тобой шкуры ни в коем случае не попортили.
– Я вторично не позволю делать в себе дырки, – хмуро отреагировал он, вспомнив не очень приятное событие.
Год назад пуля все же догнала его. Не смогла на войне, достала дома, во время выполнения задания. Вылечившись, Вася вынужден был уйти с оперативной работы. Затосковал Свистун без активной жизни, да и на пенсии по инвалидности не очень-то разгуляешься. Коллеги из убойного, где он служил, жалели его, поддерживали, но надо было искать какую-нибудь работу, а не оставаться наедине со своими мыслями и тоской. Я встретил его, бесцельно шатающегося по городу, наши пути еще раз пересеклись. Мы посидели здесь же, «У Ромы», вспомнили прошлое. Тут он и поделился со мной своими проблемами. В отличие от него, у меня дела шли неплохо, даже порой не успевал все вовремя сделать. Естественно, что напарник с опытом оперативной работы и оставшимися хорошими связями в органах был бы очень большим подспорьем, и я предложил ему присоединиться ко мне. Да и физподготовка у него была на уровне, я сам занимался у него рукопашным боем.
– Пятое, – вернулся к обсуждению ближайших планов. – Надо узнать больше о нашем депутате Лисовском. Он публичный человек и всё, что явно, мы почерпнем в библиотеке. А что тайно и скрыто от глаз избирателей, надо разузнать нам.
Василий в знак согласия кивнул головой. И по тому взгляду, который был брошен на меня, он уже считал депутата потенциальным клиентом для оперативной разработки.
– Всё о деловой и личной жизни. Чем владеет, с кем дружит, кто его опекает, – перечислял я. – Встретиться с ним придется, и хотелось бы быть во всеоружии.
– О таком в один день справки навести не удастся. Кто ж нам даст? ФСБ? Не реально. Конечно, и у наших оперов он где-то засветился, есть что-нибудь. Надо поговорить.
– Это как раз по твоей части. И не забудь поинтересоваться у своих коллег – нет ли за ним криминальных связей.
– Обижаете, – недовольно отозвался Вася. – Не первый год замужем, постараюсь.
– Надо не только постараться, – решительно настаивал я. – А узнать и понять, что их сближает и связывает сейчас. Не зря вдова назвала его Осей.
– Кровать. – Ухмыльнулся Вася.
– Не исключено. Вдова молода, привлекательна. С трудом допускаю, чтобы бы она хранила верность Круче в благодарность за сытую жизнь. – Я улыбнулся, вспомнив Розу-Розалинду. – Хотя может быть и самой целомудренной из всех монашек, каких я знаю.
